ПОЛИТЭКОНОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СОВРЕМЕННЫХ ТЕНДЕНЦИЙ РАЗВИТИЯ СОЦИАЛЬНОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА1
Р.Н. Павлов
В работе рассматриваются некоторые особенности генезиса социального предпринимательства как новой формы организации предпринимательской деятельности, направленной не на максимизацию прибыли собственников, а на реализацию социальных задач в условиях усиления неолиберальных тенденций в экономической политике и экономической теории. Показано, что, оставаясь в рамках неолиберальной идеологии, сохраняющей свое влияние в экономической науке, невозможно создать адекватную теорию, объясняющую значение социального предпринимательства в контексте процесса смены парадигм экономических отношений, поскольку под влиянием данной идеологии происходит утверждение ложных стереотипов, которое сопровождается фальсификацией исторических фактов. В то же время политическая экономия (и особенно ее марксистское направление) предоставляет более широкий спектр возможностей для его адекватной оценки. В работе представлена попытка применения политэкономического подхода для анализа данного явления. Предлагается новая перспектива, в рамках которой социальное пред-
© Павлов Р.Н., 2017 г.
Павлов Руслан Николаевич - к.э.н., старший научный сотрудник, председатель Совета молодых ученых ЦЭМИ РАН, Москва, pavlovru@mail.ru
1 Статья подготовлена по материалам сообщения, сделанного на Секции 3 «Опыт стратегического планирования на российских и зарубежных предприятиях» Восемнадцатого всероссийского симпозиума «Стратегическое планирование и развитие предприятий», 12 апреля 2017 г., и признанного лучшим на этой секции.
принимательство рассматривается как явление, не укладывающееся в рамки традиционно воспринимаемого капиталистического способа производства согласно представлениям марксистской политической экономии. В рамках концепции посткапиталистических стадий общественного развития Д. Лайбмана определяются основные вехи развития социального предпринимательства с точки зрения эволюции отношений собственности, способов производства и моделей управления на уровне предприятий. Показано, что социальное предпринимательство содержит признаки зарождения нового общественного уклада, не соответствующего традиционным ценностям капиталистических отношений, поскольку оно в значительной степени основывается на принципах экономики солидарности, вступающей в конфликт с моделью экономики конкуренции, в условиях которой она возникает.
Ключевые слова: социальное предпринимательство, политическая экономия, мейнстрим, производственные отношения. JEL: А13.
ВВЕДЕНИЕ
В последнее время в социальной сфере в России наблюдаются тревожные явления, свидетельствующие о постепенном ослаблении роли государства как регулятора и основного финансового источника развития социальной сферы. Оптимизация в социальной сфере стала уже своеобразной доктриной нынешнего правительства Российской Федерации, а ее корни следует искать в природе экономического курса, проводимого правительством на протяжении уже более четверти века. Следует отметить, что на эту тему существует огромное число публикаций, где резкой критике подвергается экономическая политика руководства страны, в основе которой - неолиберальная модель экономического развития. Поэтому не имеет особого смысла вновь перечислять уже известные причины неудач российских реформ, являющиеся, по сути, следствием неусвоенных уроков миро-
вой истории экономического развития. Стоит лишь отметить, пожалуй, главную особенность нынешнего развития стран Западной Европы и США, которые в отличие от России оказались вполне восприимчивыми к подобным урокам. В действительности в экономических моделях этих стран в настоящее время наблюдается серьезный отход от неолиберальной модели конкурентной борьбы между всеми экономическими агентами в сторону модели консолидации общества с усилением роли государства, движение от экономики отчуждения к экономике солидарности. Видимо, во многом это происходит благодаря осознанию правительствами данных стран после финансового кризиса 2008 г. того, что подобный курс неизбежно обречен на подобные исходы в виде постоянных, циклических кризисов. Наиболее ярко и обстоятельно данная позиция была выражена в книге нобелевского лауреата П. Кругмана, название которой оказалось квинтэссенцией данных умонастроений: «Возврат депрессивной экономической теории и кризис 2008 г.» (Crugman, 2009). Кругман указывает на то, что в основе любой экономической политики лежит соответствующая экономическая теория, которая собственно и является основным двигателем экономической политики. Проанализировав предпосылки возникновения Великой депрессии в США и сопоставив их с причинами возникновения мирового экономического кризиса 2008 г., он пришел к выводу о том, что факторы, породившие оба кризиса, фактически идентичны: факторы усиления либерализации в экономике, вернее, постепенное нарастание хаоса, состояния дерегулирования экономической системы, когда система управления рынками, причем как в финансовом, так и в реальном секторе, фактически ослабевает и рынки постоянно находятся под воздействием внешних факторов, которые время от времени дестабилизируют их работу и тем самым вызывают цепную реакцию в экономике в целом. Подобное ослабление контролирующих позиций государства, таким образом, уже дважды привело к мощнейшим экономи-
ческим кризисам и, в свою очередь, явилось причиной системного кризиса в экономике, проявившегося в том, что сбой в работе одной подсистемы, такой как, например, социальная сфера, неизбежно приводит к аналогичным последствиям и в других подсистемах.
В 1980-х гг. в Великобритании, а позднее и в США наблюдался ренессанс неолиберализма. Приход к власти М. Тэтчер в Великобритании и Р. Рейгана в США ознаменовал возвращение идеалов неолиберальной политики, характеризующейся сокращением социальных расходов и политикой жесткой бюджетной экономии. Результатом этого стал довольно резкий рост уровня безработицы и бедности в этих странах, обусловленный также и ослаблением роли профсоюзного движения в обществе. В этом смысле возникновение социального предпринимательства как общественного явления следует воспринимать как ответную реакцию на подобную экономическую политику, поскольку в условиях необходимости выживания при сокращении бюджетных расходов требовались новые формы самоорганизации и самозанятости, адекватные существующим историческим реалиям. Однако по мере развития данное явление, по сути, сформировало и новую парадигму хозяйственной деятельности, не укладывающуюся в привычные рамки традиционного коммерческого предприятия, поскольку не ставило своей целью максимизацию прибыли, а в первую очередь было ориентировано на решение социальных проблем с довольно жесткими ограничениями возможностей извлечения прибыли в силу того, что одним из важнейших условий функционирования социального предприятия являлся принцип реинвестирования определенной доли дохода в дальнейшие социальные проекты. Основным объектом воздействия социального предпринимательства первоначально являлись именно те социальные категории населения, которые в наибольшей степени пострадали от политики ликвидации институтов социальной поддержки. К ним в первую очередь следует отнести малообеспеченные и низкоквалифи-
цированные слои населения, которые традиционно подвергаются массовым сокращениям в период кризисов (прекариат), люди с ограниченными возможностями, социально неблагополучные категории, нуждающиеся в социальной реабилитации, такие как бывшие заключенные, беспризорники, бездомные, трудовые мигранты, а также лица, подвергающиеся особой дискриминации по расовым и этническим признакам. Но учитывая, что в современных условиях нарастают процессы глобализации, усиливается конкуренция, обостряется социальная незащищенность и происходит безудержное обогащение крупного капитала при сокращении социальных гарантий, массовые сокращения становятся довольно типичным явлением, особенно в связи с постоянным ростом процессов слияний и поглощений компаний и оптимизацией расходов на предприятиях. В силу данных обстоятельств социальная база данного явления начинает стремительно расширяться. Бурный рост численности подобных категорий поставил на повестку дня вопрос о необходимости развития социального предпринимательства как единственного способа обеспечения занятости в условиях пассивности государства.
МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ
Если проследить тенденции развития социального предпринимательства на протяжении последних трех десятилетий, можно вполне согласиться с теми исследователями, которые полагают, что оно не вписывается в рамки традиционной неолиберальной парадигмы, а является элементом формирующейся в настоящий период в мире так называемой экономики солидарности (Mendell, Nogales, 2012) - новой формы экономических отношений, в которой конкуренция, характерная для привычных рыночных отношений, сменяется сотрудничеством, когда в мире постепенно происходит осознание разрушительных по-
следствий неолиберальной идеологии, приводящей к усилению социального неравенства, обострению классовых противоречий и отчуждению во всех сферах общественной жизни, которое со временем может привести к расколу общества как единого организма. В этом смысле бурный рост интереса к политической экономии, возникший в период после финансового кризиса 2008 г., является вполне обоснованным. Подозрение в том, что в основе данного кризиса кроются механизмы, обнаруженные еще К. Марксом (см., в частности, (Маркс, 2011)), вызвало необходимость пересмотреть отношение общества к политической экономии и вновь углубиться в исследование данных механизмов, о чем свидетельствует колоссальный рост популярности «Капитала», ставшего фактически бестселлером в первые годы после данного кризиса. В этом смысле представляется, что методология политической экономии, учитывая современные тенденции трансформации общественно-экономических отношений и отклонения тенденции общественного развития от рамок формально сохраняющейся, но приходящей в упадок неолиберальной парадигмы, оказывается весьма востребованной.
В этом смысле методология политической экономии представляется гораздо шире методологии неолиберальной экономической теории, поскольку она касается таких вопросов, как различение индивидуальной и общественной форм производства, соотношение между необходимым и прибавочным продуктом, распределение прибавочной стоимости (в случае ее возникновения), проблемы индивидуализации и социализации экономических явлений, соотношения между рыночными и нерыночными сферами производства и распределения конечного продукта, проблемы признания социальной значимости результата индивидуального труда (Мамедов, 2015). В настоящей работе данные методологические принципы применяются для анализа такого сложного, противоречивого явления, как социальное предпринимательство. Это позволит сформировать вполне объективную
картину, определить истинную природу данного явления и выявить основные принципы формирования государственной политики в области социального предпринимательства для повышения эффективности его развития.
Говоря о природе социального предпринимательства как особого явления, необходимо учитывать, что оно возникло в мире именно в тот период, когда особенно остро стали ощущаться последствия применения неолиберальной парадигмы как системы, формирующей приоритеты экономической политики, предполагающей существенное сокращение государственного сектора, необходимое якобы ради обеспечения условий экономического роста. Собственно говоря, уже исходя из названия становится понятным, что социальное предпринимательство представляет собой способ удачного соединения некоммерческой деятельности с элементами предпринимательской практики, применяемой для обеспечения большей степени финансовой устойчивости предприятия. В настоящее время в экономической науке при оценке социального предпринимательства как нового актора современной экономики, к сожалению, пока что доминируют представители праволиберального направления, специалисты Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (далее - ВШЭ) (см., в частности, (Социальное предпринимательство..., 2011)), стремящиеся выделить именно коммерческую составляющую в системе социального предпринимательства, игнорируя при этом факт того, что оно имеет и ряд особенностей и очень часто не является самоокупаемым и коммерчески рентабельным. В этом смысле представители мейнстрима видят лишь то, что хотят увидеть, но у политэкономии гораздо более широкие возможности для адекватного анализа. Она позволяет рассмотреть данное явление в комплексе и диалектическом взаимодействии таких противоположных элементов, как коммерческая и некоммерческая деятельность, а также в более широком контексте - элементы, образующие сущность капиталистического способа производства,
и понять, соответствует ли оно им и в какой мере или представляет собой зарождение нового, оригинального способа производства. С помощью метода научной абстракции, на котором собственно и основывается политэ-кономический анализ, будет предпринята попытка обобщить представление о социальном предпринимательстве как о новом типе производственных отношений, выявить меру его соотношения с капиталистическим укладом, в условиях которого оно зародилось, и определить тенденцию его эволюции как самостоятельного социально-экономического явления.
МНОГООБРАЗИЕ ФОРМ ПРОЯВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
Поскольку понятие «социальное предпринимательство» в настоящее время пока что является малоизвестным широкой общественности, особенно в России, необходимо представить основные тенденции его развития для того, чтобы сложилась ясная картина этого явления. Согласно определению, представленному в «Википедии», оно представляет собой предпринимательскую деятельность, направленную на смягчение или решение социальных проблем, которая якобы характеризуется такими признаками, как социальное воздействие, финансовая устойчивость и самоокупаемость и предпринимательский подход, предполагающий способность предпринимателя находить возможности, аккумулировать ресурсы и т.д.2 В основе данного определения просматривается идеологический подтекст, обусловленный значительным влиянием неолиберальной школы, создающей определенный имидж вопреки реально
2 Социальное предпринимательство. Материал из Википедии. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/ Социальное_предпринимательство.
существующей картине, которая явно расходится с этим определением, и можно привести доказательства, опровергающие данную характеристику. В частности, далеко не все действующие социальные предприятия могут себя назвать полностью самоокупаемыми и финансово устойчивыми (скорее, они являются финансово уязвимыми, поскольку для поддержания своей жизнедеятельности они постоянно прибегают к различным формам внешней поддержки, в том числе со стороны государства). Так, например, Э.Н. Рудык, говоря о такой наиболее типичной форме социального предприятия, как производственный кооператив, отмечает, что в мире порядка 90% таких кооперативов являются неприбыльными по закону, а 10% производственных кооперативов дано право делать выбор: быть неприбыльными или прибыльными (Рудык, 2011, с. 264).
Во-вторых, предпринимательский подход как таковой не всегда является отличительной особенностью социального предпринимательства. В последнее время в мире наблюдались случаи, когда социальными предпринимателями стали называть себя люди, занимающиеся политической деятельностью, которая способна в долгосрочном плане стимулировать рост предпринимательской активности в беднейших слоях населения и тем самым предоставить им шанс повысить свое благосостояние и улучшить качество жизни. В сущности это является одним из направлений социально-предпринимательского воздействия, которое можно обозначить как интеграцию определенных слоев населения в гражданское общество (civic engagement). Подобное же направление присутствует среди ее основных видов деятельности и у некоторых социальных предприятий. Одним из вариантов такой политической деятельности является акция депутата греческого парламента Е. Панаритис, выразившаяся в проведении по ее инициативе реформы прав собственности на недвижимость в Перу в конце 1990-х гг., существенно улучшившей положение трудовых мигрантов в этой стране. В связи с этим
в своих многочисленных интервью она называла себя социальным предпринимателем, что представляется вполне обоснованным (см., в частности, (Resta, 2010)).
Известный общественный деятель США К. Альтер для того, чтобы представить широту поля социального предпринимательства, на примере истории развития конкретных компаний приводит обзор ряда разительно отличающихся друг от друга моделей проявления данного явления, возникших в разное время и сыгравших разную роль в его развитии. В данное поле включаются кооперативы, организации гражданского общества, корпорации развития местных сообществ, социальные компании (так называемый аф-фирмативный бизнес - affirmative business), микропредприятия, правительственные программы для поддержки частных социальных инициатив, организации типа «Основа пирамиды» (Base of the Pyramid, BoP), венчурная филантропия и «филантропренерство» (Alter, 2007).
Несколько расширяет наше представление об этом явлении опыт считающейся типичным образцом социального предприятия египетской компании «Секем», приоритетным направлением деятельности которой являлось производство лекарственных трав с применением новых биотехнологий в сельском хозяйстве, предполагающих отсутствие пестицидов. Однако со временем спектр ее социальной политики расширился благодаря тому, что она активно включилась в процесс благотворительной деятельности, в частности, учредила Египетское общество культурного развития. И через эту некоммерческую организацию компания поддерживала детский сад, Институт дополнительного образования, медицинский центр, многие другие социальные и культурные мероприятия, а также обеспечила процедуру организации университета (Hatem, 2008).
Данные примеры вынуждают нас отказаться от традиционного определения социального предпринимательства и несколько расширить его границы с тем, чтобы вклю-
чить в него такие явления, как политический процесс и благотворительность. Таким образом, мы можем утверждать, что под социальным предпринимательством следует понимать некую совокупность различных видов социальной политики, направленных на решение конкретных задач, реализующихся как посредством вмешательства в действующую институциональную структуру, так и с помощью традиционной предпринимательской деятельности.
Слово «предприниматель» в обоих случаях имеет особый смысл. Вопрос только в том, на каком уровне имеет место данное явление. В первом случае предпринимаются усилия скорее политического характера, но имеющие вполне реальные, ощутимые социальные последствия. Во втором случае данное понятие имеет традиционный смысл, поскольку речь идет о предпринимателе, который создает новое предприятие и организует весь процесс производства и распределения. Этот процесс тем не менее отличается от применяемого на обычных коммерческих предприятиях. Именно политическая экономия позволяет раскрыть его специфику, поскольку она предполагает дифференциацию различных способов производства, в отличие от замкнутого мейнстрима, концентрирующегося лишь на одном капиталистическом способе производства и признающего его в качестве вершины развития цивилизации.
УСЛОВИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА В МИРЕ
Первые признаки социального предпринимательства как заметного массового явления в экономике относятся к 1980-1990 гг., когда некоммерческие организации стали проявлять инициативу в развитии коммерческого сектора в своих структурах, поскольку усиле-
ние конкуренции в обществе потребовало поиска более эффективных способов выживания в условиях ограниченности благотворительных ресурсов. Так называемому третьему сектору в экономике, включающему некоммерческие организации, необходимо было более активно участвовать в решении проблем бедности и безработицы, учитывая постепенное устранение государства от выполнения социальных функций, проявляющееся в устойчивом сокращении социальных программ и бюджетных расходов, уповая на всесильную «невидимую руку» рынка, способную обеспечить наилучшее материальное положение для всего общества. Именно поэтому социальное предпринимательство следует воспринимать как реакцию по сути на безответственное поведение государства как субъекта экономики в условиях усиления глобализации и либерализации и прочих факторов, осложняющих жизнедеятельность в условиях нестационарной системы, а не как «мейнстрим инакомыслящих» или как явление, характерное якобы для стран «побежденного социализма», как это пытаются представить исследовательские коллективы ВШЭ (см., например, (Социальное предпринимательство..., 2011)).
Период возникновения социального предпринимательства в странах Европы и США - период, который получил в англоязычной литературе довольно меткое название «социальный аутсорсинг», который подразумевал передачу государством функций управления учреждениями социальной сферы представителям частного сектора. И, как свидетельствуют предварительные итоговые исследования, данная стратегия привела поистине к разрушительным последствиям для всего социального сектора в целом в результате такой коммерциализации (см., например, (Williams, Richardson, 2012)). Новые владельцы стали обращаться с такими предприятиями, как со своей личной собственностью, не считаясь с важностью социальных функций, выполняемых данными организациями, и не заботясь о повышении их качества работы. Понятие эффективности, которое они приме-
нили в данном случае, - «эффективный менеджмент» - проявилось в самом негативном и пошлом смысле этого слова: это была эффективность с точки зрения экономии затрат, по своей жестокости вполне сравнимая с жестокостью нацистов Третьего рейха.
Именно в таком смысле данная оптимизация наблюдается сейчас и в системе российского здравоохранения и образования, и последствия, которые мы наблюдаем в этих сферах, столь же разрушительны, как и в странах Запада. Поистине прав был Г. Гегель, когда утверждал, что история повторяется дважды: один раз в виде трагедии, а другой раз в виде фарса. То, что обернулось трагедией для стран Европы и США, оказалось, конечно же, не менее трагичным явлением и для России. Однако, учитывая упорное продолжение курса либеральных реформ, несмотря на то, что история многократно показывала их катастрофические последствия для экономики, данное явление скорее выглядит как нелепый фарс.
Анализируя последствия социального аутсорсинга в Великобритании, нельзя не отметить один вопиющий случай, который произошел в Рочдейле (Великобритания) после передачи детских домов в частное управление. Новый «эффективный» менеджер мгновенно переселил данные заведения в районы, где цены на недвижимость были минимальными, игнорируя при этом факт того, что данные районы оказались самыми опасными в плане криминальной ситуации. В результате появились многочисленные случаи педофилии, наркомании и прочих пагубных действий в отношении несовершеннолетних (Williams, Richardson, 2012).
Подобная ситуация жесткой экономии издержек бизнесом очень напоминает современные процессы оптимизации системы здравоохранения в России.
Другим результатом социального аутсорсинга явилось резкое снижение оплаты труда медицинского персонала в Великобритании, когда частные компании, захватившие данные предприятия, фактически стали при-
сваивать себе значительную долю финансовых ресурсов, ограничив их до беспредельно низких ставок. Результатами такой стратегии стали высокая текучесть кадров и снижение качества обслуживания. В этой связи стоит вспомнить один громкий скандал, произошедший с генеральным директором предприятия «А4Е» Эммой Харрисон, которая выплатила себе 8,6 млн ф. ст., тем самым получив колоссальную прибавочную стоимость и сократив до минимума объем выплат работникам предприятия ^ига-МигШу, 2012).
Именно в этой ситуации и возникает такое явление, как социальные предприятия. В определенном смысле их можно воспринимать как инструмент классовой борьбы с гегемонией крупных корпораций, монополизировавших рынок социальных услуг в общем движении к экономике солидарности, так как они представляют собой альтернативный подход к решению социальных вопросов, отдавая в системе своих приоритетов «пальму первенства» не экономической, а социальной эффективности. Однако в условиях этой классовой борьбы силы зачастую оказываются неравными. Социальные предприятия, которые стремятся выйти на этот рынок, чтобы конкурировать на равных с крупными корпорациями, не могут себе этого позволить в силу того, что их финансовые возможности, необходимые для участия в тендере по передаче социальных объектов в частное управление, очень ограниченные. Поэтому они вынуждены оставаться в стороне, а если и участвовать в этом процессе, то им приходится довольствоваться скромной ролью субподрядчиков на службе у крупного бизнеса. Тем не менее их альтернативная модель поведения, подчиненная социальным, а не личным интересам, заслуживает специального изучения.
Так, например, социальное предприятие Sandwell (Великобритания) демонстрирует нам пример очень высокой степени демократичности в системе управления, которая выражается в том, что на нем применяется модель «работающего менеджера», при которой исключается возможность злоупотребления
властью и соответственно избыточная эксплуатация, так как все подчинено контролю со стороны персонала, а не совету директоров, состоящему из внешних наблюдателей, как это принято в частных компаниях ^ССТ, 2012).
Другой пример коллективизма в системе управления и собственности - это знаменитая сеть кооперативов «Мондрагон», которая считается образцом социального предпринимательства в Испании. Кооперативы традиционно признаются наиболее демократичными предприятиями по форме управления, и здесь данный принцип реализуется посредством руководящих советов первичных кооперативных компаний, члены которых представляют интересы трудовых коллективов. Такой совет нанимает и увольняет директора-распорядителя (эквивалент генерального директора) своего предприятия, утверждает распределение прибыли и принимает путем голосования другие крупные политические решения. В целом же эта система действует таким образом, что решения всем коллективом предприятия принимаются два раза в год, а распределяет прибыль и принимает стратегические решения совет, избираемый на четыре года (Эпштейн, 2015, с. 84). Подобные предприятия также известны коллективной формой собственности, и в этом смысле это подлинно «народные предприятия». Данную форму собственности обеспечивает механизм паевых взносов. Так, например, в «Мондрагоне» действует правило, согласно которому каждый его член должен внести паевой взнос в размере 9000 евро. В случае если кооператив получает прибыль, пайщики могут заработать 7,5% в виде дивидендов на паевые взносы. Тем самым повышаются стимулы для привлечения новых пайщиков3. Таким образом, социальное предприятие - предприятие явно не «мейнстримовского» типа, и потому неолиберальный подход, применяемый некоторы-
3 Корпорация «Мондрагон». Libre.Life. 2010. URL: https://libre.life/7521/1211/17ru.
ми исследователями для его характеристики, здесь абсолютно не уместен.
ПОСЛЕДСТВИЯ ПРИМЕНЕНИЯ НЕОЛИБЕРАЛЬНОГО ПОДХОДА ДЛЯ ХАРАКТЕРИСТИКИ СОЦИАЛЬНОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА
Несмотря на то что социальное предпринимательство представляет собой сложное и оригинальное явление, у ряда исследователей возникает соблазн описать его с помощью традиционного неолиберального подхода в результате того, что в последнее время в общественном сознании нарастает влияние пробуржуазной, коммерчески ориентированной идеологии. Объяснение подобного шага вполне очевидное: формирующаяся на наших глазах новая научная и образовательная элита в лице ВШЭ всячески стремится утвердить в общественном сознании ложные стереотипы о различных явлениях, подчинив их рыночной парадигме и коммерческим ценностям. Такими примерами, в частности, могут стать разработанные при ее непосредственном участии рейтинги эффективности культурных учреждений, измеряемой объемами кассовых сборов, или показатели величия произведений мировой литературы, измеряемого числом бестселлеров. В этом смысле данная организация, безусловно, представляет собой аппарат, необходимый для поддержания существующей коммерчески ориентированной идеологии, который активно утверждает нынешняя государственная политика в области науки и образования, и оправдывает проводимый курс реформ. При этом, вторгаясь в научную сферу, подобная идеология часто затуманивает глаза исследователю и не позволяет оценить изучаемое явление должным образом.
К числу явлений, пострадавших от подобного подхода, безусловно, следует отнести
и социальное предпринимательство. Если рассматривать данное явление в широком контексте, то оно представляет собой своеобразную реакцию беднейших слоев населения на усиление тенденций неолиберализма в мире, и в условиях пассивности государства оно действует по принципу «спасение утопающих - дело рук самих утопающих». И в этом смысле коммерческая составляющая скорее является вынужденной мерой, а не конечной целью, к которой надо стремиться, и уж, конечно, не главным критерием, отделяющим социальные предприятия от всех прочих организаций гуманитарной направленности, как настойчиво утверждают представители ВШЭ.
В действительности палитра социального предпринимательства гораздо более пестрая и многообразная и отнюдь не ограничивается только лишь предприятиями, максимизирующими прибыль. В частности, Э.Н. Рудык выделяет в своей работе пять типов социальных предприятий. Выше уже отмечался его вывод о наличии лишь 10% производственных кооперативов, имеющих возможность стать прибыльными организациями. Стремление сузить спектр охвата социальных предприятий до 10% означает, по сути ,откровенный обман, фальсификацию, вызванную необходимостью создать иллюзию отсутствия противоречий между господствующей идеологией и новым явлением. Отсюда возникают и такие ультралиберальные выпады исследователей из ВШЭ, согласно которым социальное предпринимательство возникло в странах побежденного социализма (Социальное предпринимательство..., 2011, с. 4).
Это явление объясняется низкой восприимчивостью социальных проблем к традиционным мерам воздействия, используемым в государственном секторе в отношении бедности, а также выдвигаются вообще весьма парадоксальный тезис об усилении либеральных социальных теорий на волне критики кейнси-анства и государства благосостояния в 1970-е гг. (Там же, с. 18-19), что абсолютно не соответствует действительности, поскольку уси-
ление либерализма в экономической политике отнюдь не сопровождалось усилением соответствующих теорий в обществе. Установка либеральных экономистов на создание определенной картины истории экономического развитии свидетельствует лишь о стремлении идеологизировать мировую экономическую историю. Именно такой ее подход создает неверные представления об условиях возникновения социального предпринимательства в мире. Если бы неолиберализм победил безоговорочно, без всяких социальных трений, то и почвы для возникновения социального предпринимательства не возникло бы. Но оно появляется как своеобразная квинтэссенция естественно возникающих протестных умонастроений в обществе - протеста против монополии неолиберальной парадигмы - и имеет идеологические корни, в том числе и в области религии. Социальное предпринимательство является своеобразным ренессансом христианских ценностей, утверждаемых в эпоху очередного доминирования неолиберальных принципов капиталистического способа производства, принципов, разрушающих моральные устои общества, подменяющих цели социальной справедливости целями экономической эффективности.
Таким образом, данный подход к анализу социального предпринимательства трудно назвать адекватным, учитывая стремление авторов подвести данное явление под критерии неолиберальной парадигмы. В результате мы имеем дело с достаточно большим числом искажений, еще встречающихся на этапе определения. Впоследствии они повлияют на весь ход рассуждений, превращая труд исследователя в фальсификацию из желания увидеть то, что хочется, а не то, что есть на самом деле. Для тщательного и всестороннего исследования данного явления необходим поиск более масштабных теоретико-методологических основ, не допускающих подобного редукционизма, учитывающий специфику различных способов производства. В этом смысле политическая экономия вполне может представлять собой пример подобного подхода.
РАЗВЕНЧАНИЕ МИФА ОБ УСТОЙЧИВОЙ САМООКУПАЕМОСТИ СОЦИАЛЬНЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ
В качестве одной из ключевых особенностей социальных предприятий, которая отличает данные образования от некоммерческих организаций (НКО), исследовательская группа ВШЭ выделяет такую черту, как достижение устойчивой самоокупаемости. Для опровержения данного тезиса достаточно привести лишь несколько примеров. Так, например, известное в Мозамбике социальное предприятие APOPO, специализирующееся на разминировании территорий, находящихся в районах боевых действий, которых в этом регионе много, учитывая постоянную эскалацию военных конфликтов на территории Африки и Ближнего Востока, имела следующую структуру финансовых источников в 2008 г., %: доля правительственных грантов в общем объеме источников - 53; приток средств от частных фондов - 31; корпоративные пожертвования - 5; средств от технических и исследовательских институтов - 6; фандрайзинг самой компании - 5 (Cox, 2010).
В дальнейшем такая тенденция сохранялась долгое время, судя по отчетам компании, и объем получаемой прибыли был недостаточным для компенсации этих издержек. Для усиления нашего аргумента приведем в пример социальное предприятие Benetech (США). Данная компания, которая первоначально называлась Arkenstone, специализировалась на производстве машины для чтения с голосовым устройством для людей с ослабленным зрением. Социальная направленность проявилась также в снижении цены данного товара до 2,5 тыс. долл., т.е. вчетверо дешевле аналогичного товара, производимого компанией Xerox. Впоследствии данной компании удалось продать право на производство этой продукции коммерческому дистрибьютору и сосредоточиться на других проектах, но даже в этих условиях финансового благополучия ее трудно
назвать устойчиво самоокупаемой, поскольку по данным 2008 г. в структуре ее источников финансирования доля грантов и пожертвований составила 32%, доля услуг и ресурсов на безвозмездной основе - 1%, а все остальное (67%) - заработанный доход (Benetech Annual Report, 2009). Даже если такая успешная компания, как Benetech, которую можно считать образцом успешного социального предпринимательства, на одну треть зависит от внешнего финансирования, не является ли это основанием для декларации принципа устойчивой самоокупаемости в качестве основополагающего критерия? По-видимому, стремление утвердить идеологию рыночного фундаментализма заставляет ее апологетов закрывать глаза на многое, в том числе и на такие очевидные факты. В итоге мы наблюдаем мифотворчество, необходимое для манипулирования общественным сознанием.
Кстати, здесь следует отметить и еще одну особенность социальных предприятий, свидетельствующую в пользу того, почему мы не можем утверждать, что это рыночное явление. Отличительной чертой социального предприятия является неподчинение принципу рыночного равновесия, т.е. модель установления рыночной цены в точке пересечения кривых спроса и предложения совершенно не соответствует той системе ценообразования, которую применяют типичные социальные предприятия. Скорее наоборот, мы имеем дело с сознательным понижением цены конечного продукта до определенного фиксированного уровня, гарантирующего компании лишь минимальную прибыль. Ограничение доли прибыли в системе ценообразования - важнейшая особенность социальных предприятий ради выполнения их социальной миссии, которая в данном случае является приоритетом. Ведь даже тот факт, что компания Benetech неоднократно могла повысить цену до равновесной, поскольку не имела других конкурентов, кроме Xerox, свидетельствует о том, что подобная коммерчески ориентированная философия поведения совершенно не свойственна социальному предпринимательству.
И в данном случае цена, которая оказывается существенно ниже равновесной цены на рынке, определяется совершенно иными, нерыночными критериями. И в этом сознательном ограничении, выражающемся в политике занижения цены, также кроется причина недостатка ресурсов для того, чтобы подобное предприятие могло стать самоокупаемым.
СПОСОБ ПРОИЗВОДСТВА В ОСНОВЕ СОЦИАЛЬНОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА
Известно, что если применять полит-экономический подход, то понятие «эффективность» следует определять в зависимости от конкретного способа производства, в котором она измеряется. Так, например, в условиях капиталистического способа производства эффективность оценивается с точки зрения создания прибавочной стоимости, а не просто создания товаров и услуг (Афанасьев, 1980). Первое впечатление, которое складывается даже при поверхностном изучении социального предпринимательства, состоит в том, что в его основе - совсем не капиталистический способ производства, так как эффективность здесь определяется несколько иначе: во главу угла ставятся критерии общественного развития, а не создание прибавочной стоимости. В этом смысле, если использовать периодизацию современной истории экономических отношений, предложенную известным марксистом Д. Лайбманом, то получается, что социальное предпринимательство следует относить к стадии, которую он назвал «социализм-предтеча», которая, в частности, характеризуется следующей особенностью: возможности и сознание народных масс исторически ограничены, поскольку они проникнуты соб-ственническо-индивидуалистической идеологией и практиками общества, из которого они вышли, что смягчается опытом кооперации в процессе производства, коллективной борьбы
и солидарности - пока частично, не полностью (Лайбман, 2013). Все эти признаки можно вполне обнаружить у многих социальных предприятий. Кроме того, они привносят в хозяйственную практику также элементы новой системы оценки эффективности предприятий.
Известно, что эффективность социальных предприятий измеряется с точки зрения создания не экономической, а социальной ценности (social value). В этом смысле данная система является предтечей такого механизма, как многоуровневая демократическая итеративная координация (Multilevel Democratic Iterative Coordination, MDIC), составляющего основу ядра зрелого социалистического общества, согласно концепции Лайбмана. В соответствии с его теорией, оно является этапом, следующим за периодом социализма-предтечи (Там же, 2013). Помимо других важнейших элементов координации социально-экономических процессов данная система включает, в частности, и критерии, характеризующие решение предприятиями ряда социальных задач: развитие самих работников, преодоление унаследованных от прошлого проявлений расслоения и угнетения по гендерному или расовому признаку. Достижение намеченных целей, касающихся воздействия на окружающую среду, развитие отношений с местным сообществом, другими предприятиями и т.д. Перечень задач как раз и является областью воздействия социального предпринимательства и соответственно объектом оценки, судя по последним публикациям в данной сфере (см., в частности, (Young, 2006)). В этом смысле социальное предпринимательство, относясь к периоду социализма-предтечи, несет на себе также и признаки генезиса следующего этапа - зрелого социализма, и поэтому безусловно, вносит вклад в его формирование.
Таким образом, скорее всего можно определить способ производства, который представляет социальное предпринимательство, как переходный от капиталистического уклада к новой форме экономических отношений, в которых уже доминируют ценности солидарности и общества всеобщего благосо-
стояния, а не индивидуалистические и частнособственнические интересы. Называть ли этот этап зрелым социализмом или как-то иначе, покажет время. Сегодня можно утверждать лишь одно: современное состояние капиталистических отношений достигло такой стадии, когда для сохранения данной парадигмы и устранения всех ее противоречий государству приходится привносить в нее массу несвойственных ей элементов - элементов планирования, развития социального сектора и снижения значительного уровня социального напряжения, обусловленного ростом социального неравенства. Однако со временем все количественные изменения этих элементов могут перерасти в качественные. И эпохе прежних производственных отношений наступит конец.
Список литературы
Афанасьев В.С. Великое открытие Карла Маркса. Методологическая роль учения о двойственном характере труда. М.: Мысль, 1980.
Лайбман Д. Зрелый социализм: структура, предпосылки, переходные периоды // Альтернативы. 2013. № 1. URL: http://www.intelros.ru/readroom/ alternativi/a1-2013/19022-zrelyy-socializm-struktura-predposylki-perehodnye-periody.html.
Мамедов О.Ю. Методология современного политико-экономического анализа (азы экономико-теоретического анализа) // Вопросы политической экономии. 2015. № 2. С. 10-13.
Маркс К. Экономические рукописи 1857-1861 гг. (Первоначальный вариант «Капитала»): в 2 ч. 2-е изд. М.: ЛИБРОКОМ, 2011.
Рудык Э.Н. Социальное государство и социальное предприятие // Человек и экономика: справедливость и базисная демократия против тоталитаризма рынка и капитала / под общ. ред. А.В. Бузгалина, М.И. Воейкова. М.: Экономика, 2011.
Социальное предпринимательство в России и в мире: практика и исследования / отв. ред. А.А. Московская. М.: НИУ ВШЭ, 2011.
Эпштейн Д.Б. Модели социализма, общественная собственность и производственная демократия // Альтернативы. 2015. № 1 (86). С. 75-96.
Alter S.K. Social enterprise typology. Wilmington: Virtue Ventures LLC, 2007.
Benetech Annual Report (2009). URL: http://www. slideshare.net/gcapiel/benetech-annual-re-port-2009-3702524.
Cox C. APOPO Annual Report 2010. URL: http://www. apopo.org/documents/en/Apopo_annual_re-port_2010_lowres.pdf.
Crugman P. The return of depression economics and the crisis of 2008. N.Y.: W.W. Norton & Company Inc., 2009.
Guru-Murthy K. £46m payout for A4E - despite missing Work Programme targets. 2012. 24 October. URL: http://www.channel4.com/news/46m-payout-for-a4e-despite-missing-work-programme-targets.
Hatem T. Sekem: A holistic Egyptian Initiative. Case study. Development Works for Business. 2008. URL: http://www.growinginclusivemarkets.org/ media/cases/Egypt_SEKEM_ 2008.pdf.
Mendell M., Nogales R. Solidarity finance: An evolving landscape // Universitas Forum. 2012. Vol. 3. № 2. P. 1-12. URL: https://www.ssc.wisc.edu/ ~wright/929-utopias-2013/Real%20Utopia%20 Readings/Solidarity% 20finance.pdf.
Resta O.B. A conversation with Elena Panaritis // Riv-ista online. The magazine of the Bologna Center. 2010. Winter/Spring. URL: http://www.jhubc.it/ rivista/spring2010/ article6.cfm.
Sandwell Community Caring Trust. (SCCT) // Social Business International. 2012. URL: http://social-businessint.com/wp-content/uploads/Sandwell_ Community.pdf
Williams Z., Richardson C. The shadow state. A report about outsourcing of public services. 2012. URL: http://www.socialenterprise.org.uk/uploads/ files/2012/12/ the_shadow_state_3_dec1.pdf.
Young R. For what it is worth: Social value and the future of social entrepreneurship // Social entrepreneur-ship: New models of sustainable social change. Oxford: Oxford University Press (UK), 2006. P. 56-73.
Рукопись поступила в редакцию 10.05.2017 г.
THE POLITICAL ECONOMY ANALYSIS OF THE CURRENT TRENDS OF DEVELOPMENT OF SOCIAL ENTREPRENEURSHIP
R.N. Pavlov
Pavlov Ruslan N. - Central Economics and Mathematics Institute, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia, pavlovru@mail.ru
The paper considers some peculiarities of genesis of social entrepreneurship as a new form of organizing entrepreneurial activity aimed not at maximizing the owners' profits, but at realizing social tasks to which the activity of such enterprises is related. It is shown that being under the dominance of neoliberal approach and its influence on the economic theory it's impossible to create an adequate theory explaining the significance of social entrepreneurship within a context of changing the paradigms of economic relations, as imposing the false patterns followed by the falsification of historical facts - that is a result of the influence of that ideology. At the same time, political economy, and, in particular, its Marxist stream, provides a much wider range of opportunities for its adequate assessment. An attempt of applying such an approach to the analysis of this phenomenon is presented in the article. A new perspective, within which social entre-preneurship is considered as a phenomenon which can't be incorporated into the traditionally deemed capitalistic way of production, according to the Marsist' political economy views, is provided. The main milestones of development of social entrepreneurship, in terms of evolution of property relations, ways of production and models of management at the level of enterprises are considered within the concept of post-capitalist stages of social development of D. Laibman. It is shown that social entrepreneurship contains the features of generation of a new social structure, which doesn't correspond with the traditional values of capitalist relations, because it is based at a high extent on the principles of the solidarity economy, which enters into a conflict with a model of the competition economy, in terms of which it emerges. Keywords: social entrepreneurship, political economy, mainstream, production relations. JEL: A13.
References
Afanasyev VS. (1980). Velikoye otkrytiye Karla Marxa. Metodologicheskaya rol' ucheniya o dvoystven-nom kharactere truda [The great development of Karl Marx. The methodological role of the doctrine about the dual nature of labor]. Moscow, Mysl (in Russian).
Alter S.K. (2007). Social enterprise typology. Wilmington, Virtue Ventures LLC.
Benetech Annual Report (2009). URL: http://www. slideshare.net/gcapiel/benetech-annual-re-port-2009-3702524.
Cox C. (2010). APOPO Annual Report 2010. URL: http://www.apopo.org/documents/en/Apopo_ an-nual_report_2010_lowres.pdf.
Crugman P. (2009). The return of depression economics and the crisis of 2008. N.Y., W.W. Norton & Company Inc.
Epstein D.B. (2015). Models of socialism, public property and production democracy. Alternatives, no. 1 (86), pp. 75-96 (in Russian).
Guru-Murthy K. (2012). £46m payout for A4E - despite missing Work Programme targets. 24 October. URL: http://www.channel4.com/news/46m-pay-out-for-a4e-despite-missing-work-programme-targets.
Hatem T. (2008). Sekem: A holistic Egyptian Initiative. Case study, Development Works for Business. URL: http://www.growinginclusivemarkets.org/ media/cases/Egypt_SEKEM_ 2008.pdf.
Laibman D. (2013). The mature socialism: structure, premises, transition periods. Alternatives, no. 1. URL: http://www.intelros.ru/readroom/alterna-tivi/a1-2013/19022-zrelyy-socializm-struktura-predposylki-perehodnye-periody.html (in Russian)
Mamedov O.Yu. (2015). The methodology of modern political and economical analysis. Voprosy politich-eskoy ekonomii [Issues of political economy], no. 2, pp. 10-13 (in Russian).
Marx K. (2011). Economic manuscripts 1857-1861 (The initial version of "The Capital"). In 2 parts. 2nd ed. Moscow, LIBROKOM (in Russian).
Mendell M., Nogales R. (2012). Solidarity finance: An evolving landscape. Universitas Forum, vol. 3, no. 2, June, pp. 1-12. URL: https://www.ssc.
wisc.edu/~wright/929-utopias-2013/Real%20 Utopia%20Readings/Solidarity% 20finance.pdf.
Resta O.B. (2010). A conversation with Elena Panari-tis. Rivista online. The magazine of the Bologna Center, Winter/Spring. URL: http://www.jhubc. it/rivista/spring2010/ article6.cfm.
Rudyk E.N. (2011). Social state and social enterprise. Chelovek i ekonomika: spravedlivost' i bazisnaya demokratiya protiv gegemonii rynka i capitala [A man and the economy: justice and basic democracy against the hegemony of market and capital]. Ed. by A.V Buzgalin, M.I. Voyeykov. Moscow, Ekonomika (in Russian).
Sandwell Community Caring Trust (SCCT) / Social Business International. 2012. URL: http://social-businessint.com/wp-content/uploads/Sandwell_ Community.pdf
Sotsialnoye predprinimatelstvo v Rossii i v mire (2011): praktika i issledovaniya [Social entrepreneurship in Russia and in the world: practice and studies]. Ed. by A.A. Moskovskaya. Moscow, Higher School of Economics (in Russian).
Williams Z., Richardson C. (2012). The shadow state. A report about outsourcing of public services. URL: http://www.socialenterprise.org.uk/uploads/ files/2012/12/the_shadow_state_3_dec1.pdf.
Young R. (2006). For what it is worth: Social value and the future of social entrepreneurship // Social entrepreneurship: New models of sustainable social change. Oxford (UK), Oxford University Press, pp. 56-73.
Manuscript received 10.05.2017
СТРАТЕГИИ И ФАКТОРЫ ИМПОРТОЗАМЕЩЕНИЯ НА РЫНКЕ ПРОДУКЦИИ ФОНДООБРАЗУЮЩЕГО МАШИНОСТРОЕНИЯ РОССИИ
Н.З. Атаров
Статья посвящена вопросам импортозамещения на рынке продукции фондообразующего машиностроения России. Вопросы выбора стратегии импортозамещения на современном этапе структурной перестройки российской экономики приобрели повышенную актуальность. Особенно они важны в обрабатывающей промышленности и машиностроении для повышения уровня обороноспособности, а также продовольственной, технической и технологической независимости страны. Это обусловлено необходимостью совершенствования интеграционных связей нашей экономики с ведущими странами мирового хозяйства. В условиях усиления экономических санкций против России приоритетной задачей является кардинальное изменение структуры экспорта и импорта за счет снижения доли продукции сырьевых отраслей в экспорте и продукции машиностроения инвестиционного назначения в структуре импорта страны. В работе уделено внимание стратегиям наращивания конкурентоспособных мощностей фондообразующего машиностроения, выбора и реализации инновационной и инвестиционной политики. Одна из стратегий наращивания объемов производства продукции фондообразующего машиностроения ориентирована на использование потенциала прироста коэффициента использования действующих его предприятий. В то же время магистральным направлением в решении данной проблемы рассматривается приоритетное развитие фондообразующего ядра промышленного производства во взаимосвязи с программой конверсии
© Атаров Н.З., 2017 г.
Атаров Николай Захарович - д.э.н., профессор, ГБОУ ВО Московской области «Технологический университет», Королев, Московская обл., atarovnz@yandex.ru