CC BY
6
мом англоязычном меме реализуется функция дискредитации действий компаний, претендующих на экологический имидж за счет сомнительных акций, не приносящих реальной пользы. Персонаж Стонкс усиливает обобщенную семантику абсурдности экологических акций компаний, символично представленных идеей сохранять природу, не используя пластиковые соломинки, но применяя при этом пластиковые стаканчики. Визуальный шаблон дополняется вербальными знаками - искаженными надписями слов (natur вместо nature, toriles вместо turtles), с помощью чего внимание адресата акцентируется на абсурдности экологической политики ряда компании.
Экологические интернет-мемы англоязычном и русскоязычном сегментах соцсетей являются популярным форматом коммуникации.
Функционирование экологических интернет-мемов, как и мемов другой тематики, отличается тем, что они часто подвергаются первичной деконтекстуали-зации и последующей реконтекстуализации, однако могут возникать на основе визуальных шаблонов с выраженной экологической идеей.
Анализ англоязычных и русскоязычных экологических интернет-мемов с одинаковым визуальным шаблоном показал, что экомемы возникают в англоязычном сегменте сети, а затем реплицируются в Рунете, приобретая лингво-
Библиографический список
культурную специфику Так, русскоязычным экологическим интернет-мемам в большей степени свойственна ирония над абсурдностью реализации экологических акций и доведенной до крайности креативности экологического мышления россиян. В фокус осмеяния также часто попадают властные структуры и коррумпированные чиновники, наживающиеся на реализации экологических проектов. Основной экологической проблематикой в интернет-мемах является проблема загрязнения мусором.
В англоязычном сегменте Интернета экологические мемы нацелены на привлечение внимания к различным экологическим проблемам (восстановительное земледелие, загрязнение пластиком, изменение климата), для мемов характерна ирония и постирония. В фокус осмеяния попадают компании и корпорации, незадачливые экоактивисты.
Доминирующей функцией является функция привлечения внимания. Реализуются воздействующая, дискредитирующая, рекреационная функции. Средством реализации выделенных функций на вербальном уровне является стандартная и профессиональная лексика, сленгизмы, эрративы; стилистические приемы иронии, эффекта обманутого ожидания и доведения ситуации до абсурда.
1. Davison P. The Language of Internet Memes. The Social Media Reader. New York, NY. University Press. 2012: 120-134.
2. Иссерс О.С. Потенциал трансформаций поликодового интернет-мема в событийном контексте. 2020. Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание. 2021; № 20 (2): 26-41.
3. Зиновьева Н.А. Воздействие мемов на интернет-пользователей: типология интернет-мемов. Вестник экономики, права и социологии. 2015; № 1: 195-201.
4. Канашина С.В. Что такое интернет-мем? Научные ведомости БелГУ. Серия: Гуманитарные науки. 2017; № 28 (277): 84-90.
5. Ребрина Л.Н. Интернет-мемы как актуальный феномен политической интернет-коммуникации в Германии: тематическая группа «Большая коалиция». Научный диалог. 2022; Т. 11, № 4: 239-257.
6. Савицкая Т.Е. Интернет-мемы как феномен массовой культуры. Культура в современном мире. 2013; № 3. Available at: http://infocuIture.rsl. ru/ NIKLib/althome/news/ KVM_archive/articles/2013/03/2013-03_r_kvm-s3.pdf
7. Терентьева Е.В., Милованова М.В. Политические интернет-мемы в современной российской интернет-коммуникации. Мир науки, культуры, образования. 2022; № 4 (95): 306-309.
8. Щурина Ю.В., Харохорина М.Б. Интернет-мем как жанр и «ньюсмейкер» в современном медиапространстве. Медиалингвистика. 2020; № 7 (2): 263-275. References
1. Davison P. The Language of Internet Memes. The Social Media Reader. New York, NY. University Press. 2012: 120-134.
2. Issers O.S. Potencial transformacij polikodovogo internet-mema v sobytijnom kontekste. 2020. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2: Yazykoznanie. 2021; № 20 (2): 26-41.
3. Zinov'eva N.A. Vozdejstvie memov na internet-pol'zovatelej: tipologiya internet-memov. Vestnik 'ekonomiki, prava i sociologii. 2015; № 1: 195-201.
4. Kanashina S.V. Chto takoe internet-mem? Nauchnye vedomosti BelGU. Seriya: Gumanitarnye nauki. 2017; № 28 (277): 84-90.
5. Rebrina L.N. Internet-memy kak aktual'nyj fenomen politicheskoj internet-kommunikacii v Germanii: tematicheskaya gruppa «Bol'shaya koaliciya». Nauchnyjdialog. 2022; T. 11, № 4: 239-257.
6. Savickaya T.E. Internet-memy kak fenomen massovoj kul'tury. Kul'tura v sovremennom mire. 2013; № 3. Available at: http://infocuIture.rsl. ru/ NIKLib/althome/news/KVM_archive/ articles/2013/03/2013-03_r_kvm-s3.pdf
7. Terent'eva E.V., Milovanova M.V. Politicheskie internet-memy v sovremennoj rossijskoj internet-kommunikacii. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2022; № 4 (95): 306-309.
8. Schurina Yu.V., Harohorina M.B. Internet-mem kak zhanr i «n'yusmejker» v sovremennom mediaprostranstve. Medialingvistika. 2020; № 7 (2): 263-275.
Статья поступила в редакцию 02.02.23
УДК 811
Pugacheva E.N., senior teacher, Vladivostok State University; postgraduate, Far Eastern Federal University (Vladivostok, Russia),
E-mail: Elena.Pugachva@vvsu.ru
MULTICULTURALITY AS A STRUCTURE-FORMING SEMANTIC DOMINANT OF THE VLADIVOSTOK TEXT (BASED ON THE TEXTS OF M.V. SHCHERBA-KOV). The article analyzes the specifics of implementation and functioning of semantic dominant multiculturality in a local text as a structure-forming component of the Vladivostok text. The researcher analyzes compatibility of lexical units and presents a classification of lexical, syntactic and stylistic means that make up the semantic dominant movement and multiculturality, as well as ways of forming the communicative space of the Vladivostok text. The author examines features of representation of an image of the city of Vladivostok through the reflection of the surrounding world, the events of reality, indirectly indicating the author's position or the perception of events by the character. Based on a comprehensive analysis of stories and an essay by M.V Shcherbakov about Vladivostok, the key role of the semantic dominant multiculturality as a way of implementing the author's idea and representation of the image of the city in the text is revealed.
Key words: local text, semantic dominant, multiculturality.
Е.Н. Пугачева, ст. преп., Владивостокский государственный университет, аспирант, Дальневосточный государственный университет,
г. Владивосток, Е-mail: Elena.Pugachva@vvsu.ru
ПОЛИКУЛЬТУРНОСТЬ КАК СТРУКТУРООБРАЗУЮЩАЯ СЕМАНТИЧЕСКАЯ ДОМИНАНТА ВЛАДИВОСТОКСКОГО ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ М.В. ЩЕРБАКОВА)
В настоящей статье анализируется специфика реализации и функционирования семантической доминанты поликультурность в локальном тексте в качестве структурообразующего компонента владивостокского текста; осуществлен анализ сочетаемости лексических единиц и представлена классификация лексических, синтаксических и стилистических средств, составляющих семантические доминанты движение и поликультурность, а также способы формирования коммуникативного пространства владивостокского текста. В работе автором рассматриваются особенности репрезентации образа города Владивостока через отражение окружающего мира, событий действительности, опосредованно указывающее на авторскую позицию или восприятие событий персонажем; на основе комплексного анализа рассказов и очерка М.В. Щербакова о Владивостоке выявлена ключевая роль семантической доминанты поликультурность как способа реализации авторского замысла и репрезентации образа города в тексте.
Ключевые слова: локальный текст, семантическая доминанта, поликультурность.
Разделяя точку зрения современных исследователей, автор понимает локальный текст как «совокупность символов, идей образов, смыслов, объединенную определенным стилистическим или мировоззренческим единством» [1], репрезентующим уникальность исследуемого города, «систематизирующим языковые и речевые стереотипы, мотивы и сюжеты определенных нарративов, топонимы города» [там же, с. 29] в некое единство, актуализированное в тексте посредством лексических, синтаксических и стилистических средств, используемых автором для реализации художественного замысла и раскрывающих индивидуально-авторскую картину мира.
Рассказы и очерки М.В. Щербакова о Владивостоке содержат семантические доминанты движение, пространство и время, поликультурность, конструирующие коммуникативное пространство города и передающие его неповторимый образ морского города-порта. Цель данного исследования - рассмотреть формирование коммуникативного пространства владивостокского текста посредством семантической доминанты поликультурность. В настоящем исследовании автор оперирует понятием образ в узком смысле, имея в виду воссоздание, изображение в художественном произведении любых предметов и объектов, а также опираясь на широкое понимание образа для обозначения конкретно-чувственных представлений в сознании человека в качестве художественного обобщения. Мы поставили следующие задачи: 1) рассмотреть лексико-синтаксиче-ские средства формирования коммуникативного пространства владивостокского текста с помощью семантической доминанты поликультурность; 2) определить способы актуализации авторского восприятия образа города Владивостока.
Поставленные цель и задачи исследования определили его методологию: в данной работе использованы метод контекстуального анализа и анализа сочетаемости.
Семантическая доминанта обусловлена выдвижением на первый план формальных средств. В настоящем исследовании мы рассматриваем номинации, которые носят поликультурный характер или содержат отсылку к национальным чертам. Актуальность работы заключается в том, что она представляет интерес с точки зрения исследования теории локального текста и способов репрезентации в нем образа города. Предметом нашего исследования являются языковые единицы, содержащие репрезентацию города Владивостока, извлеченные из рассказов и очерков М.В. Щербакова методом сплошной выборки. В современной лингвистической науке активно разрабатывается теория географически маркированных текстов: особенности текстовой структуры дальневосточного текста рассматривает Н.С. Милянчук [2], одесский текст исследует С.М. Треблер [3], топонимический концепт «Владивосток» изучает Е.Н. Пугачева [4]. Новизна данной работы заключается в том, что впервые в отечественной филологии поликультурность в рассказах и очерке М.В. Щербакова о Владивостоке рассматривается как средство репрезентации авторского восприятия образа города. Данное направление исследования представляет научный интерес с точки зрения использования языкового материала, а именно - уникальных произведений М.В. Щербакова о Владивостоке, с помощью которого предоставляется возможность получить информацию об особенностях репрезентации образа города Владивостока посредством раскрытия индивидуально-авторского сознания, актуализированного за счет используемых автором языковых средств.
Источником материала для исследования послужили произведения М.В. Щербакова: очерк «Одиссеи без Итаки» и рассказы «Кадет Сева», «Корень жизни», «Последний рейс» [5], локусно привязанные к Владивостоку, общими семантическими доминантами для которых являются поликультурность и движение. Понятие семантической доминанты связано с именем Я. Мукаржовского; исследователь определил ее как «компонент произведения, который приводит в движение и определяет отношения всех прочих компонентов» [6]. Семантические доминанты реализуются в конкретных языковых единицах текста и дают представление о языковой личности его автора или персонажей.
Названные предпосылки позволяют нам высказать предположение, что семантическая доминанта является частью авторского замысла и заключает в себе модально-оценочные значения, что позволяет отнести ее к структурному (текстообразующему) компоненту, выступающему средством репрезентации образа города Владивостока. Структурно-смысловые элементы коммуникативного пространства владивостокского текста отражают индивидуальную авторскую картину мира, содержат информацию об отношении автора к изображаемым в тексте фактам действительности, репрезентующим образ города в целом, и тесно связаны с процессом номинации. Вслед за В.П Гаком мы понимаем под номинацией «процесс наименования, при котором языковые элементы соотносятся с обозначаемыми ими объектами» [7].
Семантическая доминанта поликультурность наряду с движением формирует коммуникативное пространство владивостокского текста и объединяет формальные средства выражения авторского замысла. С опорой на классическую теорию текста [8; 9] и на основании проделанного анализа произведений М.В. Щербакова, в которых Владивосток является центральным образом, можно утверждать, что владивостокский текст имеет уникальную семантическую структуру: одним из критериев выделения владивостокского текста мы считаем особый лексический, фразеологический, синтаксический состав произведений, в которых авторская позиция может выражаться грамматически, стилистически и композиционно. Семантика поликультурности актуализирует авторское восприятие образа города Владивостока: в произведениях город находится в посто-
янном движении, перемещении, прослеживается семантика массового исхода. Идея исхода заложена автором в названия произведений - очерка «Одиссеи без Итаки» и рассказа «Последний рейс». Одновременно с этим раскрывается образ многолюдности, суеты. Многонациональный тип героев формируется различными лексемами и синтаксическими средствами, фигурами речи, придающими стилистическую значимость, образность и выразительность тексту и позволяющими автору передать отношение к происходящему Приведем некоторые примеры1: (1) китайцы уже зажигали рядом со своими лотками, прямо на земле, тысячи фонариков, как в России, когда святят пасхи; (2) не русская - ленивая и мирная, а притаившаяся, настороженная, какая-то враждебная. Азию всё-таки чувствуешь.
Стилистические фигуры речи, используемые М.В. Щербаковым для раскрытия многонационального образа города, многообразны: 1) инверсия: (3) за низким столом красного дерева и произошел разговор; 2) антитеза: (4) сделалось тошно от всех этих чуждых запахов и звуков, его потянуло туда, где были белые люди, а не эти скользкие черные фигуры; 3) метафора: (5) в затканный солнцем хрустальный четверг приморского октября город дрогнул; 4) сравнение: (6) меняет свои лиры оливковый поджарый итальянчик и мерно работает челюстями над жвачной резинкой точно топором рублённый янки-матрос.
В аспекте сказанного выше отметим лексико-синтаксические средства, реализующие семантическую доминанту поликультурность. В соответствии с теми признаками, на основе которых давалось наименование, мы классифицировали номинации, носящие поликультурный характер или содержащие отсылку на национальные черты (расположены в порядке снижения частотности):
1) номинации, называющие предметы и понятия разных культур (41 пример, 54,66%): поднялся мимо пахучих торговых рядов; маленький графинчик жгучей и терпкой влаги; удивительный пунш, горевший синими языками; у недавно отстроенного собора; китайцы уже зажигали рядом со своими лотками, прямо на земле, тысячи фонариков, как в России, когда святят пасхи; тяжелые китайские раскрашенные шаланды и корейские джонки, океанские пароходы; ложился косым четырехугольником на крашеный пол; пройдя под ситцевой занавеской; бледно-янтарный, медвяный, пахучий шведский пунш в бутылках с золотыми гроздьями винограда на ярлыках; пропахшую одеколоном, дешевой пудрой и керосином; до ворот, по бокам которых, кроме черных дощечек с вязью иероглифов, висела вывеска с безголовым офицерским мундиром прошлого века; дышали разложенные цветистыми горками тропические фрукты, убивая своим ароматом китайскую вонь; парусные шхуны и бриги, тяжелые китайские раскрашенные шаланды и корейские джонки, океанские пароходы Добровольного флота и военные корабли; этот странный, не русский город; выперли то пасхами, то куличами; из агонизировавшей России; из ощетинившейся зеленохвойной Сибири; из благодатного Крыма; с Кавказа; из Туркестана; через волнистые барханы Гоби; через жжёные Монгольские степи; по морщинистым лазурным зеркалам тропических морей; кудластыми вихрами и выгоревшими гимнастёрками колониальных мисс и шоколадных филиппинок; те же обязательные чахлые берёзки, как в какой-нибудь Малаховке под Москвою, та же не в меру бойкая валторна в оркестре; в пахучих сундучках Тун Зюй-куна; нашел большую красную коробку; вываренный в сахарной воде и очищенный от верхней морщинистой кожи громадный полупрозрачный женьшень; не русская — ленивая и мирная, а притаившаяся, настороженная, какая-то враждебная; Азию всё-таки чувствуешь; в руки белого дьявола; священный Корень; гений-охранитель; вздувается на кончике иглы над лампочкой коричневая слеза опиума; за низким столом красного дерева; после обычных вежливостей и чашек бледно-зеленого чая; вынул из пейтузы; окутавшая его пелена тяжелого сладкого дыма, выливавшаяся из массивной трубки; от самых Омских английских складов; китайский язык; китайской газеты «Последние Новости»;
2) номинации, репрезентующие многонациональный образ города (23 примера, 30,66%): хунхузы; манзы; китайцы; русские; корейцы; корейцев-макосе-вов; ходи в халатах и синих курмах, расстегнутых на медно-красной груди; ходи-китайцы; бородатый до самых глаз дядя в торбазах и оленьей кухлянке; оливковый поджарый итальянчик; точно топором рублённый янки-матрос; шныркие коротконогие японцы; белые лица; «юли-юли»; каждый человек, одетый в синюю курму и штаны с мотней; тигры уносили зазевавшихся голопузых корейчат; тошно от всех этих чуждых запахов и звуков, его потянуло туда, где были белые люди; скользкие черные фигуры, от которых так явственно пахло смертью; два китайских нищих; разный люд: многосемейных староверов-переселенцев, «шатунов» - искателей легкого счастья, военных в белых кителях, каторжную кандальную шпану;
3) номинации, формирующие поэтику многонационального города-порта (9 примеров, 12%): парусные шхуны и бриги, тяжелые китайские раскрашенные шаланды и корейские джонки, океанские пароходы Добровольного флота и военные корабли; торчали мачты парусников, опутанные нитями снастей, прилежно вывалили дымки пароходные трубы; в военном порту, среди туш больших военных кораблей и кружевных кранов, еле-еле дымил высокой трубой его «Сторож»; к причалам Золотого Рога пришвартовывались и снова уходили в моря; просторно расстилался великолепный рейд; у многочисленных причалов и пристани торчали мачты парусников, опутанные нитями снастей, прилежно вывалили дымки пароходные трубы; стояла на буйке, как одинокий привратник, игрушечная брандвахта; скользила, наклоняясь к воде, какая-то
белоснежная яхточка, будто кто медленно тянул ее на веревочке; сделали тогда больше девяноста верст на двухвесельной лодчонке;
4) номинации, содержащие оценочную характеристику города (2 примера, 2,66%): странный, не русский город; этот дикий, некультурный край.
В характеристике Владивостока как морского города, города-порта преобладает положительная оценка (семантика света, размеренности, широкой панорамы города; использование формальных средств, в частности морфем, вносящих дополнительную коннотацию: -очк-: яхточка; на веревочке), положительно оцениваются и городские объекты: бело-сахарный маячок; на высоком доме Центросоюза, выпиравшем белым боком над крышами, жители: белые люди; белые лица; лица же с резкими рембрандтовскими тенями - красивей, значительней; в характеристике же элементов других культур доминирует семантика тьмы - тьма; тяжёлый, злобный мрак; темные фигуры; темные переулки; черные дощечки с вязью иероглифов.
Согласно авторскому замыслу, в текстах отчетливо прослеживается противопоставление Восток - Запад: (7) Завершилось великое затмение России. /.../ Только один узкий светящийся серпик оставался на Дальнем Востоке [Кадет Сева, с. 244]. (8) /./сколько пламенных надежд лилось в него в двадцатых годах из агонизировавшей России, из ощетинившейся зеленохвойной Сибири, из благодатного Крыма, с Кавказа, из Туркестана, через волнистые барханы Гоби, через жжёные Монгольские степи и даже окружным путём - по морщинистым лазурным зеркалам тропических морей!.. [Кадет Сева, с. 243]. (9) Вот зато на самом танцевальном круге чужого как будто и нет: те же обязательные чахлые берёзки, как в какой-нибудь Малаховке под Москвою, та же не в меру бойкая валторна в оркестре и тот же извечный вальс «Лесная сказка» [Кадет Сева, с. 245]. Данный эффект достигается использованием синтаксических конструкций, содержащих антонимичные лексемы и стилистические фигуры - метафору и антитезу.
Эффект многолюдности достигается формальными средствами: преобладанием форм множественного числа: (10) В ресторанчиках с цветными стеклами громыхал гонг, напрягая звук, и визжали дудки и однострунные скрипицы [Корень жизни, с. 35], глаголами со значением звучания: (11) В порту около «Сторожа» тарахтели цепями лебедки, галдели грузчики [Последний рейс, с. 181] и синтаксическими конструкциями, содержащими фигуры речи (в частности - метафору, антитезу и сравнение): (12) По всему чернильному простору Золотого Рога подмигивали — переговаривались на невидимых мачтах огоньки сигнальных фонарей [Кадет Сева, с. 249], которые являются способом отражения в тексте фрагментов окружающего мира, событий действительности, опосредованно указывающим на авторскую позицию или восприятие событий персонажем.
Семантический компонент поликультурность 1) актуализируется частотностью лексем, указывающих на национальную и культурную принадлежность: хунхузы; манзы; китайцы; русские; корейцы; ходи; итальянчик; янки-матрос; японцы; «юли-юли»; два китайских нищих; китайская газета; японские броненосцы; 2) или выражен иносказательно: белые лица; каждый человек, одетый в синюю курму и штаны с мотней; белые люди; скользкие черные фигуры.
Кроме того, поликультурность, являясь неотъемлемым компонентом авторского замысла, в тексте выполняет ряд функций: во-первых, выступая в своем прямом значении, показывает многонациональный характер движения во Владивостоке, во-вторых, на более глубоком уровне имплицитного выражения авторской позиции, тесно взаимодействуя с семантической доминантой движе-
Библиографический список
ние, отражает движение политических режимов во Владивостоке и Приморье: японцы, кишевшие во всех концах города, расползшиеся по всем окрестным пороховым складам и фортам могучей прежде крепости; японцы обманули и, сторговавшись, пропустили красных; висела вывеска с безголовым офицерским мундиром прошлого века; метались шампуньки с людьми, для которых попасть к красным значило идти под расстрел; появились партии инженеров; а в 91-м году новый город соизволил посетить сам Государь Наследник Цесаревич.
Наконец, семантическая доминанта поликультурность оформляет композиционную структуру произведений М.В. Щербакова. Так, рассказ «Корень жизни» начинается с китайской поговорки «Где женьшень, там и тигры», вынесенной в эпиграф произведения и отражающей связь между корнем жизни и тиграми в китайском сознании. В китайском сознании существует уважение к корню и стойкая уверенность в том, что женьшень может найти только достойный: «Как дался в руки белого дьявола священный Корень? Как допустил это гений-охранитель?» - размышляет Тун Зюй-кун. Ради корня человек может нарушить грани дозволенного, люди будут драться, как тигры, и это находит отражение в тексте: рассказ начинается с убийства Ли Фу-линя из-за лекарственного корня. Эффект поликультурности достигается высокой частотностью лексем женьшень-щик, фанзушка, женьшень, корень, Хай-Шэнь-Вей и, кроме того, частотностью фразеологизма «голубой фазан» (= женьшеньщик). В тексте описано перемещение Корня Жизни от Цзян-Куя к Киму-корейцу и нашедшему корень Николаю Тимофеевичу, а кульминацию сюжета составляют попытки Николая Тимофеевича продать женьшень - здесь культурные смыслы актуализируются лексемами китаец, американцы, ходя, иена, китаеза, Пекин - и уйти от преследования (эффект достигается стилистическими средствами: использованием метафоры и антитезы: Белые лица исчезли так же, как и крашеные дома; белые люди, а не эти скользкие черные фигуры, от которых так явственно пахло смертью). При этом перемещение в пространстве сопряжено с четко выраженной авторской позицией и передается в тексте лексически, с помощью топонимов, и синтаксически - преобладанием конструкций, содержащих оценочную характеристику города: Выйдя на Светланку, он невольно оглянулся вправо: там, вверху и между геометрическими утесами домов, еще пылала яростно заревая щель, раздавленная плоскими чернильными тучами [Корень жизни, с. 35]. В финале рассказа эффект поликультурности достигается преобладанием лексем китайский, лекарства, женьшень, ходя, имен собственных (включая топонимы): ТунЗюй-кун, Ли Кинь-хи, Хай-Шэнь-Вей, Шань-си, символизирующих уход Корня Жизни из Владивостока и России.
Таким образом, в произведениях М.В. Щербакова о Владивостоке мы обнаружили взаимодействие двух семантических доминант - поликультурности и движения. Каждая из названных доминант обладает самостоятельной значимостью, проявляющейся на лексическом, синтаксическом и стилистическом уровнях. Проведенный анализ позволяет сделать вывод о том, что семантическая доминанта поликультурность является ключевым компонентом реализации авторского замысла и репрезентации образа города Владивостока в произведениях М.В. Щербакова.
Примечание:
1 примеры цитируются по: Щербаков М.В. Одиссеи без Итаки/ Повесть, рассказы, очерки, стихи, переводы/ Сост., комм. и вступит ст. А. Колесова (Серия «Восточная ветвь») Владивосток: Рубеж, 2011. 480 с.
1. Колодий Н.А. Локальные тексты в фокусе современной урбанистики. Вестник Томского государственного университета. 2021; № 44: 25-47.
2. Милянчук Н.С. К вопросу о «географической» типологии текстов: существует ли «дальневосточный» текст? На перекрёстках филологических дорог: сборник статей к юбилею доктора филологических наук профессора Елены Александровны Первушиной. Владивосток: Дальневосточный федеральный университет, 2014: 177-185.
3. Треблер С.М. Одесский «локальный» текст в прозе Дины Рубиной. Русский язык: прошлое, настоящее, будущее (аннотированные доклады, презентации, статьи). Санкт-Петербург, 2022: 404-408.
4. Пугачева Е.Н. Функционирование топонимов в очерках М.В. Щербакова «Одиссеи без Итаки». Мир науки, культуры, образования. 2022; № 3 (94): 430-433.
5. Щербаков М.В. Одиссеи без Итаки. Повесть, рассказы, очерки, стихи, переводы. Владивосток: Рубеж, 2011.
6. Мукаржовский Я. Литературный язык и поэтический язык. Пражский лингвистический кружок: сборник статей. Москва: Прогресс, 1967.
7. Гак В.Г Номинация. Большая советская энциклопедия. Москва: Советская энциклопедия, 1969-1978.
8. Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города. Семиотика города и городской культуры: Санкт-Петербург. Тарту: Тартуский университет, 1984: 30-45.
9. Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы: избранные труды. Санкт-Петербург: Искусство СПБ, 2003. References
1. Kolodij N.A. Lokal'nye teksty v fokuse sovremennoj urbanistiki. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2021; № 44: 25-47.
2. Milyanchuk N.S. K voprosu o «geograficheskoj» tipologii tekstov: suschestvuet li «dal'nevostochnyj» tekst? Na perekrestkah filologicheskih dorog: sbornik statej k yubileyu doktora filologicheskih nauk professora Eleny Aleksandrovny Pervushinoj. Vladivostok: Dal'nevostochnyj federal'nyj universitet, 2014: 177-185.
3. Trebler S.M. Odesskij «lokal'nyj» tekst v proze Diny Rubinoj. Russkijyazyk: proshloe, nastoyaschee, buduschee (annotirovannye doklady, prezentacii, stat'i). Sankt-Peterburg, 2022: 404-408.
4. Pugacheva E.N. Funkcionirovanie toponimov v ocherkah M.V. Scherbakova «Odissei bez Itaki». Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2022; № 3 (94): 430-433.
5. Scherbakov M.V. Odissei bez Itaki. Povest', rasskazy, ocherki, stihi, perevody. Vladivostok: Rubezh, 2011.
6. Mukarzhovskij Ya. Literaturnyj yazyk i po'eticheskij yazyk. Prazhskij lingvisticheskij kruzhok: sbornik statej. Moskva: Progress, 1967.
7. Gak V.G. Nominaciya. Bol'shaya sovetskaya 'enciklopediya. Moskva: Sovetskaya 'enciklopediya, 1969-1978.
8. Lotman Yu.M. Simvolika Peterburga i problemy semiotiki goroda. Semiotika goroda i gorodskoj kul'tury: Sankt-Peterburg. Tartu: Tartuskij universitet, 1984: 30-45.
9. Toporov V.N. Peterburgskij tekstrusskojliteratury: izbrannye trudy. Sankt-Peterburg: Iskusstvo SPB, 2003.
Статья поступила в редакцию 02.02.23
