CC BY
192
VI. ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННЫХ ФОРМХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ
КОРЕШКОВА М.Е.
ПОЛИФОНИЯ: ОТ МУЗЫКИ К ЛИТЕРАТУРЕ
Слово «полифония» у многих воскрешает в памяти величественные хоры из пассионов и кантат или совершенные клавирные фуги Хорошо темперированного клавира И.С.Баха. Теоретик-музыкант дополнит понятие контрапунктом строгого и свободного письма, сводя его значение к способу организации музыкальной ткани, при котором имеющиеся линии и пласты стремятся при этом слиться в гармоничное целое. Так или иначе, музыканты привыкли к узкопрофессиональному использованию этого термина.
Полифонические принципы сконцентрированы именно в музыке ярко и системно. Применяя их к мыслительной деятельности, мы раздвигаем границы познания полифонии как «вселенского» принципа. Понятие приобретает универсальное значение вне временных и стилистических аспектов. Это способ существования мысли, присущей музыке и искусству вообще, как особой форме человеческой деятельности. Учитывая, что искусство отображает мироустройство, его внешние и внутренние проявления и их взаимосвязь, феномен полифонического мышления становится глобальным.
Абстрактность и графическая четкость организации мысли в музыке позволили глубоко исследовать феномен полифонического мышления. Это дает музыканту возможность обостренно ощущать контрапунктические переплетения мыслей и образов в литературе.
107
В литературоведении термин «полифония» был введен М.Бахтиным для обозначения диалогизма в романе, но в дальнейшем был распространен и на другие жанры. В диалогическом романе, по Бахтину, множество действующих лиц - «голосов» - энергетически и психологически взаимодействуют в равноправном диалоге (в широком смысле слова). Такая антииерархическая структура романа губительна для какой бы то ни было идеологии. В противоположность диалогическому, монологический роман - иерархичен и, следовательно, авторитарен. Бахтин считал наиболее ярко выраженным диалогизм в романах Ф.М. Достоевского.
Возникают сомнения в существовании монолога как такового, поскольку, по словам Ю.М.Лотмана, «минимальное мыслящее устройство должно включать в себя хотя бы две разноустроенных системы, которые обменивались бы выработанной внутри них информацией»3. Таким образом, даже самый строгий монолог представляет собой скрытый диалог. Действительно, даже обращаясь к самому себе, человек, неосознанно предполагает реакцию на свою речь (согласие, полемику), которая нередко бывает выражена в этом же монологе. Это особенная черта монологов в драматических произведениях - вспомним шекспировского Гамлета:
Быть или не быть - таков вопрос;
Что благородней духом - покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством...
(Пер. М.Лозинского)
Подобным приемом изобилуют и поэтические, и прозаические тексты М.Цветаевой:
- Он тебе не муж? - Нет.
Веришь в воскрешенье душ? - Нет.
- Так чего ж?
Так чего ж поклоны бьешь?
- Отойдешь -
3 Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек - текст - семиосфера -история. - М., 1996. - С.46.
108
В сердце - как удар кулашный: Вдруг ему, сыночку, страшно -Одному?4
«"А мадемуазель не идет" <...> Может быть, заболела? Но тогда бы написала. Может быть, сестра заболела? Но тогда бы тоже написала. Может быть, до того одна, что и написать некому? Но тогда ведь и подать некому. Может быть.»5.
Находим пример этого и в музыке - скрытая полифония одноголосых произведений - гениальные сонаты и партиты для скрипки соло величайшего полифониста И.С.Баха.
Равно как и в музыке, где полифония представляет собой, кроме непосредственно многоголосия, гармоничное сочетание тембров, звуковых пластов, жанров, стилей и пр., в литературе данный феномен выражен не только диалогом действующих лиц. Он находит свое воплощение в рамках одного произведения в соотнесении различных смысловых, стилистических, жанровых сфер. Как и в музыкальном контрапункте, в литературе существуют полифонические приемы организации текста. Отметим также возможность проявления полифонических структур на разных уровнях.
Ю.М. Лотман, рассматривая стихотворение Ф.И.Тютчева «Два голоса», отмечает, что уже указывает на полифоническое построение текста. Стихотворение состоит из двух отрывков (по две строфы каждый), отмеченных нумерацией6.
Лотман усматривает двухуровневый полифонизм. Нам представлены два «голоса», которые «по-разному говорят об одном, давая возможные интерпретации некоторого единого взгляда на мир, рождающегося при их соотнесении». На глубинном уровне, «то, что концепция трагического героизма, которая в понятиях собственно тютчевской этики была бы выражена иными терминами, здесь дана голосом античности, подлежащим эмоциональному переводу, создает дополнительный полифонизм между текстом и его читателем»7:
4 Цветаева М. - Пожалей.
5 Цветаева М. - Твоя смерть.
6 Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. - СПб., 1996. - С. 173. - Курсив автора.
7 Указ. соч., с.177.
109
1
Мужайтесь, о други, боритесь прилежно, Хоть бой и неравен, борьба безнадежна! Над вами светила молчат в вышине, Под вами могилы - молчат и оне.
Пусть в горнем Олимпе блаженствуют боги: Бессмертье их чуждо труда и тревоги; Тревога и труд лишь для смертных сердец... Для них нет победы, для них есть конец.
2
Мужайтесь, боритесь, о храбрые други, Как бой ни жесток, ни упорна борьба! Над вами безмолвные звездные круги, Под вами немые, глухие гроба.
Пускай Олимпийцы завистливым оком Глядят на борьбу непреклонных сердец. Кто, ратуя, пал, побежденный лишь Роком, Тот вырвал из рук их победный венец.
Полифонизм в повествовании прозаическом или поэтическом дает новые художественные возможности. Поставленная М.Бахтиным проблема «чужой речи» достаточно сложна. Нас интересует ее полифонический аспект. Кроме графически выраженных вариантов «чужой речи», таких, как монологи от лица какого-либо, бывают случаи, когда не вполне можно различить, кому принадлежит та или иная фраза. Возникает скрытый диалог автора и действующего лица или даже нескольких персонажей, либо автора и читателя. В «Евгении Онегине» А.С.Пушкина в авторское повествование вторгаются вопросы или ремарки читателя (или будто автор эти вопросы за читателем повторяет и на них отвечает):
Что было следствием свиданья? Увы, не трудно угадать! Любви безумные страданья Не перестали волновать Младой души.
110
(гл. 4, XXIII, 1-5)
А что? Да так. Я усыпляю
Пустые, черные мечты.
( гл. 4, XIX, 1-2)
Довольно он морочил свет.
- Знаком он вам? - И да и нет.
- Зачем же так неблагосклонно
Вы отзываетесь о нем?
(гл.8, VIII, 13-14; IX, 1-2)
Взаимодействие двух и более бытийных пластов - также характерное проявление полифонизма в литературе, выраженное в диалоге культур, эпох, миров. Так, в «Мастере и Маргарите» М.А. Булгакова бытийный полифонизм представлен в виде взаимопроникновения бытовой и мистической реалий, с одной стороны, и двух историко-временных периодов - с другой. Произведения В.В.Набокова являют многоголосие русскоязычной, франкоязычной, немецкоязычной и англоязычной культур.
Основные показатели полифонического развития - время и пространство. В музыкальной конрапунктической технике работа с темой происходит либо в одном из этих двух параметров, либо в их сочетании. Увеличение, уменьшение, горизонтально-подвижной контрапункт - временные способы развития; обращение, инверсия, вертикально-подвижной контрапункт - пространственные. Возможно также совмещение перечисленных приемов. Время и пространство - два физических условия существования (человек, предметы материально пребывают во времени и в пространстве). Осмысление их как философских категорий с древности занимало мыслителей. Оставляя за рамками данной статьи анализ философских трудов на эту тему, отметим лишь универсальную значимость явлений.
Широко представлена в литературе инверсия (иначе «ракоход»). Если усматривать в чтении в обратном направлении связь с противопоставлением явного и тайного, то становится понятным использование палиндрома в заклинаниях, магических формулах и пр., что часто находит свое выражение в произведениях народного
111
творчества. И в виде смысловой структуры инверсия часто встречается в фольклоре:
Вот вам ключ от королевства. В королевстве - город, А в городе - улица. <..>
В колыбельке - ландышей
Полная корзина!
<..>
Ландыши в корзине, Корзина в колыбельке.
А улица в городе, Город в королевстве. Вот от королевства ключ, Ключ от королевства8.
Наиболее прямая параллель «ракохода» в литературе - палиндром. У В.Хлебникова читаем:
Сетуй, утес! Утро чорту!
Мы, низари, летели Разиным.
Литературе свойственно так же и отражение приемов контрапунктической техники как образного ряда. Уникальны в этом отношении сказки Л.Кэрролла «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье». Здесь мы находим отображения всех полифонических приемов работы с объектом (темой). Так, изменение роста Алисы -примеры увеличения и уменьшения; антиподы, которых она ожидала увидеть, пролетев землю насквозь («Вот будет смешно! Вылезаю - а люди вниз головой!»9) - пример обращения. Все Зазеркалье существует в условиях инверсии. «Путешествия Сэмюэля Гуливера» («Путешествие в Лилипутию и «Путешествие в Бробдингнег») Дж. Свифта построены на образном принципе увеличения и уменьшения.
8 Английская народная песенка «Ключ» в переводе С.Маршака.
9 Кэролл Л. Алиса в Стране чудес. Гл. 1. (Пер. Демуровой М.Н.).
112
Изобилует полифоническими принципами, приемами, образами творчество В.В.Набокова10. Если рассматривать полифонизм как диалог, то сам Набоков считает его «инструментом организации стиля и структуры»11 произведения. В его романах полифоничность проявляется на самых разных уровнях, а все ее проявления составляют сложный комплекс.
Помимо уже упомянутого взаимодействия разноязычных культур, пронизывающего всю набоковскую прозу, прозаический текст представляет собой многослойный диалог автора (нередко в нескольких ипостасях), читателя, действующих лиц. Столь характерны для Набокова загадки, многие из которых не разгаданы набоковедами и поныне. Так, исследователи творчества Набокова спорят, кому принадлежит авторство текстов в «Бледном пламени». Если Шейд - автор и поэмы, и комментария, тогда Кинбот - вымышленный Шейдом персонаж. Или наоборот, автором повествований о короле, о Градусе и поэмы является Кинбот, а Шейд (по-английски - shade) - его (или чья-то еще? -задаются вопросом исследователи) тень. Или же все перечисленные имена различные персонажи? Так или иначе, строение произведения подчинено диалогическому принципу, и это придает мысли особенную глубину и динамичность - качества, характерные для полифонического развития.
Самый сложный, многоплановый роман Набокова - «Ада, или радость страсти». Его название уже полифонично: имя Ада - палиндром, скрывающий согласие и «Ад», что приобретает особую значимость в сочетании с аллюзиями к Ветхому Завету, проходящими через все произведение. Отметим пристрастие Набокова к палиндромическим словам. В той же «Аде» находим английское слово «deified» (обожествленный, обоготворенный) и его аналог (не перевод!) в русском «недороден». Еще один его излюбленный прием, параллельный полифоническому развитию в музыке, - анаграмма. Примечания к «Аде» написаны некоей Вивиан Дамор-Блок - анаграмма имени и фамилии
10 Любопытный факт, что многие из перечисленных литературных приемов привлекали внимание Набокова как переводчика или как литературоведа (с русского на английский и комментарии - «Евгений Онегин» - или с английского на русский -«Аня в Стране чудес»).
11 Интервью Журналу «Time», 1969. // Набоков В.В. Собрание сочинений американского периода: В 5 т. - СПб., 1997. - Т.4. - С. 602. - (Пер. С.Ильина)
113
Набокова. Многочисленные ассоциации и аллюзии на другие литературные произведения и иные романы самого Набокова -характерная особенность стиля не только «Ады», но и всего творчества писателя - создают интертекст, соединяя все его наследие в полифоническое единство.
Действие романа «Ада, или радость страсти» происходит на некоей вымышленной земле - Антитерре, которая «контрапунктирует» с миром реальным - Террой, сочетая в себе культурные традиции и географические признаки России, Англии и США, стран, сплетенных в сознании Набокова в единое жизненное пространство.
На первый взгляд, «Ада» - классический роман. Подзаголовок -«Семейная хроника» - и в некотором роде форма наделяют его мемуаристическими чертами. Роман предваряется даже фамильным древом. Авторская ироничность сродни жанру пародии. Повествование, с одной стороны, реалистично и, как все произведения Набокова, в чем-то автобиографично (речь идет не об общей фабуле романа, а о столь любимых автором деталях). С другой стороны, быт на Антитерре наполнен «фантастическими» достижениями цивилизации (дорофонами, клепсидрофонами и пр.), имеющими свои прототипы, но анахроничными для времени, в котором разворачивается действие. Ковер-самолет заставляет вспомнить о сказке.
Текст «многоголосен». Роман написан якобы Ваном Вином, но повествование ведется то от первого лица, то от третьего, выдавая, таким образом, наличие еще одного автора. Вдруг обнаруживаем подсказку:
«Поиграв в petit Proust [фр. малютку Пруста - М. Л".], он переходит к son grand Joyce [фр. своему великому Джойсу - М. Л.], прелестным почерком Ады.)
(Нет, ты читай, читай, тут чистый В.В. <. > Нацарапано при помощи бювара лежащим в постели Ваном)»12. Кто же скрывается под инициалами «В. В.» - Ван Вин или Владимир Владимирович, т.е. Набоков13? Этот загадочный В.В. Появляется на страницах романа еще несколько раз. Авторство так же ставят под
12 Набоков В.В. Собрание сочинений американского периода: В 5-ти т. - СПб., 1997. - Т.4. - С. 166.
13 В роман «Смотри на арлекинов!» он под именем Вадим Вадимыч: «В русской скороговорке. неудобопроизносимое, длинное, словно ленточный червь, "Владимир Владимирович" приобретает в речевой передаче сходство с "Вадим Вадимычем"». // Указ. соч. - Т.5. - СПб., 1999. - С.309.
114
сомнение отрывки, содержащие сведения, которые Вану Вину не должны быть известны (например, в главе 38 первой части излагаются мысли и воспоминания Отца Вана, относящиеся ко времени до рождения Вана и раскрывающие тайные стороны души Демона).
Построению текста набоковской прозы свойствен диалогизм. Автор задает вопросы alter ego, обращается к читателю, полемизирует со своими персонажами. Язык литературного повествования включает формы и обороты разговорной речи. Помимо открытых ремарок Ады Вин, за которыми часто следуют ответы на них Вана (кстати, нарушающие хронологию), текст содержит скрытые диалоги Вана и Ады. Причем разделить реплики бывает практически невозможно:
«А зачем? Хороший вопрос. Ну, ладно. Эту часть отдавать Виолетте на машинку не стоит. Боюсь, мы заденем за живое (ажурный американский ритм). Э, брось, искусством никого обидеть нельзя. Еще
I 14
как можно!» .
К этому по крайней мере «трехголосию» романа подключается еще один голос - Рональд Оранжер, его «издатель».
Полифонические образы также находят свое место в «многотемной фуге» романов Набокова. Время и Пространство всегда интересовали писателя. Ван Вин как ученый пытается понять взаимосвязь Времени и Пространства, «нащупать» грань, разделяющую эти два явления. Особенно его занимает невозможность (или возможность?) повернуть время вспять (обращение). Болезнь Вадим Вадимыча в «Смотри на арлекинов!» заключается в том, что он путает дальность и длительность. Необратимость времени (неосуществимость инверсии) превращается в невозможность развернуться в пространстве (невыполнимость обращения). Однако, получив такое объяснение своей болезни, герой считает ее «восхитительной уловкой», в «Мысль насчет попытки раскрутить время - это trouvaille [фр. находка - М.К.]»15. И пространственные объекты в авторском сокращении - В (веранда) и П (парапет, питомник) - являются на самом деле Временем и Пространством. Таким образом, герой движется от Времени к Пространству, а в обратном движении он испытывает затруднения. В своем «трактате» Ван Вин пишет: «Я не могу вообразить Пространство
14 Указ. соч. - В 5. т. - Т.5. - СПб., 1997. - С.557.
15 Указ.соч. - В 5 т. - СПб., 1999. - Т. 5. - С. 312
115
без Времени, но очень даже могу Время без Пространства»16. Но он-то может развернуться в пространстве - в романе периодически возникает образ Вана, ходящего на руках «не ради одной только трудности трюка, но из потребности воспринять в обратной перспективе низвергающийся поток или восходящее солнце: восторжествовать, в определенном смысле, над «ардисом» времени»17. И во времени он «переворачивается», объявляя в конце книги, что «эта "Пятая часть" вовсе не эпилог; она - самое что ни на есть вступление.»18. Таким образом, и строение романа приобретает полифоническую структуру инверсии.
*
Рамки данной статьи не позволяют дать исчерпывающий анализ полифонического аспекта творчества Набокова. Цель этой работы -представить новые возможности осмысления известных произведений, применяя к исследовательской деятельности столь актуальный в наши дни полифонический принцип интеграции, и показать, что у литературы есть более глубокое внутреннее родство с музыкой, заключенное не только в ритмическом звучании стиха. Различные виды искусств в многоголосном единстве, дополняя друг друга, отражают картину мира, как «три человека, видящие одну и ту же улицу из трех разных окон,
19
могли бы описать затопившее ее карнавальное шествие» .
Список литературы
1. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1979. - 423 с.
2. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиотика - история. - М., 1996. - 464 с.
3. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. - СПб., 1996. - 848 с.
4. Лотман Ю.М. Пушкин. - СПб., 1995. - 847 с.
5. Набоков В.В. Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина. - М., 1999. -1008 с.
6. Ходасевич В. О Сирине// Октябрь. - М., 1988. - N 6. - С. 195-198.
16 Указ.соч. - В 5 т. - Т. 4. - С. 519.
17 Указ.соч. - С. 180.
18 Указ соч. - С. 542.
19 Указ. соч. - С. 178.
116
