CC BY
28ПОЛЕВЫЕ ЗАМЕТКИ А.Э.РЕГЕЛЯ
ПО ВОСТОЧНОЙ БУХАРЕ И ПАМИРУ (1882-1884 гг.)
КАК ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК
З.ЮСУФБЕКОВА, М.ШОВАЛИЕВА,
научные сотрудники Института истории, археологии и этнографии им.А.Дониша Академии наук Республики Таджикистан 734025 Душанбе, пр.Рудаки, 33 эл.почта Mumina 1957 @ mail.гu.(+992)221 37 42
Известно, что ботаник А.Э.Регель, активный член Русского Географического Общества, совершил три поездки в Среднюю Азию. Он был одним из первых представителей РГО, посетившим в 1882-1884гг. Восточную Бухару и Памир, где изучал флору и фауну, природу, пути сообщения, этнографию горного края. До сих пор большая часть его полевых материалов не была опубликована. И приводимые ниже полевые заметки А.Э.Регеля по Восточной Бухаре и Памиру, основанные на архивных материалах, являются ценными первоисточниками.
Ключевые слова: РГО, представитель, Восточная Бухара, Памир, Шугнан, Рушан, история, флора, фауна, полевые заметки, Душан-бинские перевалы, Зидди.
6-го августа 1845 года в России было учреждено Русское географическое общество, которое с первых лет своего существования обратило серьезное внимание на изучение Восточной Бухары и особенно Памира. Русский востоковед, археолог и нумизмат, активный участник РГО П. С. Савельев в своей статье «Средняя Азия», обращает внимание на изучение Восточной Бухары и Памира. В 1851году П. Ф. Самарин опубликовал «Очерки Бадахшана», которые были составлены на основе материалов зарубежных, главным образом, английских и китайских путешественников. «Очерки Бадахшана» получили одобрительную оценку Вестника Русского географического общества. И начиная с этого момента РГО, в частности, придает особое значение изучению этнографии Восточной Бухары и Памира.
Русский ботаник А.Э.Регель был одним из первых членов РГО с 1882 по 1883гг. посетивших Восточную Бухару и Памир с 1882 по 1883гг. Дл него историко-этнографические сведения по этой территории современного Таджикистана имелись лишь в работе А.Минаева, которая была также основана на материалах преимущественно зарубежных исследователей. Его труд вышел в свет в 1879 году. А.Минаев первым из учёных обобщает сведения различных зарубежных исследователей-путешественников в разные годы. Работа была выполнена по плану особой комиссии этнографического отдела Русского Географического Общества. А.Минаев представил уникальный труд, который и сегодня ос-
тается востребованным и привлекает внимание специалистов различных направлений. Он приводит данные об образе жизни, семейном и хозяйственном быте, верованиях и религии, занятиях населения Восточной Бухары и Памира, которые вызывали глубокий интерес лиц, путешествующих по этому краю.
Доктор А.Э.Регель, также побывавший в этих местах собрал обширные материалы как по их флоре и фауне, так и истории. Однако, результаты его путешествия не были своевременно обработаны и опубликованы, потому что вскоре после возвращения в Санкт-Петербург он заболел и внезапно умер.
В данной публикации приводится лишь небольшая часть из материалов А.Э.Регеля по Восточной Бухаре и Памиру, некоторые историко-этнографические данные по Шугнану, Рушану и Бадахшану. Авторы данной статьи останавливают своё внимание на исторических заметках А.Э.Регеля, вышедших в «Туркестанских ведомостях» 1884 году за № 17. Вот что сообщалось в них: «По ходатайству Императорского географического общества и Императорского ботанического сада, Туркестанского генерал-губернатора признал полезным командировать меня в 1882 году, с ученой целью в Шугнан, Бадахшан и лежащие на пути части Бухарского ханства, прикомандировать ко мне на пять месяцев топографа П.Е.Косякова и трех казаков, из которых одного лично для топографа. Необходимые снаряжения были сделаны в Ташкенте и Самарканде; затем мы двинулись в путь из Пенджикента в половине июня и в полтора перехода достигли до Киштута, где разделяются дороги к перевалам Гиссарского хребта. Уже не доходя до Киштута, нами были встречены на предгорьях интересные растения из семейства зонтичных и губчатых; затем я сделал экскурсию на высокую гору, расположенную влево от Киш-тутской речки, куда манили меня видные еще издали, роскошные мож-жевельные леса, в которых росли травы, свойственные нашим (русским) и семиреченским ельникам.
Дальнейший путь был выбран нами через озеро Куликалан, до которого от Киштута один переход; однако пришлось остановиться не доезжая до озера, в лесу, по случаю того, что вьючная лошадь обрушилась в пропасть, по непривычке к горным дорогам; впрочем остановка вознаградилась богатым сбором горной флоры, находившейся в то время в полном цвету, в том числе и известного зонтичного растения сунбуль. В таком же пышном расцвете представились нагорные пастбища по окружности этих живописных озер, которые занимают окруженную величественными снежными пиками котловину, на высоте почти 1000' уже в самом соседстве ледников. Дорога от Куликалана поворачивает на север, через другой отрог, украшенный особенно изящно цветущею колючкою из семейства бобовых; затем предстояли переходы по живописной Насрудской долине, которая расположена у подножия видимых из Самарканда исполинских пиков по имени Чандара. С целью облегчения
вьюков, мною были отправлены в Самарканд все лишние коллекции, для чего сделан перевал в деревне Маргузар, недалеко от замечательного естественного моста, а единственно из обломка известковой скалы, в самой средине дикого ущелья.
Дальнейшая дорога от Памиана (Пиньон), расположенного около устья Пасрудской речки, в местности, изобилующей каменным углем, вьется вдоль берега Икандер-дарья, которая окаймлена резко раскрашенными горными массами; затем, после затруднительного подъема, неожиданно открывается великолепная панорама озера Александра Великого (Искандер-куль). Предание говорит, что река была выпущена из озера по приказанию этого монарха и что воды были окрашены кровью рабочих, принесенных в жертву богам для удачи этого предприятия. Плоская северная окраина озера поросла скудным лесом, и дальнейшая дорога вдоль берега озера оказалась до того обрывистою, что с нее оборвалась вьючная лошадь, отчего произошла новая задержка, покуда мы уже наконец не достигли до лесистого подножия перевала Мура. Склоны этого перевала были покрыты глубоким снегом, а на вершине его уже нет явнобрачной растительности, что дает право принять высоту перевала приблизительно в 14000'. Спуск с южной стороны, на солнцепек, по мягкому, глубокому снегу, был крайне затруднительным; зато там, где снег кончился я был вознагражден сбором миловидных, весенних луковичных цветов. На ночлег в лесной полости лошади не нашли себе никакого корму, так как вся местность заросла вредным зонтичным растением Ргап§08 и1ор1ега.
Дорога по Каратаг-дарья, до деревни Гакими оказалась одной из труднейших. Здесь были уронены в воду патроны, и все розыски их оказались тщетными; флора в окрестности Гакими представляла мало нового, и вообще Гиссарский хребет оказался беднее, чем другие части аму-дарьинских верховьев.
В Каратаге прием со стороны местного бека - сына эмира был ласковый; в этом первом, встретившемся мне по пути, городе Гиссарских владений, я решился сделать 10-дневную днёвку с целью вторичного отправления коллекций. В Каратаге пришлось ожидать разрешения эмира на дальнейшее следование в Шугнан; поэтому, желая воспользоваться временем выжидания, я просил П.Е.Косякова проследовать вниз по Ка-фирнигану до Кобадиана, где дорога оказалась удобною, и двинуться в Дарваз круговою дорогою через Куляб и Муминабад. Направив вьюки на Дюшанбинскую дорогу, я переправился против Гиссара через Кафар-ниган на площкоте, составленному из мехов и свернул к горам Явана, перевалив предварительно через северные отроги Гази-Майлика (Гази-Малика) и пересекая затем обширную равнину, на которой расположен кишлак Яван, так что долина Вахша была достигнута на третий день; только здесь встретилась измельченная кустарная флора. Большая дорога по Вахшу направляется к мосту с таможенною заставою, занимающе-
му самую узкую часть русла реки; после того, до Туткаула, простирается живописное ущелье, окаймленное причудливо сформированными известковыми скалами Каудана и Сангулака. Перевал Гулизиндан, ведущий в Кангуртскую долину, невысок и порос только кленом и кустарником, а дальнейшая дорога в Бальджуанскую долину ведет только через незначительные глинистые возвышенности, где поразительно бросаются в глаза луга дикой ржи и дикого овса. Бальджуанский бек, Рахманкуль-датха, считаемый одним из важных сановников Бухарского ханства принял меня ласково и старался оказать содействие при дальнейшем следовании; но им я мог пользоваться только через месяц, так как заболел дизентерией, вследствие чего до П.Е.Косякова, проехавшего из Дарваза в Вахио, дошли слухи самого тревожного свойства. В августе я двинулся в Ховалинг, расположенного на притоке Бальджуанской реки и отдаленный от долины Аксу только небольшим кряжем. В последней долине я очутился снова в роскошной горной природе, изобилующей лесом и интересными травами и беднеющей только около Талбара, на верховьях Аксу, откуда уже близко к перевалу на Вахио. Следуя по отрогам гор, где снег ещё не стаял, мы прошли прямо в Сагирдашт, расположенный в котловине, у самого подножия дарвазского перевала. В Калаихумбе ко мне присоединился П.Е.Косяков и отправился немедленно в Вандж для пополнения вахиинских съемок. Дарвазский бек - Мамет-Мурат дал мне еще проводника, кроме полученного из Бальджуана, для следования со мною в Шугнан, и советовал оставить часть вещей и лошадей в Калаи-хумбе, откуда их можно было бы дослать или вернуть, смотря по надобности. Из трех дорог, ведущих в Шугнан, именно: Ванджской и Джу-марчской, соединияшихся в Язгулеме и проходящей по берегу Пянджа, он предложил мне выбрать джумарчскую.
Пробравшись в трое суток через ущелье Пянджа, я переплыл на мехах в Джумарч, откуда был отправлен гонец к шугнанскому шаху; затем, оставив здесь последние вещи я поехал через отрог в Омар и оттуда переправился снова на другую сторону Пянджа, против устья Язгулан-ской долины, и остановился для выжидания ответа в деревне Мадераум, откуда сделал поездку в передовую крепость Язгуланской долины, Ан-дераб. Эта долина сама по себе безлюдная, отличается однако превосходством плодов, разводимых в удобных для этого местах; жители этой долины говорят особенным языком и отличаются своею наружностью и правами от дарвазцев. Через несколько дней люди шаха привезли ответ, что он не может помешать моему прибытию, но должен уведомить о нем афганские власти. К сожалению, в то же самое время пришло известие из Ванджа, что П.Е.Косяков там заболел и не в состоянии следовать за мною.
Переход через Рошанский хребет оказался весьма затруднительным, в первый день, когда мы поднимались на высоту хребта, до границы березового леса, лошади то обрушались в пропасти, то зацеп-
лялись между громадными камнями, заслоняющими направление дороги, по-видимому никогда не практикуемой наездниками, от места ночлега, где флора оказалась неизвестного альпийского типа, мы отправились в путь уже вскоре после полуночи, и через роскошные альпийские луга достигли утром до подножия ледников через которые двигались до часа до полудни, осторожно перепрыгивая трещины. Высота перевала по всему вероятию (по всей вероятности) около 16000'. Стужа была значительная и не позволяла долго любоваться великолепным видом исполинских гор по ту сторону Ванджа и кряжей, составлявших границу между Рошаном (Рушан) и Шугнаном.
Спуск на южную сторону был еще затруднительнее переднего пути, так как здесь встречались, кроме естественных препятствий и искусственные, в том числе глубоко выкопанные ямы, места, где скат горы был откопан на средине дороги, баррикады из наваленных булыжников и пущенных на дорогу громадных камней.
К вечеру мы приблизились к двум каменистым башням, заслоняющим вход в Рошанскую долину, здесь меня встретил старший сын шаха, он же правитель Рошана. Вообще прием был хороший, но ввиду приглашения шаха не останавливаться надолго в Рошане, я успел только сделать небольшую экскурсию по направлению к Бартангской долине и встретить вьюки на нижней прибрежной дороге, где они были перевезены с крайними затруднениями, так что людям пришлось спускаться даже на веревках.
После выезда из Кала-и-Вомара, мы переправились вбродъ через глубокую Бартангскую реку и остановились на довольно просторном пространстве на Пяндже; вообще дальнейшая дорога оказалась относительно удобною и даже проходимою для верблюдов, на которых и пришлось переправить вещи из следующего ночлега Сочерва (Сохчарва) в Шидвуч. Флора оказалась повсюду однообразною, состоящею из тала, тополя и джиды и обыкновенных прибрежных трав. Видя, что не особенно спешат провести нас дальше, я сделал экскурсию в шидвуческие горы, где уже нашел интересную альпийскую флору.Тем не менее, когда я сделал последний переход в Бар-пянджу, я был принят там хорошо и мог выбрать себе в квартиру самую просторную саклю, где ко мне заявился в тот же вечер младший сын шаха, а на другой день и он сам. Шах Юсуф-Али-хан - одна из известнейших личностей в этой части Азии; о коварности и хитрости его ходили самые тревожные слухи. На самом деле, он оказался добродушным стариком, выражавшемся откровенно о своем трудном положении и сознавшим вполне мирную цель моей поездки.
Через несколько дней после моего приезда, я предпринял поездку в Шиву, считаемую до сих пор частью Памира и имел счастье увидеть там, первым из европейцев, громадное, диаметром более 40 версты, и находящееся на высоте 11000', Шивинское озеро, куда и после меня не про-
никло ни одного исследователя. Флора на озере Шива альпийская, и только на южном склоне встречаются скудные кустарники можжевельника и шиповника. Вода солоноватая.
Другая поездка была предпринята мною на Шахдаре, где я достиг до соседства перевала, упомянутого англичанами и ведущего на приток Ваханского начала Пянджа, известный под именем Маца. Эта долина оказалась поросшею в верхних пространствах дремучими лесами тала, по которому вились огромные лианы из рода Clematis. Высоты, а особенно расположенное кругом озеро Друма, находящегося на 12000', изобилуют горными козлами, а расположенная ближе к Памиру - горными, исполинскими баранами.
После Шахдары, я посетил сливающуюся с неё в долину Хунда (Гунт), где природа была беднее. Шугнанский народ во всех этих местах оказался более или мене однородным, обладающим особыми нравами и языком.
После рождества я двинулся по направлению к верхнему течению Пянджа, в принадлежащий к Бадахшану горно-промышленный округ Горан, и через Уярв и Дерморахт, по затруднительной, зимней дороге, прибыл на третий день в первую горанскую деревню Шахбег, где однако подвергся недружелюбной встрече со стороны афганского смотрителя коней. Тем не менее я в своих экскурсиях прошел мимо коней, находящихся на другом берегу, и, следовательно, также был близок к местам, насыщенным англичанами. Показание, будто здесь добываются рубины, не оправдалось, а есть только гранаты и другие, красные, желтые и прозрачные минералы из группы кварца.
В январе 1883 года, после моего возвращения в Бар-пянджу, туда прибыл афганский офицер и при нем чиновник и 12 солдат, требовавшие моего возвращения по тому же направлению, откуда я прибыл. Так как это было тогда невозможно то обусловил себе отсрочку, и отправился в путь только в феврале. Уже на дороге к Калаи вомару лошади падали беспрестанно в ямах, образовавшихся в глубоком снегу. В двух переходах ниже Калаи вомара дорога входит в ущелье, образуемое извилинами реки Пянджа. Между Шисом и Вазнудом дорога была еще проходима для лошадей вследствие отлива реки, так что летняя дорога оставалась в стороне. Но после Вазнуда, откуда нас сопровождала сотня шугнанцев, лошади были гоняемы в обход через крутую гору, а я с носильщиками лазил пешком по прибрежным скалам, то балансируя на крошечных уступах обледенелого камня, то держась о первобытные подмостки и лестницы. После небольшого пространства, сделанного верхом, снова пришлось лазить через гладкий камень, где уже не было ни уступов, ни подмостков, а лошадей переправили через воду в первую дарвазскую деревню Садвач. Затем мы ночевали на снегу. В следующее утро мы пустились вниз по реке на мехах, затем карабкались опять по камню, и наконец я встретил доплывших к нам лошадей, на которых мы и поехали до сле-
дующей переправы, не переставая наблюдать в то же самое время за носильщиками, задумавшими возвращаться.
На третий день снова предстояло нам две переправы, после чего мы уже вышли из области глубокого снега и только перед извилистым еще с прежнего времени Омаром пришлось еще карабкаться по камню и пускать лошадей на воду. Самою затруднительною оказалась прибрежная, зимняя дорога между Омаром и Джумарчем, где пришлось балансировать на первобытных подмостках и лестницах, на громадной высоте над рекою; нужно заметить, что дорога была нарочно исправлена. Здесь я увидел первые цветы и вообще по Дарвазу мы двигались благополучно, уронив только лошадь одного проводника. Зато переход через Гу-шанский перевал, по не мерзлому, полутора саженному снегу, был крайне мучителен. На перевале, ведущем из Тавильдара в Аксу, я встретил мороз, а после того затруднения кончились и я мог посвятить себя специальному изучению флоры Восточной Бухары». « А.Регель».
Представляет огромную ценность также сообщение Русского Географического Общества, опубликованного в «Туркестанских Ведомостях» от 20 ноября 1884г.,№46,с.184 под названием «Поездка А.Э.Регеля в Восточную Бухару через Дюшанбинские перевалы». Здесь говорится следующее.«Мы получили следующие известия о последней (осенней) поездке А.Э.Регеля в восточную Бухару, куда г.Регель отправился из Мерва в конце лета.
В этот раз им было выбрано направление через Дюшамбинские перевалы, так как здесь проходит кратчайший и удобный путь сообщения из Самарканда в Гиссар и Бальджуан, где г.Регеля ожидали его спутники и вьюки.» Что из себя представляли Душанбинские перевалы в то время, отмечалось в работе «Очерки Гиссарского края», где сообщается, что... «четвертый участок от селения Дагана-и -Варзоб до гор.Дюшамбе есть преддверие самой Гиссарской долины. Холмистые горы и контрфорсы постепенно вырождаются до степени небольших барок незаметно расползающихся перед этим городом по нагорной хлебородной степи. Растительность держится ближе к воде; затем только по ней и постепенно заменяется перед самым выходом в долину кустарниковыми порослями, ежевикой и пр. Всюду хлебные поля, сады, виноград, по арыкам тополя.
На втором и третьем участке прекрасная охота на кииков (по Брэму С. ргаЛех) и винторогих козлов, изредка на небольшого горного медведя. Местные мергени (охотники) попадаются на каждой версте. Внизу, ближе к Дюшамбе, в холмистых отрогах бродят волки.
Дороги - самый больной вопрос. Какие могут быть дороги в трущобах Гиссарского хребта, кроме козьих троп, «охотничьих» дорог и «хороших» дорог. Причем «хорошей» дорогой называется тропа, где может идти лошадь, в отличие от «большой» дороги Гиссарской долины».
И далее говорилось, что по этим дорогам «А.Э.Регель направился от кишлака Фан в Чичирудскую долину и поднявшись по вполне удобной дороге на перевал Читуригарданъ (Шутури-гардан), имеющий вышины 12000', спустился к одному из верховьев Зигдинской( сейчас Зид-дех) реки по очень крутому спуску; затем он свернул в таджикскую деревню Зигди, которая отличается своим живописным местоположением и наружным видом построек. Нижнее течение Зигди-дарьи соединяется с рекой Варзоба которая проходит мимо города Дюшамбе, и затем сливается с Кафирниганом. На пространстве между кишлаком Зигди и Варзо-бом дорога во многих местах загромождена камнями и покрыта густым лесом. Здесь единственное место в Восточной Бухаре, где еще встречается чинаровый лес; кроме того, вдоль берегов растут клен, ясень, грецкий орех, яблоня, сливы и вишни, вокруг которых во многих местах вьется дикий виноград.
Для обратного пути, г.Регель выбрал направление через Анзоб-ский перевал, находящийся восточнее прежнего, близ кишлака Зигди. Анзобский перевал имеет 11000ф. высоты. Дорога через него удобна и только в одном месте, в долине Фана является необходимым сделать полусуточный обход по скалам и оврагам, так как на дороге обрушился мост. На обратном пути А.Э.Регель посетил известный серный источник, находящийся к западу от Зигди-дарьи, близ деревни Умары. Этот источник имеет температуру кипящей воды, и действительно А.Э.Регель видел целого теленка, сваренного в этом источнике за час до его приезда. Вокруг источника выкопаны небольшие ямы, в которых также можно варить яйца или мясо; одною из этих ям пользуются исключительно индусы-богомольцы.
Из Бальджуна А.Э.Регель сделал поездку в Каратегин, куда он направился через перевал Бидедеру, приводящий к самому слиянию Сурха-ба с Хингабом; отсюда наш путешественник проехал вдоль Вахша к источнику Обигарму и вернулся в Бальджуан файзабадскою дорогою».
Таким образом, в процессе поездки А.Э.Регеля в Восточную Бухару и на Памир были собраны этнографические материалы различного характера относительно антропологического типа горных таджиков, жилища, питания местного населения, гостеприимства, нравов, особенностей шугнанского и язгулемского языков, а также значительные ботаническая и зоологическая коллекции, которые были отправлены из Дарваза в Санкт-Петербург. Кроме того, А.Э.Регелем были обнаружены в окрестностях Бальджуана свинцовые копи, а по сторонам Зиддинского перевала - следы каменного угля.
ЛИТЕРАТУРА
1. Минаев И. Сведения о странах по верховьям Аму - Дарьи. - СПб., 1879-270с.
2.А.Э.Регель. Путешествие в Шугнан. «Туркестанские ведомости», 1.05.1884г., №17.С.66-67.
3. «Заметка о поездка А.Э.Регеля в Восточную Бухару через Дюшан-бинские перевалы». «Туркестанские ведомости» от 20 ноября 1884г.,№46,с.184.
4. Регель А. Э. Поездка в Каратегин и Дарваз // Изв. РГО. - Т. XVIII. -Вып. II. - С.137 -141
5.В.А. Очерки Гиссарского края. «Туркестанские ведомости»,5 марта 1910г.- №51.-С.2
6.В.В.Дубовицкий. Деятельность Туркестанского Отдела Русского Географического Общества по изучению территории Таджикистана (1897-1917гг.)-Душанбе-2006.С.143-144
7.История таджикского народа -Т.1У - Позднее средневековье и новое время (XYI в. - 1917г.)-Душанбе-2010.-С.666-667.
ПРИМЕЧАНИЯ
1.Впоследствии, как показала история, Абдурахманханом - правителем Афганистана, правителю Шугнана Юсуф Али -Ша «было предъявлено обвинение в таких грехах, как недостойное почитание Абдурахманхана, уклонение от уплаты податей, приём и оказание почести русскому доктору Регелю и разрешение ему посетить бадахшанские рубиновые копи и др...И, в дальнейшем, Юсуф Али и его приверженцев отправили в Кабул, где все они были казнены» - История таджикского народа.-Т.1У-Позднее средневековье и новое время(ХУ1в.-1917г.)-Душанбе.-2010.-С.666-667.
FIELD NOTES OF RUSSIAN SCIENTIST A.E.REGEL ON EAST BUKHARA AND PAMIR (1882-1884) AS HISTORICAL-ETHNOGRAPHIC SOURCE
Z.USUFBEKOVA, M. SHOVALIEVA,
Researchers of the department of ethnography A.Donish Institute of History, archeology and ethnography Academy of Sciences of the Republic of Tajikistan Tel: .(+992)221 37 42
It is known that Russian scientist - botany, doctor A.E.Regel was an active member of Russian Geographical Society (RGS) and 3 times was on a trip in Central Asia at the end of XIX century (1882-1884). He was the first man who had been sent by the Russian Geographical Society to the East Bukhara and Pamirs in 1882-1884 and where he investigated flora and fauna, nature, roads, ethnography of this mountainous region. Till now many of his notes and materials were not published, and our materials are of tremendous value, because they are based on achieve sources.
The Key words: botany, Russian Geographical Society, researcher, East Bukhara, Pamir, Shugnan, Rushan, history, flora, fauna, field notes, Dushanbe roads (path), Ziddi, achieve sources.
