CC BY
24
Российские власти с большим желанием поддерживают западного производителя, отказывая отечественному машиностроению в господдержке, а фермеру — в достаточных субсидиях на условиях, принятых в европейских странах, — считает председатель совета директоров промышленного союза «Новое содружество» Константин Бабкин. Но он готов бороться. О том, чем и как нужно помогать отрасли и сколько она теряет в результате действия властей, а также о стратегии развития «Ростсельмаша» Константин Бабкин рассказал в интервью журналу «ВЕСТИ».
Виктория МУСОРИНА
Полевые условия
Двойные стандарты открытого рынка
— Вступление страны в ВТО — не самое приятное событие для российского сельхозмашиностроения?
— Ситуация складывается так, что недооценка значимости отечественного сельхозмашиностроения отодвигает его интересы на второй план, превращает в разменную монету. Страна, которая занимает одно из ведущих мест в мире по количеству пахотных земель, не может не иметь развитого производства сельхозтехники. Те условия, которые сегодня согласованы, подразумевают, что страны Запада и дальше будут в огромных масштабах субсидировать свое сельское хозяйство и экспорт сельскохозяйственных машин. При этом российский
рынок открыт для всех. Это означает, что наши крестьяне и дальше будут лишены права на равные условия конкуренции, наше сельское хозяйство останется в депрессивном состоянии. Мы предлагали сначала создать нормальные условия для развития российской экономики и лишь потом думать о членстве в ВТО. В итоге мы имеем условия, неблагоприятные для сельхозмашиностроения в частности и для промышленного производства в России в целом.
— В чем заключаются эти неравные условия?
— Для нашей сельхозтехники европейский рынок закрыт, существует много барьеров на пути к западному потребителю. А наш рынок, напротив, для зарубежных производителей открыт: все преференции, которыми пользу-
Мощные комбайны «Дон» стоимостью 3,2 млн. руб. — самые востребованные и популярные у сельчан средней полосы и юга России
емся мы, доступны и для зарубежных конкурентов. Получается, что конкурировать на равных мы не можем, а наши западные конкуренты могут торговать и там, и здесь, для них границ не существует. При этом зарубежные правительства субсидируют сельхозмашиностроение, у нас подобных субсидий практически нет, а те, что есть, несопоставимы с западными. Поэтому вступление в ВТО на тех условиях, которые готовы подписать переговорщики, еще больше подкосит отрасль. Если после этого в России и будет машиностроение, то ослабленное, нишевое.
—А заниматься сельхозмашиностроением выгодно? Может, лучше объединяться с западными холдингами?
— Именно это мы сегодня и делаем. К началу сентября завершится сделка с канадской компанией ВиЫеп, контрольный пакет которой мы собираемся купить. Импорт сельхозтехники растет, и мы хотим стать импортерами техники в Россию. К сожалению, приходится вкладывать деньги в канадскую, а не в российскую экономику.
— Какими темпами растет объем импорта сельхозмашиностроения?
— За первое полугодие ввезли техники на $1,3 млрд. При этом весь объем российского сельскохозяйственного машиностроения — $1 млрд. Получается так, что с помощью различных субсидий и политической поддержки наших аграриев принуждают покупать западную технику, а не российскую. Если исправить конкурентную ситуацию, крестьяне выберут в основном отечественную технику. Мы не просим поставить барьеры для импортеров, а всего лишь настаиваем на равных условиях. Ведь наши машины вполне конкурентоспособны. Приведу такой пример — половина болгарских фермеров предпочитают технику «Ростсельмаша». При том, что местное правительство субсидирует покупку западных комбайнов и отказывает в дотациях при покупке российских.
— А кто принуждает наших крестьян покупать западные комбайны?
— Производители — через льготные кредиты, предоставляемые западными банка-
Промышленный союз «Новое содружество» был образован в 1992 году. Компания объединяет предприятия, расположенные в Ростовской, Волгоградской областях, в Москве, Казахстане и на Украине. Ключевыми активами холдинга являются компания «Ростсельмаш» — лидер российского рынка сельскохозяйственной техники и концерн «Эмпилс» — крупнейший в стране производитель лакокрасочной продукции и оксида цинка. Доля «Ростсельмаша» на российском рынке превышает 65%. Продукция «Ростсельмаша» поставляется более чем в 11 стран. Доля концерна «Эмпилс» на российском рынке лакокрасочных материалов потребительского назначения составляет около 13%, на рынке оксида цинка — почти 50%. Продукция концерна «Эмпилс» экспортируется более чем в 10 стран мира. Совокупный ежегодный оборот холдинга превышает $600 млн. Общая численность работников — 17 тыс. человек. Основными акционерами являются три его основателя и управляющих партнера—Константин Бабкин, Дмитрий Удрас и Юрий Рязанов.
ми. Наши зарубежные коллеги могут отдавать технику нашим фермерам в кредит под 4% годовых. V нас и этого нет.
— Почему растет импорт, а не внутреннее производство?
— Много техники ввозится к нам без уплаты в России НДС и пошлины. Мы считаем, что фора в 18% — это очень существенно. Во всех развитых странах существуют госгарантии, институты кредитования. V нас аналогичных механизмов нет. На зарубежных рынках наших поставщиков откровенно дискриминируют. В странах Восточной Европы, например, есть фонд SAPPARD, который возмещает фермерам до 50% от стоимости покупаемой сельхозтехники, если эта техника произведена странами Евросоюза. На Россию действие этого фонда не распространяется. Кроме того, от российского производителя, готового продавать сельхозтехнику, допустим, в Болгарии, Литве или Германии, требуют не только получить сертифи-
Константин Бабкин родился 13 февраля 1971 года в городе Миассе Челябинской области. В 1994 году окончил Московский физико-технический институт. В 1992 году участвовал в основании компании «Содружество» (в 2000 году переименована в «Промышленный союз «Новое содружество»), является ее крупным акционером. В ноябре 2004 года избран на должность президента Союза производителей сельхозтехники и оборудования для АПК «Союзагромаш». С 2004 года — член правления Российского союза промышленников и предпринимателей. Женат, трое детей.
кат безопасности, но и пройти дорогостоящую и длительную процедуру испытаний.
— Почему тогда крестьяне должны покупать российские комбайны, если доступней западные?
— Есть такой показатель — стоимость уборки зерна. Да, старый комбайн мог вызывать нарекания, но новый, который мы разработали и продаем, вполне соответствует мировому уровню. Экономически наша техника более эффективна: дешевле запчасти, доступней сервис, топлива он требует не больше, чем западный, а иногда и меньше. Многое зависит от навыков механизатора. Все это наши специалисты объясняют фермеру. К тому же российскому механизатору наша техника понятней, доступней, он интуитивно пользуется ею более грамотно.
— Но что делать фермеру из небольшого хозяйства, от которого до ближайшего сервиса десятки километров, если у него сломался отечественный комбайн?
— Вся техника ломается, неважно — отечественная или иностранная. Важно, насколько быстро устраняется поломка. Например, у нас действует программа «Запчасть в течение 24 часов — в поле». Любой из наших 170 дилерских центров обязан предоставлять такой сервис, помимо двух лет гарантии. Это наши прямые обязанности и предмет заботы. Не многие зарубежные
а о
п ш а
о 3 л с о ю
В улучшение моделей «Ростсельмаш» ежегодно вкладывает $20 миллионов
компании могут похвастаться развитой сервисной сетью в России. А представьте себе такую ситуацию, когда в колхозе ломается дорогой импортный комбайн? Если машина встает во время уборочной, то потери могут достичь десятков тысяч долларов в день.
Комбайнер Черногоров
— Сегодня доля «Ростсельмаша» на рынке — около 60%. Стратегия развития группы предусматривает увеличение этого показателя?
— Естественно. Для этого мы развиваем свою дилерскую сеть, обновляем модели, сокращаем издержки. Многое зависит от позиции государства — от отмены разных видов пошлин или изменения налоговой политики.
— Удается лоббировать свои интересы?
— Нам удается их озвучивать. Например, первый вице-премьер Сергей Иванов за последнее время четыре раза устраивал совещание по сельхозмашиностроению. У нас была полная возможность высказать свои пожелания. Но у Минэкономразвития и Минфина другие приоритеты — не развитие сельхозмашиностроения, а вступление в ВТО, им надо по максимуму собрать из экономики деньги и отправить их в стабфонд. Так что пока нельзя сказать, что наши проблемы решаются.
— Тогда на что вы рассчитываете в будущем году? Какие-то конкретные действия по результатам этих многочисленных совещаний намечены?
— Радует, что в правительстве хотя бы обсуждается возможность выделения денег на субсидии по кредитам по модернизации производства. Но пока получается так, что предложения Сергея Иванова блокируются. Возможно, какие-то изменения в государственной политике произойдут в период выборов.
— Если вы остались без поддержки правительства, выгоднее всего напрямую работать с губернаторами, убеждая их закупать для области отечественные комбайны. Насколько успешно складывается работа с главами регионов?
— Шире всего наши комбайны представлены, естественно, в Ростовской области, где
« Страна, которая занимает одно из ведущих мест в мире по количеству пахотных земель, не может не иметь развитого производства сельхозтехники »
расположен завод. Там есть реальная поддержка со стороны области, без которой было бы невозможно сделать то, что уже сделано.
— Например?
— Мы построили логистический центр по поставкам запчастей. Стоимость проекта — около $15 млн. Область субсидировала нам две трети ставки по кредиту, взятого на строительство центра. Это, может, и не такие большие деньги, но важно то, что они
Отлаженная сервисная служба — практически единственное конкурентное преимущество российских комбайнов
позволяют нам более уверенно вкладывать деньги в улучшение предприятия. Также в Ростовской области есть государственный лизинг — на средства из областного бюджета покупается техника и отдается крестьянам в лизинг на несколько лет. Многие губернаторы понимают, что Россия не должна
остаться без отечественного сельхозмашиностроения. Например, глава Ставропольского края Александр Черногоров в день рождения традиционно выезжает в поле на комбайне. Все последнее время он это делает именно на ростовских машинах. Впрочем, некоторые губернаторы предпочитают закупать импортную технику, но, к счастью, таких меньшинство.
— Как вы оцениваете свое присутствуете в России?
— Думаю, что в большинстве хозяйств есть наши комбайны. Те, кто считает деньги, используют именно нашу технику. Это относится и к небольшим агрофирмам, и к крупным холдингам, таким как «Юг Руси».
— Комбайны, как и автомобили, ранжируются на разные классы. Модели из какого ряда пользуются у потребителей большей популярностью?
— Классы комбайнов зависят от их производительности, соответственно от этого зависит мощность комбайна и его стоимость. Самый популярный в России комбайн 5-го уборочного класса «Дон-1500Б». В 2006 году мы произвели более двух тысяч этих машин. До появления ACROSа это был самый мощный в России комбайн. До сих пор пользуется спросом модернизированная «Нива» — это небольшой комбайн 3-го класса для полей с невысокой урожайностью. Первым «Нивам» уже больше тридцати лет, и мы бы давно сняли эту модель с производства, но она до сих пор пользуется существенным спросом у потребителей, например, на севере страны. К тому же стоит раза в два дешевле, чем мощный «Дон». Среднюю нишу занимает комбайн «Вектор». Эту модель начали серийно выпускать в 2004 году, и сегодня у него наилучшая производственная динамика.
—А сколько стоят разные комбайны и какова их доля в производстве?
— «Нива» стоит около 1,6 млн. руб., «Дон-1500Б» — 3,2 млн. руб., новейший комбайн ACROS 530 с компьютером и кондиционером — около 3,5 млн. Комбайн ACROS оказался очень востребованным — произведено 200 штук и все проданы по предоплате еще в начале лета. Планируемый объем на 2007 год — около 500 машин. Выпуск «Нивы» сокращается и уже занимает примерно 10% от всего произ-
водства. Главный тренд сегодня — мощные, комфортабельные комбайны.
— 90% из общего объема экспорта «Ростсельмаша» занимают страны СНГ. Собираетесь ли расширять географию?
— Мы экспортируем тысячу комбайнов в год, то есть каждую пятую машину. География экспорта постепенно расширяется — не так давно партию кормоуборочных комбайнов у нас купили турки, специально приславшие делегацию для переговоров. Сумма сделки невелика, но для нас это знаковая покупка: люди, у которых свободный конкурентный рынок, выбрали именно нашу технику.
Комбайн-истребитель
— Разработка комбайнов нового поколения — часть стратегии группы. Об этом вы заявляли в одном из интервью в прошлом году. Что было сделано?
— Была разработана и поставлена в серию новая модель комбайна, о которой я уже упоминал, — ACROS. Когда вице-премьер Сергей Иванов оценивал комбайн, ему показали бортовой компьютер и систему «Эд-вайзер», которая дает инструкции комбайнеру приятным женским голосом. Он удивился: эта же система работает на истребителях! Мы подтвердили, что закупаем систему на оборонных предприятиях. В перспективе мы планируем выпускать ежегодно до 4 тыс. таких машин. Кроме того, сейчас на заводе проводят испытания другой инновационной модели — роторного комбайна с оригинальным принципом обмолота. К слову сказать, в 2005 году на Парижской выставке мы получили медаль за инновацион-
Вице-премьер и экс-министр обороны РФ Сергей Иванов в сельхозтехнике «Ростсельмаша» обнаружил системы, установленные на военных истребителях
ную систему обмолота. Вообще мы изучаем все, что есть в мире, а затем применяем на наших комбайнах. С одной стороны, наши машины впитывают традиции «Ростсельмаша», а с другой — все наработки, появившиеся на рынке за последние 15 лет.
— Где разрабатываются новые модели?
— В конструкторском бюро в Ростове, где работает около 200 человек. Там действует система сквозного проектирования — когда все наработки сразу используются и тестируются.
— К вопросу о финансировании. Каков общий объем инвестиций в инновации?
— В улучшение моделей мы ежегодно в течение пяти лет вкладываем по $20 млн.
— Это собственные или привлеченные средства?
— И те и другие. Чаще всего из прибыли.
— Как складывается сотрудничество со Сбербанком?
— Это — главный наш партнер, мы постоянно там кредитуемся: пополняем оборотные средства, берем кредиты под разные проекты. По нашему мнению, Сбербанк — партнер гибкий и доброжелательный, не стремящийся заработать на процентах сверхприбыли. Мы считаем, что 8% — это очень хороший процент.
— А с каким оборотом завод завершил 2006 год?
« Есть такой показатель — стоимость уборки зерна. Экономически наша техника более эффективна: дешевле запчасти, доступней сервис, топлива наши комбайны требуют не больше, чем западные, а иногда и меньше »
J f ч f\
— В прошлом году оборот «Ростсельмаша» ^ составил $470 млн. В нынешнем планируем
рост, но какой именно, пока сказать трудно.
— Выход на модное ныне IPO планируете?
— Нет. Дело даже не в рисках рынка, они — не помеха для IPO. Конечно, группа могла стоить намного больше, если бы была адекватная экономическая политика, но какие-то деньги можно получить и сейчас, разместив акции на бирже. Однако сегодня такой цели нет.
— Как оцениваете стоимость «Ростсельмаша»?
— Этот вопрос меня не очень волнует. Порядок — сотни миллионов долларов.
— Купить предлагали?
— Конечно, но нам это неинтересно, и до серьезного разговора даже не доходило. Наша цель — вывести «Ростсельмаш» на новый уровень и уже потом, возможно, подумать об этом. Наша стратегия заключается в создании мощной развитой корпорации по производству сельхозтехники.
— Что подразумевается под новым уровнем?
— Модернизация производства, полное обновление модельного ряда комбайнов. Это займет у нас года три. Если получится — приобретем тракторные предприятия компании Buhler в Канаде и интегрируем их в нашу структуру.
— А российские предприятия или в странах СНГ вас не интересуют?
— Одни не интересуют, другие не продают. Так что реальный интерес — в заключении сделок за рубежом.
Асимметричная поддержка
— Вы не первый год участвуете в федеральной программе коммерческого лизинга. Вас в ней все устраивает? Какова доля продаж с помощью государства?
— Федеральная программа субсидирования процентных ставок фермерам на покупку сельхозтехники на самом деле очень эффективная, и через нее идет большая часть техники, которую мы продаем. Около 70%.
— А каковы параметры лизинга?
— Фермер берет кредит под 12% годовых
« «Нива» стоит около 1,6 млн. руб., «Дон-1500Б» — 3,2 млн. руб., новейший комбайн «ACROS 530» с компьютером и кондиционером — около 3,5 млн.»
и две трети, то есть 8%, ему субсидирует правительство. То есть кредит под 4,5% — вполне доступен. Аналогичные программы существуют и в западных странах, но к ним доступ имеет лишь западная техника. V нас большая часть денег, выделяемая при дотировании, уходит на Запад.
— То есть мы поддерживаем западного производителя...
— ... за счет российских налогоплательщиков. Ничего страшного, если это было бы симметрично. Но пока все происходит в одностороннем порядке.
— На сколько лет дается фермеру субсидированный кредит?
— Пока на пять лет, но планируют увеличить до десяти. Рентабельность в сельском хозяйстве невысока, поэтому мы считаем, что необходимо и дальше увеличивать сроки. Но это очень сложно сравнить с возможностями западных фермеров: у них 40% бюджета — дотации сельхозпроизводителям. V нас — единицы процентов. В результате половина продовольствия в России — зарубежного происхождения. Это неудивительно: треть пахотных земель сегодня заброшена. 40 млн. га не обрабатывается, хотя есть деньги и свободные руки. Нужно возродить сельское хозяйство, создав равные условия с зарубежными конкурентами.
— Какова производственная и продажная рентабельность «Ростсельмаша»?
Комбайны в российских хозяйствах обновляются медленнее, чем устаревают, — две трети из них уже выработали свой ресурс
— $20 млн., которые мы вкладываем в улучшение модельного ряда комбайна, и есть наша рентабельность при оборотах $470 млн. Хотя, по логике, наша прибыль не должна облагаться налогом, ведь из нее мы инвестируем в обновление производства.
— Как оцениваете объем всего рынка сельхозтехники?
— В деньгах — $3,1 млрд. в 2006 году, это вся сельхозтехника, включая и тракторы, и доильные аппараты. Наш прогноз в 2007 году — $3,7 млрд., доля зарубежных производителей — $2,7 млрд., соответственно наша — порядка $1 млрд. То есть рынок фактически растет за счет увеличения импорта.
— Но если правительство установит барьеры на пути ввоза импортной техники в Россию, хватит ли наших мощностей для удовлетворения собственных потребностей?
— Потенциал есть, другое дело — нужны ли такие объемы? Сейчас — не нужны, никто не работает на склад. Все, что мы производим, сразу продается. В 1990 году «Ростсельмаш» делал 35 тыс. комбайнов, при том что на рынке присутствовали также таганрогский, тульский, рязанский заводы. Сейчас этих заводов уже нет. Мы сегодня выпускаем порядка 6 тыс. машин. Если предупредить «Рост-
«Ростсельмашу» и всему отечественному сельхозмашиностроению нужна продуманная государственная поддержка
сельмаш» за год о необходимости удвоения производства, мы обеспечим такую заявку.
— Каковы реальные потребности России в импорте сельхозтехники?
— Было бы нормально — 10%. То есть импорт нужно сокращать в разы.
— Насколько приемлем для нас белорусский путь?
— В Беларуси — все государственное, для нас это, наверное, не очень реально. Но развитая там система поддержки — 50% дотации на приобретение техники — используется во всем мире. Минский тракторный завод поставляет продукцию на весь мир: 51 тыс. штук в год — это цифра производства советского времени.
— Другими словами, темпы роста сельхозмашиностроения в соседней Беларуси существенно выше наших. Как это можно сравнить в цифрах—по объему производства, экспорта и импорта?
— По нашим расчетам, товарооборот по сельхозтехнике России, Беларуси и Украины в 2006 году составил $4,88 млрд., что на 37% выше предыдущего года.
— А каков объем всего российского парка комбайнов? Насколько остро стоит проблема обновления?
— Нынешний российский парк оценивается в 152 тыс. комбайнов. По нормативам Россельхозакадемии — это 52% от необходимой обеспеченности. То есть, чтобы нормально обрабатывать посевные площади, необходимо в два раза больше комбайнов. Из нынешних 152 тыс. примерно две трети полно-
стью выработали свой ресурс, а темпы обновления отстают от темпов выбывания. Техника устаревает, прежде чем ее заменяют.
«Спросите у Грефа»
—В этом году принято решение о прекращении закупки комбайнов по федеральному лизингу. Почему это было сделано и как отразилось на бизнесе?
— Насколько мне известно, такого решения никто не принимал. Тем не менее комбайны не закупаются. Возможно, на нас пока не хватает денег, но до конца нам это непонятно. Надеюсь, деньги будут выделены осенью и закупка наших комбайнов по федеральному лизингу возобновится.
— На какой объем рассчитываете?
— Нам бы хотелось выйти на уровень тысячи комбайнов. Для сравнения: в 2004 году по федеральному лизингу было закуплено 2,9 тыс. комбайнов (ростовских и других), в 2005 году—уже 1,3 тыс., в 2006 году — 330 комбайнов. При этом уставный капитал «Ро-сагролизинга» растет год от года, и в промежуток с 2004-го по 2007 год он вырос практически в два раза. При этом лизинг техники, к сожалению, сокращается. Нам это непонятно.
— Какой долей «Ростсельмаша» владеет «Новое содружество»?
— Примерно 95%. Остальной пакет распределен между почти тысячью акционеров.
— Также в «Новое содружество» входит крупнейшее в России лакокрасочное производство. Какова там структура акционерного капитала?
— Примерно такая же.
— Чем приятней заниматься — лакокрасочным бизнесом или проблемным машиностроением?
— На самом деле в лакокрасочном производстве проблемы абсолютно те же самые — полное отсутствие господдержки, усиление конкуренции. Тем не менее мы занимаем первое место в стране (13% рынка в денежном выражении). «Эмпилс» — предприятие рентабельное.
— Кто ближайшие конкуренты на российском рынке комбайнов?
— Конкурентами считаем зарубежных производителей: John Deere, Claas, Case, Argo.
— А российских конкурентов вообще уже не осталось?
— Есть Красноярский комбайновый завод. Своих коллег мы уважаем, но реальные конкуренты сегодня — зарубежные производители.
— А как они оценивают качество российских комбайнов? Рассматривают ли нас как серьезных конкурентов?
— Как нас можно не рассматривать, если мы ежегодно производим 6 тыс. комбайнов и по объемам производства входим в пятерку мировых лидеров? Конечно, нашим конкурентам хотелось бы получить российский рынок, но вряд ли такая возможность у них появится. В феврале этого года в Париже прошла крупнейшая выставка и несколько инженеров из Германии буквально жили на нашем стенде, изучая конструкции наших комбайнов. Это говорит о том, что российских конструкторов ценят и уважают. Так что если кто-то думает, что уровень западных комбайнов более высокий, это его личное мнение.
— Если так ценят и уважают российскую инженерную мысль, когда же нам не нужно будет доказывать, что российские комбайны не хуже?
— Об этом вы спросите у Германа Оскаровича (Грефа. — «ВЕСТИ»). Если серьезно, то возможно. V нас есть все — ресурсы, желание, мозги. Нет только понимания властей, что и как нужно делать. Кстати, не только наши мозги утекают на Запад — и мы стараемся приманивать ведущих западных инженеров. Однако качество и технологическая продвинутость появляются как результат многолетнего уверенного, стабильного развития. Причем не одного завода, а всей экономики страны. В одном цехе невозможно создать нечто инновационное, на это должна работать целая индустрия. А с экономической стратегией развития страны у нас, как известно, большие проблемы. Ш
Gl О
а г Е
О &
п
ш ы
т О
И О
п
« Нынешний парк оценивается в 152 тыс. комбайнов. Чтобы нормально обрабатывать посевные площади, их должно быть в два раза больше»
