CC BY
64
А.В. ШТЕПА, кандидат исторических наук, доцент кафедры менеджмента и экономики туризма Калужского института туристского бизнеса» - филиал РМАТ, докторант Московского педагогического государственного университета Тел.: 8(4842)-79-25-10; 8-920-617-84-63; a-v-stepa@yandex.ru
ПОЛЕМИКА ПО ВОПРОСУ О НЕОБХОДИМОСТИ СОСТАВЛЕНИЯ ОСОБОГО ПЕНСИОННОГО КАПИТАЛА ДУХОВЕНСТВА КАЛУЖСКОЙ ЕПАРХИИ В МЕСТНОЙ ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX в. (ПО МАТЕРИАЛАМ «КАЛУЖСКИХ ЕПАРХИАЛЬНЫХ ВЕДОМОСТЕЙ»)
В статье раскрывается сущность дискуссии, развернувшейся в местной прессе во второй половине XIX - начале XX в. по вопросу о целесообразности учреждения в Калужской епархии специального пенсионного капитала. Дана характеристика эмеритальной кассы как формы оказания дополнительной помощи нуждающемуся духовенству, представлен опыт организации подобных касс в епархиях России (Тульской, Волынской и т. д.).
Ключевые слова: Калужская епархия, духовенство, пенсионный капитал, периодическая печать.
Вопрос о взаимопомощи в среде духовенства в епархиях Европейского центра России во второй половине XIX - начале XX в. стоял очень остро. Нельзя сказать, что духовенством, в том числе и калужским, ничего не предпринималось для того, чтобы по возможности минимизировать социальную проблему, заключавшуюся в крайне неудовлетворительном положении некоторых категорий духовного сословия.
Основная нагрузка по материальному обеспечению и призрению наиболее бедных, слабых, больных, престарелых лиц духовного звания, а также членов их семей ложилась на епархиальные попечительства, существовавшие в епархиях с 1823 года. Но они не могли самостоятельно решить назревшую проблему по поддержанию слабо защищённых категорий духовенства, в первую очередь малолетних детей-сирот, учащихся духовно-учебных заведений, вдов, старцев, священнослужителей, вышедших по возрасту в отставку (за штат), и т.д. Необходима была помощь всей епархии, мобилизация всего духовного сословия, отвечающая к тому же его собственным интересам.
На страницах главного епархиального печатного издания - «Калужских епархиальных ведомостей» постоянно дискутировался вопрос о необходимости составления особого пенсионного капитала или кассы взаимопомощи и, главное, об источниках их полонения.
Ещё в середине 1860-х гг. Комитет, специально учреждённый для обсуждения средств к составлению пенсионного капитала для духовенства, нашёл решение проблемы в ежегодных и для каждого причта обязательных (выдел. мной. - А.Ш.) взносов в состав пенсионного капитала определённой суммы по числу приходских
© А.В. Штепа
душ при церкви. Взнос должен был производиться в размере по копейке с души или рублю со ста человек, что признавалось неотяготительным. Причём принимать участие в сборе должны были не только мужчины, но и женщины, в том числе и раскольники. Так как мужчин по исповедным росписям за 1864 г. значилось в Калужской епархии всего 454 111 чел., то и сбор в состав пенсионного капитала был бы меньшим, чем хотелось бы, т.е. равен только 4514 руб. 11 коп. Поэтому решено было взимать с мужчин по 1 коп., а с души женского пола 1А копейки в сельских приходах и по ко -пейке и с мужчин, и с женщин - в городских. Что касается причтов, служивших при бесприходных церквах, то они должны были вносить в состав пенсионного капитала ежегодно по 2% с рубля. Сбор предполагалось начать с 1865 года. Главным кредитным учреждением должен был стать калужский Малютинский банк, выдававший 5% годовых по сумам, внесённым свыше 1000 руб. на пять и более лет. Таким образом, если бы был принят данный проект составления пенсионного капитала, то при предполагаемом сборе по епархии в 1865/66 гг. 6000 руб., положенных в банк, через год при приращении процентами взнос бы составил уже 6300 руб., а в 1868 г. - 6615 рублей. В течение 6-7 лет основной пенсионный капитал имел бы шанс возрасти до значительных размеров, до 50 000 рублей [3, с. 87-90].
Интересные соображения по поводу составления пенсионного капитала в епархии высказал священник Д. Любимов. Не секрет, что к очередным сборам, даже и на благие цели, духовенство, в том числе и калужское, не всегда относилось с одобрением. Действительно, существовало много обязательных сборов (священник называет их «поборами»), как официальных, так и неофициальных1. Д. Любимов замечает: «Дай в попечительство, дай на устройство церквей, дай на школы. Дай на Кавказ, дай на Греков, дай в Западные губернии, дай на устройство какого-нибудь памятника, дай на инвалидов, дай на переплёт книг в консисторском архиве, дай прогоны благочинному (нельзя и не дать по двум причинам: за безмездную службу и во избежание неприятных отношений)... Приглашают дать на семинарские бурсы, на улучшение быта семинарских наставников. Теперь давай самому себе, т.е. с нас возьмут теперь, поберегут у себя, а после наше дадут нам же, как пенсию...». Разные мысли посещали умы представителей
духовного сословия, многие из которых рассуждали тогда так: «да я и сам отложу для себя, если есть из чего, и поберегу на чёрный день». Но требовалось, чтобы именно духовенство приняло участие в составлении пенсионного капитала для собственного обеспечения посредством обязательного взноса известной суммы. Д. Любимов считал, что более 3%-го сбора назначить невозможно, потому что из получаемого духовенством жалованья и так вычитался 2%-й налог. По подсчётам священника всего сбора должно было получиться более 3,6 тыс. руб., учитывая, что городское духовенство жалованья не получало, кроме причтов кафедрального и ещё нескольких других церквей в епархии. Принимая во внимание способность калужских приходских церквей отчислять некоторую сумму от своих ежегодных доходов (от 636 церквей -3816 руб., в среднем по 6 руб.), а также право использовать на нужды пенсионеров штрафные деньги за проступки представителей духовенства, доход от продажи церковных книг и 2%-й налог с получаемых пенсий, начальный пенсионный капитал мог бы возрасти примерно до 8000 рублей.
Д. Любимов предложил и размеры пенсий в зависимости от бывшего служебного положения пенсионеров. Священнику полагалась пенсия в 200 руб., его вдове - 100 руб.; диакону - 50 руб., вдове -60 руб.; причетнику - 250 руб., его вдове - 40 рублей. Расчёт был на то, что ежегодно в епархии будет около 50 чел., включая вдов, имеющих право на получение пенсии из епархиального капитала, на что потребуется 4,7 тыс. руб. Священник находил желательным, чтобы действие пенсионной кассы открылось с того момента, когда составится необходимый капитал. Однако пенсия должна была начисляться только лицам, получавшим право на неё с момента составления капитала, а на вышедших ранее за штат это право не распространялось. Правом на пенсию должны были пользоваться все, кроме уволенных от должности по суду за преступления, также сильно замеченных в нетрезвой жизни или пьянстве и людей бездомных. Но жёны их и дети, особенно при вдовстве и сиротстве, получали право на пенсию [4, с. 338-352]. Однако эти предложения были положены под сукно, а пенсионное обеспечение духовенства, принятое на общеимперском уровне, явно было не таким справедливым.
Прошло несколько десятилетий, изменились материальные условия жизни, и вопрос об эмери-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
тальных кассах для духовенства вновь стал дискуссионным. К 90-м гг. XIX столетия духовенство, в том числе и калужское, осознало необходимость образования не только сыновей, но и дочерей, но денег на это весьма нужное дело, конечно же, хватало не у многих. Мало того, тяжёлые думы наводили заботы о необеспеченной старости после выхода за штат, достаточно дорогое медицинское обслуживание, судьба после смерти главы семейства его близких, в первую очередь вдов и сирот. Епархиальное начальство признавало, что необеспеченность семьи в случае смерти священнослужителя часто занимала умы духовных лиц, волновала его чувства, отвлекая от более высокого и свойственного святости служения!
Существовавшая для духовенства пенсия была недостаточна для безбедного существования в старости, пособия от попечительства были, в принципе, ничтожны сравнительно с нуждами сирот и других категорий нуждающихся. Такая ситуация налагала на само духовенство нравственный долг, обязанность, не выходя из пределов позволительного и возможного, общими силами изыскивать средства, которые были бы достаточно сильны для того, чтобы, с одной стороны, устранить эти грустные явления, а с другой - сделать само духовенство более свободным и способным для своего высокого служения. Тем более что в 1888 г. император Александр III разрешил учреждение в епархиях эмеритальных касс с внесением в оные обязательных от духовенства взносов, предоставив, правда, открытие таковых касс добровольному желанию духовенства и усмотрению епархиального начальства.
Что же такое эмеритальные кассы? Эти организации можно определить как кассы взаимопомощи, учреждавшиеся для выдачи пенсий священ-ноцерковнослужителям, участвовавшим в составлении касс своими взносами, оставившим службу или по исполнении числа платных лет (т.е. по выслуге), или по увечью и болезненному состоянию, лишавшимся вследствие этого возможности продолжать службу, а также лицам, состоявшим на службе в духовно-учебных заведениях, в местной консистории, но тоже участвовавшим в составлении касс, их вдовам и сиротам. Конечно же, императорский указ не дал, как это могло бы быть, мощный толчок к повсеместному открытию эмеритальных касс в епархиях Российской империи. К тому же кассы подобного рода ещё задолго до 1888 г.
появились в некоторых епархиях России. Например, самарская эмеритальная касса существовала с 1866 г., тульская эмеритальная касса - с 1876 года.
В основном капитал эмеритальной кассы, ко -торый мог бы служить основным её фондом, составлялся: из ежегодных определённых взносов от церквей епархии (либо определённая сумма ежегодно со всех церквей епархии, например 500 руб., либо в отдельности от каждой церкви); из единовременных взносов от духовенства епархии, к примеру, священники Волынской епархии делали единовременный взнос по 100 руб., псаломщики и диаконы по 20 рублей. Ежегодные доходы касс пополнялись регулярными взносами участников кассы. В состав ресурса эмеритальных касс входили ежегодные обязательные взносы: от приходских церквей (с кошельковых, кружечных, свечных и арендных денег), разлагаемые по благочи-ниям, или 2 У сбор от церквей (петербургская эмеритальная касса). Кроме того, нельзя было сбрасывать со счетов посторонние доброхотные по-жертвования2 в пользу эмеритальной кассы, ежегодные приращения процентов на суммы, поступающие в кассу, и доходов с разных статей. К разным статьям могли относиться доходы от земельных угодий (например, в Рижской епархии взималось по 50 коп. с дес.); взносы за награды, начиная с архипастырского благословления, благодарности, похвального листа и оканчивая орденами (от 1 до 40 руб.). В Вятской епархии были определены взносы от духовенства епархии за пользование казёнными квартирами.
Из указанных источников в некоторых епархиях составились значительные эмеритальные суммы. Из наиболее близких по географическому положению к Калужской епархии эмеритальная касса духовенства Черниговской епархии к 1891 году насчитывала 158 тыс. руб., касса Туль -ской епархии - 121 163,42 руб., Владимирской епархии - 119 634 рубля [8].
Свои выдачи эмеритальные кассы начинали обыкновенно спустя 5, 8, 10 лет после своего основании, и пособия, выдаваемые ими, сообразовывались с тем разрядом, к которому принадлежал вкладчик, с числом платных лет (т.е., сколько времени он отчислял на нужды кассы) и физическим состоянием вкладчика. Служащие в местных духовно-учебных заведениях, а также в консистории и попечительстве, как правило, получали эме-
ИСТОРИЯ
ритальные пенсии в размерах, какие причитались по состоянию кассы, если имели 25 лет выслуги в этих учреждениях, с предоставлением им тех льгот, какие были положены в уставах о казённых пенсиях для выходящих в отставку ранее определённых сроков обязательной службы по расстроенному здоровью.
Соответственно таким правилам о выдаче пенсий эмеритальные кассы могли, если позволяли средства, оказывать значительные вспомоществования. Интересно в связи с этим проследить движение сумм эмеритальной кассы духовенства Тульской епархии, как расположенной на границе с Калужской епархией. Так, в Тульской епархии в 1889 г. было израсходовано на пособия 4340 руб. (в том числе пособия девицам на выходе их в замужество - 317 руб. 14 коп.) [6, с. 243]. А в 1899 г. из кассы на пособия было отчислено: сиротам -72 руб., девицам-невестам - 1098 руб. 95 коп. В первые два года XX века тульские сироты духовного звания получили 1033 руб. (1901 г.) и 233,75 руб. (1902 г.); на приданое невестам было выдано соответственно 1032 руб. 26 коп. и 577,6 рублей. В 1903 г. была назначена пенсия заведующей больницей Тульского епархиального училища М.И. Тро -ицкой, прослужившей 21 год, в размере - 60 руб. и выдано ей единовременное пособие в размере годового оклада - 180 руб. [9, с. 91, 99]. В 1909 г. XXVII съезд духовенства Тульской епархии постановил выдать пособие из эмеритальной кассы дочерям умершего в 1 902 г. псаломщика Евгении и Александре Благовещенским за 5 лет, прошедших с момента его смерти, т.е. до 1907 года [10, с. 29].
Уставы эмеритальных касс не оставляли без разрешения вопрос о том, кто не имеет права пользоваться пенсией и на сколько капитал эмеритальной кассы составляет собственность участника кассы. Эмеритальные пенсии обычно не выдавались: а) платившим в кассу менее положенного числа лет; б) переместившимся на службу в другую епархию. Не получали пенсий вообще:
1) перешедшие добровольно или по распоряжению и суду начальства из духовного в светское ведомство;
2) подвергшиеся по суду лишению всех прав состояния;
3) высланные в другие губернии на поселение или водворение;
4) поступившие в монашество;
5) священнослужители, добровольно снявшие сан, а также лишённые сана по суду [6, с. 244].
Таковы были основные принципы и правила функционирования существовавших в конце XIX века в России эмеритальных касс. А что же Калужская епархия?
По поводу возбуждённого вопроса об учреждении эмеритальной кассы для духовенства Калужской епархии часто собирались окружные бла-гочиннические съезды. Но дело продвигалось не очень быстро. К примеру, на прошедшем 27 сентября 1891 г. в Жиздре съезде вопрос об эмеритуре не особенно заинтересовал окружное духовенство: суждения велись очень вяло, к разработке вопроса с практической стороны никаких мнений не было высказано, кроме того, что «дело доброе, на учреждение согласны, лишь бы не были обременительны взносы» [5, с. 808].
Среди причин такой пассивности у калужского духовенства выдвигались и такие: прослужившие более 25 лет полагали, что они уже не доживут до образования фонда, из которого предполагалась выдача пенсионного вспомоществования, а так как со смертью их прекратится и взнос на основание фонда, то, стало быть, и семейства их ничего не получат, и внесённые за сколько-нибудь лет деньги пропадут. Прослужившие половину сего срока или около того, особенно же только начавшие или начинавшие службу, думали, что они не дослужат до срока пенсии, почему их взносы опять будут бесцельны и бесполезны для семьи.
Однако вопрос об эмеритуре постоянно обсуждался на страницах печати. Священник М.Успен-ский в своей статье говорил о плюсах и выгоде такого рода кассы для местного духовенства. Он предлагал устроить кассу на таких началах, чтобы каждый член за выслугу своего срока, по увольнению за штат или по смерти семейство его могло получать пенсионный оклад из эмеритальной кассы без всякого ожидания. Правила должны быть таковы, чтобы после первого начального взноса для основания фонда каждый был уверен: если ему в следующий год придётся оставить службу или умереть, то с того же времени ему или осиротевшему семейству его будет назначен соответственный сроку его службы и оклад пенсии. Срок службы для права на получение пенсии священник разделил на четыре разряда, сообразно чему и предполагалось распределять оклады пенсий. Для получения полной пенсии необходима
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
была 25-летняя выслуга для всех священноцер-ковнослужителей, а оклад пенсии за сей срок устанавливался такой: священнику - 300 руб., диакону - 200 руб., псаломщику - 100 руб. Жёнам с семействами и без семейств полагалась половина во все сроки оставления службы. Одним сиротам без матери - четвертая часть, причём детям мужского пола можно пользоваться правом на сию часть или долей части до поступления на место или до 25 лет, а детям женского пола - до выхода в замужество, а в противном случае - до смерти. Второй срок для выслуги половинной пенсии предполагался в 1 5 лет, а оклад пенсии назначался в таких размерах: священнику - 200 руб., диакону -134 руб., псаломщику - 66 руб., жёнам - половина, детям - четвёртая часть. Третий срок - 10 лет: оклад священнику - 100 руб., диакону - 67 руб., псаломщику - 33 руб., семейным - аналогично с предыдущими. Самый маленький срок выслуги -5 лет, соответственно и назначаемый пенсионный оклад намного меньше: священнику - 60 руб., диакону - 40 руб., псаломщику - 20 руб.; жене - половина, детям - четвёртая честь. Тем, кто не выслужил и пяти лет, внесённые ими деньги возвращались без уплаты процентов.
Взносы для образования фонда для пенсионной кассы М. Успенский предлагал установить в таком размере: каждый священник единовременно вносит 30 руб., диакон - 20 руб., псаломщик - 10 руб., и, сверх того, каждая церковь за каждый комплект вносит по 10 рублей. Затем для пополнения кассы устанавливались ежегодные взносы: от священника - 9 руб., от диакона - 6 руб., от псаломщика - 3 руб. и от каждой церкви за каждый комплект - по 5 рублей. По проекту Успенского, если бы единовременный взнос был сделан уже в 1891 г., а ежегодные взносы стали бы поступать с 1892 г., то тогда же можно было выдавать пенсию сообразно сроку службы всем, имеющим оставить службу по старости, болезни или в случае смерти, жёнам и сиротам их. Если учесть количество духовенства Калужской епархии (священников - 600, диаконов - 300 и псаломщиков -1000), то собранные на составление первоначального капитала средства в 1892 г., по расчётам М. Успенского, равнялись бы 55 850 рублям. А в первый год после открытия эмеритальной кассы пришлось бы выдать пенсии лицам 1 -й категории (священникам) - 1950 руб., 2-й (диаконам) - 1898 руб., 3-й (псаломщикам) - 424 руб., 4-й (семье) -
240 руб. и не дослужившим до 5 лет возвратить 375 рублей. Таким образом, общая сумма выданных пенсий могла бы равняться 4887 рублям [9, с. 810-812].
Через пять лет, т.е. к 1897 г., проект предполагал получение из различных источников наличной суммы в размере 94 452 рублей. Пенсии предполагалось выдать: пенсионерам, имевшим право на пособие с первого года работы кассы - 2888 руб., тем, кто присоединился к ней на втором году существования - 3208 руб., третьем - 3564 руб., четвёртом - 3960 руб., пятом - 4399 руб., а всего сумма выданных пенсий составила бы более 18 тыс. рублей. Ещё бы осталось к 1898 г. 76 433 рублей [9, с. 814].
Довольно рациональный пятилетний расчёт, пусть тоже только приблизительный, давал возможность калужскому духовенству хоть как-то решить наболевший вопрос обеспечения пенсионеров, вдов и сирот, однако и этот проект был оставлен на бумаге.
В появившейся в 1892 г. статье священника Алексея Никольского были обозначены основные принципы, на основании которых, по его мнению, должна бы быть учреждена касса взаимопомощи духовенству. «Первый и главный принцип, долженствующий лечь в основу такого учреждения, - писал священник, - это - чем более отдельных единиц будет участвовать в кассе, тем более будет возможность оказать помощь в несчастных случаях; чем сочувственнее будет относиться отдельная личность к делу кассы, тем успешнее пойдут её операции или, иными словами, степень помощи... будет прямо пропорциональна капиталу его» [7, с. 137].
По мысли А. Никольского, эмеритура должна преследовать две цели: а) обеспечение самого лица, участвующего во взносах и б) его семейства, сирот. Обеспечение самого участника кассы должно простираться на два случая: а) когда он оставляет службу или по исполнении числа платных лет в кассу и б) по старости и неспособности вследствие ли болезни или иных каких случаев продолжать оную. Таким лицам помощь или пенсия предполагалась пожизненная. К последнему разряду относилась и частная, временная помощь в случае продолжительной болезни лица-члена, когда при этом болезнь сопрягалась бы с наймом постороннего лица для отправления треб с большим расходом по лечению.
ИСТОРИЯ
Жена участника кассы в случае смерти последнего получала также пожизненное право пользоваться помощью кассы, причём размер помощи соответствовал количеству оставшихся после смерти отца членов семьи. Сыновья получали пособие до окончания курса или до поступления на место, но только до 21 года. Дочери содержались из сумм кассы до выхода замуж, незамужние удерживали право пользования пособием пожизненно, если личным трудом были не в состоянии добывать в месяц до 10 руб. Болезненные сироты, по мнению Никольского, должны пользоваться со стороны кассы особым попечением. Однако при назначении помощи сиротам-учащимся необходимо иметь в виду, пользуются ли они казённым содержанием или нет, и сообразно этому уменьшать или увеличивать размеры её.
Источники составления капитала кассы у А. Никольского в общем схожи с теми, которые указывали авторы ранних проектов. Он предлагал составить запасной капитал из единовременных и ежегодных взносов как от самого духовенства, так и от церквей, считая необременительным для церквей 30%-й единовременный взнос от дохода с продажи свечей, что равнялось бы 1 6 тысячам рублей. Священник справедливо считал самым спорным источником формирования основного капитала кассы единовременный взнос от духовенства. По его мнению, единовременный взнос с членов причта должен соответствовать доходам членов причта, так чтобы часть священника равнялась 50 руб., что дало бы взнос с двучленного причта (священник и псаломщик) 75 руб., а с трёхчленного - 100 рублей. Общий же единовременный взнос со всех причтов епархии составил бы в таком случае более 54,5 тыс. руб., а с учётом церковного взноса - более 70,5 тыс. рублей. Кроме того, ежегодные взносы членов кассы, по расчёту, должны были бы приносить доход в 13 860 руб., а привлекаемые к участию в делах кассы церкви должны были ежегодно отчислять 1 0% со свечного взноса, что дало 5334 руб. дохода, а ежегодный доход от этих источников равнялся бы 19 194 рублям.
Поскольку проект предполагал открытие действий кассы только по истечении пятилетнего срока, то положенный в банковские учреждения капитал под 4-5% годовых позволил бы получить через пять лет сумму около 170 тыс. руб., учитывая, конечно же, постоянные ежегодные поступ-
ления, обозначенные выше. А. Никольский рассчитывал, что к началу деятельности пенсионной кассы неприкосновенный капитал даст процент почти в 6,5 тыс. руб., что с учётом 19,1 тыс. ежегодных поступлений могло бы составить оборотный капитал в среднем не менее 25,6 тыс. рублей. Кроме того, имелись в виду и такие источники пополнения запасного капитала, как единовременные взносы от новых членов кассы, взносы за награды, плата за церковные помещения и т.п.
Размер оказываемой помощи, считал священник, определить при желании не составило бы особого труда. Важным в его проекте было то, что предоставлялось право вдовам, если они того пожелают, доплачивать членский взнос мужа с тем, чтобы приобрести возможность получать известный размер помощи. Например, если член умрёт в течение первых 3-5 лет существования кассы, его вдова может внести деньги за 1 -2 года, а касса обязана тогда принять её под своё попечение. При нежелании же вдовы делать взносы касса обязывалась выдать внесённые её мужем деньги обратно [7, с. 138, 141-144].
Неизвестный автор на страницах «Калужских епархиальных ведомостей», говоря об эмеритальных кассах, доказывал, что наибольшую пользу от их существования могут извлечь только духовные лица, являющиеся третьим поколением первых основателей кассы. По-своему он был прав, предлагая в качестве оказания помощи вдовам и сиротам использовать практику ссудно-сберегательных касс, существовавших, например, при некоторых калужских духовных и светских учебных заведениях. Здесь у каждого участника кассы вычиталась известная часть получаемого содержания, и накопившаяся таким образом сумма вместе с наросшими процентами выдавалась при отставке или смерти участника. Таким образом, вкладчик получал столько, сколько внёс (считая, конечно, и накопившиеся проценты), ничего не выигрывая и не проигрывая. Правда, если оставить в стороне ссудные операции этих учреждений, то всё значение их состояло в принудительности откладывания на «чёрный день», что, по мнению автора, «для человека с широкой русской натурою всегда бывает не излишне» [2, с. 700]. Ещё одно достоинство ссудно-сберегательных касс автор видел в простоте ведения дела и лёгкости их открытия. В то время как эмеритура требовала обстоятельной разработки статистических данных
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
и сложных математических выкладок, для открытия ссудно-сберегательных требовались только добрая воля известного круга лиц и разрешение начальства. Прав был неизвестный автор и в том, что для эффективной деятельности пенсионных касс был желателен постоянный мощный источник финансирования кроме взносов вкладчиков и церковных взносов. Таковой была, например, эмеритура военного ведомства, пользовавшаяся значительным пособием от государственного казна-чейства3.
Отсюда рассуждения автора приводили к выводу о том, что «задача будущего учреждения должна быть не благотворительною в полном значении сего слова и не такою, чтобы улучшать положение одних на счёт других, как это бывает в повсюду вводимых эмеритурах, а должна путём принудительных и наивыгоднейших сбережений (курсив мой. - А.Ш.) оставлять в будущем возможно менее дела для епархиального попечительства» [2, с. 702].
Для составления неприкосновенного капитала благотворительного учреждения автор предлагал использовать ежегодные, свободные от определённого назначения доходы епархиального свечного завода, отчисляя на обеспечение заштатных и сиротствующих до 1 5 тыс. рублей в течение не менее 35 лет. Кроме того, к этой сумме присоединялись ежегодные принудительные взносы от самого духовенства и проценты со всех имеющихся в кассе капиталов. «Нормальным» взносом в кассу, по мнению автора, можно было установить от священника 30 руб., от диакона - 20 руб., от псаломщика - 10 рублей. Для желающих этот взнос мог быть уменьшен до 1/3 части, но при этом они пропорционально теряли в размере получаемого пособия.
Для каждого вкладчика кассы предполагалось открыть особый лицевой счёт, проценты по кото -рому начислялись бы так же, как в государственных сберегательных кассах, по истечении года, а вся прибыль распределялась между членами сообразно наличному счёту каждого вкладчика.
Каждый вкладчик по окончании года мог бы справиться, сколько его капитала имеется в кассе и сколько начислено процентов из дохода кассы за истекший год. В случае смерти или при отставке каждого вкладчика деньги со всеми наросшими процентами планировалось, по мысли автора, выдавать немедленно по принадлежности, или по желанию они оставались бы в кассе до совершеннолетия сирот, причём на оставленный капитал выплачивалась ежегодная надбавка в шесть процентов. По приблизительному, как отмечал сам автор, расчёту, священник-вкладчик, делавший ежегодно взнос в 30 руб., через 25 лет мог совершенно прекратить свои взносы и получать до своей смерти или отставки по 1 00 руб. ежегодно, а по смерти или отставке получить в пользу семейства капитал в 1500 рублей. По таким расчётам, духовенство епархии чрез 35 лет должно было бы обладать капиталом в 525 тыс. руб. и обходиться без всяких взносов для увеличения неприкосновенного капитала [2, с. 703].
Такое длительное и весьма подробное рассмотрение проектов, предполагавших учреждение пенсионных касс для обеспечения определённых категорий духовенства хотя бы на уровне ниже среднего, не даёт нам право упрекнуть лучших представителей калужского духовенства в бездействии, в нежелании помочь своим собратьям по сословию, создать им условия для безбедного существования. И не их вина, что выносимые ими на обсуждение всего калужского клира предложения не нашли необходимого отклика.
Известно, что эмеритальные кассы функционировали в начале XX века в семи епархиях, их общий капитал составлял 89 434 руб. наличными и 333 635 руб. билетами, а расход составлял соответственно 67 тыс. руб. и 104 тыс. руб. [1, с. 129]. Правда, как правило, суммы отдельных денежных пособий, выдаваемых эмеритальными кассами, отставали от требований жизни, однако поддержка касс всё же помогала наиболее необеспеченным категориям духовенства сводить концы с кон -цами, а это лучше, чем ничего.
Примечания
1 Неофициальный напр. «побор» - это уступка нескольких процентов с получаемого жалованья в пользу чиновников уездных казначейств помимо 2% с рубля, следующих в казну.
2 Например, в мае - июне 1890 г. таких взносов поступило в пользу Донской эмеритальной кассы 200 руб.
ИСТОРИЯ
3 Эмеритальная касса военно-сухопутного ведомства с самого начала получила из казначейства 7,5 млн. руб., а по государственной росписи на 1897 г. ей было назначено 1,2 млн. руб. (См.: Положение об эмеритальной кассе (п. 14) и Приложение к государственной росписи № 282.)
1. Всеподданнейший отчёт обер-прокурора Святейшего Синода за 1903-1904 гг. - СПб., 1909.
2. К вопросу об обеспечении заштатного и сиротствующего духовенства в Калужской епархии // Калужские епархиальные ведомости (далее - КЕВ). 1897. - № 23. Неоф. ч.
3. КЕВ. 1865. - № 12. Оф. ч.
4. КЕВ. 1865. - № 13. Прибавления.
5. КЕВ. 1891. - № 23. Прибавления.
6. КЕВ. 1891. - № 6. Прибавления.
7. Никольский А. К вопросу об обеспечении духовенства [Текст] / А. Никольский // КЕВ. 1892. - № 4. Прибавления.
8. Подробнее см.: Церковные Ведомости. 1890. - № 42.
9. Протоколы XIII Епархиального съезда духовенства Тульской епархии. - Тула, 1903.
10. Протоколы XVII Епархиального съезда духовенства Тульской епархии. - Тула, 1909.
11. Успенский М. Об эмеритуре [Текст] / М. Успенский // КЕВ. 1891. - № 23. Прибавления.
THE CONTROVERSY ON THE QUESTION OF THE NEED FOR A SPECIAL PENSION CAPITAL OF KALUGA DIOCESE CLERGY IN LOCAL PERIODICALS IN THE SECOND HALF OF XIX - EARLY XX CENTURIES. (BASED ON «THE KALUGA DIOCESE GAZETTE)
The article reveals the essence of the discussion that took place in the local press in the second half of XIX - early XX centuries on the desirability of establishing in the Kaluga diocese special pension assets. The characteristic emeritalnoy cash as a form of additional assistance to the needy clergy, describes the experience of organizing similar banks in the dioceses of Russia (Tula, Volyn, etc.).
Key words: Kaluga diocese, the clergy, the pension capital, the periodical press.
Библиографический список
A.V. SHTEPA
