CC BY-NC-ND
41
Е.В. Арутюнова
ПОЛЕМИКА О «МАСШТАБНОЙ РЕФОРМЕ ЯЗЫКА» (На материале прессы 2001 г.)
В статье анализируется развернувшаяся в 2001 г. в печатных и электронных российских СМИ полемика по поводу проекта нового свода правил русского правописания. Автор рассматривает средства убеждения, которые применялись сторонниками и противниками реформирования орфографии и пунктуации. Показано, что дискуссия носила некорректный характер, прежде всего по причине использования одной из сторон многочисленных логических уловок. На этом основании сделан вывод о неукорененности демократических принципов в российском общественном со-
Ключевые слова: реформа правописания, реформа орфографии, непозволительные способы защиты и опровержения, логические уловки, софистика.
К концу 2000 г. в Институте русского языка РАН был подготовлен проект нового свода правил русского правописания. Он был одобрен Орфографической комиссией (далее - ОК) Отделения литературы и языка РАН и опубликован1. Новый свод правил создавался для того, чтобы заменить «Правила русской орфографии и пунктуации», утвержденные Академией наук, Министерством высшего образования СССР и Министерством просвещения РСФСР в 1956 г., т. е. стать основополагающим документом в области правописания.
Предполагалось, что в профессиональных кругах пройдет обсуждение этого проекта, результатом чего, возможно, станет ряд поправок; свод будет доработан и утвержден на законодательном уровне. Однако появление этого документа вызвало широкую полемику не в специальных изданиях, чего следовало ожидать, а в общественно-
© Арутюнова Е.В., 2011
политических средствах массовой информации. И вероятно, высказанное в СМИ остро отрицательное отношение к каким бы то ни было посягательствам на традиции в правописании и послужило одной из причин того, что новый свод остался лишь проектом.
В обсуждении приняли участие «Независимая газета», журналы «Итоги», «Новый мир», «Профиль», «Эксперт». Главным источником информирования о ходе обсуждения проекта стал сайт Гра-мота.ру, созданный в конце 2000 г.
Какая же информация была предоставлена обществу о процессе, результате и последствиях работы ОК? Какие точки зрения были высказаны в СМИ по поводу нововведений в области правописания? Почему аргументация противников свода оказалась более сильной в этой дискуссии?
Чтобы ответить на поставленные вопросы, проследим, как разворачивалась полемика и какие полемические ресурсы были использованы оппонентами.
Материалом, который, по-видимому, и вызвал бурную реакцию в СМИ, стала большая статья председателя ОК В.В. Лопатина «Русская орфография: задачи корректировки»2. В ней автор обстоятельно разъясняет причины создания нового свода правил правописания, перечисляет, какие изменения по сравнению с ныне действующим орфографическим законом предстоят, а также приводит некоторые факты из истории русской орфографии, видимо преследуя цель показать работу нынешней ОК как этап в процессе совершенствования русского правописания. Важным представляется то, что в этой статье В.В. Лопатин сообщает, в какой стадии находится процесс подготовки нового свода правил по состоянию на май 2001 г.: «Проект такого текста и подготовлен в Институте русского языка им. В.В. Виноградова Российской академии наук, он одобрен ОК Отделения литературы и языка РАН и в конце прошлого года опубликован небольшим тиражом для специалистов под названием "Свод правил русского правописания. Орфография и пунктуация". С ним ознакомлены вузовские преподаватели, методисты, представители учительской общественности. Состоялись обсуждения проекта, получены письменные отзывы. По итогам этих обсуждений, с учетом сделанных замечаний, текст свода доработан, и теперь предстоит его официальное утверждение». Обществу сообщается, что вопрос о сути изменений уже решен, дело за законодательным принятием документа. Никакого приглашения к дискуссии по поводу нового орфографического закона в этой статье нет.
Представим тезисно аргументы, приведенные В.В. Лопатиным в доказательство необходимости утверждения нового орфографического закона.
1. Неполнота действующих «Правил русской орфографии и пунктуации», которая обусловлена двумя важнейшими факторами: (1) «прошло почти полвека, за это время развивался сам язык, в нем появилось множество новых слов, новые типы слов и конструкций, да и практика письма в ряде случаев стала противоречить сформулированным правилам»; (2) «некоторые закономерности правописания были сформулированы в них слишком кратко, без должной детализации, либо слишком фрагментарно, необобщенно, многое было недосказано или не упомянуто вовсе».
2. «...Односторонность, обусловленная директивными требованиями и запретами идеологического характера».
Представляется важным, что вся аргументация была изложена в одном абзаце и не подкреплена никакими иллюстрациями. Осмелимся предположить, что слова, понятные специалистам, не дошли до сознания большинства читателей. Что такое «новые типы слов и конструкций»? Что значит «практика письма стала противоречить сформулированным правилам»? О какой «неполноте» может идти речь, с точки зрения того, кто выучился писать грамотно по учебникам, основанным на критикуемом своде правил?
В своей статье В.В. Лопатин пишет о соотношении языка и правописания. Он формулирует азбучные истины языкознания: язык -саморазвивающаяся система и реформировать его невозможно, правописание - лишь «одежда языка», а понятие грамотности значительно шире, чем соблюдение орфографических и пунктуационных норм.
Здесь же автор возражает против употребления слова «реформа» применительно к предложениям ОК, показывая, какие изменения в орфографии по праву называются реформой, и подчеркивает, что новый свод правил не претендует на кардинальную перестройку системы, не нарушает основных принципов русской орфографии (тоже специальный термин!) и содержит лишь небольшой набор частных изменений. Главное, что новый свод правил -это лишь значительно дополненная редакция «Правил русской орфографии и пунктуации» 1956 г., он «отвечает сложившемуся к концу XX века состоянию русского языка и современной практике письма»; «текст правил написан фактически заново, в нем появились новые разделы, полностью обновлен иллюстративный материал».
В заключение статьи В.В. Лопатин, проводя аналогию между орфографическими преобразованиями в России и ФРГ, пишет: «Вот только в Германии устроили перебранку по поводу принятых два года назад новых правил немецкой орфографии. Очень надеемся, что у нас такого не случится».
Но именно «перебранка» началась уже в следующем месяце, прежде всего на страницах общественно-политических СМИ. Интересно, что специализированные издания в 2001 г. обошли этот вопрос практически полным молчанием. Так, в журналах «Русская словесность», «Русский язык в научном освещении», еженедельнике «Русский язык» издательства «Первое сентября» в 2001 г. нет ни одного материала, касающегося возможных изменений в русском правописании. Первым откликнулся на сообщение о завершении работы над новым сводом правил правописания журнал «Эксперт». В 20-м номере, вышедшем 28 мая, была опубликована статья Т.В. Базжиной и А.Н. Привалова с провокационным заглавием «Жы-шы» и лидом «Навязываемая обществу реформа русского правописания должна быть остановлена. Хотя надежд на это осталось мало»3. Нужно отметить, что в предложениях орфографической комиссии не было пункта об изменении гласной буквы в сочетаниях жи и ши.
Первого июня на сайте Грамота.ру появляется короткое новостное сообщение (и тоже с провокативным заголовком «Орфографическая реформа: чем проще, тем грамотнее»4): «Проект изменений в орфографии русского языка готов, отпечатан небольшим тиражом и разослан специалистам - в научные институты, вузы. Его планируется обсудить в Министерстве образования Российской Федерации и направить во властные структуры <...>». Здесь же очень коротко перечислены некоторые изменения в орфографии, которые повлечет за собой принятие подготовленного свода: пара-шут и брошура, инъяз, раненый боец и раненый в ногу боец, Церковь, Бог и Рождество. Также следует отметить, что в заголовке говорится именно о реформе орфографии, несмотря на то что председатель ОК В.В. Лопатин настаивает на несоответствии этого слова объему и качеству предложенных изменений.
Далее 20 июня выходит заметка5, в которой первый раз звучит предложение всем желающим (не только специалистам!) «внести свои замечания в рассматриваемый проект». Однако, как явствует из предыдущих заявлений, проект издан небольшим тиражом и разослан в специализированные организации, следовательно, о содержании изменений широкая общественность может узнать лишь из выступлений членов комиссии в СМИ.
Двадцать седьмого июня следует еще одно сообщение: завершено обсуждение поправок от специалистов, решено отказаться от некоторых из предложенных изменений (например, слово парашют остается с Ю) и дается обещание «после доработки текста проекта» рекомендуемые ОК поправки к существующим написаниям опубликовать в СМИ6.
В июне в Госдуме встревоженные предстоящей «реформой» депутаты из разных фракций выносят на обсуждение проект закона «О недопустимости реформы русского языка», что свидетельствует о полном непонимании сути проекта, разработанного ОК, а также, как нам представляется, о недостаточной информированности депутатов о «духе и букве» документа. Предложенный закон в конце июня отклонен, о чем сообщается в новостях сайта Грамота.ру7.
Второго и третьего июля выходят очередные выпуски журналов «Профиль», «Итоги» и «Эксперт», в которых (как и в уже упомянутой статье Т. В. Базжиной и А.Н. Привалова) чрезвычайно эмоционально выражено неприятие того, что «на нашем с вами общем горизонте замаячила орфографическая реформа»8. Здесь говорится даже: «Россия, возможно, стоит перед новой языковой (курсив мой. - Е. А.) реформой»9, предстоит «решающий бой за чистоту русской речи»10. Стиль, в котором авторы критикуют проект, заставляет думать, что журналисты действительно почувствовали себя на передовой грандиозного сражения за «единственную реальную общественную собственность»11, за «то немногое, что действительно объединяет русскую нацию, - единый язык»12. Тему аналогии с военными действиями поддерживают и некоторые другие элементы текстов: «Брошюра не сдается» - подзаголовок в статье С. Суховой, там же сочетания слов: «реформаторы сдались», «устоит и "й" в словах "конвейер" и "фейерверк"».
Обратимся к двум ключевым явлениям, для которых журналисты находят множество экспрессивно-оценочных наименований. Во-первых, это слова, называющие суть предусмотренных проектом изменений в правописании. Наиболее часто употребляемое слово - «реформа». В русском языке оно является стилистически нейтральным, но в анализируемых статьях приобретает негативную экспрессивную окраску благодаря контекстам:
«Навязываемая обществу реформа русского правописания должна быть остановлена»13.
«.Реформы вызовут лишь негативную реакцию в обществе, да и не нужны они»14.
«Вот Герман Греф или, там, Анатолий Чубайс тоже знают, зачем нужны спешные реформы, но население не жалеют <...>», «кое у кого случилась настоящая аллергия на это отовсюду звучащее слово. Попросту говоря - зуд. Зуд реформаторства, от которого, не дай Бог, и все мы скоро зачешемся» (подчеркивания мои. - Е. А.)15.
У большинства авторов слово «реформа» предваряется экспрессивным эпитетом: «серьезная реформа русского правописания», «спешные реформы»16, «радикальная реформа», «широкоохватная реформа»17, «поспешная и несвоевременная реформа»18, «полно-
ценная реформа»19. И. Бунин в преувеличении доходит до абсурда, называя поправки к своду правил правописания «языковой реформой». С. Сухова приводит высказывание депутата К.А. Бичелдея, в котором говорится о «масштабной реформе языка». Перечисленные языковые средства призваны внушить читателю, что предстоящие преобразования чрезвычайно велики, и вызвать к ним негативное отношение.
То же назначение имеют и другие наименования: «происки языковедов», «изыски в вопросах языкознания»20, «ощутимая перетряска всего русского правописания», «ползучая революция», «безоб-разие»21.
Во-вторых, привлекают внимание слова, которыми журналисты именуют членов ОК. Наряду с безобидными «авторы», «языковеды», «разработчики» употребляются такие обозначения, как «ученый»22 (курсив и выделение Т.В. Базжиной и А.Н. Привалова. - Е. А.), «главный наш лингвист»23. Эти именования приобретают в контексте саркастический оттенок. По словам журналистов, «судьба русского языка оказалась в руках одного, никем не избранного человека», «Владимир Лопатин держится как красный партизан»24. Под воздействием контекстных коннотаций слова «реформа» резко негативную окраску приобретает и слово «реформаторы».
Сильным средством воздействия на читателя становятся и многочисленные высказывания, содержащие оскорбительные упреки в адрес авторов проекта. Так, А. Агеев приписывает языковедам «научное честолюбие» и желание «оказаться в престижном ряду реформаторов», стремление «совершать - по примеру тех, кто не сходит с телеэкранов и первых газетных полос, что-то радикальное <...> остаться в памяти людей не регистраторами мимотекущей реальности, а знаменитыми реформаторами. Чтобы еще несколько поколений помнили не только "чубайсовскую приватизацию", но и "лопатинскую" орфографию». От этого же автора читатель узнает, что реформа «безумно дорога», а «сам Лопатин от этой проблемы высокомерно отмахивается». Интересно, что в цитате из текста В.В. Лопатина, которая должна была бы свидетельствовать о его «высокомерии», обстоятельно и стилистически спокойно объясняется, почему больших денег предлагаемая корректировка правил не потребует. В качестве заключительного аккорда в развитии обвинительной темы А. Агеев бросает председателю ОК упрек в дурном слоге: «Плохо, увы, пишет Владимир Лопатин».
Т.В. Базжина и А.Н. Привалов более сдержанны в выражениях, характеризующих непосредственно «реформаторов», но и у них есть претензии. Так, авторы упрекают членов ОК в «академической отстраненности», «шулерстве», в том, что они «явно не задумыва-
ются», во сколько реформа обойдется стране, а «истинные» мотивы их действий - стремление к самоудовлетворению. С. Сухова уличает ОК в «потворстве неграмотности», в том, что «авторы "Свода"» готовы идти на поводу у «народного правописания», да и просто следуют моде.
Отрицательная характеристика личностных качеств оппонента, которая наиболее ярко выражена в материалах А. Агеева, представляет собой один из непозволительных способов защиты и опровержения тезисов - доказательство (довод) к личности.
Помимо перечисленных логических уловок журналисты прибегают к запугиванию аудитории. А. Агеев утверждает, что реформа отрицательно скажется на институте семьи; судьба «единственного, что нас всех объединяет», оказалась в руках одного человека (яркая характеристика которому уже была дана ранее); России грозит «еще один общественный стресс». Причем особенно пугает автора перспектива «переучиваться за одной партой со своими малолетними детьми и внуками». И. Бунина страшит «закономерное недовольство уставшего от революции общества». И вообще, пугает С. Сухова, «чем черт не шутит, может, и на латиницу перейдем».
Многократно прибегают журналисты и к «ложным аргументам». Например, защищая «парашЮт», А. Агеев пишет: «Для чуткого к языку человека "парашют" и "парашут" - не только два разных слова, но и два разных предмета. Первый - это что-то шелковое, цветное, праздничное, из чего и шарфик пошить можно. А "парашут" - это, уж извините, какое-то казенное "х/б"». Еще А. Агеев уверен, что современный русский «в недоумении отшатнется» от богослужебной книги именно потому, что она написана в иной орфографии, и что «русский язык, без сомнения, стал проще (имеется в виду результат реформы орфографии 1917-1918 гг. - Е. А.)». И. Бунин убеждает читателя: «Для французов язык даже более важен, чем культура, — собственно, после развала империи эти два приоритета у Франции и остались». С. Сухова, несмотря на то что проект был отклонен, утверждает: «Комиссия окончательно разобралась с"ё"».
Логический анализ показывает, что журналисты выстраивают цепочки умозаключений, при беглом прочтении кажущихся правильными и убедительными, но содержащих множество скрытых логических ошибок или уловок. Такой тип рассуждений известен под названием софистики и служит (если не является интеллектуальной забавой) для придания видимости истинности ложному заключению.
Каков же был ответ противоположной стороны - сторонников орфографических преобразований? Пятого и седьмого июля, а так-
же 31 августа В.В. Лопатин отвечает на вопросы журналистов25. 15 июля он же дает ответы на вопросы всех желающих в режиме онлайн на сайте Грамота.ру26. Четвертого июля в эфире радиостанции «Эхо Москвы» звучит интервью с членом ОК, учителем русского языка и литературы С.В. Волковым27. Тридцать первого августа на сайте Грамота.ру публикуется интервью с членом ОК кандидатом филологических наук О.Е. Кармаковой28.
Во всех ответных публикациях и выступлениях члены ОК стилистически спокойно убеждают общество в необходимости «новой редакции правил орфографии и пунктуации» и нового словаря, составленного на основании обновленного свода правил. По сути, все вопросы интервью повторяют выдвинутые противниками «реформы» аргументы, и члены ОК дают однозначные и непротиворечивые ответы на них.
Единственным эмоциональным возражением на выпады журналистов стала новостная заметка на сайте Грамота.ру от 11 июля 2001 г.29, написанная сотрудниками сайта, явно находившимися под сильным впечатлением от «спорадических приступов изжоги в СМИ»30. Так, в этой небольшой заметке содержится призыв: «Посмотрите, что предлагают авторы проекта», и сообщается о публикации на сайте проекта изменений.
Продолжением полемики можно считать только статью директора Института лингвистики РГГУ М.А. Кронгауза31. В ней было представлено мнение лингвиста, выступавшего против изменений орфографии, однако не против утверждения нового свода, который дал бы ответы на нерешенные орфографические вопросы. М.А. Кронгауз пишет, что вопрос о наименовании («реформа» или «изменения») - «вопрос скорее символический, ведь никакого строгого определения реформы не существует», при этом выбирает слово «реформа», употребляя его как стилистически нейтральное, не содержащее никаких отрицательных коннотаций. Автор анализирует высказанные в прессе аргументы лингвистов в пользу реформы и требования нелингвистов «оставить все как есть», раскрывая психологические причины неприятия обществом каких-либо изменений в правописании. М.А. Кронгауз не стремится убедить читателя принять в этом споре какую-либо сторону, а демонстрирует путь спокойного, аргументированного диалога, оставляя последнее слово все-таки специалистам: «Обоснованность предлагаемых изменений должна выявить именно профессиональная дискуссия».
Итог полемике о «масштабной реформе языка» 2001 г. подвел в первом номере 2002 г. журнал «Итоги»: «. В институте считают своей главной задачей на предстоящий год подготовку новой ре-
дакции старых правил орфографии.»32 Это звучало так, будто ни проекта ОК, ни его публичного обсуждения вообще не существовало.
Таким образом, 2001 год останется в истории русской орфографии как период, когда была предпринята попытка на законодательном уровне утвердить новый свод правил русского правописания. Однако свод не был принят, и причин тому, как минимум, две. Одна из них - юридическая: к 2001 г. не была определена процедура принятия такого рода документов. Другая же связана с остро негативной реакцией общественности. Несмотря на всю логическую слабость журналистских выступлений, они, будучи стилистически яркими и в высшей степени эмоциональными, оказались более убедительными, чем логически стройные, но спокойные доводы сторонников изменений.
Почему же голос специалистов не был услышан? Представляется, что в свободном демократическом государстве преобразования такого рода должны проходить этап широкого общественного обсуждения. И проведению преобразований должна сопутствовать продуманная информационная кампания в СМИ, в ходе которой многие специалисты на понятном обществу языке (и это не язык научных работ) должны разъяснять необходимость, суть и последствия предлагаемых изменений. В 2001 г. мы наблюдали фактически одинокую борьбу председателя ОК с противниками изменений в правописании. И это сражение носило оборонительный, а не превентивный, наступательный характер.
Рассмотренная ситуация еще раз свидетельствует о том, что, несмотря на провозглашенные демократические принципы, российскому обществу осталась чуждой идея открытого обсуждения проекта и принятия решения в результате активного и корректного состязания сторон. С одной стороны, справедливыми кажутся высказанные журналистами упреки в «келейной» работе ОК, с другой - и сами журналисты могут быть уличены в стремлении привлечь внимание публики, а не объективно оценивать события.
Примечания
1 Свод правил русского правописания. Орфография и пунктуация. Проект. М., 2000.
2 Лопатин В.В. Русская орфография: задачи корректировки // Новый мир. 2001. № 5. С. 136-146.
3 Базжина Т., Привалов А. Жы-шы // Эксперт. 2001. № 20. С. 54-56.
4 Орфографическая реформа: чем проще, тем грамотнее [Электронный ресурс] // Справочно-информационный портал ГРАМОТА.РУ.
[01.06.2001]. URL: http://www.gramota.ru/lenta/news/8_139 (дата обращения: 05.10.2010).
5 Заседание орфографической комиссии: рассматриваются отзывы и предложения [Электронный ресурс] // Справочно-информационный портал ГРАМОТА.РУ. [20.06.2001]. URL: http://www.gramota.ru/lenta/news/ 8_173 (дата обращения: 05.10.2010).
6 Завершено обсуждение поправок к «правилам русского правописания» [Электронный ресурс] // Справочно-информационный портал ГРАМО-ТА.РУ. [27.06.2001]. URL: http://www.gramota.ru/lenta/news/8_173 (дата обращения: 05.10.2010).
7 Госдума отклонила проект постановления о недопустимости реформы русского языка [Электронный ресурс] // Справочно-информационный портал ГРАМОТА.РУ. [28.06.2001]. URL: http://www.gramota.ru/lenta/ news/8_180 (дата обращения: 05.10.2010).
8 Базжина Т., Привалов А. Указ. соч. С. 54.
9 Бунин И. Парашют или парашут? // Эксперт. № 25. С. 51.
10 Сухова С. Язык в законе // Итоги. 2001. № 26. С. 16.
11 Агеев А. Всех накроет парашут, или Остановите Лопатина // Профиль. 2001. № 25. С. 21.
12 Базжина Т., Привалов А. Указ. соч. С. 56.
13 Там же. С. 45.
14 Сухова С. Указ. соч. С. 17.
15 Агеев А. Указ. соч. С. 20.
16 Там же. С. 18-19.
17 Базжина Т., Привалов А. Указ. соч. С. 54.
18 Бунин И. Указ. соч. С. 51.
19 Сухова С. Указ. соч. С. 17.
20 Там же. С. 17-18.
21 Базжина Т., Привалов А. Указ. соч. С. 52-54.
22 Там же. С. 55.
23 Агеев А. Указ. соч. С. 18.
24 Там же. С. 19.
25 Интервью В. Лопатина информационному агентству Пресс-центр.ру, о чем сообщается в новостной заметке: Владимир Лопатин: язык реформировать нельзя, но орфографию, правописание и пунктуацию можно [Электронный ресурс] // Справочно-информационный портал ГРАМО-ТА.РУ. [05.07.2001]. URL: http://www.gramota.ru/lenta/news/8_187 (дата обращения: 05.10.2010); Интервью журналисту «Независимой газеты» А. Щуплову: «Депутатов надо учить языку» [Электронный ресурс] // Независимая газета. 2001. № 122. URL: http://www.ng.ru/style/2001-07-07/8_language.html (дата обращения: 10.10.2010); Интервью в эфире радиостанции «Би-би-си», о котором пишет сайт Грамота.ру: Слушайте Лопатина на Би-би-си! [Электронный ресурс] // Справочно-ин-
формационный портал ГРАМОТА.РУ. [28.08.2001]. URL: http://www. gramota.ru/lenta/news/8_248 (дата обращения: 05.10.2010).
26 Ответы профессора Лопатина [Электронный ресурс] // Справочно-ин-формационный портал ГРАМОТА.РУ. [15.07.2001]. URL: http://www. gramota.ru/lenta/news/8_197 (дата обращения: 05.10.2010).
27 Интервью. Новый свод правил орфографии [Электронный ресурс] // Радиостанция «Эхо Москвы». URL: http://www.echo.msk.ru/programs/ beseda/15038 (дата обращения: 05.10.2010).
28 Новый учебный год и русское правописание [Электронный ресурс] // Справочно-информационный портал ГРАМОТА.РУ. [31.08.2001]. URL: http://www.gramota.ru/biblio/magazines/gramota/28_84 (дата обращения: 05.10.2010).
29 Пусть летит парашют и ветренный день ему в помощь [Электронный ресурс] // Справочно-информационный портал ГРАМОТА.РУ. [11.07.2001]. URL: http://www.gramota.ru/lenta/news/8_194 (дата обращения: 05.10.2010).
30 Метафора А. Щуплова. См.: Щуплов А. «Депутатов надо учить языку».
31 Кронгауз М.А. Жить по «правилам», или право на старописание // Новый мир. № 8. С. 128-132.
32 Горбунова Е., Курочкин А., Панкратова К. Невероятное очевидное // Итоги. 2002. № 1. С. 54.
