CC BY
60
© М.В. Милованова, 2007
ПОНЯТИЕ ПОСЕССИВНОСТИ: ПРОБЛЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ И СТРУКТУРЫ *
М.В. Милованова
Понятие владения, собственности является одним из центральных в процессе познания человеком окружающей действительности и находит отражение во всех естественных языках. Данное понятие находится, безусловно, в сильной зависимости от культуры, особенностей менталитета носителей языка. В основе понятия владения лежат отношения между двумя различными сущностями. Эти отношения в обществе могут быть официально установленными и приобретать институциональный характер. Институт собственности имеет очень длительную историю развития. На протяжении всей своей жизни человек всегда чем-то и кем-то владел. Вместе с развитием института собственности развивались и средства отражения этого понятия в языке.
Категория посессивности является одной из универсальных понятийных категорий языка, основное значение которой - «определение названия объекта через его отношение к некоторому лицу или предмету...»1. Данное значение посессивности может быть выражено разноуровневыми языковыми средствами, набор которых для каждого языка индивидуален. Наибольшую характеристику в лингвистической литературе получили такие языковые единицы, выражающие значение посес-сивности, как притяжательные (посессивные) местоимения. Однако если посессивные местоимения во многих языках - это нечто неоспоримое, то вопрос о семантической области посессивности в целом до сих пор остается неизученным.
Итак, посессивность является весьма неоднозначным понятием. Для того чтобы выразить это комплексное и неоднозначное понятие, необходимо обращаться к различным лингвистическим структурам. В боль-
шинстве языков не существует устойчивой конструкции, выражающей посессивность, как, например, в случае с локативными и сравнительными конструкциями. Проблема отражения в языке посессивных отношений может рассматриваться с позиций семасиологического и ономасилогического подходов. Однако использование только семасиологического подхода при характеристике посес-сивности является недостаточным, поскольку ни в одном языке нет такой формы или конструкции, значение которой воспринималось бы только как посессивное всеми носителями языка. Широко известно, что даже родительный падеж (в языках, где он есть), который по определению должен выражать посессивность, в большинстве языков имеет и другие, не связанные с ней, значения. Аналогичная картина наблюдается и при использовании предикативных конструкций с глаголами, основным значением которых является «иметь, обладать». Данные конструкции также могут иметь другие значения, которые с трудом можно связать с общим прототипическим пониманием посессивности.
В зарубежной лингвистике большинством грамматистов и лексикологов посессив-ность исследуется прежде всего с позиций ономасиологического подхода. Взяв за основу интуитивное понимание концепта посессивности, ученые уточняют его, описывая различные типы отношений, включаемые в общее понятие посессивности. Данный подход к исследованию посессивности имеет давнюю традицию и был представлен еще в трудах грамматистов начала ХХ века. В качестве примера можно назвать характеристику посессивного генетива древнескандинавского языка с точки зрения синтаксиса, сделанную М. Нигаар-дом. Автор установил, что посессивный гене-
* Исследование проводится в рамках госбюджетной темы ГБ 1.4.05.
тив используется с именами людей или названиями объектов, которым что-то принадлежит или которые имеют отношения с точки зрения характера владения - семейные отношения; дружба или вражда; высокое или подчиненное положение; источник и причина; естественная или необходимая (концептуальная) связь; установленный порядок или связь, порожденная обстоятельствами 2.
В работах современных зарубежных лингвистов ономасиологический подход к исследованию посессивности получил дальнейшее развитие. Так, посессивность характеризуется прежде всего как концепт, причем наполняемость данного концепта весьма объемная: «Семантически посессивность можно отнести к биокультурным концептам. Это отношение человека с его родственниками, частями тела, материальной собственностью, культурными и интеллектульными продуктами его деятельности. В более широком смысле - это отношение между организмом в целом и его частями»3. Такое концептуальное определение посессивности в работах Б. Хайне трансформируется в различные типы предикативной посессивности: физическая посессивность, временная посес-сивность, постоянная (перманентная) посес-сивность, абстрактная посессивность и т. д.4 Следует заметить, что некоторые из обозначенных типов посессивности не являются прототипическими случаями. Помимо этого, лингвисты не пришли к единому мнению по вопросу включения в данную группу абстрактной посессивности (типа I have time - У меня есть время) или неодушевленной отчуждаемой посессивности (типа The tree has crows on it - На дереве вороны)5.
В отечественной лингвистической традиции наиболее полное описание посессивно-сти представлено в работах А.В. Бондарко и его учеников, где посессивность характеризуется как функционально-семантическое поле. В данном поле выделяется два центра в зависимости от атрибутивных и предикативных функций различных типов посессивных конструкций 6.
Как отмечает в своих работах Б. Хайне, прототипические случаи выражения посессив-ности представляют собой набор определенных составляющих (признаков, свойств): по-
сессор (одушевленный субъект), обладающий правом использовать объект посессивности; конкретный объект посессивности (собственность); пространственное приближение между посессором и объектом; отсутствие временных ограничений на отношения посессив-ности 7. Данная характеристика схожа с определением Х. Сейлора: «Лингвистический посессор является репрезентацией отношений между двумя субстанциями. Субстанция А, называемая посессором, прототипически одушевленная, конкретнее - является человеком, а если еще более сузить определение, обладает индивидуальностью или близка к гово-рящему»8.
Таким образом, то, что обычно определяют как посессивность, является языковым выражением отношений между двумя сущностями - посессором и объектом посессивно-сти, первый видится имеющим некоторые отношения со вторым, находящимся в непосредственной близости или под контролем первого. Между посессором и объектом посессивнос-ти могут существовать различные типы отношений, но эти отношения, как правило, выводятся из лексического значения посессора и объекта посессивности.
Традиционно с точки зрения языковых средств выражения посессивность делится на атрибутивную и предикативную. В так называемых НаЬео-языках прототипические случаи выражения атрибутивной и предикативной посессивности - это прежде всего генетив, притяжательные местоимения и конструкции с глаголом иметь 9. В Esse-языках наблюдается аналогичная выраженность атрибутивной посессивности, конструкции же с глаголом иметь относятся к периферии средств выражения посессивных отношений, центральное место занимают конструкции с глаголом быть. Рассмотрим более подробно прототипические случаи выражения по-сессивности.
В качестве субъекта-посессора выступает одушевленное лицо, объект (в зависимости от типов отношений) может быть как неодушевленным, так и одушевленным. Приведем ниже примеры из неблизкородственных и близкородственных языков - немецкого, английского, чешского (НаЬео-языки) и русского (Esse-язык) соответственно:
1. Peters Sohn
Peter hat einen Sohn
2. Peters Haus Peter hat ein Haus
3. Peters Kugelschreiber Peter hat einen Kugelschreiber
Peter's son Peter has a son Peter's house Peter has a house Peter's pen Peter has a pen
Petrûv syn Petr má syna Petrnv dûm Petr má dûm Petrovo pero Petr má pero
сын Петра У Петра есть сын дом Петра У Петра есть дом ручка Петра У Петра есть ручка
В приведенных примерах в атрибутивных посессивных конструкциях в немецком и английском языках представлен родительный падеж. В немецком языке возможен также дательный падеж (если объект является одушевленным): dem Peter sein Sohn (букв.: Петру его сын), однако такие конструкции ограничены и характерны, в основном, для сельских районов Германии. Помимо этого в немецком языке может быть употреблена стилистически маркированная конструкция (книжный высокий стиль) der Sohn von Peter (ср. в английском: the son of Peter). Однако что касается двух видов генетива в английском языке, то обычно генетив типа Peter's son используется в основном с одушевленным посессором, который уже известен, а объект посессивности вводится как новая информация; конструкции же с of используются, если объект посессивности известен, а посессор является новой информацией. В чешском языке для выражения атрибутивной посессивности большее распространение получили конструкции с притяжательными прилагательными. Как известно, притяжательные прилагательные с суффиксом -üv, -in в чешском языке выражают прямую принадлежность единичному конкретному владельцу (otcüv klobouk - шляпа отца, sestrina kniha - книга сестры). В русском языке, в отличие от чешского, притяжательные прилагательные не получили такого широкого распространения. Рассмотрим примеры более подробно.
В примере 1 значение существительного сын определяет родственные отношения, очевидные как в предикативной, так и в атрибутивной конструкции. В примере 2 существительное дом определяет отношение собственно владения в предикативной конструкции, но атрибутивная конструкция требует уточнения, поскольку дом Петра (во всех приведенных языках) может означать «дом, в котором он живет в данный момент, не обязательно его
собственность». И, наконец, в примере 3 существительное ручка может в предикативной конструкции выражать не только значение собственно владения (принадлежности), но и значение доступности, то есть «в настоящий момент Петр имеет доступ к ручке, может ею воспользоваться, но она ему может и не принадлежать».
Однако посессивность не ограничивается только этими случаями, поскольку субъектно-объектные отношения посессии весьма разнообразны. Более сложные случаи передачи в языке идеи посессивности обусловлены прежде всего изначально полисемантичной природой глаголов, употребляемых в предикативных посессивных конструкциях, таких, как немецкий глагол haben, английский have, чешский mít, русские иметь, быть. Так, во многих языках глагол иметь обладает, по крайней мере, тремя различными значениями, из которых два не явно выражают посессивность. Первое употребление представлено в примере 2 и выражает статическое отношение между двумя различными сущностями - субъектом (Петр) и объектом (дом). Сюда можно включить случаи, представленные примером 1, когда в роли объекта выступает одушевленное имя существительное и отношения строятся по принципу «часть - целое» (сын - это «часть» родственных отношений). Это так называемая перманентная посессивность.
Второе употребление глагола иметь представляет собой ситуацию, когда субъект находится в определенном состоянии: Er hat Schmerzen (У него боли); He has a cold (Он простужен); Má bolest (У него боль), в русском языке в такого рода конструкциях представлена, как правило, нулевая связка: У него жар, боли; он простужен и т. п. Причем в немецком языке не всегда приведенная ситуация передается глаголом иметь (haben), это может быть и глагол sein, ср.: Она простужена - Sie ist erkältet.
И, наконец, в третьем случае глагол иметь может употребляться (в Habeo-языках) в качестве вспомогательного глагола: в немецком и английском языках для образования перфекта - Peter hat ein Auto gekauft; Peter has bought a car (Петр купил машину); в чешском языке для передачи модальных значений долженствования, а также возможности действия - Mám tam jít? (Я должен туда идти?), Mám uz zacít? (Я могу начать?). Как известно, вспомогательную функцию глагол иметь мог выполнять в древнерусском языке: им4ти имллши съкровище нл НЕСе 10 - в данном случае он служит для передачи значения будущего времени. В современном русском языке эта функция у глагола иметь не представлена.
Таким образом, посессивность могут выражать в языках как предикативные, так и атрибутивные конструкции, причем атрибутивные конструкции по своей сути обладают большей полисемией, чем предикативные. Если атрибутивные конструкции выражают посессию, в основе которой лежат собственно какие-либо отношения между двумя одушевленными сущностями, то данные конструкции являются однозначными, типа Peters Vater, Freund; Peters father, friend; Petrûv otec, pritel; отец, друг Петра. В таких случаях посессивные отношения уже содержатся в самом объекте - если это отец, друг, то он всегда чей-то. Предикативные конструкции, обеспечивая посессивную связь между двумя сущностями, как правило, определяют ее характер, используя глаголы иметь, владеть, обладать и др., тогда как в атрибутивных конструкциях эта связь просто предполагается. В связи с этим предикативные конструкции в основном передают ситуации так называемого установленного владения, поскольку сам глагол устанавливает и обеспечивает посессивную связь.
Традиционно понятие посессивности в лингвистике связывают с другим универсальным понятием - локализации. Посессор и объект посессивности не существуют по отдельности друг от друга, то есть без посессора нет объекта посессивности и наоборот. Как считают многие исследователи, по-сессивность представляет собой «строгую
бинарную оппозицию»11. Аналогичная ролевая схема (структура) - Агенс - Пациенс -лежит в основе локативных конструкций. Ничто не является локализацией до тех пор, пока туда что-нибудь не поместили. Так, в примере Костюм в шкафу «шкаф» становится локализацией только благодаря костюму, который в него поместили. В зарубежной лингвистике широко распространена идея о том, что посессивность является «продвинутой» локализацией 12. Но есть и иное мнение. Некоторые ученые допускают важность локализации по отношению к по-сессивности, но считают, что посессивность не сводится к ней 13.
В качестве доводов локативной интерпретации посессивности лингвисты приводят тот факт, что во многих языках наблюдается структурное сходство между локативными, посессивными и экзистенциальными конструкциями 14.
Второй довод в пользу локативной природы посессивности основывается на замечании Э. Бенвениста о том, что иметь (have) является обратным быть (be). Если иметь является обратным быть, то тогда пассив глагола иметь будет соответствовать быть, то есть приобретет экзистенциальное значение 15. Как отмечают И. Барон и М. Херзлунд, пассивные конструкции с иметь встречаются редко, возможно потому, что иметь, так же как и быть, является глаголом состояния, а данные глаголы нелегко перевести в пассивный залог. Тем не менее, в датском у глагола have (иметь) есть форма пассивного залога haves, которая имеет ограниченную сферу употребления в значении «быть», «существовать», то есть в основном в экзистенциальных конструкциях 16.
И, наконец, в качестве еще одного аргумента в пользу локативной природы посессив-ности можно привести наличие в конструкциях с глаголом иметь указания на точное местоположение объекта: Peter hat ein Haus in Spanien - объект (дом) находится в определенных посессивных отношениях к субъекту-посессору и в определенных локативных отношениях относительно конкретного месторасположения.
В работах отечественных ученых также распространена характеристика посессив-
ности в связи с локативностью 17, либо экзис-тенциональностью 18.
Помимо глагола иметь, в состав предикативных конструкций, выражающих посессив-ность, входит также глагол принадлежать. Глагол принадлежать в русском языке весьма интересен с точки зрения словообразовательной структуры: при-над-лежать. Глагол надлежать в русском языке указывает на какое-либо необходимое действие, которое следует выполнить согласно тем или иным обстоятельствам. Префикс при- указывает на приближение, присоединение этого необходимого действия к субъекту. Таким образом, принадлежать - это действительно иметь в собственности то, что субъекту «надлежит» иметь.
Конструкции с глаголами иметь и принадлежать во многих языках образуют различные структуры: с одной стороны, конструкции, в которых посессор является темой и грамматическим подлежащим, а с другой -конструкции, в которых объект посессивнос-ти выступает в качестве темы и подлежащего. Исторически данное различие восходит к индоевропейскому языку 19. Такое противопоставление, по-видимому, присутствует во всех языках 20, хотя А.В. Исаченко высказывает некоторые замечания по вопросу его универсальности 21.
Как утверждает Х. Сейлер, между двумя типами конструкций существует качественная асимметрия: в то время как конструкции с have (иметь) имеют тенденцию к многозначности, конструкции с belong (принадлежать) в своих значениях ограничены только владением 22. Однако значение данной асимметрии не стоит преувеличивать, глаголы belong, gehören (принадлежать) являются многозначными глаголами и не ограничены только выражением владения ; по крайней мере, в таких европейских языках, как английский ( belong), французский
(appartenir), немецкий (gehören), все перечисленные глаголы обладают как локативным, так и посессивным значениями. Так, в отличие от русского эквивалента принадлежать, глагол gehören в немецком языке, помимо посессивного значения, может выражать также и локативное значение, указывая точно на необходимое (надлежащее) место-
положение субъекта, что выражает иная предложно-падежная конструкция, в частности, винительный падеж (в отличие от собственно посессивного значения, которое передает конструкция с дательным падежом без предлога), например: Dieses Buch gehört auf dieses Regal (букв.: «эта книга принадлежит на эту полку»); Das gehört nicht hierher (Это не должно здесь находиться, букв.: «это не принадлежит к сюда»). В какой-то степени локативность в немецком языке также выражена в конструкциях, когда субъект и объект являются составными частями друг друга (в данном случае перед нами так называемая неотчуждаемая посессивность): Er gehört zu unseren Freunden (букв.: Он принадлежит к нашим друзьям; он входит в число наших друзей).
В чешском языке, в отличие от всех рассматриваемых в данной статье языков, имеется не один, а несколько эквивалентов глагола принадлежать - это глаголы nalezet, patrit, prisluset. Остановимся на этом подробнее. Ситуацию собственно принадлежности одушевленному субъекту каких-либо материальных объектов могут передавать глаголы nalezet и patrit: Nalezi mu polovina domku (Ему принадлежит половина небольшого дома); Patri mu domek (Ему принадлежит небольшой домик) 23. Однако в ситуации передачи значения принадлежности в рамках оппозиции «часть/целое» в большинстве случаев представлен глагол patrit: Velryba patri k savcüm (Кит принадлежит к млекопитающим); Patri k nejlepsim pracovniküm (Он принадлежит к лучшим работникам); глагол nalezet также может встречаться в таких ситуациях, подчеркивая, что кто-то или что-то входит в состав чего-то (так сложилось, согласно обстоятельствам), например: Chebsko nalezi k ceskemu statu pres 700 let (Хебская область принадлежит чешскому государству более 700 лет). Глагол nalezet, исходя из своей семантической структуры в чешском языке (ср. с русским надлежать), может указывать на необходимые причинно-следственные связи, то есть что-то кому-то (или чему-то) принадлежит, потому что так следует, необходимо, должно, так полагается (ср. наречие nalezitä - надлежащим образом, прилага-
тельное nalezity - соответствующий, надлежащий), например: K satüm nalezi vhodne doplnky (букв.: К платьям «принадлежат» соответствующие элементы); Za praci nalezi prislusna odmäna (За работу надлежит соответствующая оплата). В чешском языке, так же как и в немецком, в конструкциях, выражающих принадлежность, может быть передано локативное значение, однако, в отличие от немецкого, это значение передает собственно глагол, а не предложно-падежная конструкция. Так, локативное значение может выражать глагол patrit, указывая, где что должно находиться согласно определенным правилам, порядку: Ditü patri matce (Ребенок «принадлежит» матери); Saty patri do skrim (букв.: Платье принадлежит шкафу; платью место в шкафу); отсюда переносное употребление данного глагола в значении «так тебе и надо, получил по заслугам»: To ti patri!
Значение принадлежности может быть передано в чешском языке также глаголом prisluset, который образован при помощи пре-фиксаpri- от sluset - идет, быть к лицу, подходит (об одежде) и указывает на то, что «подходит», принадлежит субъекту, входит в его компетенцию, причем субъект может быть и неодушевленным: Rodicüm prislusi ucta (Родственников следует уважать, букв.: Родственникам принадлежит уважение); Staveni a vse, co k mmu prislusi (Постройка и все, что к ней относится); Prislusi mu pravo rozhodovat (Ему принадлежит право решать).
В русском языке глагол принадлежать помимо владения материальными предметами может передавать значение неотчуждаемой посессивности: Я, Никанор Затрапезный, принадлежу к старинному пошехонскому дворянскому роду; Имя неприятельского парохода оказалось «Пер-ваз-Бахры»... и принадлежал он египетскому флоту 24.
Таким образом, хотя оба глагола иметь, принадлежать во всех рассматриваемых нами языках указывают на обладание субъекта объектом, представляется, что принадлежать (belong, gehören и чешские глаголы) имеет более конкретное значение и является «более лексическим» глаголом, чем
иметь (have, haben, mit), для которого характерно большее число абстрактных значений. Объект в конструкциях с глаголом belong в английском, gehören в немецком является более определенным, на что указывает в названных языках артикль, например, ср.: Ich habe einen Hund (у меня есть собака) и Der Hund gehört mir (собака принадлежит мне). В русском и чешском языках определенность объекта выражается другими средствами, например, указательными местоимениями: Эта собака принадлежит мне; Ten pes patri mi.
Из всего вышесказанного следует, что глаголы иметь, принадлежать можно считать конверсивами, и структурные различия между ними аналогичны различиям между активным и пассивным залогом: в переходных конструкциях с иметь темой выступает посессор, так же, как в активном залоге Агенс, в то время как в конструкциях с непереходным принадлежать темой является объект посессивности, как и Пациенс в пассивном залоге. И вполне закономерным представляется то, что конструкции с принадлежать и пассивные конструкции имеют более узкое значение, чем конструкции с иметь и активным залогом.
Итак, посессивные отношения могут быть представлены в языках атрибутивными и предикативными конструкциями, выражающими различные типы посессии: это и собственно владение материальными объектами, и отношения «часть/целое», которые тесно связаны с понятием отчуждаемости/неотчуждаемости. Данное понятие относится к наименее исследованным аспектам посессивно-сти, не все исследователи включают так называемую неотчуждаемую посессивность (типа У него голубые глаза) в состав посессивных конструкций. Ученые не пришли также к единому мнению по поводу того, какой тип посессивности - отчуждаемый или неотчуждаемый - возник раньше. Однако большее распространение получила точка зрения, что «неотчуждаемость» - более древний конструкт, а «отчуждаемость» - производное, вторичное явление 25.
Подведем некоторые итоги. Краткий обзор репрезентации посессивности в языках свидетельствует о специфике познания дей-
ствительности представителями различных культур. Как отмечает В.И. Карасик, «при всей его текучести и континуальности языковое сознание системно в том смысле, что любой его компонент, любые единицы, которыми оно оперирует, неизбежно связаны -прямо или опосредованно - с другими единицами, причем в каждом конкретном проявлении эта связь базируется на определенной иерархии актуальных для человека при-знаков»26. Так, в английском и немецком языках релевантным оказывается прежде всего такое звено посессии, как личность субъекта (посессора), который закрепляет (иметь), либо узаконивает существование (принадлежать) в своей сфере разнообразных объектов, его окружающих. В чешском языке наблюдается более четкая структурированность собственно отношений посессии, выраженных глаголом иметь (mít) и глаголами-эквивалентами глагола принадлежать, причем для выражения значения принадлежности используется несколько предикативных конструкций, что зависит от самой ситуации принадлежности (часть/целое, причинно-следственная связь, определенный порядок и т. д.). В русском языке большую значимость имеет факт наличия, существования объекта в сфере субъекта, все остальное уточняется в контексте.
Представленное рассмотрение понятия посессивности позволяет следующим образом охарактеризовать его структуру:
1. А (объект) является собственностью В (субъект).
2. А является составной частью В.
3. А является признаком, свойством В.
4. А включен в сферу В в определенном качестве.
Следует заметить, что данная структура отражает наиболее общие случаи передачи посессии.
Предложенный в настоящей статье анализ понятия посессивности, различные точки зрения, существующие в лингвистике по поводу статуса данного понятия, его структуры, свидетельствуют об актуальности исследования посессивных отношений с точки зрения разноуровневых средств их выражения как в неблизкородственных, так и в близкородственных языках.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 388.
2 Nygaard M. Norr0n Syntax. Oslo: Aschehoug, 1966. Р 129.
3 Seiler H. Posession as an operational dimension of language. Tübingen: Gunter Narr, 1983. P 4.
4 Heine B. Possession. Cognitive sources, forces and grammaticalization. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.
5 См. об этом: Ibid. P. 34.
6 Бондарко А.В. Посессивность. Вступительные замечания // Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб., 1996. С. 99-100.
7 Heine B. Op. cit. P 39.
8 Seiler H. Op. cit. P 4.
9 Herslund M., Baron I. Introduction: Dimensions of possession // Dimensions of possession / I. Baron, M. Herslund, F. S0rensen (eds.). Typological Studies in Lаnguage, 47. Copenhagen: Copenhagen Business School, 2001. P. 1-26.
10 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. СПб., 1895. Т. II. С. 1096.
11 Seiler H. Op. cit. P 4.
12 См.: Clark E.V Locationals: Existential, locative and possessive constructions // Universals of Human Language. Vol. 4: Syntax / J. Greenberg (ed.). Stanford: Stanford University Press. P. 85-126; Lyons J. Existence, location possession and transitivity // Logic, methodology and philosophy of science III / B. van Rootselaar, J.F. Staal (eds). Amsterdam: North-Holland. P. 495-504.
13 См.: Isacenko A.V. On ‘HAVE’ and ‘BE’ Languages // Slavic Forum. Essays in Linguistics and Literature / M.S. Flier (ed.). The Hague; P.: Mouton, 1974. P. 43-77; Heine B. Op. cit.; Seiler H. Op. cit.
14 См.: Clark E.V. Op. cit.; Lyons J. Op. cit.
15 Benveniste E. Problèmes de linguistique générale. Gallimard, 1966. P 187-207.
16 Herslund M., Baron I. Op. cit. Р 12.
17 См.: Апресян Ю.Д. Основные идеи современной семантики // Избр. тр. В 2 т. Т. 1. Лексическая семантика (синонимические средства языка). М., 1995; Печников А.Н. К принципам синтаксической организации предложения // Вопросы языкознания. 1995. N° 6. С. 85-89; Селиверстова О.Н. Экзистенциональность и посессивность в языке и речи: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 1982.
18 См.: Бальцер О.А., Горбенко В.Н. Полисемия глагола быть, ее происхождение и конструктивно-информационные особенности связанных с
ней лексических сочетаний // Лексические аспекты в системе профессионально-ориентированного обучения иноязычной речевой деятельности. Пермь, 1988. С. 21-28.
19 См. : Benveniste E. Op. cit.
20 См.: Heine B. Op. cit. P. 33.
21 См: Isacenko A.V. Op. cit.
22 Seiler H. Op. cit. P 61.
23 Здесь и далее примеры из чешского языка приводятся из: Slovník spisovné cestiny pro skolu a verejnost. Praha: Academia, 2003.
24 Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. Т. 11. М., 1961. С. 609.
25 Seiler H. Op. cit.
26 Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград, 2002. С. 46.
