CC BY
63
УДК 821.161.1
ПОИСКИ НАЦИОНАЛЬНЫХ ОСНОВ РУССКОЙ ДУХОВНОСТИ В ТРЕХ РЕДАКЦИЯХ ЖИТИЯ
СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО
Е.А. Федорова (Гаричева)
SEARCHING FOR RUSSIAN SPIRITUALITY IN THREE EDITIONS OF THE LIFE OF ST. SERGIUS OF
RADONEZH
E.A.Fedorova (Garicheva)
Ярославский государственный университет им. П.Г.Демидова, [email protected]
В статье показан поиск национальных основ русской духовности в трех редакциях Жития Сергия Радонежского. Доминирующими мотивами агиографических произведений являются смирение и страдание, чистота, невинность как возвращение в райское состояние и способность к духовному сопротивлению злу.
Ключевые слова: древнерусская словесность, агиография, евангельские аллюзии и метафоры
The paper explores foundations for Russian spirituality in three editions of the Life of St. Sergius of Radonezh. Dominant motives of hagiographical works are humility and suffering, purity, innocence as way to return to heaven, and ability to resist evil. Keywords: Old Russian literature, hagiography, evangelical allusions and metaphors
В произведениях древнерусской словесности обозначилась одна из ее главных оппозиций — вселенское и родное. Так, в «Слове о Законе и Благодати» первого русского митрополита Илариона князь Владимир показан как Равноапостольный для своего народа, а Русь — как преемница Византии. Размышляя о своеобразии русской духовности, Вяч.Иванов в статье «Лик и личины России» писал: «Признаше святости за высшую ценность — основа народнаго мiросозерцанiя и знамя тоски народной по Руси святой. Православiе и есть собороваше со святынею и соборность вокругъ святыхъ» [1].
В редакции Жития Преподобного Сергия Радонежского Пахомия Логофета (XV в.), Четьих-Минеях Митрополита Макария (XVI в.) и Димитрия Ростовского (XVII в.) наряду с изображением вечного евангельского идеала проявляются и поиски национальных основ русской духовности.
В XV веке, после завоевания Византии Османской империей, усиливается потребность подчеркнуть традиционность Русской Церкви. В редакции Пахомия Логофета во вступлении Русь сопоставляется с Иерусалимом: «Откуду си таковы свЬтилникъ вьсиа: еде от Иерусалима или от Си-наа? Ни, рече, нь рускаа и велика земля» [2, 294]. Пахомий Логофет рассказывает о первых чудесах преподобного Сергия — умножение хлебов в монастыре и изведение источника — как чудесах, данных еще Моисею, когда он вел свой народ в землю обетованную: «ТЬм же молимся мы, грЬшнии и недос-тоини равы твои, услыши нас вьсьи час и яви славу свою, якоже вь пустьини чюдо дЬиствоваше Моисеом крЬпкаа ти дЬсница, от камени твоимъ повелЬниемъ воду источи, такожде и зде яви силу твою» [2, 301]. В Похвальном слове святому после его успения Пахомий Логофет сравнивает преподобного Сергия Радонежского с «пастырем многим людям» Моисеем [2, 314]. Подобно тому, как Моисей
вел своей народ в землю обетованную, Сергий Радонежский создавал обитель в земле Русской, где можно было причащением святых даров преобразиться в земной жизни.
Во фресковых росписях самого раннего храма преп. Сергия Радонежского XV века, который находится в кремле Великого Новгорода, житийный эпизод «Изведение источника» показан необычно: Преподобный держит лопату, с помощью которой он открывает родник. Видимо, для Пахомия Логофета важно было показать, что источник был изведен молитвой святого. В Толковой Палее, которую иногда называют средневековой энциклопедией богословских знаний, утверждается, что чудеса даются по молитве, как это было с «первым чудотворцем» Моисеем.
Ключевым в житии редакции Пахомия Логофета является образ «духовной трапезы» [3, 98; 2, 294], который раскрывается через евхаристические символы: «Се духовная трапеза прЬдлежитъ. Се ХлЬви неистьщаемиа пища и масло милованиа. Се цЬломудренаа пшеница и вино, душу и тЬловеселеще» [2, 294]. В Евангелии от Иоанна «хлебом жизни» называет себя Спаситель (6:35). Сюжетный мотив «хлеба неистощаемого» проходит через все жития и разворачивается в эпизодах чудесного появления хлеба в обители Сергия Радонежского во время голода по его молитве [2, 300].
Еще один мотив связан с преподобным Сергием Радонежским в его житиях — это источник. В Евангелии от Иоанна Спаситель говорит самарянке у колодезя: «А кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек, но вода, которую я дам Ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» (4:14). После чуда изведения источника преподобный Сергий запретил называть источник его именем: «Не воазъ дах воду сию, нь Господь дарованамь недостоиним» [2, 301]. После описания в житии устроения обители и завещания помо-
щи нищим и странникам Пахомий Логофет создает метафорический образ, который переносится в Великие Четьи-Минеи митрополита Макария: «Рука же ему ке прость такь трекующимъ, яко река многоводна и тиха струями [2, 305].
Главным мотивом жития преподобного Сергия Радонежского во всех редакциях является свет или огонь. Пахомию Логофету, выходцу с Афона, важно видеть в русском святом человека, сумевшего «умной молитвой» достичь преображения в земной жизни, поэтому он подчеркивает безмолвие, исихазм Преподобного. В Евангелии от Иоанна говорится: «Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (1:9). Во вступлении к Житию Сергия Радонежского Преподобный называется «божественным огнем, который греховные тернии сжигает» [2, 294]. Встреча отрока Варфоломея со святым старцем происходит в дубраве, куда отрок удалился, любя безмолвие [2, 295]. Старец отверзает уста отрока для премудрости, будучи Ангелом Господним — Пахомий Логофет сравнивает его с пророком Исайей: «Бысть же якоже некогда пророку Исаии от серафима угольное прикосновение, тако и сему дивному отроку» [2, 296]. Преподобный Сергий говорит брату Стефану о желании учиться безмолвию в пустыни [2, 298], затем он показан безмолвствующим в своей келии, когда вокруг него собирается братия [2, 299], а когда обитель разрастается, он трудится «с молчанием» [2, 299]. «Умная молитва» в безмолвии приводит к стяжанию Святого Духа. Во время искушения преподобный Сергий побеждает бесов молитвой. Пахомий Логофет замечает: «Молитва ео святого изъустъ яко пламени изь-шедше, акиетехъ попали и невидимими отнуд сьтвори» [2, 298]. Такой же огонь, исходящий от преподобного, пугает беснующегося вельможу [2, 302], его видит Исакий исходящим от руки Сергия Радонежского [2, 305], а Симону открывается, как во время литургии божественный огонь свитком входит в потиру, из которой причащается Преподобный [2, 312].
Поиски национальных основ русской духовности усиливаются в XVI—XVII вв. В Великих Четь-их-Минеях митрополита Макария отражением временного оказывается то, что во время искушения Преподобного в пустыни «полкъ ксовкш явился въ остроконечных^ шапкахъ и одеждах Литовскихъ» [3, 397]. Обычно «остроконечные шапки» у древнерусских книжников соотносились со скоморохами, но в данном случае показательным становятся напряженные отношения с западными соседями. В эту редакцию добавляется эпизод «Сергий Радонежский и медведь», которого не было у Пахомия Логофета: «въ этомъ мирномъ обращении съ свирепою твар1ю созерцал сл^ды первоначальнаго повиновения всехъ тварей невинному человеку» [3, 400]. Возможно, в близости святого к природе проявляется усиление русских связей с Востоком. Также в Великих Четьях-Минеях, в отличие от жития Пахо-мия Логофета, преподобный Сергий Радонежский показан как строгий надзиратель за братией монастыря и судия. Когда лихоимный человек обидел своего соседа и отнял у него выкормленного им борова, не
отдав денег, Преподобный задал ему вопрос: «В'Ьруетъ ли, что Богъ есть суд1я праведнымъ и гр^шнымъ, отецъ сирымъ и вдовицамъ, готовый на отмщете, и что страшно впасть въ его руки?
[3, 441]. В XVI веке происходит централизация русских земель и усиление царской власти, поэтому важным в образе Преподобного становится его способность быть духовным руководителем.
В редакции жития Димитрия Ростовского отражаются реалии Смутного времени: осада Троицкого монастыря поляками, ополчение купца Козьмы Минина и князя Пожарского. Димитрий Ростовский, как заметил протоиерей Павел Хондзинский, показывает русский народ как страстотерпец [4]. Так, защитники Лавры, воодушевляемые видением Сергия Радонежского, жертвуют собой, идя по стопам Спасителя: «кольши сея люкве никтоже имать, да кто душу свою положить за други своя» [5, 558]. Св. Димитрий Ростовский не идеализирует русский народ, называет его грешным, но верит в заступничество за него Пресвятой Богородицы и Преподобного Сергия Радонежского: «...Всемогущш Господь, не хотяй смерти грешника, призрел Своимъ милосерд-нымъ окомъ на Русское государство, спасъ и сохра-нилъ его, по молитвамъ славнаго Своего угодника преподобнаго Серпя» [5, 562].
Таким образом, все редакции Жития преподобного Сергия Радонежского несут реалии своего времени и находят «родное» в образе русского святого: исихазм и смирение у Пахомия Логофета, чистота, невинность как возвращение в райское состояние и способность к духовному сопротивлению злу у митрополита Макария, страстотерпие и молитвенное заступничество за землю Русскую у Димитрия Ростовского.
1. Иванов Вяч. Ликъ и личины Россш. Къ изслЪдовашю идеологш Достоевскаго [Электронный ресурс]. URL: http://www.rvb.ru/ivanov/2_lifetime/rodnoe/014.htm.
2. Житие и жизнь преподобного отца нашего богоноснаго Сергиа, въ немже имать и от божествъвеныхъ чюдесъ его. Съписано священноиноком Пахомиемъ святиа горы. Благослови отче // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. LVIII / Отв. ред. Н.В.Понырко. СПб.: Наука, 2007.
3. Жития Святых Росаской Церкви, Иверскихъ и Славян -скихъ. Мсяцъ сентябрь. СПб., 1855. 588 с.
4. Хондзинский Павел, протоиерей. Святитель Димитрий Ростовский и Ф.М.Достоевский // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия Богословие. Философия. М., 2012. № 5 (43). С. 23-32.
5. Жития святыхъ, на русскомъ языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Дими^я Ростовского. Книга первая. М.: Синодальная типографiя, 1903. 704 с.
References
1. Ivanov V. Lik i lichiny Rossii. K" izslidovaniyu ideologii Dostoevskago [Holy face and masks of Russia. On the study of Dostoevsky's ideology] Available at: http://www.rvb.ru/ivanov/2_lifetime/rodnoe/014.htm (accessed 02.11.2014).
2. Ponyrko N.V. (ed.). Zhitia i zhizn prepodobnogo ottsa nashego bogonosnogo Sergia, v nemge imat I ot bogestvvenih chyudes ego. S"pisano svyashchennoinokom Pakhomiem" svyatia gory. Blagoslovi otche [The life of our
father God-bearing Sergius written by a monk Pahomiy]. Proc. of the Department of Old Russian Literature, vol. 58. Saint Petersburg, Nauka Publ., 2007.
3. Zhitia Svyatyh Rossiskoy Tserkvi, Iverskih i Slavyanskih. Msyats sentyabr [Lives of the Saints of the Russian Church, Iberian and Slavic. September]. Saint Petersburg, 1855. 588 p.
4. Archpriest Pavel Khondzinsky. (2002). Sviatitel Dmitriy Rostovskiy i F.M.Dostoevskiy [St. Dimitry of Rostov and
F.M. Dostoevsky]. Vestnik Pravoslavnogo Svyato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriya Bo-goslovie. Filosofiya, 2012, no. 5 (43), pp. 23-32.
5. Zhitia svyatih, na russkom yazike. Izlogennie po rukovodstvu Chetih-Miney sv. Dmitria Rostovskogo. [Lives of Saints, in Russian, compiled in accordance with Great Menaion Reader by St. Dimitry of Rostov]. Book 1. Moscow, The Synodal Printing House, 1903. 704 p.
