CC BY
19
ТЕОРИЯ ГУМАНИТАРНОГО ПОЗНАНИЯ
Г. В. Сорина
Доктор философских наук, профессор, профессор кафедры философии языка и коммуникации, научный руководитель Научно-образовательного центра (НОЦ) «Философско-методологическое проектирование и принятие решений» философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова E-mail: gsorina@mail.ru
Galina V. Sorina
Dr. Sc. (Philosophy), Professor. Professor of the Department of Philosophy of Language and Communication, scientific director of the Science-Educational Center (SEC) «Philosophic-methodological design and decision-making». Faculty of Philosophy, Lomonosov Moscow State University, Russia
И. Н. Грифцова
Доктор философских наук, профессор, заведующая кафедрой философии Института социально-гуманитарного образования Московского педагогического государственного университета E-mail: in.griftsova@mpgu.su
Irina N. Griftsova Dr. Sc. (Philosophy), Professor, Chairperson, Philosophy Department, Institute of Social and Humanitarian Education, University, Moscow, Russia
УДК 1:001; 001.8 DOI: 10.24412/2071-6427-2021-6-6-20
ПОИСК ФОРМЫ В НАУЧНОЙ КОММУНИКАЦИИ*
В статье обсуждается проблема того, что такое форма научной коммуникации. В свою очередь, это требует исследования содержания и двух других понятий, из которых оно состоит: «форма» и «научная коммуникация». Авторы основное внимание уделяют первому понятию, рассматривая его в логико-философском и историко-культурном контекстах. Показывается, что у Аристотеля, к которому обычно обращаются при исследовании понятия формы, она носит не только метафизический характер (форма как суть бытия вещи и ее первая сущность), но может рассматриваться, говоря современным языком, и в когнитивном аспекте. В то же время отмечается, что проблема понимания формы волнует не только философов и логиков, специальное внимание на идею формы обращается в лингвистике, литературоведении (в статье анализируются позиции В. Я. Брюсова и М. С. Григорьева), праве, искусствознании, других сферах науки и культуры. В статье предлагается использовать классические подходы к анализу формы для современного поиска и прояснения того, что такое форма научной коммуникации, — в первую очередь, логический подход к трактовке формы в двух смыслах: как определенного вида мысли и как структуры мысли. Помимо аристотелевской трактовки формы рассматриваются «Логика» и «Грамматика» Пор-Рояля, логические идеи, касающиеся формы, Г. Лейбница, А. Уайтхеда, Л. Витгенштейна, А. Черча, Е. К. Войшвилло и М. Г. Дегтярева, Я. Лукасевича. Показывается, что хотя определенные характеристики формы научной коммуникации контекстуально зависи-
Какцитировать статью: Сорина Г. В., Грифцова И. Н. Поиск формы в научной коммуникации // Ценности и смыслы. 2021. № 6 (76). С.6-20.
мы, ее фундаментальные онтологические и когнитивные особенности обладают устойчивостью. Делается общий вывод о том, что различные трактовки понятия «форма», и прежде всего, понимание ее как структуры проявляются и в интерпретации форм научной коммуникации.
Ключевые слова: форма, форма форм, структура, научная коммуникация, форма научной коммуникации, формальная коммуникация, неформальная коммуникация
Введение
Понятие «форма научной коммуникации» не имеет строго однозначной референции, его анализ предполагает исследование содержания и двух других понятий, из которых оно состоит: «форма» и «научная коммуникация». Исторически первым появляется и развивается, в первую очередь, в философских и логических трудах фундаментальное понятие формы. В то же время проблема понимания формы волнует не только философов и логиков. Специальное внимание анализу этой идеи отводится в лингвистике, литературоведении, праве, искусствознании, морфологические исследования занимают значительное место в биологии, психологии, истории, других сферах науки и культуры.
В процессе рассмотрения проблемы формы в какой-то конкретной отрасли знания множество различных авторов, работающих в разных предметных областях и в разные культурно-исторические эпохи, чаще всего исходят из пресуппозиции, что идея формы как таковая была давно и хорошо разработана еще в античности Аристотелем. При этом обычно происходит отсылка к логике Аристотеля. Такая установка фактически является некоторой системной ошибкой, которая исторически сложилась в интеллектуальном пространстве культуры. Первая часть этой ошибки была связана с образом логики [10], в первую очередь, формальной логики, в соответствии с которым идея логической формы оказывалась если не определяющим, то все-таки одним из центральных и явным образом представленных понятий логики. Такой образ логики формировался и закреплялся в системе образования, начиная со средневековья, в частности, он транслировался в культуру через учебники по логике. Вторая часть этой системной ошибки как раз связана с тем, что неявным образом предполагалось, что идеи формы Аристотель разрабатывает именно в тех работах, которые впоследствии были названы логикой [18].
Действительно, невозможно себе представить формальную логику
вне идеи формы, задающей методологическую установку как по отношению к трактовке логики в целом, так и по отношению к конкретным логическим операциям. Можно, например, согласиться с точкой зрения Л. Г. Тоноян, которая пишет, что в «Аналитиках» Аристотель рассматривает вопросы «освобождения формы от содержания, и название его труда подчеркивает, какое значение он придает процедуре отделения, деления» для выявления формы [20, с. 29].
Вместе с тем, нам представляется важным подчеркнуть, что Аристотель начинает исследовать саму идею формы в метафизике. Именно в «Метафизике» Аристотель формулирует центральные характеристики своего представления о форме [14]. В этой работе он наделяет понятие формы онтологическим статусом. «Формой я называю суть бытия каждой вещи и ее первую сущность» [1, 1976, 1032Ь].
В то же время в этой же работе он предлагает рассматривать форму в качестве важнейшего элемента процесса познания. В таком контексте идея формы у Аристотеля носит не только эпистемологический, но и когнитивный характер в современной трактовке идей когнитивистики. Для Аристотеля процесс познания оказывается процессом, связанным с образованием формы. Знаменитая аристотелевская «форма форм» возникает в качестве характеристики ума в процессе познания. Эта внешне тавтологическая формулировка используется Аристотелем несколько раз. Он замечает, что «душа есть как бы рука: как рука есть орудие орудий, так и ум — форма форм, ощущение же — форма ощущаемого» [1, 1976, 432а]. Такая установка Аристотеля в последующем развитии культуры преобразуется в создание специального концептуального аппарата, который выстраивается по аналогии с идеей формы форм Аристотеля в конкретных теоретических контекстах. Так, у Н. Лумана она представлена в виде «общества обществ», у А. Шюца — в качестве «конструкции конструкций», «построения построений». Примеры можно умножить. Главное, на наш взгляд, что сохраняется общая аристотелевская идея существования формы форм, которая позволяет делать более явленными проблемы и структуры, и смысла в разных областях науки и культуры. В небольшой по объему статье невозможно проследить все этапы развития представлений о форме. В то же время мы полагаем, что важно выделить некоторые из них для понимания последующих неоднозначных представлений о форме именно научной коммуникации. Но начинать попытку анализа формы надо все-таки с логики, так как действительно
именно в логике идея формы занимает отдельное специальное место.
Логико-философский и историко-культурный подходы к анализу понятия «форма»
В логике понятие «форма» используется в двух основных смыслах. С одной стороны, форма интерпретируется как определенный вид мысли, «форма мысли» или «форма мышления». В этом качестве рассматривается понятие, суждение и умозаключение (список может варьироваться) [см. подробнее 10]. С другой стороны, форма трактуется как структура либо этих форм мысли, либо тех языковых выражений, которые их представляют. Та или иная трактовка будет определяться философской позицией в понимании предмета логики, в первую очередь, основанной на психологизме или антипсихологизме.
К тем знаковым представлениям о форме в логике и лингвистике, которые мы считаем нужным выделить, относятся и размышления А. Арно и П. Николь, авторов «Логики» и «Грамматики» Пор-Рояля. Идея всеобщей грамматики, которую они в отличие от обычной грамматики конкретных национальных языков называют рациональной грамматикой, основана на предположении, что существует единая, общая для всех языков «глубинная структура», основанная на категориях логики и в этом смысле имеющая формальный характер.
В своих работах они уделяют специальное внимание необходимости проведения демаркационной линии между формой мысли и предметом мысли. В то же время как о форме мысли, так и о предмете мысли они пишут как о различных аспектах сознания. Так, в «Грамматике» Арно и Николь замечают, что «основной формой мысли является суждение». В то же время они утверждают, что существуют и другие формы мысли «такие, как желания, приказания, вопрос и прочие» [2, с. 92-93].
Авторы Пор-Рояля связывают воедино логические формы и морально-этические, религиозные нормы, которые тоже в определенном смысле носят формальный характер. Они соединяют между собой «логическую техничность» и «технику духовности» [24]. Арно и Николь, ставшие на века лидерами одного из влиятельнейших направлений в истории философской мысли, начиная с ХУП века, при рассмотрении проблем формы сразу вплетает идею формы в более широкий контекст культуры. В последующей истории культуры это можно будет проследить более отчетливо. В процессе продвижения своей позиции Арно и Николь опи-
раются на систему образования. Они проводят идеи формы не только через логический тривий (логика, грамматика, риторика), но и через этику. Логика с ее формой оказывается важным инструментом доказывания и обоснования во множестве сфер науки и культуры. В таком контексте авторы Пор-Рояля подчеркивали значение форм духовно-нравственной культуры в целом. В рамках так выстраиваемого представления о форме сама идея формы в культуре приобретала институциональный и отчужденный характер от конкретных духовных форм и от конкретных носителей. Каждый новый субъект познания должен был присвоить себе эти уже устоявшиеся формы через систему когнитивного присвоения.
Когнитивное присвоение непосредственно связано с реализацией познавательной деятельности. Одна из важнейших задач процесса получения образования связана с тем, что тот, кто получает образование, должен овладеть концептуальным аппаратом соответствующих дисциплин. В ходе осуществления этой деятельности как раз и проявляется когнитивное присвоение. Овладение профессиональными навыками в конкретной области деятельности опирается на знание соответствующего концептуального аппарата, что проявляется и реализуется в определенных социальных и коммуникативных пространствах, включая практику научной коммуникации (Комментарий 1). В процессе когнитивного присвоения идея формы как раз предстает в своих двух ипостасях, о которых говорилось выше, а именно: как структура мысли и как вид мысли, представленный в понятиях, суждениях, умозаключениях. В то же время эти две характеристики формы неотделимы друг от друга и в коммуникационной научной практике, где структура научной коммуникации опирается на соответствующий концептуальный аппарат сам по себе и представленный в суждениях и умозаключениях.
Отдельное место в трактовке проблем формы занимает позиция Г. Лейбница, современника П. Николя и А. Антуана. Б. Рассел и Л. Кутюра называли Лейбница предтечей логицизма. Не случайно Лейбниц явился автором идеи так называемой универсальной характеристики — искусственного языка, с помощью которого следовало, по аналогии с математикой, провести формализацию естественного языка, используемого учеными. Этот язык, общий для всех наук, основанный на создании исходного набора понятий — алфавита человеческих мыслей и правил выводов, должен был позволить ученым как упорядочить уже имеющееся знание, так и более эффективно продвигаться по пути получения нового
научного знания. Лейбниц, с точки зрения А. Н. Уайтхеда, был выразителем идеи «философского собирания». «Его интересы простирались от математики до богословия, от богословия до политической философии и от политической философии до физической науки» [22, с. 338]. Но в этом контексте столь разнообразных интересов для Лейбница особенно важна была идея «всеобщего характера» логических форм, тем фактом, что логические формы проявляются во всех областях науки и культуры. Как показывает Уайтхед, эту точку зрения Лейбниц проводил во множестве своих работ. Складывалось такое положение дел, в соответствии с которым, как мы полагаем, логические формы, отчужденные от своих непосредственных предметных областей и от авторов, как бы транслировались в культуру в целом и в ее отдельные направления.
Идея формы и в последующие века остается предметом специального обсуждения в разных контекстах понимания аналитической, когнитивной деятельности, в контексте различных трактовок онтологии мира. Так, например, для Л. Витгенштейна «2.0141. Форма объекта — его способность вхождения в положение вещей» [7, с. 32]. Для него «форма объекта» способствует взаимодействию внутри некоторого положения вещей. При этом вся совокупность вещей не просто «наполняет мир», но формирует его. Витгенштейн в «Логико-философском трактате» подчеркивает, что «4.002. ... язык переодевает мысли. И при том так, что по внешней форме этой одежды нельзя заключить о форме переодетой мысли, ибо внешняя форма одежды образуется совсем не для того, чтобы обнаруживать форму тела» [7, с. 44]. В то же время он рассматривает форму как «возможность структуры» [там же, с. 34].
В истории логики трактовка логической формы как структуры иногда предполагала лишь контекстуальное определение. Так, например, в работе А. Черча «Введение в математическую логику» можно найти следующий подход к характеристике формы: «Предмет нашего изучения есть логика, или, говоря более точно, формальная логика. Обычно (формальная) логика занимается анализом предложений или суждений и доказательств; при этом основное внимание обращается на форму в отвлечении от содержания <matter>. Сейчас было бы нелегко точно определить различие между формой и содержанием, но его можно пояснить на примерах (курсив А. Черча)» [23, с. 15]. Черч исходит из необходимости построения рассуждений в соответствии с их логической формой. Не удается сформулировать четкое определение логической
формы и авторам современных исследований в области логики. В этих работах подчеркиваются неразрешимые сложности в определении как логического содержания, так и логической формы [8, с. 20].
Более того, анализ истории логики, различных логических учений позволяет утверждать, что не только определить логическую форму, но и представить четкий и однозначный инструментарий для ее выделения оказывается практически невозможно. Один из возможных вариантов ответа на вопрос о том, как выявить логическую форму, сформулировал Я. Лукасевич: «Если вы удалите из силлогизма все конкретные термины, заменив их буквами,— вы удалите материю силлогизма, и то, что остается, называется его формой. Посмотрим теперь, из каких элементов состоит эта форма. К форме силлогизма, кроме числа и расположения переменных, принадлежат так называемые логические постоянные» [17, с. 50].
Получается, что важнейшие характеристики понятия формы контекстуально зависимы, т.е. не являются константными. В этот контекст входит каждый раз определенным образом сформулированные философские, культурные, исторические предпосылки. В таком контексте можно было бы выделить следующие важнейшие, с нашей точки зрения, характеристики формы. Форма — это институализированная совокупность правил, по которым конструируется предмет в любой области интеллектуального, теоретического и прагматического пространства, которые, в свою очередь, представлены в определенном социальном пространстве.
Не менее значимым оказывается рассмотрение проблемы формы в рамках филологии, в частности, вопросы поэтической формы анализировал В. Я. Брюсов. Для него «формы поэтических произведений» оказывались результатом «коллективного опыта определенных общественных групп» [6, с. 4]. Брюсов специально подчеркивал тот факт, что поэтическая форма не может быть результатом индивидуального творчества, что она подчиняется общим законам, которые характеризуют определенные социальные условия их формирования в конкретную эпоху [6, с. 5].
Нам представляется важным подчеркнуть, что для Брюсова поэзия так же, как и наука, является актом познания. Но при этом искусство предлагает другую, по сравнению с наукой, форму знания. Для него форма фактически оборачивается к нам в качестве какой-то структуры, в рамках которой наука, право, творчество осознают свои изменения
[6, с. 13]. При этом поэзия облекает свои результаты «в метрико-рит-мическую форму» [6, с. 25].
Похожий взгляд на проблемы формы развивает современник В. Я. Брюсова М. С. Григорьев, литературовед и театровед. В то же время, с точки зрения М. С. Григорьева, способность восприятия формы не дана как таковая, ее необходимо воспитывать в процессе обучения [9, с. 161]. Он считал, что человек, который не умеет «воспринимать форму», не может понять художественное произведение. Для него форма представляет два начала, с одной стороны, рациональное, которое легко воспринимается, бросается в глаза, с другой — иррациональное, которое глубоко запрятано и может быть обнаружено только при медленном чтении [9, с. 162].
С его точки зрения, заслуга ОПОЯЗА заключается в том, что в его рамках был представлен метод анализа разных сторон формы. Григорьев утверждает, что «невосприятие формы целиком неизбежно влечет за собой невосприятие некоторых сторон содержания, например, семасиологических обертонов, которые иногда могут иметь существенное значение в общем строе того, что художник хотел сказать» [9, с. 163]. Понимание формы влечет за собой понимание и содержания. Происходит то, что в свое время Р. Барт назвал «вечной игрой в прятки между смыслом и формой" [4, с. 83].
Форма и научная коммуникация
Нам представляется важным подчеркнуть, что различные трактовки понятия «форма», включая трактовку его как структуры, проявляется и в интерпретации форм научной коммуникации.
Коммуникация была и остается важнейшим элементом любой научной деятельности. Вне коммуникации нет и науки. Формы научной коммуникации могут проявляться по-разному. Рассматриваться по-разному в зависимости от выбранной классификации форм научной коммуникации. Одна из таких классификаций позволяет разделить все множество форм научных коммуникаций на письменные и устные, другая — на формальные и неформальные [18]. При анализе соотношения между этими коммуникациями оказывается, что устные коммуникации вполне соответствуют неформальным коммуникациям, но не исчерпывают их. В свою очередь, письменные коммуникации вполне соответствуют формальным коммуникациям, но не исчерпывают их.
В то же время при проведении такой классификации важно понять, какие формы аналитики текста положены в основание, например, устной и письменной научной коммуникации. Такая коммуникация может проходить в виде личной коммуникации, проявленной как на индивидуальном, так и на коллективном уровнях. С другой стороны — это может быть коммуникация с текстами конкретных авторов «через века» вне зависимости от времени их написания. Тексты (при этом не только письменные, но и устные) являются обязательной формой презентации определенных отраслей научного знания. Концептуальный аппарат конкретных текстов, отчужденный от их создателей, оказывается важнейшим условием институализации профессиональной деятельности и построения того социального пространства, в рамках которого представлена соответствующая отрасль научного знания. Институализированный и фактически отчужденный от своих создателей научный текст был в своем время описан еще Гуссерлем в первом томе «Логических исследований». Он писал о том, что «наука направлена на знание. Это не значит, однако, что она сама есть сумма или сплетение актов знания. Наука обладает объективным содержанием только в своей литературе, только в виде письменных произведений ведет она самостоятельное существование, хотя и связанное многочисленными нитями с человеком и его интеллектуальной деятельностью; в этой форме она живет тысячелетиями и переживает личности, поколения и нации. Она представляет собой, таким образом, некоторую внешнюю организацию, которая, возникнув из актов знания многих индивидов, может быть вновь превращена в такие же акты бесчисленных индивидов способом легко понятным, точное описание которого может быть опущено» [12, с. 8].
Фактически Гуссерль пишет об особенностях отчужденного от своих создателей текста и об особенностях его интерпретации. В таком случае возникает вполне законный вопрос о том, что же такое текст. Есть разные подходы к определению понятия «текст». В данной статье мы будем понимать текст семиотически как любую знаковую систему, в частности, реализованную в письменной или устной форме и положенную в основу научной коммуникации. В рамках устной коммуникации тексты могут проявляться, например, в личном общении. Результаты этого общения потом могут быть преобразованы и представлены в письменной форме и в качестве теоретических идей, где мыслители, обсуждая проблемы современной физики, влияли на позиции друга [5]. Устная коммуникация
может преобразоваться в различные формы письменных воспоминаний и в то же время в другие устные выступления и т.д.
Аналогичная ситуация складывается и по отношению к другим формам устной коммуникации в рамках выступлений на конгрессах, конференциях, семинарах и так далее. В то же время, несомненно, что важнейшей классической формой научной коммуникации оказывается коммуникация, которая осуществляется через публикацию книг, научных статей, тезисов конференций. В современных условиях форма представления может быть разной, но при этом бумажные и электронные носители с точки зрения их статуса в культуре оказываются равнозначными. Тексты, отчужденные от их создателей, и сохраненные в определенном хранилище таких текстов (например, третий мир Поппера или библиотека Борхеса) [20] оказываются доступными как современникам, так и потомкам для изучения и когнитивного присвоения.
Коммуникация, направленная на представление определенной точки зрения, на обмен мнениями, важна как для теоретической части развития науки, так и для развития ее экспериментальной базы [26]. Коммуникация сопровождает все этапы исследовательского процесса. В основе любой научной коммуникации лежит информация, которая распространяется в результате коммуникации как по формальным, так и неформальным, как по официальным, так и неофициальным каналам.
Официальные каналы — это публикации в зарегистрированных по определенным правилам научных журналах. В современных условиях публикации научных статей, в частности, предполагают присвоение Б01 как инструмента их идентификации и хранения. Научный конгресс, конференция, семинар тоже представляют собой такой официальный канал распространения информации. Одновременно активно развиваются и неформальные виды научной коммуникации, которые, кроме традиционных — личной беседы, личной переписки — могут осуществляться и в виде серьезных научных публикаций прямо в сети. Самым ярким примером, пожалуй, является публикация математиком Григорием Перельманом прямо в сети доказательства гипотезы Пуанкаре, которую не могли доказать 100 лет [13]. Целый ряд других исследователей также публикуют свои результаты в Интернете. Они не такие значимые, как публикация Перельмана, но они есть.
Современные информационно-коммуникативные технологии вносят серьезные изменения в системы научной коммуникации [11]. Эти
изменения, в частности, как бы размывают границы между формальными и неформальными коммуникациями. Происходит изменение формы передачи информации, что влечет за собой изменение формы коммуникации, включая научную коммуникацию. Публикации в сети и особенности личного общения формально не регламентированы, в отличие от строгих правил оформления статей в журнале. Официально зарегистрированный журнал задает формальные правила публикации статьи, формируя тем самым и необходимые, с точки зрения конкретного журнала, условия осуществления научной коммуникации.
В то же время для форм научной коммуникации оказываются важными и другие конфигурации, в которых проявляется научная коммуникация. Например, это могут быть вопросы о «наведении мостов» между разными типами библиотек, включая электронные и классические, об особенностях организации научных сообществ и выработкой инструментов и норм для современных научных публикаций. Научные публикации, перейдя с бумажных носителей на цифровые, остались все таким же действенным средством коммуникации. Другое дело, что, например, цифровая среда может предъявить специальные требования к форме представления научной публикации, где в требованиях к электронной публикации будут специально оговорены особенности взаимодействия между «информационными единицами», в число которых может войти не только классический текст, но и видео, звукозапись, изображения, презентации и так далее. Особенности формы организации таких материалов будут оговорены в специальных регламентах. Статья будет включать в себя различные метаданные, которые по-прежнему будут по-разному интерпретироваться разными субъектами восприятия данной информации. Все это приводит к тому, что в литературе начинают различаться такие разные по своим формам публикации, как структурированные и экспериментально ориентированные [24]. Эти две разные формы научных публикаций способствуют не только поддержанию научной коммуникации как таковой, но и влияют на развитие дисциплинарных, междисциплинарных и трансдисциплинарных форм научного общения. Такие формы научных публикаций по-разному проявляются в рамках научных коммуникаций в большой науке.
Заключение
Проблема форм научной коммуникации, видение особенностей ее инфраструктуры — это открытые вопросы. Каждое время дает разные варианты ответов на вопрос о том, какими должны быть формы коммуникации, что положено в их основание. Но вне зависимости от времени мы можем себе позволить сказать, что базовые онтологические и когнитивные характеристики формы остаются неизменными. Традиционно все рассматривалось по отдельности: форма в метафизике, форма в логике, форма в цикле филологических идей, форма в научной коммуникации. Между тем мы полагаем, как это уже отмечалось выше, что понимание формы как определенного вида мысли, представленного, в первую очередь, в понятии, суждении и умозаключении и, вместе с тем, как структуры мысли остаются актуальными и для характеристики форм научной коммуникации.
* Исследование «Отчужденные формы научной коммуникации (фи-лософско-методологический анализ)», автор Г.В. Сорина, ведется при поддержке РФФИ, проект № 20-011-00710 А.
Комментарии
1. Понятие когнитивного присвоения впервые было предложено Г. В. Сориной (Сорина Г. В. Коммуникативный характер логического корпуса работ Аристотеля // Вестник Московского университета. Серия 7: Философия. Изд-во Московского университета, 2019. № 5, с. 65-71).
Литература
1. Аристотель. Соч. в 4 т. М.: Мысль, 1976 (т. 1, 552 с.), 1978 (т. 2, 688 с.), 1981 (т. 3, 615 с.), 1983 (т. 4, 832 с.).
2. Арно А., Лансло К. Грамматика общая и рациональная. М.: Прогресс, 1990. 272 с.
3. Арно А., Николь П. Логика, или искусство мыслить, где помимо обычных правил содержатся некоторые новые соображения, полезные для развития способности суждения. М.: Наука, 1991. 416 с.
4. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. 616 с.
5. Беркович Е. Эпизоды «революции вундеркиндов» // Наука и жизнь. 2018. № 9. С. 50-56.
6. Брюсов В.Я. Синтетика поэзии // Брюсов В.Я. Проблемы поэтики. Сборник статей под редакцией Брюсова. Изд-во: Земля и фабрика. Москва-Ленинград, 1925. С. 7-30.
7. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М.: ИЛ, 1958. 133 с.
8. Войшвилло Е.К., Дегтярев М.Г. Логика с элементами эпистемологии и научной методологии. М.: Интерпракс, 1994. 528 с.
9. Григорьев М. С. К вопросу об объективном истолковании художественного произведения // Брюсов В.Я. Проблемы поэтики. Сборник статей под редакцией Брюсова. Изд-во: Земля и фабрика. Москва-Ленинград, 1925. С. 150-170.
10. Грифцова И.Н. Логика как теоретическая и практическая дисциплина. К вопросу о соотношении формальной и неформальной логики. М.: Эдиториал УРСС, 1998. 152 с.
11. Гуров Ф.Н. Информатизация общества: амбивалентный характер социальных изменений // Ценности и смыслы. 2018. № 6 (58). С.83-96.
12. Гуссерль Э. Логические исследования. Т. I: Пролегомены к чистой логике СПб.: Книгоиздательство «0бразование»,1909. 224 с.
13. Доказательство длиною в век. Григорий Перельман окончательно и бесповоротно вошел в историю // [Электронный ресурс]. URL. https://lenta.ru/ articles/2010/03/19/perelman/ (дата обращения: 03.12.21).
14. Драгалина-Черная Е.Г. Неформальные заметки о логической форме. СПб.: Алетейя, 2015. 202 с.
15. Иванова С. В., Бебенина Е. В. Рейтинговый подход к изучению образовательного пространства// Ценности и смыслы. 2017. № 5 (51). С. 8-19.
16. Лейбниц Г.В. Соч., т. 3. М.: Мысль, 1984. 734 с.
17. Лукасевич Я. Аристотелевская силлогистика с точки зрения современной формальной логики. М.: ИЛ, 1959. 313 с.
18. Прайс Д. Дж. Тенденции в развитии научной коммуникации - прошлое, настоящее, будущее // Коммуникация в современной науке. Сборник переводов под редакцией Э.М. Мирского, В.Н. Садовского. М.: Прогресс, С. 93 - 109.
19. Сорина Г. В. Коммуникативный характер логического корпуса работ Аристотеля // Вестник Московского университета. Серия 7: Философия. Изд-во Московского университета, 2019. № 5. С. 65-71.
20. Сорина Г.В. Интеллектуальная деятельность: присвоение, отчуждение, способы хранения // Ценности и смыслы. 2020. № 4 (68). С.85-103. DOI: 10.24411/2071-6427-2020-10036.
21. Тоноян Л.Г. Основы теории классификации в трактатах Аристотеля // Логико-философские штудии. 2008. № 6. С. 28-36.
22. Уайтхед А. Н. Избранные работы по философии. М.: Прогресс, 1990. 720 с.
23. Черч А. Введение в математическую логику. Т. I. М., ИЛ, 1960. 480 с.
24. Castelli D., Manghi P., Thanos, C. A vision towards Scientific Communication Infrastructures. Int J Digit Libr 13, 155-169 (2013). [Электронный ресурс]. URL: https://doi.org/10.1007/s00799-013-0106-7 (дата обращения: 03.12.21).
25. Mainberger G.K. Grammatic, Logic und Rhetoric in Port-Poyal // Логическое кантоведение - 4. Труды международного семинара. Калининград, 1998, с. 119 - 138.
26. Pronskikh V., Sorina G.V.. Expert Text Analysis in the Inclusion of History and Philosophy of Science in Higher Education // Science & Education [Электронный ресурс]. URL: https://doi.org/10.1007/s11191-021-00280-5 (дата обращения 03.12.21).
LOOKING FOR THE FORM IN SCIENTIFIC COMMUNICATION
This article discusses what the form of scientific communication is. In doing so, it investigates the content of the two concepts constituting that under
study: 'form' and 'scientific communication'. The focus is on the first concept considered in the logical-philosophical and historical-cultural contexts. In the works of Aristotle, the most likely authority to consult when exploring the concept, the form not only has a metaphysical character (as the what-it-is of a thing and its primary substance) but can also be seen in its cognitive aspect, as one would say today. The problem of the form interests philosophers and logicians and is also examined in linguistics, literature studies (the article analyses the views of Bryusov and Grigoryev on the issue), natural sciences, jurisprudence and other areas of science and culture. Adopting classical approaches is proposed when analysing the form in modern attempts to understand and explain it. The logical approach will prove particularly useful when interpreting the form as a type of thought and the structure of thought. Besides Aristotle's vision of the form, the article draws on the Port-Royal Grammar and Logic, as well as the form-related logical ideas of Leibniz, Whitehead, Wittgenstein, Church, Voishvillo, Degtyarev and Lukasiewicz. It is shown that, although some characteristics of the form of scientific communication are context-dependent, its fundamental, ontological and cognitive features are immutable. In conclusion, it is demonstrated that different understandings of the concept of the form (primarily, that as a structure) are present in the interpretation of forms of scientific communication.
Keywords: form, form of form, structure, scientific communication, form of scientific communication, formal communication, informal communication
References
• Aristotel'. Soch. v 4 t. M.: Mysl, 1976 (t. 1, 552 s.), 1978 (t. 2, 688 s.), 1981 (t. 3, 615 s.), 1983 (t. 4, 832 s.). [In Rus].
• Arno A., Lanslo K. Grammatika obshchaya i racional'naya. M.: Progress, 1990. 272 s. [In Rus].
• Arno A., Nikol' P. Logika, ili iskusstvo myslit, gde pomimo obychnyh pravil soderzhat-sya nekotorye novye soobrazheniya, poleznye dlya razvitiya sposobnosti suzhdeniya. M.: Nauka, 1991. 416 s. [In Rus].
• BartR. Izbrannye raboty. Semiotika. Poetika. M.: Progress, 1989. 616 s. [In Rus].
• Berkovich E. Epizody «revolyucii vunderkindov» // Nauka i zhizn. 2018. № 9. S. 50-56. [In Rus].
• Bryusov V.Ya. Sintetika poezii // Bryusov V.Ya. Problemy poetiki. Sbornik statej pod re-dakciej Bryusova. Izd-vo: Zemlya i fabrika. Moskva-Leningrad, 1925. S. 7-30. [In Rus].
• Castelli D., Manghi P., Thanos, C. A vision towards Scientific Communication Infrastructures. Int J Digit Libr 13, 155-169 (2013). [Elektronnyj resurs]. URL: https:// doi.org/10.1007/s00799-013-0106-7 (data obrashcheniya: 03.12.21).
• Cherch A. Vvedenie v matematicheskuyu logiku. T. I. M., IL, 1960. 480 s. [In Rus]. Grigor'ev M. S. K voprosu ob ob'ektivnom istolkovanii hudozhestvennogo proizve-
deniya // Bryusov V.Ya. Problemy poetiki. Sbornik statej pod redakciej Bryusova. Izd-vo: Zemlya i fabrika. Moskva-Leningrad, 1925. S. 150-170. [In Rus].
• Grifcova I.N. Logika kak teoreticheskaya i prakticheskaya disciplina. K voprosu o soot-noshenii formal'noj i neformal'noj logiki. M.: Editorial URSS, 1998. 152 s.
• Gurov F.N. Informatizaciya obshchestva: ambivalentnyi harakter social'nyh izmenenii // Cennosti i smysly. 2018. № 6 (58). S.83-96. [In Rus].
• Gusserl' E. Logicheskie issledovaniya. T. I: Prolegomeny k chistoj logike SPb.: Knigoizdatel'stvo «0brazovanie»,1909. 224 s. [In Rus].
• Dokazatel'stvo dlinoyu v vek. Grigorij Perel'man okonchatel'no i bespovorotno voshel v istoriyu // [Elektronnyj resurs]. URL. https://lenta.ru/articles/2010/03/19/perelman/ (data obrashcheniya: 03.12.21). [In Rus].
• Dragalina-Chernaya E.G. Neformal'nye zametki o logicheskoj forme. SPb.: Aletejya, 2015. 202 s. [In Rus].
• Ivanova S. V., Bebenina E. V. Rejtingovyj podhod k izucheniyu obrazovatel'nogo pros-transtva// Cennosti i smysly. 2017. № 5 (51). S. 8-19. [In Rus].
• Lejbnic G.V. Soch., t. 3. M.: Mysl, 1984. 734 s. [In Rus].
• Lukasevich Ya. Aristotelevskaya sillogistika s tochki zreniya sovremennoj formal'noj logiki. M.: IL, 1959. 313 s. [In Rus].
• Mainberger G.K. Grammatic, Logic und Rhetoric in Port-Poyal // Logicheskoe kantove-denie - 4. Trudy mezhdunarodnogo seminara. Kaliningrad, 1998, s. 119 - 138. [In Rus].
• Prajs D. Dzh. Tendencii v razvitii nauchnoj kommunikacii - proshloe, nastoyashchee, budushchee // Kommunikaciya v sovremennoj nauke. Sbornik perevodov pod redakciej E.M. Mirskogo, V.N. Sadovskogo. M.: Progress, S. 93 - 109. [In Rus].
• Pronskikh V., Sorina G.V. Expert Text Analysis in the Inclusion of History and Philosophy of Science in Higher Education // Science & Education [Elektronnyj resurs]. URL: https:// doi.org/10.1007/s11191-021-00280-5 (data obrashcheniya 03.12.21).
• Sorina G. V. Kommunikativnyj harakter logicheskogo korpusa rabot Aristotelya // Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 7: Filosofiya. Izd-vo Moskovskogo universiteta, 2019. № 5, S. 65-71. [In Rus].
• Sorina G.V. Intellektual'naya deyatel'nost': prisvoenie, otchuzhdenie, sposoby hraneniya // Cennosti i smysly. 2020. № 4 (68). S.85-103. DOI: 10.24411/2071-6427-2020-10036. [In Rus].
• Tonoyan L.G. Osnovy teorii klassifikacii v traktatah Aristotelya // Logiko-filosofskie shtudii. 2008. № 6. S. 28-36. [In Rus].
• Uajthed A. N. Izbrannye raboty po filosofii. M.: Progress, 1990. 720 s. [In Rus].
• Vitgenshtejn L. Logiko-filosofskij traktat. M.: IL, 1958. 133 s. [In Rus].
• Vojshvillo E.K., Degtyarev M.G. Logika s elementami epistemologii i nauchnoj metodolo-gii. M.: Interpraks, 1994. 528 s. [In Rus].
