CC BY
488
УДК 161, 168 ББК 87.4
ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКА, ЛОГИКИ И КОММУНИКАЦИИ В КОНЦЕПЦИИ ПОР-РОЯЛЯ1
| И.Н. Грифцова
Аннотация. Статья содержит анализ основных идей о взаимодействии логики и языка, представленных в знаменитых «Логике» и «Грамматике» Пор-Рояля. Актуальность обращения к работам авторов XVII века определяется современными дискуссиями о статусе логики, ее отношении к языку, о возможности создания единого проблемного поля, в рамках которого данные вопросы рассматривались бы и с точки зрения современных теорий коммуникации. Сама идея общей и рациональной грамматики трактуется как логическое основание возможности универсальной коммуникации, «распадающейся» на частные коммуникации из-за «вмешательства» прагматики. Показано, что в концепции Пор-Рояля фактически содержится идея трактовки значения как употребления (одна из основных идей «позднего Витгенштейна), обосновывается тезис о том, что технические навыки по оперированию логическими формами оказываются здесь вплетенными в морально-этические и религиозные нормы, что «логическая техничность» превращается в «технику духовности», которая решает проблемы совершенствования человека, его внутреннего мира. В логике Пор-Рояля происходит не просто изменение философских предпосылок логики как таковой, но создается иной, по отношению к предшеству- 217 ющим учебникам и концепциям логики, образ логики.
Ключевые слова: логика, грамматика общая и рациональная, философия языка, прагматика, коммуникация.
THE PROBLEMS OF LANGUAGE, LOGIC AND COMMUNICATION IN THE PORT-ROYAL CONCEPTION
I I.N. Griftsova
Abstract. This article presents an analysis of the key ideas on the interaction between logic and language contained in the famous Port-Royal "Logic" and "Grammar". The relevance of addressing the 17th century works is ex-
* Работа ведется в рамках научно-исследовательского проекта № 14-03-00738, поддержанного РГНФ.
plained by the modern discussions on the status of logic, its relation to language, and the possibility of creating a single problem field, within which these issues would be considered from the perspective of m odern communication theories. The very idea of a gen eral and ra tional gram m ar is in terpreted as a logical basis for the possibility of universal communication "disintegrating" into particular com m unications following the "in trusion " of pragmatics. The author proves the thesis that, in the Port-Royal concept, the tech nical skills of using logical forms are intertwined with the moral and aesthetic and religious norms and that the 'logical technicality" turns into a "techn ique of spirituality, " which solves the problem s of perfection of a human being and their men tal world, The Port-Royal logic does not only change the philosophical premises of logic in general but also creates an image of logic the differs from the previous textbooks on and concepts of logic.
Keywords: logic, general and rational grammar, philosophy of language, p ragm a tics, com m unication,
Обращение к идеям «Логики» и «Грамматики» Пор-Рояля позволяет, на мой взгляд, сделать практически прозрачной взаимосвязь философии языка и логики, показать зависимость констнтуирова-ния проблемного поля философии языка от принимаемого образа логики, принципиальных изменений, происходящих в логике: трактовки ее предмета, основных понятий и методов; продемонстрировать роль логики в осуществлении коммуникации между людьми, в развитии и совершенствовании человека.
Рассматриваемый период в развитии логики во многих работах по истории логики считается периодом упадка и застоя. Такая оценка логики этого периода вытекает нз вполне определенных представлений о логике, ее предмете, методах, задачах, то есть является следствием принятия определенного образа логики, того, который сформировался в рамках логицизма (понимаемого в широком смысле) и антипсихологизма.
Отождествление этого образа с самой наукой логикой привело к неспособности увидеть развитие логики, состоявшееся в работах последователей Декарта, не только логики Пор-Рояля, но и Хр. Вольфа, II. Канта и других мыслителей.
Данная позиция представлена, по крайней мере, в двух известных монографиях по истории логики (см.: [1; 2]) и использует следующие аргументы:
• философы этого периода, такие как Декарт, Бэкон и другие, пренебрежительно относились к формальной логике, выступая за развитие эвристической методологии:
• логика в этот период утратила свою традиционную связь с математикой:
• будучи частью средневековой схоластической традиции, логика подвергалась нападкам вместе с нею. Поэтому логика выживала лишь в самой элементарной форме, а именно, в учебных программах университетов, учебниках, представ-
лявших собою лишь изложение и комментарии к более ранним логическим работам;
• в целом, логика этого периода развивалась, если вообще позволительно употребить это слово, в виде новой, искаженной версии, для которой характерны «бедность содержания, уход от всех глубоких проблем, пропитанность философскими идеями, психологистичностью в самом плохом смысле этого слова» [1, р. 170].
Очевидно, что данное рассуждение предполагает определенный образ логики, согласно которому в центре внимания логики должно находиться отношение логического следования, гарантирующее истинность заключения при истинности посылок лишь в силу формы этих посылок, то есть логику должны интересовать только дедуктивные рассуждения, поэтому происходит фактическое отождествление формальной логики с дедуктивной логикой (в логической литературе можно встретить выражение «формальная и индуктивная логика» или же отрицание возможности существования какой бы то ни было логики, кроме дедуктивной). Однако у Аристотеля понятие формы не связывалось лишь с дедуктивными рассуждениями (категорическими силлогизмами), он анализирует структуру и так называемого практического силлогизма, а также, как известно, пишет «Топику» и «О софистических опровержениях», предмет которых составляют вовсе не дедуктивные рассуждения.
Именно такое сведение формальной логики к дедуктивной логике следования привело к тому, что неадекватность дедуктивных моделей
для анализа гуманитарного и даже нематематнзированного естественнонаучного знания, рассуждений повседневной жизни стала рассматриваться как свидетельство низкой эффективности, а иногда даже бесполезности формальной логики в целом.
Характерной является также и абсолютизация связи логики с математикой, временное ослабление которой сразу же начинает рассматриваться как признак упадка логики. Данная связь является лишь одной нз сфер приложения логики, и появление новых таких сфер (в Новое время — это, в первую очередь, эпистемология), наоборот, может быть истолковано как признак развития логики.
Что касается существования логики в этот период, главным образом, в виде учебной литературы, то этот аргумент также не может быть принят в качестве доказательства упадка логики, поскольку, как известно, во-первых, многие авторы впервые излагали своп новые взгляды именно в учебниках, нередко — только в учебниках, во-вторых, жанр учебника сам по себе нередко способствует уточнению уже имеющихся и появлению новых идей при попытке изложить материал в систематической и доступной форме. «Логика» н «Грамматика» Пор-Рояля, на мой взгляд, в высшей степени подтверждают этот тезис.
Анализ идей авторов нз Пор-Рояля имеет смысл начинать, на мой взгляд, с «Грамматики общей и рациональной» А. Арно и К. Лансло, а не с «Логики», хотя обе работы представляют собой единое целое, создают единый дискурс. В «Прибавлении...»
ко второму изданию «Грамматики» авторы текста специально замечают, что после первого издания «Грамматики» вышла «Логика, или искусство мыслить»... «которая, будучи основана на тех же принципах, может наилучшим образом послужить для прояснения и доказательства многих вопросов, являющихся предметом нашей Грамматики» [3, с. 212].
Открывается текст «Грамматики» обсуждением проблем, связанных с анализом букв, знаков письма, согласных, слогов, слов как звуков н тому подобное. Этому посвящена практически вся первая часть «Грамматики». Однако уже в первой части работы, в главе 6 «О новом способе, облегчающем обучение чтению на разных языках» обсуждается методические проблемы, связанные с изучением иностранных языков, то есть сразу же задается прагматический аспект общей и рациональной грамматики, выделяются прикладные аспекты грамматического анализа.
Вторая же часть работы носнт собственно логнко-семантпческий характер, то есть в ней «говорится, — как об этом предуведомляют авторы, — о причинах н началах, лежащих в основании разнообразных видов значения слов». Думаю, следует отметить, что авторов Пор-Рояля в качестве своих предшественников в области логико-семантического анализа, в частности, называл Н. Хомский. Во второй части «Грамматики» слова трактуются «как знаки для обозначения мыслей», проблемы суждений и умозаключений обсуждаются тоже в логико-семантическом ключе. Именно в этой части работы проводятся различия между предметом мысли и фор-
мой мысли. При этом предмет мысли и форма мысли рассматриваются в качестве разных аспектов сознания. В работе подчеркивается, что «основной формой мысли является суждение», но вместе с тем утверждается, что есть и иные формы мысли «такие, как желания, приказания, вопрос и прочие» [там же, с. 92-93]. Конечно, с точки зрения традиционной логики, такая постановка вопроса просто недопустима. Например, в учебниках даже начала XX века специально оговаривалось, что логика занимается только суждением. «Логика, — рассуждает II.Д. Городецкий, — не рассматривает вопросительных (где вы были?) предложений и предложений повелительных (дайте мне перо), так как мысли, высказанные этими предложениями, не могут считаться суждениями и не могут считаться знанием, которое всегда состоит только из утверждений или отрицаний (выделено мною. — И. Г.) чего-нибудь о чем-нибудь, а не из вопросов, повелений или чего-нибудь неопределенного в этом роде» [5, с. 16]. Ту же мысль можно найти н у других авторов так называемой школьной логики, например, у А.И. Введенского, А. Гефлера, А. Светплнна.
Нетрадиционная трактовка форм мыслей не мешает авторам «Грамматики» Пор-Рояля исследовать проблемы логической формы и во вполне классическом ключе формальной логики. Таким образом, в «Грамматике» рассматриваются сложные суждения. Логические союзы, или логические постоянные трактуются «как операции нашего рассудка, посредством которых мы соединяем нлн разъединяем вещи, отрицаем нечто, рассматриваем что-либо абсо-
лютно или же относительно некоторого условия» [3, с. 202].
В тексте «Грамматики» постоянно переплетаются классический и неклассическнй, то есть введенный непосредственно авторами рассматриваемой концепции, анализ:
• выделяются разные, в том числе, нетрадиционные для школьной логики формы мысли и предлагается нетрадиционный семантический анализ суждений:
• дается вполне традиционная классификация понятий, но вместе с тем предлагается семантический анализ имен с учетом их коннота-тивных значений:
• рассматриваются падежи и их виды, артикли и местоимения, затем обсуждаются проблемы местоимения в прагматическом контексте использования языка, проблемы «употребления... [понятий] в обиходе» (см. [там же, с. 100]):
• рассматриваются вопросы соотношения синтаксиса и семантики. При этом именно семантика представляется авторам «Грамматики» наиболее существенной частью, а семантический анализ — основным в анализе языка.
Обсуждение проблем грамматики в пор-роялевском дискурсе не носит, как уже отмечалось, исключительно грамматического характера. Такой подход позволяет им подойти к логико-семантическому анализу суждений фактически с позиций различения явных и неявных предпосылок суждений. Так, с нх точки зрения, любое простое суждение может «заключать в себе, по крайней мере, в логическом плане, несколько суждений». В качестве примера в тексте «Грамматики» приводится следую-
щее простое суждение: «Невидимый Бог создал видимый мир». Анализ пресуппозиций представлен в работе следующим образом. Авторы отмечают, что при произнесении ранее сформулированного суждения «в... сознании проходят три суждения, заключенные в этом предложении. Ибо я утверждаю: 1) что Бог невидим: 2) что он создал мир: 3) что мир видим. Из этих трех предложений второе является основным н главным, в то же время как первое и третье являются придаточными (incidents), входящими в главное как его составные части: при этом первое предложение составляет часть субъекта, а последнее — часть атрибута этого предложения». Неявные предпосылки суждений авторы «Грамматики» трактуют как такие, которые «присутствуют лишь в нашем сознании» [там же, с. 130]. Вместе с тем, с точки зрения Арно и Лансло, анализ неявных предпосылок анализируемого суждения необходим для понимания его смысла. Такое отношение к грамматике позволяет авторам давать «рациональные объяснения» логико-языковым явлениям с учетом того, как надо описывать «живой язык» [там же, с. 141]. Языковая практика исследуется в «Грамматике» Пор-Рояля в связи с анализом библейских, юридических, исторических, политических, обыденных текстов.
Логико-семантические и прагматические проблемы, обсуждение которых началось в «Грамматике», было продолжено в «Логике, или искусстве мыслить, где помимо обычных правил содержатся некоторые новые соображения, полезные для развития способности суждения» А. Арно н П. Ннколя. Так, в «Логике»
ссылка на «Грамматику» осуществляется, например, следующим образом: «То, что мы сказали здесь об именах и местоимениях, заимствовано нз небольшой книги, вышедшей несколько лет назад под заглавием "Общая грамматика"; исключение составляет несколько вопросов, изложенных нами иначе» [4, с. 106]. Ссылка может означать и просто развитие идей, впервые сформулированных в «Грамматике», а затем развитых в «Логике». Это, в частности, касается вопросов, связанных с развитием семантических проблем. Так, например, в «Логике» впервые, насколько это мне известно, столь подробно и последовательно рассматриваются проблемы синонимии и омонимии [там же, с. 51-53], здесь же можно найти размышления, которые идейно очень близки теории Рассела об определенных дескрипциях [там же, с. 59-65].
Вне изучения логики, по Арно и Николю, невозможно сформировать разумность в рассуждениях и, как результат, — в любых делах и поступках. Именно поэтому как раз и необходим учебник, который должен способствовать формированию разумности. Обучение логике, по замыслу авторов, позволит людям отличать истину от лжи и в то же время не позволит кому угодно «дурачить народ», особенно при условии существования таких людей, которые «только того н ждут, чтобы их одурачили». В рамках такого дискурса, думаю, весьма современно и актуально звучит позиция, выраженная в учебнике по логике XVII века: «Эта неправильность ума порождает не только те заблуждения, которые проникают в науки. Она является причиной большей части ошибок, совер-
шаемых нами в повседневной жизни: беспочвенных раздоров, безосновательных тяжб, скоропалительных решений, непродуманных начинаний». Источник же подобного положения дел, согласил Арно и Николю, редко заключается в чем-нибудь «помимо какой-нибудь погрешности или ошибки в суждении». Вот почему важнейшую задачу своего курса логики они как раз и видят в том, чтобы «исправить названный недостаток» [там же, с. 9].
Обучение такому мастерству, с точки зрения авторов нового учебника по логике, невозможно проводить по образцам традиционных учебников, которые не учат .людей умению вырабатывать и оценивать свои суждения в ежедневной практической деятельности. Традиционные образцы из учебников по логике были, а зачастую остаются и сейчас ориентированными, в первую очередь, на проверку правильности выводов нз имеющихся посылок, то есть на изучение формализованной и бессубъектной процедуры, в качестве которой выступала и выступает аристотелевская силлогистика.
Авторы «Логики Пор-Рояля» пишут об изменчивой судьбе аристотелевской ЛОГИКИ II философии, о том, что у Аристотеля «можно найти все». Более того, даже по отношению к другим учебникам по логике авторы «Логики Пор-Рояля» настроены вполне лояльно, ибо они «решили включить в эту книгу все, что содержится полезного в других сочинениях» [там же, с. 13]. Это означает, что в учебник вошли все традиционные разделы учебного куром логики, включая силлогистику. Знаменитые авторы из Пор-Рояля характеризуют само отри-
цание схоластики как «сужение умственного кругозора», потерю в развития «умственных способностей» [там же, с. 13-15]. С другой стороны, дискурс учебника с опорой на анализ аристотелевских текстов формирует способность мыслить самостоятельно. Авторы учебника считают, что нельзя соглашаться с любыми позициями и утверждениями только по принципу их принадлежности авторитетам, ибо «люди не могут долго терпеть подобного принуждения» [там же, с. 28].
Учебник «Логики Пор-Рояля» изменился за счет нового способа подачи учебного материала, появления новых разделов, например, связанных с семантическим анализом, новой компоновки материала, новых целевых установок, характеризующих задачи учебного курса логики. Из учебника не были исключены даже те разделы традиционного материала, которые, с точки зрения авторов нового учебника, вряд ли могут принести какую-либо пользу, например, категории и общие места. Просто в рамках нового дискурса читатель был заранее извещен о позиции авторов. Непосредственно были опущены только те рассуждения из традиционных учебников, где обсуждались вопросы о том, является ли логика наукой и проблемы универсалий как, с точки зрения Арно и Николя, не имеющие практического значения. Но при этом в учебник вошли в качестве примеров материалы нз физики, этики, астрономии и так далее. Это стало возможным, ибо, с точки зрения авторов учебника, «логике принадлежит все, что ей служит» [там же, с. 16].
Именно поэтому для демонстрации идей силлогистики (с очень по-
следовательным н скрупулезным анализом как правил фигур силлогизмов, так и общих правил) строятся такие примеры рассуждений, которые выражают позицию авторов в той области, которая привлекается для показа правил логики. Так, для иллюстрации идей о том, что средний термин должен быть распределен хотя бы в одной из посылок II что нз двух частных посылок нельзя сделать вывод, авторы приводят в качестве примера следующее умозаключение.
«Если некоторые богатые — глупцы,
н если всякий богатый почитаем,
то существуют почитаемые глупцы».
Для того же, чтобы укрепить идею, выраженную в силлогизме, авторы подкрепляют ее дополнительным рассуждением, вытекающим нз правил логики, но имеющим определенное общественно-политическое звучание. «Ибо те богатые, которые глупы, также почитаемы, поскольку все богатые почитаемы, и, следовательно, в этих глупых и почитаемых богатых качества "глупый" и "почитаемый" соединены» [там же, с. 184]. Хотела бы еще раз подчеркнуть, что ни один пример нз пор-роялевского учебника по логике не является случайным. Каждый нз них призван продемонстрировать логическое правило, но в контексте конкретного, актуального для времени написания учебника материала. При этом сам материал принадлежит разным научным, морально — этическим, политико-правовым и теологическим областям.
В свою очередь, если обобщить уже проведенный анализ, то окажется, что новизну своего учебного курса сами авторы «Логики» Пор-Рояля связывают с тем, что они предлагают учебник,
в котором представлены новые разделы, имеющие специальный практический интерес; «не представляющие практического интереса разделы, как обращение предложений и доказательство правил фигур», н нм подобные занимают в их тексте значительно меньше места, чем традиционно [там же, с. 14]; «многие примеры... взяты нз других наук», к числу которых принадлежат: риторика, этика, физика, метафизика, геометрия [там же, с. 20]; разнообразное содержание «придает учебнику живость».
Действительно, новизна пор-роялевского учебника по логике, как это видно нз проведенного анализа, связана, кроме всего прочего, со способом представления логического материала. Объяснение причин, побудивших Арно и Николя излагать «искусство логики самым естественным и самым удобным способом», звучит очень современно и идейно напоминает аргументацию авторов учебников по неформальной и практической логике нашего времени. Неэффективность иных курсов логики Арно н Николь обосновывают ссылкой на опыт изучения куром логики, ибо, как показывает опыт:
• «нз тысячи молодых людей, изучающих логику, не наберется и десятка таких, кто спустя полгода после окончания куром вспомнит нз неё хоть самую малость» [там же];
• в учебниках пользуются «малоинтересными примерами, нигде больше не встречающимися» [там же, с. 20]
• «от большинства примеров, к которым обычно прибегают, нет почти никакого проку; авторы руководств по логике выдумывают их сами» [там же, с. 25];
• «изучение предмета замыкается в пределах самого себя и для себя» [там же, с. 21].
Пор-Рояль вошел в историю культуры тремя основными работами. Это — уже рассматривавшиеся «Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля», авторами которой являются Антуан Арно и Клод Лансло; «Логика, или Искусство мыслить», авторами которой являются Антуан Арно и Пьер Николь; «Мысли» Блеза Паскаля [см.: 6]. Взаимовлияние всех четырех авторов друг на друга — факт истории, не вызывающий сомнений, более того, в «Логике» говорится об этом прямо. Паскаль, чьи идеи вошли в «Логику» Пор-Рояля. говорит о формальной логике как геометрии духа.
Если погрузить «Логику» и «Грамматику» Пор-Рояля в философский контекст, то окажется, что этот контекст задается рядом мыслителей: Августином, Янсением, Декартом, Паскалем, идеи каждого из которых преломлялись в едином интеллектуальном пространстве. Несомненно, что это пространство было вполне рационально. Вместе с тем, это был особый тип рациональности — «духовной рациональности» (термин взят нз [7, с. 284]). Знаменитая метафора Паскаля о человека как о «мыслящем тростнике» [6, с. 77, фр. 10] остается просто метафорой, если ее рассматривать вне общего контекста Пор-Рояля н вне контекста «Мыслей» самого Паскаля.
Для Паскаля «мысль... по природе своей есть нечто удивительное и несравненное» [6, с. 78, фр. 13]. Вся сущность человека для него заключена в мысли. Без мысли, по Паскалю, человек неотличим от камня или животного [там же, с. 77, фр. 9], поэ-
тому он считает, что и достоинство человека заключено в мысли. Более того, «человек создан для мышления... н весь долг его мыслить, как следует, а порядок мысли начинать с себя, со своего Создателя и своего назначения» [там же, с. 78, фр. 12]. В таком контексте приобретает особое значение логико-грамматиче-ский дискурс и необходимость получения систематического образования в этой области. Образование становится элементом выполнения долга, ответственного отношения человека к самому себе, формой, создающей условия для самостоятельного мышления. «Доводы, до которых человек додумывается сам, убеждают обычно его больше, нежели те, которые пришли в голову другим» [6, с. 286, фр. 10]. Эти доводы должны быть выстроены, с точки зрения общей концепции Пор-Рояля, в соответствии с законами мысли, но и с простотой н естественностью, так, чтобы форма соответствовала содержанию [там же, с. 287, фр. 16]. II именно логика должна научить тому, как «располагать мысли в правильной последовательности» [4, с. 306].
При таком подходе становится совершенно очевидным, что для дискурса Пор-Рояля технические навыки по оперированию логическими формами оказываются вплетены в морально-этические и религиозные нормы, что «логическая техничность» превращается в «технику духовности» (термин Г. Майнбергера (см.: [7]), что это — та техника, которая решает проблемы совершенствования человека, его внутреннего мнра. Таким образом, оказывается, что для того, чтобы добиться внутреннего совершенства, измениться,
стать лучше, образованнее, добрее, необходимо освоить, в частности, логику и грамматику. Логика при таком подходе, с одной стороны, определяет онтологию того, что может быть названо духовностью, с другой стороны — сама становится элементом духовности и I ш струм оптом ее развития. В логике Пор-Рояля происходит не просто изменение философских предпосылок логики как таковой, создается иной, по отношению к предшествующим учебникам и концепциям логики, образ логики. В подобном дискурсе происходит взаимопереплетение идей, но таким образом, что «вытаскивание» любого элемента может привести к разрушению всей структуры.
«Логика Пор-Рояля» во многом также опирается на логическую теорию определения Паскаля, в частности, на его идеи, касающиеся различий между реальными и поминальными определениями, в современной терминологии, или на различия между определением имен и определением вещей — в пор-роялевской терминологии XVII века. Так, в определенном смысле эквивалентом номинальных определений являются определения имен, а эквивалентом реальных определений — определения вещей.
Отличительным признаком номинальных определений, как известно, являются обороты типа: «будем называть», «будем считать». В «Логике» Пор-Рояля придается особое значение определениям имен, но при этом для Арно и Николя определение имени не только может вводить новое имя, но и выделять тот смысл, в котором это имя используется говорящим. Для иллюстрации
своей позиции авторы «Логики» приводят следующий пример. «Например, если я хочу доказать, что наша душа бессмертна, то слово "душа", будучи... неоднозначным, может внести в мои рассуждения путаницу. Чтобы этого избежать, я буду рассматривать слово "душа так, как бы это был звук (при этом понятие "звук в данном контексте используется как "знак идеи". — И.Г.), которому еще не придали никакого смысла, и стану применять его единственно к тому, что является в нас мыслящим началом, предупредив: Я называю душой то, что является в нас мыслящим началом. Это н есть определение имени, ЛейиШо пот ппн. которое геометры применяют с такой пользой: его нужно отличать от определения вещи, (1еПпМ ¡о гт» [4, с. 82]. А вот пример, который приводит Паскаль для объяснения сущности номинального определения в своей работе «О геометрическом уме и об искусстве убеждать». Паскаль прямо говорит, что будет рассматривать такие дефиниции, которые логики называют номинальными. Их «пользу и назначение» он видит в том, что они сокращают речь и придают имени однозначность. «Например: — пишет Паскаль, — если надо выделить в числах те, которые делятся на два, и чтобы постоянно не повторять это условие, ему дают имя таким образом: я называю четным всякое число, которое делится на два» [8, с. 436]. Паскаль призывает соблюдать следующие правила:
• действовать всегда методично:
• вначале ясно обозначать вещь, а затем давать ей имя:
• не злоупотреблять свободой при использовании имен:
• все определять и все доказывать
• помнить, что последнее требование абсолютно недостижимо, ибо оно не распространяется на «первые термины» н аксиомы.
Нз всего этого Паскаль делает вывод, что «необходимо придерживаться середины и не определять вещей ясных н понятных всем и определять все остальное» [там же, с. 436-437]. Вместе с тем он, как затем и «Логика» Пор-Рояля, предостерегает против смешения номинальных и реальных определений. Если первые конвенциональны, то вторые — нет. Однако и первыми, и вторыми, считает Паскаль, «недопустимо манипулировать», смешивая всякий порядок, ввергая всех в «неразрешимые противоречия» [там же, с. 440].
Проблемы определения и у Паскаля, и у его последователей рассматриваются в общем дискурсе, заданном, в свою очередь, контекстом проведения процедуры доказательства и убеждения, которая должна быть корректной, соответствующей правилам и рациональной. Такие правила последовательно вводятся и уточняются Паскалем, а уже затем используются в «Логике Пор-Рояля». Особенность их подхода к процедуре доказательства заключается в том, что она, на мой взгляд, строится в рамках неформальной логики, в том смысле, что она отказывается от нахождения лишь в мире форм (форм мыслей) самих по себе, а исследует формы конкретных мыслей в конкретных контекстах их употребления. Именно поэтому Паскаль подчеркивает значение субъекта в процессе проведения процедуры доказательства.
Паскаль, говоря об искусстве доказательства н убеждения, специ-
ально подчеркивает, что будет находиться в области рационального убеждения, но при этом он отмечает, что «всегда следует видеть того, кого убеждают; необходимо знать его ум и сердце, правила, которыми он руководствуется, н предметы, которые он любит» [там же, с. 451].
С его точки зрения, одна из причин существования разных видов заблуждений заключается в том, что традиционная логика не учитывает того факта, что значение понятия, термина зависит от его употребления. «Люди острого ума, — замечает Паскаль, — усматривают разницу между двумя словами (далее об этом же Паскаль говорит как о понятии. — И.Г.), похожими друг на друга, в зависимости от места и обстоятельств их употребления (курсив мой — И.Г.)». Традиционная же логика, как справедливо замечает Паскаль, не учитывает идеи выявления значения понятия в зависимости от его употребления. Без понимания этого, по Паскалю, в частности, невозможно вскрыть погрешности ложных рассуждений, которые он сравнивает с болезнями. Точно так же, считает он, недоучет этого не позволяет вскрыть сущности софизмов н двусмысленностей в «коварных рассуждениях». Именно такой взгляд, такая логика рассуждений приводит Паскаля к выводу о том, что «отнюдь не Барбара и Баралиптон (фигуры силлогизмов — И. Г.) лежат в основе рассуждения» [там же, с. 458-459]. Эта позиция Паскаля тропу от двух важных уточнений. Во-первых, следовало бы сделать небольшое замечание (по отношению к последней, выделенной в данном тексте позиции Паскаля) о том, что отнюдь не только
фигуры силлогизмов лежат в основе рассуждений. Второе замечание касается связи между, с одной стороны, выделенными идеями Паскаля и «Логики Пор-Рояля», с другой — знаменитой концепцией Витгенштейна трактовки значения как употребления. Говорить о прямом влиянии пор-роялевских идей на Витгенштейна, по-виднмому, сложно. В отличие от Хомского, Витгенштейн, насколько это мне известно, сам прямо не говорил о таком влиянии, однако проведенный анализ позволяет утверждать, что тезис позднего Витгенштейн о том, что «значение есть употребление», имеет непосредственного предшественника в лице Паскаля. В заключение еще раз отмечу удивительно современное звучание идей авторов XVII века относительно роли образования в развитии человека.
СПИСОК источников И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Bastable, Patrick К. Logic: Depth Grammar of Rationality. A textbook on the science and history of Logic [Text] / K.P. Bastable. -Univ. College, Dublin, Gill and Macmillan, 1975.
2. Kneale, W. The Development of Logic [Text] / W. Kneale, M. Kneale. - Oxford, Clarendon Press, 1962.
3. Арно, А. Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля [Текст] / А. Арно, Лансло; пер. с франц., коммент. и послесл. Н.Ю. Бо-кадоровой; общ. ред. и вступ. ст. Ю.С. Степанова. - М.: Прогресс, 1990. - 272 с.
4. Арно, А Логика, или искусство мыслить, где помимо обычных правил содержатся некоторые новые соображения, полезные для развития способности суждения (Памятники философской мысли) [Текст] / А. Арно, П. Николь. -М.: Наука, 1991.-417 с.
5. Городецкий, П.Д. Логика. Учебник для гимназии и самообразования [Текст] / И.Д. Городецкий. - Энергия, 1916.
6. Паскаль, Б. Мысли [Текст] / Б. Паскаль. - М.: Reel-book, 1994. - 528 c.
7. Mainberger, G.K. Grammatic, Logic und Rhetoric in Port-Poyal [Text] / G.K. Mainberger // Логическое кантоведение - 4. Труды международного семинара. - Калининград, 1998.
8. Паскаль, Б. О геометрическом уме и об искусстве убеждать [Текст] // Стрельцова, Г.Я. Паскаль и европейская культура. - М.: Республика, 1994. - С. 434-472.
REFERENCES
1. Bastable Patrick K., Logic: Depth Grammar of Rationality. A textbook on the science and history of Logic, Univ. College, Dublin, Gill and Macmillan, 1975.
2. Kneale W., Kneale M., The Development of Logic, Oxford, Clarendon Press, 1962.
3. Arnauld A., Lancelot C., Grammatika obsh-haja i racional'naja (Grammaire générale et
raisonnée de Port-Royal), Moscow, Progress, 1990, 272 p. (in Russian)
4. Arnauld A., Nicole P., Logika, ili iskusstvo myslit', gde pomimo obychnyh pravil soder-zhatsja nekotorye novye soobrazhenija, poleznye dlja razvitija sposobnosti suzhdeni-ja (La logique, ou L'art de penser), Moscow, Nauka, 1991, 417 p. (in Russian)
5. Gorodeckij I.D., Logika. Uchebnik dlja gim-nazii i samoobrazovanija, Jenergija, 1916. (in Russian)
6. Pascal B., Mysli (Les Pensées), Moscow, Reel-book., 1994, 528 p. (in Russian)
7. Mainberger G.K., "Grammatic, Logic und Rhetoric in Port-Poyal", in: Logicheskoe kantovedenie - 4, Trudy mezhdunarodnogo seminara, Kaliningrad, 1998.
8. Pascal B., "O geometricheskom ume i ob iskusstve ubezhdat'", in: Strel'cova G. Ja., Pascal i evropejskaja kul'tura. Moscow, Re-spublika, 1994, 434-472. (in Russian)
Грифцова Ирина Николаевна, доктор философских наук, профессор, заведующая кафедрой философии, Московский педагогический государственный университет, grif811l@yandex.ru Griftsova I.N., Dr of Science (Philosophy), Professor, Head of the Philosophy Department, Moscow State Pedagogical University, grif811l@yandex.ru
228
