CC BY
91
Всеобщая история
В.С. Калмыков
Поход царя Пирра в Италию как первое столкновение Рима с эллинистическим миром
В статье рассматриваются причины похода эпирского царя Пирра в Италию, дипломатическая подготовка похода. Определяются причины поражения Пирра. Основными источниками исследования служат сочинения таких историков античности, как Аппиан Александрийский, Плутарх, Флор и Юстин. Царь Пирр был первым эллинистическим монархом, столкнувшимся с римлянами в открытом противостоянии. Надеясь по примеру Александра Македонского создать собственную империю, он откликнулся на призыв жителей Тарента, которые пригласили его с армией для защиты от Рима. В этом походе встретились в бою римская и эллинистическая военные системы, а также две дипломатические школы. В битвах при Гераклее, Аускуле и Беневенте Пирр продемонстрировал определенное тактическое превосходство, но его стратегия и дипломатия оказались хуже римских. Также римское гражданское общество было более патриотичным и сплоченным, чем общество греческих полисов в Италии. В заключение делается вывод по итогам противостояния римской военной системы с эллинистической, а также римской и эллинистической дипломатии.
Ключевые слова: битва при Аускуле, битва при Беневенте, битва при Гераклее, Пирр Эпирский, Римская республика, эллинизм, Эпир.
Царь Эпира Пирр - один из самых противоречивых полководцев и политиков, не поддающаяся однозначным оценкам личность в античной истории. Его считают талантливым полководцем и одновременно политическим авантюристом, разорившим своими походами Эпир-ское царство и нелепо погибшим на улицах Аргоса. Однако поход Пирра
о.
о
о
о ф
в Италию может служить ярким примером столкновения эллинистического мира и Римской республики. В этом походе столкнулись не только две военные системы, две тактики на поле боя, но и две дипломатические школы и два менталитета, римский и эллинистический. Следует отметить тот факт, что эллинистический мир находился в процессе становления, а Римская республика еще не подчинила себе полностью Италию. Оба мира, как римский, так и эллинистический, еще не достигли пика своего развития. Тем интереснее рассмотреть поход эпирского царя в Италию с точки зрения столкновения двух различных военных и политических систем.
Что касается личности самого Пирра, то Р.В. Светлов дает ему такую характеристику: «Пирр был свидетелем грандиозных событий, в первую очередь распада империи Александра Македонского. Жизнь Пирра была связана со стремлением создать царство, соответствующее своему предназначению, в которое Пирр верил. Великое царство, достойное его детей» [6, с. 6-7]. С этой характеристикой можно согласиться. Также можно отметить, что авантюризм Пирра полностью соответствовал той эпохе, практически все диадохи подражали Александру Македонскому, создавшему империю в течение десяти лет. Данный пример был крайне заразителен, поэтому Пирр считал, что ему вполне по силам повторить достижения Александра Македонского.
Каковы же были причины похода эпирского царя в Италию? Как сообщает Плутарх, «римляне напали на тарентинцев. У тех не было сил вести войну, но бесчестная дерзость вожаков народа не давала им сложить оружие, и тогда они задумали призвать и сделать военачальником в войне против римлян Пирра, отличного полководца и в то время самого праздного из царей» [5, с. 441]. Данную ситуацию подтверждает и Аппиан, сообщающий, что жители Тарента, находившиеся в конфликте с Римом, решили: «Если же мы захотим и полностью обладать свободой и воевать с равными силами, давайте призовем из Эпира царя Пирра и объявим его полководцем в этой войне» [1, с. 33]. Более подробно ситуацию описывает римский историк Юстин. Он пишет, что «Пирр, которого осаждали своими просьбами тарентинцы, вторично отправившие к нему посольство вместе с самнитами и луканами, тоже нуждавшимися в его помощи против римлян, обещал, что придет со [своим] войском [им на помощь]» [8]. Из этого сообщения ясно, что помощи против римлян просил не только Тарент, но отдельные племена Италии, враждовавшие с Римом. Также интересен тот факт, что посольств к Пирру было как минимум два и, по всей видимости, первое из них окончилось неудачей.
О" 2 ГО
Почему же Пирр согласился на просьбы послов и решился на поход ¡2 5 & в Италию? По характеристике Плутарха, царь Эпира, вместо того, чтобы ^ 2 оо «мирно править своими эпиротами», «тяготился такой жизнью и скучал» з ° [5, с. 441]. Получается, что весь поход в Италию Пирр затеял от скуки. § ^ Такое объяснение крайне легковесно. Самую точную причину похода ^ ж определил Юстин. По его мнению, к походу «побудили его... не сколь- > ко их (послов из Тарента. - В.К.) мольбы о помощи, сколько надежды о на захват власти над Италией» [8]. Р.В. Светлов считает, что программа Пирра по завоеванию Италии была вполне реалистичной [6, с. 172].
Если посмотреть на политическую ситуацию глазами самого Пирра, то судьба давала ему шанс создать империю по примеру Александра Македонского. К тому же его ожидали в Италии многочисленные союзники, просившие его прийти к ним на помощь. Однако план Пирра имел малый «запас прочности». Во-первых, ресурсы Эпирского царства не позволяли вести затяжную войну, и во-вторых, царь переоценил боеспособность италийских греков и недооценил силу Римской республики. В оправдание Пирра можно сказать, что мало кто тогда мог дать верную оценку римской армии и государству. Как пишет Плутарх, «в Эпир отправили послов, чтобы отвезти Пирру дары, от имени не только тарентинцев, но и всех вообще италиков» [5, с. 442]. Фактически, политики Тарента приглашали Пирра в Италию от имени всех италийских племен, враждовавших с Римом. Послы говорили Пирру, что «им нужен разумный и прославленный полководец и что в их распоряжении есть большие силы луканцев, мессапов, самнитов и тарентинцев: всадников около двадцати тысяч, а пехотинцев триста пятьдесят тысяч» [Там же]. Конечно, такие цифры были блефом, и эпирский царь прекрасно понимал это, но он, несомненно, надеялся на действенную помощь со стороны италийских греков и местных племен. Как отмечает Светлов, Пирр отправлялся в Италию не как завоеватель, а «как предводитель нанятой тарентинцами армии» [6, с. 172]. Это давало царю Эпира надежду на быструю военную кампанию и пополнение своей армии италийскими солдатами, именно поэтому для Пирра поход в Италию не выглядел авантюрой.
Возникает вопрос, а что знали политики Эллады и Эпира, в частности, о Римской республике? У Плутарха приводится диалог Пирра со своим наставником (дипломатом и философом) Кинеем, в котором последний, обращаясь к царю, говорит, «что римляне народ доблестный, и к тому же им подвластно много воинственных племен» [5, с. 442]. Из данного диалога видно, что определенной информацией о римлянах и их армии политики Эллады обладали, но она, скорее всего,
о. была обрывочной и неполной. Что касается послов из Тарента, то они, t по всей видимости, преуменьшали силу и мощь римлян и преувеличивали собственные силы. Интересен также ответ Пирра на вопрос, что даст Л ему победа над римлянами. Он сказал: «Если мы победим римлян, то ни 8 один варварский или греческий город в Италии не сможет нам сопротивляться, и мы быстро овладеем всей страной» [5, с. 442]. Этот ответ показывает, что эпирский царь прекрасно понимал, что ключом к власти над Италией является Римская республика, что делает честь его стратегическому видению. К тому же греки воспринимали римлян как варваров и были уверены в своем военном превосходстве.
Какова же была численность армии Пирра, с которой он начал поход в Италию? Плутарх пишет, что царь Эпира «погрузил на прибывшие из Тарента грузовые суда двадцать слонов, три тысячи всадников, двадцать тысяч пехотинцев, две тысячи лучников и пятьсот пращников» [Там же, с. 443]. Современный исследователь А.В. Банников считает, что изначально в армии Пирра было 60 боевых слонов, но «в Италию отправились около 20 слонов, поскольку часть животных были старыми и небоеспособными» [2, с. 187]. Наличие боевых слонов было главным козырем Пирра, они были своего рода «чудо-оружием» того времени. Светлов дает несколько другие цифры по численности эпирской армии. Он пишет, что в Италию отправились 20 тыс. тяжелой пехоты и пельтастов (средней пехоты), 2500 легковооруженных пехотинцев и 3 тыс. всадников, а также 20 боевых слонов [6, с. 191]. Получается, что общая численность армии Пирра составила 25 500 воинов. Для данной эпохи это компактная армия, но царь Эпира, как сказано выше, надеялся на воинские контингенты италийских племен и Тарента. Весной 280 г. до н.э. транспортный и военный флот Пирра вышел в море. Поход в Италию начался.
Теперь рассмотрим состояние римской армии, которая противостояла Пирру. Следует отметить, что армия Рима того времени еще не достигла вершины своего развития и находилась в процессе становления. Основной боевой единицей римской армии был легион. Он состоял из 300 всадников, 3 тыс. солдат тяжелой пехоты и 1200 - легкой. Легион насчитывал 30 тактических единиц (манипулов), которые строились в три ряда в шахматном порядке. Таким образом, строй легиона представлял собой шахматную доску [3, с. 28]. Данный боевой порядок был достаточно гибким и позволял манипулам маневрировать на пересеченной местности, а также наращивать силу удара. Но, пожалуй, самым важным был тот факт, что во время военной кампании каждый легион римлян поддерживал контингент латинских или италийских союзников Рима. Как пишет А. Голдсуорти, численность пехоты союзников
О" 2 ГО
равнялась численности легионной пехоты, а численность конницы пре- ¡2 5 & вышала легионную в два раза [3, с. 28]. В итоге получается, что к 4200 ^ 2 оо пехотинцам римского легиона следует прибавить 4200 пехоты союзни- 'о з ° ков, а также 600 конников. Всего, вместе с союзными контингентами, § ^
о
численность одного легиона могла достигать 10 тыс. воинов. Как пра- ^ 5
г; *
вило, консульская армия состояла из двух легионов, с учетом сил союз- ^ ников это 20 тыс. воинов. По нормам того времени римляне выставляли о значительные силы, имея в запасе еще армию второго консула. Фактически, римские легионы были своего рода стержнем, вокруг которого выстраивались союзные отряды пехоты и конницы. При консуле Марке Фурии Камилле солдатам стали выплачивать денежное содержание во время боевых действий. Это позволило проводить военные кампании в зимний период [4, с. 11]. Однако, как считает Голдсуорти, римскую армию нельзя считать профессиональной, поскольку после окончания войны легионы подлежали роспуску [3, с. 28-29]. Это, конечно, не способствовало повышению профессионализма солдат и офицеров, но частые войны, которые вели римляне, позволяли иметь достаточно большое количество опытных воинов.
Светлов пишет, что римская армия была приспособлена для сражений с племенами Италии, в первую очередь, галлами и самнитами. Что касается построения легиона в три линии, то, по его мнению, «красивый шахматный строй римлян» было очень трудно сохранить на пересеченной местности [6, с. 199-200]. С этим утверждение можно согласиться, поскольку, скорее всего, манипулы смыкали свой строй при фронтальной атаке противника, чтобы сохранить его монолитность. Вторая и третья линия манипул легиона служила для оказания помощи первой линии, если противник прорывал или теснил ее. Из этого действительно можно сделать вывод, что римская военная система была предназначена для противостояния племенам Италии, поскольку строй римского легиона хорошо держал фронтальные атаки галлов и самнитов, изматывая их в ходе боя. Слабым местом римской армии была конница. Но, как отмечает Светлов, при такой манере ведения боя она имела явно вспомогательный характер [Там же, с. 205]. Также он отмечает, что римляне для маневра своими военными силами использовали систему военных дорог, которую старались расширить при первой возможности [Там же, с. 207].
Итак, что же представлял собой римский солдат того времени? Это был опытный воин, знающий свое место в строю манипула и легиона, дисциплинированный и стойкий, а, главное, верный своему городу. Именно с такой армией пришлось встретиться Пирру в бою.
Теперь рассмотрим армию эпирского царя. Светлов указывает, что до нас не дошло подробное описание эпирской армии и ее внутренней
.
о
о
о ф
структуры [6, с. 193]. Можно предположить, что в военном строительстве Пирр ориентировался на армию Александра Македонского, которая служила образцом для наследников великого завоевателя. Основу армии составляла тяжелая пехота, сражающаяся в строю фаланги. Дискуссионным является вопрос, была ли эта фаланга македонского типа, с глубиной в 16 рядов, или обычная - в 8 рядов. Для македонской фаланги требовалась высокая выучка воинов и умение действовать длинным копьем - сариссой. Пирр имел возможность создать македонскую фалангу, наняв македонских воинов и обучив эпиротов. В качестве средней пехоты выступали пельтасты, вооруженные коротким копьем, щитом и мечом, они могли действовать как в сомкнутом, так и в рассыпном строю. Пельтасты служили для прикрытия и поддержки фаланги в бою. Конница Пирра состояла из фессалийских наемников, являющихся лучшими конниками Эллады и эпирских гетайров, представляющих царскую гвардию. Конница и боевые слоны являлись ударным кулаком армии Пирра, в то время как фаланга представляла собой, образно говоря, «наковальню».
В тактике эпирский царь отдавал предпочтение фланговым кавалерийским ударам, с опорой на тяжелую пехоту. Эту тактику разработал еще Филипп II Македонский и усовершенствовал его сын Александр. Также, как считает Светлов, Пирр применял расчлененный боевой порядок тяжелой пехоты и «.. .был склонен к выделению резерва и постепенного ввода в бой своих частей» [Там же, с. 196]. Если говорить о профессионализме эпирской армии, вся она была наемной и содержалась на средства царя. Ее воины были преданы Пирру и имели большой боевой опыт, но основным недостатком можно считать малочисленность именно эпирских контингентов. После прибытия в Италию, как пишет Плутарх, Пирр «увидел, что чернь в Таренте по доброй воле не склонна ни защищаться, ни защищать кого бы то ни было, а хочет лишь отправить в бой его, чтобы самой остаться дома и не покидать бань и пирушек» [5, с. 443-444]. Данная ситуация свидетельствует о том, что надежда Пирра на поддержку эллинов Италии оказалась беспочвенной и ему пришлось провести насильственный набор солдат в свою армию.
Также Пирру стало ясно, что речи прибывших к нему послов были обычной пропагандой и не отражали реальной ситуации. Проявилось и такое уязвимое место эллинского гражданского общества, как нежелание защищать свой полис и нести тяготы военной службы, что, естественно, сужало мобилизационную базу войска эпирского царя.
В середине лета 280 г. до н.э. Пирр и римляне впервые встретились на поле боя. Это произошло у р. Сирис, в 30 км от г. Гераклея [6, с. 214-215]. Римлянами командовал консул Левин, войска которого
О" 2 го
опустошали Луканию и вели наступление на Тарент. Интересен тот ™ 5 & 1 и факт, что эпирский царь «послал к римлянам вестника, предложив им ^ 2 оо
без войны получить от италиков законное удовлетворение, а его, Пирра, 'о з °
сделать при этом судьей и посредником» [5, с. 444]. В сложной ситу- § ^
о
ации Пирр попытался применить стандартную практику эллинской ^ ^ дипломатии и решить спорный вопрос путем переговоров при помощи ^ посредника. Однако римская дипломатия была совершенно другой, она о опиралась на реальные победы в войне, а не на посредничество третьей стороны. Консул Левин ответил, «что римлянам его посредничество не нужно, а война с ним не страшна» [Там же].
Каковы же были силы противоборствующих сторон? Светлов оценивает численность римской армии в 40 тыс. пехоты и 2500 конницы. Что касается армии Пирра, то она состояла из 30 тыс. пехотинцев, 3500 конников и 20 боевых слонов [6, с. 214-215]. Получается, что римляне имели численное преимущество, но армия эпирского царя, скорее всего, превосходила римскую по качеству управления и выучки. Выступив в поход, Пирр расположился лагерем между городами Пандосия и Гера-клея. При осмотре римского лагеря Пирр сказал своему приближенному Мегаклу: «Порядок в войсках у этих варваров совсем не варварский» [5, с. 444]. Данная фраза показывает отношение эллинов к римлянам, считавших последних варварами, но также и уровень осведомленности эллинистических правителей о римском государстве и его армии. Этот уровень был явно недостаточным. Пирр решился дать «варварам» бой.
Светлов считает, что консул Левин первым начал переправу через р. Сирис, стремясь обойти армию Пирра [6, с. 215]. Как пишет Плутарх, царь Эпира предвидел эту возможность и поставил на берегу реки охранение, чтобы напасть на римскую армию во время переправы. Однако Пирр решил дождаться союзников, что являлось ошибкой, поскольку «римляне, чтобы не дать Пирру выполнить задуманное, поспешили начать переправу» [5, с. 444]. Надо отдать должное римскому консулу, сумевшему завладеть инициативой и попытавшемуся окружить армию эпирского царя. Пирр был очень встревожен таким поворотом событий и «приказал своим военачальникам построить пехоту и держать ее в боевой готовности, а сам во главе трех тысяч всадников поскакал вперед, надеясь застигнуть римлян до того, как они, переправившись, встанут в боевой порядок» [Там же]. Это было единственное правильное решение на тот момент. Эпирскому царю надо было выиграть время для построения своей пехоты в фалангу, а также помешать римлянам переправляться через реку.
По мнению Светлова, конница Пирра атаковала конницу римлян, а затем отступила по приказу, заманивая противника [6, с. 216].
о. Плутарх пишет, что царь Эпира сражался в первых рядах своей конницы, 5 но видя, что она отступает, «послал за пехотой и выстроил ее в фалангу» [5, с. 445]. Скорее всего, конница Пирра дала своей пехоте время Л построиться в боевой порядок, а также расстроила ряды конницы врага. 8 После переправы римская пехота столкнулась с пехотой противника, построенной в боевой порядок. Плутарх пишет, «что семь раз противники поочередно то обращались в бегство, то пускались в погоню за бегущими» [Там же]. Как отмечает Светлов, бой пехоты не мог быть очень долгим, но он был очень ожесточенным [6, с. 217]. Поэтому утверждение Плутарха можно считать преувеличением. По всей видимости, римская пехота провела несколько фронтальных атак против эпирской фаланги, но не смогла пробить ее строй. Если фаланга была македонского образца, то сделать это или потеснить ее строй было практически невозможно. Именно этим объясняется ожесточенность сражения.
Исход боя решила фланговая атака фессалийской конницы и боевых слонов. Плутарх сообщает, что «в конце битвы римлян сильно потеснили слоны, так как римские кони не выносили вида этих чудовищ и мчались вместе со всадниками вспять. а Пирр, напав во главе фесса-лийской конницы на пришедших в замешательство противников, обратил их в бегство и многих перебил» [5, с. 445]. Банников дает высокую оценку Пирру как полководцу, отмечая, что он понял, как эффективны слоны против конницы и использовал их сильные стороны против вражеской армии [2, с. 190]. Интересна оценка этого сражения, данная римским историком Луцием Аннеем Флором, отмечающим, что «сражение было [бы] выиграно, если бы не выбежали слоны. Кони, приведенные в ужас и величиною и видом животных, и неведомым запахом, и звуками, приняли слонов за еще больших чудовищ, чем те были, и обратились в гибельное бегство» [7]. Однако не все так просто в оценке роли боевых слонов. В данном сражении римская армия продемонстрировала стойкость и упорство своей пехоты во фронтальной атаке, но римские командиры не смогли парировать фланговый удар Пирра, который был нанесен в стиле Александра Македонского. Конница и боевые слоны использовались в качестве молота, а наковальней была эпирская пехота, построенная в фалангу. Даже если у Пирра не было бы боевых слонов, то римская конница все равно была бы разбита фессалийцами и римляне пропустили бы удар во фланг и были бы вынуждены отступить.
Слоны, несомненно, сыграли свою роль, в первую очередь психологическую, а также напугали лошадей римской конницы, но приписывать им основную причину поражения римлян неверно. Победа была одержана благодаря полководческому таланту Пирра, выучке его воинов и грамотному управлению армией на поле боя. Каковы же были
к
О" 2 го
итоги данного сражения? Плутарх, ссылаясь на более ранних историков ¡2 5 ^ пишет: «Дионисий сообщает, что в битве пало без малого пятнадцать ^ 2 со тысяч римлян, Иероним утверждает, что только семь, Пирр же потерял, 'о з ° согласно Дионисию, тринадцать тысяч человек, согласно Иерониму - § ^
О
меньше четырех тысяч, но зато самых сильных и храбрых» [5, с. 445]. ^ е^ Скорее всего, верны цифры Иеронима, а не Дионисия. Светлов оцени- ^ вает потери Пирра в 4-7 тыс. чел. как наиболее реальные [6, с. 219]. о Также он отмечает, что эпирскому царю было трудно восполнить потери своей армии с точки зрения качества пополнения, поэтому широко известные слова о «пирровой победе» можно приложить к этой ситуации [Там же]. Банников считает, что армия Пирра потеряла 4 тыс. солдат, а римляне 7 тыс. убитыми, фактически повторяя цифры Иеронима, и, таким образом, определяя их как наиболее достоверные [2, с. 192].
Однако у этого сражения были и политические итоги, которые заключались в том, что к Пирру «пришло множество луканов и самнитов» [5, с. 445]. Все враги Рима в Италии увидели в царе Эпира ту силу, с помощью которой можно оказывать сопротивление римской экспансии. Пирр воспользовался данной ситуацией и «привлек на свою сторону многие союзные с Римом города, опустошил обширную область и продвинулся вперед настолько, что от Рима его отделяло лишь триста стадиев» [Там же]. Отношения римлян со своими союзниками и вообще с племенами Италии были их слабым местом. Поэтому эпирский царь мог создать антиримскую коалицию и повести объединенную армию на Рим. К тому же, римляне давно не терпели такого серьезного поражения в открытом сражении, когда противник захватил их военный лагерь [6, с. 220]. Поэтому их авторитет и влияние в италийских племенах стали стремительно падать.
Почему же Пирр не попытался захватить Рим и полностью уничтожить Римскую республику? Во-первых, этому мешала позиция римлян, которые, «пополнив свои легионы и набрав новые», продолжали готовиться к войне [5, с. 445]. Во-вторых, сам Пирр понимал, «что разгромить римлян окончательно и взять их город дело нелегкое, а при его военных силах и вовсе невозможное, [поэтому] он решил отправить в Рим посольство и разведать, не расположены ли там пойти на соглашение» [Там же]. К несчастью для него, эпирский царь не знал римского менталитета, а ориентировался на психологию эллинов, которые не вели войны на истощение, как это делали римляне, и часто заключали перемирие. Однако в Риме это посольство восприняли как своего рода разведку и козни врага. Как писал Луций Анней Флор, «.. .война с царем Пирром велась не только оружием и в открытом бою, но и против его козней в тылу. Ибо сразу же после своей первой победы этот изворотливый
о.
о
о
о ф
человек, познав римскую доблесть, тотчас же разуверился в оружии и принялся за происки» [7].
Послом в Рим был отправлен Киней, один из лучших дипломатов царя Эпира. Он «встретился с самыми знатными римлянами, а их женам и сыновьям поднес от имени царя подарки. Этих подарков никто не принял, но все отвечали, что если их государство заключит союз с царем, то они с радостью предложат ему свою дружбу» [5, с. 445]. В полисах Эллады миссия Кинея, несомненно, имела бы успех, но римляне просто тянули время, усиливая свою армию. Римский историк Юстин также подтверждает сведения Плутарха о том, что «Кинеас (так в тексте. - В.К.) не нашел никого, в чьем доме эти дары захотели бы принять» [8]. Как пишет Светлов, Пирр предлагал римлянам оборонительный союз против Карфагена и Кинею почти удалось склонить римских сенаторов к соглашению [6, с. 222-223].
Почему же миссия Кинея закончилась провалом? Несмотря на талант дипломата, он не смог предвидеть реакции бывшего консула Аппия Клавдия, прибывшего в Сенат и произнесшего речь против заключения мирного соглашения с Пирром. Главным в его речи были следующие слова: «Не думайте, что вступив с ним в дружбу, вы от него избавитесь, нет, вы только откроете дорогу тем, кто будет презирать нас в уверенности, что любому нетрудно нас покорить, раз уж Пирр ушел, не поплатившись за свою дерзость, и даже унес награду, сделав римлян посмешищем для тарентинцев и самнитов» [5, с. 446]. Политический анализ Аппия Клавдия был поразительно точен, поражение для Рима означало утрату гегемонии в Италии и потерю политического и военного авторитета. Что касается военного союза римлян с эпирским царем против Карфагена, то, как пишет Юстин, «в римский сенат явился карфагенский полководец Магон, посланный со ста двадцатью кораблями на помощь римлянам» [8]. Однако римские сенаторы прекрасно понимали, что хитрый карфагенянин явился на разведку, и, «выразив карфагенянам благодарность», отказались от военной помощи [5, с. 446].
Римские политики не собирались отказываться от гегемонии в Италии и поэтому считали, что надо вести переговоры и заключать союзы только на приемлемых для них условиях. Интересен тот факт, что хитрый Магон посетил и Пирра, «намереваясь выведать его планы относительно Сицилии» [8]. В такой политической обстановке, где главным призом была власть над Италией, именно последовательная политика Рима могла принести республике успех. Поэтому сенаторы «отослали Кинея, передав с ним такой ответ: пусть Пирр уходит из Италии и тогда, если хочет, ведет переговоры о дружбе, а пока он остается с войсками в Италии, римляне будут воевать с ним, доколе хватит сил» [5, с. 446].
О" 2 т
Римские политики понимали, что борьба за Италию будет
" и _а
и тяжелой, армия Пирра оторвана от своих ресурсов, а местные союз- ^ 2 оо ники ненадежны и поэтому у римлян есть все шансы на победу. Надо 'о з ° отдать должное Кинею: во время своей дипломатической миссии он § ^
О
составил мнение о римском обществе и сообщил его эпирскому царю. ^ е^ Докладывая о своих наблюдениях, он рассказал, что «сенат показался ^ ему собранием царей, а, если говорить о народе, то он, Киней, боится, о как бы не пришлось сражаться с неким подобием Лернейской гидры» [5, с. 446]. Киней оказался проницательным и умным дипломатом, который понял, что римляне будут вести войну на истощение до полной победы, а их военные ресурсы значительно превосходят ресурсы Пирра.
Эпирский царь попытался исправить ситуацию, отправив Кинея с посольством в Рим второй раз, и ради достижения соглашения даже освободил без выкупа всех римских пленных, однако эти усилия не принесли результата [Там же, с. 447-448]. Заставить римлян заключить мирное соглашение могло только еще одно военное поражение. Ареной военных действий в 279 г. до н.э. стала Апулия. Светлов считает, что Пирр выбрал эту область для новой военной кампании, вновь надеясь на поддержку местных племен в войне с Римом [6, с. 236]. Летом 279 г. до н.э. у г. Аускула римская армия вступила в сражение с армией царя Эпира. Как пишет Светлов, обе армии насчитывали около 70 тыс. чел. пехоты и 8 тыс. конницы, также у Пирра было 19 боевых слонов [Там же, с. 238-239]. Надо отдать должное римлянам, они извлекли уроки из своего поражения и сразу оттеснили армию Пирра «в места, непроходимые для конницы, к лесистым берегам быстрой реки, откуда слоны не могли напасть на вражеский строй» [5, с. 448]. Фактически, римский командующий старался лишить эпирского царя главного козыря в виде конницы и слонов. Сражение длилось два дня и первый день был неудачен для Пирра. Как отмечает Светлов, эпирские войска приняли бой в топкой низине, а фессалийская конница попала под обстрел со стороны легковооруженных римлян [6, с. 240]. «Много воинов было ранено и убито в этом сражении, пока ночь не прервала его» [5, с. 448]. Это свидетельствует об упорстве и отваге с обеих сторон, но также и о тактическом преимуществе римлян.
На второй день Пирру удалось взять реванш. Он сумел перенести бой на удобную равнину. И, «расставив между слонами множество метателей дротиков и стрелков из лука, стремительно двинул на врага плотно сомкнутый строй» [Там же]. Фланги армии Пирра, как отмечает Светлов, были прикрыты конницей, а сам царь находился на правом фланге [6, с. 240]. Банников, пишет, что царь Эпира разделил слонов на две части, поставив их на некотором удалении от фаланги [2, с. 193]. Следуя
о.
о
о
о ф
данной реконструкции, можно предположить, что центр армии Пирра занимала фаланга, ее фланги были прикрыты конницей, а в отдалении во второй линии располагались слоны. Скорее всего, фаланга остановила натиск римской пехоты. Согласно Плутарху, «римские воины упорно бились мечами против сарисс» [5, с. 448].
Далее эпирский царь нанес фланговый удар своими слонами и конницей, после чего римляне начали отступать, «ибо против них (слонов. - В.К.) воинская доблесть была бессильна» [Там же]. Луций Анней Флор также отмечает ожесточенность сражения и тот факт, что «страх перед слонами стал меньше» [7]. Военным итогом этого сражения были потери римлян, которые насчитывали 6 тыс. чел., а «воинов Пирра, как сказано в царских записях, было убито три тысячи пятьсот человек» [5, с. 448]. Политическим итогом можно считать прибытие к Пирру посольства сицилийских греков, а также заключение римлянами оборонительного договора с Карфагеном [6, с. 245]. Надо отметить, что эпирский царь находился в очень тяжелой военной ситуации. Именно после битвы при Аускуле он произнес знаменитую фразу: «Если мы одержим еще одну победу над римлянами, то окончательно погибнем» [5, с. 448]. У Пирра просто не хватало военных ресурсов для победы, а дипломатическими методами проблема также не решалась. Однако «в этот трудный момент» у него появилась новая надежда на победу, связанная с посольством от городов Сицилии [Там же]. Как считает Светлов, поход Пирра в Сицилию против Карфагена рассматривался им как своего рода продолжение борьбы с Римом [6, с. 246].
По всей видимости, царь Эпира надеялся на быструю победу над Карфагеном, а потом, используя человеческие и материальные ресурсы Сицилии, хотел возвратиться в Италию и продолжить войну с Римом. Этот план выглядит легкомысленным. Фактически, Пирр начинал войну на два фронта, оставляя в тылу римлян и своих ненадежных италийских союзников. Весной 278 г. до н.э. Пирр вновь начал переговоры с Римом, и они оказались удачными: римляне согласились на перемирие [Там же]. Римским политикам было выгодно удаление армии Пирра в Сицилию, поскольку они выигрывали время для восстановления своей армии. Недаром Светлов считает сицилийскую экспедицию эпирского царя непростительной ошибкой [6, с. 248]. Что касается Тарента, то Пирр высокомерно советовал его жителям «спокойно ждать, пока придет их черед» [5, с. 449]. Естественно, царь Эпира планировал после побед в Сицилии вернуться в Италию и продолжить войну с Римом.
В ходе сицилийской кампании Пирр одержал блестящие победы над военными силами Карфагена. Греческие «города с готовностью присоединялись к нему, так что на первых порах ему нигде не приходилось
(3 -О т
прибегать к военной силе» [5, с. 449]. Карфагеняне предложили Пирру ^
заключить мир, но он отказался, потребовав от них покинуть Сицилию, ^ 2 оо после чего переговоры зашли в тупик [Там же]. Это тоже можно счи- 'о з ° тать политической ошибкой эпирского царя, не попытавшегося создать § ^
О
антиримскую коалицию с Карфагеном. Попытка мобилизации сици- ^ е^ лийских греков для экспедиции в Африку закончилась провалом. Пирр ^ стал действовать «уже не мягко и снисходительно, а властно и жестоко» о [Там же], что привело к ссоре с местными политиками и населением. К тому же, «спустя некоторое время к Пирру явились послы от италийских союзников с вестью, что они не могут более сопротивляться римлянам» [8]. Это означало только одно. Италия могла быть потеряна, а армия царя оказалась бы запертой на Сицилии. С большими трудностями царь вернулся в Италию, переправив из Сицилии 25 тыс. солдат в 276 г. до н.э. [6, с. 287].
Наступал последний этап его борьбы с Римом. Весной 275 г. до н.э. произошло решающие сражение армии Пирра с римлянами на Арузий-ских полях, недалеко от г. Беневента. Римскими армиями командовали консулы Луций Корнелий Лентул и Маний Курий Дентат, их армии насчитывали около 50 тыс. чел. Армия Пирра, как пишет Светлов, состояла из 35-40 тыс. чел. Также он отмечает, что римляне разделили свои силы, что позволило эпирскому царю обрушиться на армию Ден-тата, стоявшего лагерем на Арузийских полях [6, с. 292]. Пирр опять продемонстрировал свое тактическое преимущество: «собрав самых сильных людей и самых свирепых слонов, ночью двинулся на лагерь врага» [5, с. 451]. Однако царь не рассчитал сложность пути ночью и его маневр затянулся, что позволило римлянам атаковать его армию при спуске с горной гряды. В дальнейшем бой принял жестокий и упорный характер и, как пишет Светлов, длился с переменным успехом, пока на одном из флангов эпироты не опрокинули римлян [6, с. 296-297]. Но римляне организовано отступили к своему лагерю и, получив подкрепление, «забросали слонов копьями и повернули их вспять, а бегство слонов вызвало беспорядок и замешательство среди наступавших» [5, с. 451]. Практически Пирр проиграл это сражение, ему не удалось захватить римский лагерь и обратить противника в бегство. О неблагоприятном исходе этого сражения для Пирра говорит тот факт, что римлянам удалось захватить восемь слонов, из которых четверо умерли от ран [2, с. 198].
На исходе 275 г. до н.э. Пирр покинул Италию, оставив в Таренте гарнизон. Как считает Банников, к этому решению его подтолкнула нехватка денег на содержание армии [Там же]. Это подтверждает и Юстин, который пишет, что, «вернувшись в Эпир с восемью тысячами пехотинцев
о. и пятьюстами всадниками, растратив всю казну, Пирр стал искать новой t войны, чтобы прокормить войско» [8].
Каковы же были итоги столкновения Рима с эллинистическим миром Л в лице царя Пирра? В военном отношении римляне продемонстрирова-8 ли упорство и стойкость во фронтальном сражении, однако они плохо держали фланговые удары конницы и слонов. Пирр показал искусное управление армией на поле боя, явив себя мастером тактики, умеющим использовать конницу и боевых слонов. В плане стратегии римляне превзошли эпирского царя, стремясь последовательно достигать своих целей и восстанавливая свои военные силы после поражений. Римская дипломатия также доказала свое превосходство над дипломатией Пирра, которому так и не удалось создать действующую антиримскую коалицию, имея к этому все предпосылки.
В политическом плане римляне «обрели уверенность в своей мощи и, прослыв непобедимыми, вскоре захватили всю Италию» [5, с. 451]. Что касается эллинистических монархов, то они, считая Италию далекой периферией, недооценили Римскую республику, и это привело в дальнейшем к многочисленным войнам с Римом, в итоге поглотившим все эллинистические государства.
Библиографический список
1. Аппиан Александрийский. Римская история. М., 2002.
2. Банников А.В. Эпоха боевых слонов. СПб., 2012.
3. Голдсуорти А. Во имя Рима. Люди, которые создали империю. М., 2006.
4. Паркер Г.М. История легионов Рима. От военной реформы Гая Мария до восхождения на престол Септимия Севера. М., 2017.
5. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. 1. М., 1994.
6. Светлов Р.В. Войны античного мира: Поход Пирра. М., 2003.
7. Флор Анней. Две книги римских войн // Малые римские историки. М., 1996. URL: http://www.Ancientrome.ru (дата обращения: 01.03.2018).
8. Юстин Юниан Марк. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historia Philippicae». СПб., 2005.
Калмыков Виталий Сергеевич - кандидат исторических наук; доцент кафедры истории древнего мира и средних веков им. В.Ф. Семёнова Института истории и политики, Московский педагогический государственный университет
E-mail: [email protected]
V.S. Kalmykov
The campaign of King Pyrrhus to Italy as the first clash of Rome with the Hellenistic world
O -O fN - a.
The article examines the reasons for the campaign of Epirus King Pyrrhus to Italy ^ and its diplomatic preparation. The author determines the causes of Pyrrhus's c^ defeat. The article is based on the works of such historians of antiquity as Appian of Alexandria, Plutarch, Flor and Justin. King Pyrrhus was the first Hellenistic monarch openly confronted by the Romans. Hoping to create his own empire he followed the example of Alexander the Great and he responded to the call of the inhabitants of Tarentum, who invited him with the army to protect them against Rome. In this campaign, the Roman and Hellenistic military systems met, as well as two diplomatic schools. In the battles of Heraclea, Ausculum and Benevente, Pyrrhus demonstrated a certain tactical superiority, but his strategy and diplomacy proved to be worse than the Roman ones. Also, Roman civil society was more patriotic and united than Greek society in Italy. The author draws a conclusion based on the confrontation of the Roman military system with Hellenistic, as well as Roman and Hellenistic diplomacy.
Key words: Battle of Auskul, Battle of Benevent, Battle of Herakleia, Pyrrhus of Epirus, Roman Republic, Hellenism, Epirus.
Kalmykov Vitaliy S. - PhD in History; associate professor at the Department of Ancient History and Middle Ages named after V.F. Semenov of Institute of History and Politics, Moscow Pedagogical State University
