CC BY
296
Зарубежная история
B.C. Калмыков
Первая «Митридатова» война 89-84 гг. до н.э.: последний шанс сопротивления эллинистического мира римской экспансии
Статья посвящена политическому и военному конфликту Рима с Пон-тийским царством. В ней рассматривается первая война Римской республики с царем Митридатом VI Евпатором. Определяются причины этого конфликта и его последствия для Понтийской державы и эллинистического мира.
Ключевые слова: битва при Херонее, битва при Орхомене, Митридат VI Евпатор, Понтийское царство, Сулла, эллинизм.
После того, как Рим подавил восстание Аристоника в Пергаме (132-130 гг. до н.э.), сопротивление римской экспансии было временно сломлено. Пергамское царство было превращено в провинцию Азия. Мелкие эллинистические государства (Вифиния, Каппадокия и Пафла-гония) стали полностью зависимыми от Рима и проводили подконтрольную внешнюю политику. Однако новым центром сопротивления экспансии Рима на Восток стало Понтийское царство и его царь Мит-ридат VI Евпатор. Понтийское царство изначально было многонациональным государством, среди его жителей были греки, пафлагонцы, каппадокийцы и представители многих других племен [3, с. 169].
Цари Понта первоначально не принимали участия в антиримской борьбе и даже были римскими союзниками. Например, понтийский царь Митридат V Эвергет (150-122 гг. до н.э.) оказал римлянам поддержку во время III Пунической войны и при подавлении антиримского восстания Аристоника. За эту поддержку римляне обещали отдать пон-тийскому царю область Великая Фригия, но не сдержали своего слова [Там же, с. 174]. Скорее всего, именно этот политический шаг повлиял в дальнейшем на настроения элиты Понтийского царства. После этого
§ заговора, который был организован с помощью римских агентов при & дворе, убиравших потенциально опасного противника [3, с. 175]. Офи-^ циальным наследником был Митридат VI Евпатор, которого постара-« лась устранить его собственная мать царица Лаодика. Из-за этого будущий царь Понта 7 лет скрывался в горах Малой Армении. Царь Малой ^ Армении Антипатр принял его как собственного сына и фактически « помог вернуть власть в Понте в 113 г. до н.э. [Там же, с. 178].
Годы, проведенные при дворе Антипатра, несомненно, наложили отпечаток на воспитание и характер понтийского царя, который мыслил и действовал в большей степени, как восточный монарх, а не просвещенный эллин. Также Митридат VI с юности оказался подозрителен и недоверчив к своим придворным, что влияло на принимаемые им решения. Практически сразу же понтийский царь начинает активную внешнюю политику, которая выражается в завоевании Колхиды и в помощи Боспорскому царству в борьбе со скифами. К осени 109 г. до н.э. Митридат VI стал хозяином Боспора и превратил Черное море во внутреннее море Понтийского царства [Там же, с. 187].
Объединение всего Причерноморья под единой властью понтий-ского царя способствовало росту и процветанию городов Понта, что обеспечивало Митридату поддержку их населения. Также, как считает Л.А. Наумов, основой экономики державы Митридата VI был контроль транзитных торговых путей и торговые пошлины [5, с. 15]. Доходы понтийского царя составляли до 200 талантов серебра и 8 тыс. т. хлеба в год после подчинения Боспорского царства [3, с. 179]. Ресурсы были пущены на подготовку войны с Римом. Римлян не могло не тревожить усиление Понтийского царства и его контроль торговых путей, что нарушало интересы союзников римлян и самого Рима, стремившегося самостоятельно контролировать транзитную торговлю с Востока на Запад. Вскоре после присоединения Боспора, в Понт прибыли римские послы, которые потребовали возвратить скифским царям их владения [Там же, с. 191]. Это была стандартная дипломатическая практика римлян, изображавших честных посредников, стремившихся восстановить справедливость. На самом деле, это было предупреждение царю Понта, что Рим недоволен его внешней политикой и рассматривает его действия как угрозу своим интересам.
Возникает вопрос, а мог ли Митридат VI избежать конфликта с Римской республикой? Такой известный исследователь, как Е.А. Молев, считает, что «политика Рима на Востоке не оставляла Митридату выбора. Подчинение или превращение во второстепенного правителя, послушного исполнителя, каковыми уже стали его соседи» [2, с. 142].
г
4 С
аз
Данная оценка политической обстановки является объективной, по- 43 скольку римляне действительно не смирились бы с самостоятельной политикой понтийского царя и попытались ограничить рост и влияние Понтийской державы. Как пишет американский историк А. Мэйор, мечтой Митридата являлось объединение культуры Греции и Востока, а также создание державы, объединяющей Элладу и Малую Азию, для того, чтобы остановить экспансию Рима [4, с. 19].
Следует отметить, что к этому времени население Греции и Малой Азии уже разочаровалось в римских порядках, Рим вступил в период гражданской смуты и политического кризиса. Сам Митридат VI тайно побывал в 106-105 гг. до н.э. в римской провинции Азия, изучая настроение местного населения и проводя разведку римской обороны. По мнению Наумова, «понтийский царь прошел по местам, где 30 лет назад бушевало восстание Аристоника» [5, с. 35]. Возможно, Митридат VI встречался с участниками этого восстания. Во всяком случае, были еще живы свидетели этих событий, и, скорее всего, именно тогда у царя Понта возник план использовать социальный протест и ненависть низов общества в борьбе против Рима [Там же]. Был ли данный политический ход оправдан? В тактическом плане он давал большое преимущество в борьбе с Римом, но стратегически мог оттолкнуть элиту греческих полисов.
После политической разведки Митридат VI, вместе с царем Вифи-нии Никомедом III, разделили между собой территорию Пафлагонии, а понтийская армия оккупировала Галатию. Римляне не отреагировали на эти действия, поскольку послы понтийского царя дали взятку римским сенаторам во время своего посольства в 103-101 гг. до н.э. [7, с. 189]. Такое положение дел, несомненно, укрепило убежденность царя Понта в том, что Римская республика - коррумпированное и ослабленное государство, поэтому можно продолжать расширение своего царства. Однако борьба за Каппадокию с Никомедом III привлекла внимание и римлян. Римляне отреагировали и послали на Восток своего представителя Луция Корнелия Суллу. Как пишет Плутарх, «После претуры Суллу посылают в Каппадокию, как было объявлено, чтобы вернуть туда Ариобарзана (царь Каппадокии, изгнанный Митридатом), а на деле обуздать Митридата, который стал не в меру предприимчив и чуть ли не вдвое увеличил свое могущество и державу» [6, с. 506]. Из этого следует, что римляне упустили момент роста Понтийского царства и отреагировали слишком поздно на действия царя Понта. Начинается длительная дипломатическая борьба и интриги за контроль над Вифи-нией и Каппадокией между римлянами и Митридатом VI. В этой борьбе обе стороны используют своих ставленников, которых сажают на трон этих государств. Этот процесс хорошо описан в исследованиях Е.А. Молева и С.Ю. Сапрыкина.
§ союз и выдав за него свою дочь Клеопатру [2, с. 59]. Как отмечает & Мэйор, сам Тигран считал, что он добивается собственных планов, ^ а не исполняет волю Митридата, а союз с Понтом позволит расширить « ему собственное царство. Также эти действия должны были проверить решимость римлян в защите своих союзников. Что касается царя Кап-^ падокии Ариобарзана, то он бежал в Рим [4, с. 174]. « Почему же Митридат VI пошел на открытый конфликт с Римом?
Дело в том, что в это время Римская республика вступила в серьезный внутренний конфликт с союзными племенами италиков, требовавшими гражданских прав. Началась т.н. Союзническая война 91-88 гг. до н.э. Именно поэтому понтийский царь решился на открытый конфликт с Римом. У Рима просто не было достаточных военных сил на Востоке, чтобы защитить свои интересы. Е.А. Молев пишет, что к царю Понта прибыло посольство восставших италиков, но тот оказал им в союзе, пытаясь добиться расположения Рима [3, с. 202]. Данная точка зрения ошибочна, поскольку никакими политическими реверансами уже нельзя было исправить отношения с Римской республикой. Наумов считает, что Митридат VI допустил стратегическую ошибку и должен был поддержать италиков [5, с. 59]. Несомненно, определенные ошибки были допущены понтийским царем, но помочь италийским племенам военной силой он не имел возможности. К тому же в это время умер Нико-мед III, бывший союзником Понта, а его сын Никомед IV был верным союзником Рима. Население Вифинии оказалось недовольно новым царем и симпатизировало его брату Сократу Хресту. Митридат VI поддержал брата Никомеда IV в его борьбе, дав ему армию, которая захватила практически всю Вифинию, кроме Никомедии [4, с. 175]. Римляне послали на Восток в 90 г. до н.э. посольство во главе с Манием Акви-лием, задачей которого было вернуть на престол царей Вифинии и Кап-падокии. Как считает Сапрыкин, устранение Митридатом VI Никомеда IV лишало римлян основного военного союзника в борьбе против Понтийского царства [7, с. 197].
Следует отметить, что царь Понта действовал в духе римской дипломатии, используя против Рима подставных лиц и марионеток, оттягивая непосредственное столкновение и выигрывая время. Вскоре был отравлен союзник Митридата VI Сократ Хрест, и царь Понта отозвал свою армию из Вифинии. Из-за этого римляне не смогли предъявить понтийскому царю жестких обвинений, но по приказу Мания Аквилия стала формироваться антипонтийская коалиция во главе с Никоме-дом IV [2, с. 63]. Было решено расправиться с Понтийским царством чужими руками. По свидетельству римского историка Аппиана, «римляне
г
Ч С
вернули Никомеда вместе с Ариобарзаном, каждого в свою область... 45 Тотчас они стали подстрекать обоих, так как они были соседями Мит-ридата, делать набег на землю Митридата и вызывать его на войну, обещая, что в случае войны римляне окажут им помощь» [1, с. 305].
В конце 89 г. до н.э. Никомед IV направил свою армию в набег на территорию Понтийского царства. Этот шаг был сделан под давлением римского посла Мания Аквилия [3, с. 199]. Для Митридата VI это был удобный момент для конфликта с Римом, поскольку он выступал в качестве жертвы агрессии римского союзника, но царь Понта еще разыграл и дипломатическую карту, отправив посольство к римлянам и их союзникам. Аппиан отмечает: «Митридат отправил Пелопида к римлянам. Он очень хорошо знал, что они жаждут войны с ним и были виновниками этого вторжения; но делал вид, что ничего этого не знает...» [1, с. 306]. Царь Понта готовил юридически обоснованный предлог для войны с римлянами, где он выступал в роли жертвы и борца с римской агрессией. Для кого было нужно это оправдание? Естественно, не для римского сената, а для жителей Эллады и Малой Азии, для которых Митридат VI становился защитником от римской несправедливости. Все это подтверждает речь понтийского посла Пелопида перед римскими чиновниками, в которой он предупреждал их, что в случае войны Понтийское царство поддержит «недавно приобретенная вами Азия, Эллада, Ливия и большая часть самой Италии, которая, не вынося вашей жадности и корыстолюбия, уже сейчас ведет с вами непримиримую войну» [1, с. 308-309]. Данная речь представляет собой прекрасный образец пропаганды понтийского царя, обвиняющего римлян в жадности и коррупции, а также в лицемерии: «Вы говорите, что вы друзья и союзники, и носите такую маску, а обращаетесь с ним (Митридатом) как с врагом» [Там же].
Следует отметить, что в информационной войне Митридат VI одержал уверенную победу. Он выступал в качестве защитника эллинов и других народов Малой Азии от римского коррумпированного порядка. Он подвергся агрессии со стороны римских союзников и пытался уладить дело миром, но римские чиновники не дали ему этой возможности. Почему же римляне проиграли пропагандистскую кампанию? Скорее всего, их подвела излишняя уверенность в своих силах. Правильно ли царь Понта рассчитал силы и время для конфликта с Римской республикой? На этот вопрос отвечает римский историк Юстин, приводя речь Митридата VI перед своими солдатами после начала войны: «Итак, продолжал Митридат, он считает, что необходимо воспользоваться благоприятным случаем как можно скорее увеличить свои силы, чтобы не пришлось, если сейчас оставить римлян, занятых другими войнами, в покое, воевать с ними, когда они освободятся от других
* ский царь надеялся на гражданскую смуту и политический кризис в рим-& ском обществе. Постороннему наблюдателю казалось, что Рим вступает ^ в полосу упадка и его раздирают политические кризисы и коррупция. ¡§ Конечно, римское государство обладало огромным потенциалом для 1 развития и большими военными ресурсами, но это станет ясно только
в ходе I Митридатовой войны 89-84 гг. до н.э. Ц Каковы были силы противоборствующих сторон? Для войны с Мит-
ридатом римляне собрали 40 тыс. пехоты и 4 тыс. всадников, также Никомед IV имел 50 тыс. пехоты и 6 тыс. всадников [1, с. 309-310]. Такие цифры приводит историк Аппиан. Что касается армии Митри-дата VI, то общая численность его армии составляла 250 тыс. пехоты и 40 тыс. всадников [Там же, с. 309], что, несомненно, является преувеличением [1, с. 309]. Из Малой Армении сын понтийского царя Аркафий привел 10 тыс. всадников и 130 боевых колесниц [Там же, с. 309]. Можно ли доверять таким цифрам? Скорее всего, они сильно преувеличены. Как считает Наумов, сила армии Митридата была «в ударной мощи катафрактариев» и в скифских конных стрелках [5, с. 237]. Также в понтийской армии существовала тяжелая пехота, которая строилась в фалангу и «медные щиты», элитный отряд средней пехоты, прикрывающий фалангу во время боя [Там же, с. 86-87]. В принципе, армия Понтийского царства являлась типичной эллинистической армией, состоявшей из греческих и восточных элементов. Командовали ей греческие стратеги братья Неоптолем и Архелай, а также стратег Дорилай, руководивший фалангой [1, с. 310].
Понтийская армия имела военный опыт, приобретенный во время походов на Боспор и в войне со скифами. Однако его могло не хватить для борьбы с римской армией и ее тактикой. Первое сражение между армиями Митридата VI и римским союзником Никомедом IV произошло в 89 г. до н.э. у Амнейона. По сообщению Аппиана, «Впервые увидели друг друга Никомед и военачальник Митридата на широкой равнине у реки Амнейона и тотчас выстроились в боевой порядок. Никомед вывел всех своих, Неоптолем и Архелай - только легковооруженных и тех всадников, которых имел с собой Аркафий, и несколько боевых колесниц, так как фаланга еще только подходила» [Там же]. Скорее всего, это был авангард понтийской армии, состоявший из стрелков и конницы, в т.ч. тяжеловооруженной. Ход сражения реконструировать достаточно сложно, но, как пишет Аппиан, вифинцы имели численное превосходство, но понтийцы сумели занять господствующую высоту. Когда «Неоптолем увидел, что они сброшены с этого холма, то, боясь быть окруженным, он стремительно бросился им на помощь, приглашая с собой Аркафия» [Там же]. По всей видимости, это была контратака
г
Ч С
тяжелой конницы из армянских катафрактов. В ходе битвы вифинцы, 47 пользуясь своим численным превосходством, стали теснить понтий-скую конницу «до тех пор, пока Архелай, зайдя с правого фланга, не напал на преследующих» [1, с. 310].
Судя по описанию битвы, понтийская конница выполнила маневр по ложному отступлению и заманила противника под фланговый удар. Этот факт подтверждается тем, что «Неоптолем и Аркафий, вернувшись из бегства, напали с тылу» [Там же]. Армию Никомеда IV заманили в ловушку при помощи ложного отступления и окружили маневром конницы и легковооруженных пехотинцев. Фаланга, по всей видимости, не принимала участия в сражении. Е.А. Молев считает, что в сражении при Амнейоне армия стратега Архелая насчитывала 40 тыс. легковооруженных воинов и 10 тыс. армянских катафрактов [3, с. 201]. Армия Никомеда IV потерпела сокрушительное поражение, был захвачен лагерь и огромное число пленных, которых «Митридат помиловал и, дав денег на дорогу, отпустил домой» [1, с. 311]. Это был великолепный прием пропаганды, которым понтийский царь показывал, что ведет войну с римскими марионетками, а не с простыми солдатами. Попытки Никомеда IV и проконсула Азии Луция Кассия набрать новую армию полностью провалились, поскольку новобранцы фактически отказывались воевать [Там же]. Это означало, что население Вифинии, Каппадокии, Фригии и римской провинции Азия видело в Митридате VI освободителя от власти Рима. Обстановка была крайне благоприятной для царя Понта, выступавшего под лозунгом защитника и освободителя эллинов. Такой поддержки населения не имел и Антиох III Великий.
К началу 88 г. до н.э. вся Малая Азия была в руках Митридата VI, а свою столицу он перенес в Пергам. На захват островов Эгейского моря и поддержку восставших Афин был послан стратег Архелай. Однако, как считает Е.А. Молев, отказ понтийского царя лично возглавить армию был крупной политической ошибкой [3, с. 204]. Такой же точки зрения придерживается Л. А. Наумов, отмечающий, что отказ Митридата VI поддержать в Элладе своих сторонников привел их к моральному и политическому поражению [5, с. 83]. Почему царь Понта не возглавил армию для похода в Элладу? По-видимому, он считал, что его полководцы справятся с поставленными задачами, поскольку римляне не смогут собрать армию и помешать понтийцам в их планах. Дело в том, что до 86 г. до н.э. римляне практически не имели флота и не могли переправить большую армию в Грецию [2, с. 73-74]. Также, как пишет Аппиан, «Римляне же с того момента, как они только узнали о первом его вторжении (Митридата. - В.К.) и нападении на Азию, решили идти на него войной, хотя они были очень заняты беспрерывными восстаниями в Риме и тяжелой внутренней войной» [1, с. 312-313].
§ способствовало и массовое убийство римских граждан и италиков на & территории бывшей римской провинции Азия весной 88 г. до н.э. Счита-^ ется, что было убито около 80 тыс. чел. [4, с. 21], что говорит о нена-й висти эллинов к римским порядкам. Мэйор считает, что в убийствах 1 принимали участие люди из всех слоев общества и различных этнических групп [Там же, с. 27]. Зачем царь Понта осуществил эту жестокую Ц акцию? По мнению Наумова, это было вызвано стремление обезопасить свой тыл от потенциальной угрозы и удара в спину [5, с. 69]. Также этой акцией Митридат VI мог стремиться повязать кровью римлян своих союзников и дать выход их ненависти к Риму. Что касается подчинения Эллады, то, как пишет Плутарх, «Корабли Архелая господствовали почти над всем морем, он подчинил себе Киклады... завладел даже самой Эвбеей; выступив из Афин, он склонил к отпадению от Рима все греческие племена до границ Фессалии» [6, с. 511-512].
Исходя из этого, царь Понта считал, что нет необходимости лично возглавлять поход в Элладу, что, несомненно, являлось политической ошибкой. Политические настроения в эллинском обществе были крайне неустойчивы. Те, кто хотел сражаться с римлянами, уже вступили в армию Митридата VI, но основная часть просто выжидала, чтобы присоединиться к победителю. Это хорошо видно по тому факту, что, как только «Сулла, выбранный римлянами вождем для войны с Мит-ридатом... переправился из Италии в Элладу с пятью легионами и несколькими манипулами и отрядами конницы», практически вся Беотия «...перешла на его сторону, за исключением немногих» [1, с. 318]. Это показывает, что политические пристрастия эллинов менялись в зависимости от обстановки и они переходили на сторону того, кто казался им сильнее. Поэтому, если бы сам царь Понта возглавил большую армию и пришел с ней в Элладу, моральное и психологическое давление на эллинское общество было бы намного сильнее. Что касается боевых действий, то Сулла приступил к осаде Пирея и Афин одновременно. Во время осады было совершено много подвигов и применено много военных хитростей. К тому же, «войско Архелая было вообще многочисленнее войска Суллы» [Там же, с. 319]. Почему Архелай так упорно оборонял Пирей и не оказал помощи Афинам? Это связано с тем, что основные подкрепления к понтийцам поступали морем, поэтому удержание Пирея было важно с военной точки зрения. Наумов считает это политической ошибкой, но без поддержки флота армия Архелая была бы просто изолирована в Афинах и не смогла бы получать подкрепления [5, с. 80].
Несомненно, осада Пирея и Афин сковали римскую армию и лишили ее маневра, что позволило Митридату VI послать на Балканы свежие военные силы. По мнению Наумова, надо было вести затяжную войну,
г
Ч С
удерживая римлян в Аттике и нанося им беспокоящие удары с тыла [5, 49 с. 90-91]. Такая стратегия выглядит очень красиво, но в затяжных войнах римляне всегда одерживали верх за счет больших материальных ресурсов. Положение могла исправить решительная победа над римской армией в генеральном сражении. После того, как 1 марта 86 г. до н.э. Афины были взяты армией Суллы, Архелай какое-то время еще удерживал Пирей, но потом ушел из него на соединение с понтийской армией [3, с. 206]. Он сделал это потому, что «тем временем военачальник Митридата Таксил, спустившись из Фракии и Македонии со ста тысячами пехотинцев, десятью тысячами всадников и девятью десятками серпоносных колесниц, вызвал к себе Архелая, который все еще стоял на якоре у Мунихии, не желая очистить море» [6, с. 514-515].
Из этого можно сделать вывод, что части Архелая могли еще долго оборонять Пирей, благодаря господству на море, но судьба войны должна была решиться в генеральном сражении, именно поэтому новый командир понтийцев вызвал Архелая на соединение с основной армией. Летом 86 г. до н.э. армия Суллы встретилась с армией Митридата VI при Херонее. Это сражение подробно описано у Аппиана и Плутарха. Что касается численности армий, то Е.А. Молев считает, что потери Суллы при осаде Пирея составили до 15-20 тыс. человек, римская армия насчитывала всего 15 тыс. пехоты и 1500 всадников. Пон-тийская армия, по его оценкам, состояла из 60 тыс. пехоты и 10 тыс. конницы [3, с. 207].
Л.А. Наумов придерживается других цифр, указывая, что реально в сражении участвовали около 23 500 понтийских воинов, а численность всей понтийской армии оценивает в 60 тыс. воинов [5, с. 85-90]. Установить точные цифры противоборствующих армий вряд ли возможно. Ясно только то, что армия Архелая могла превосходить римскую, но не намного. Построение римлян было стандартным: в центре пехота, а на флангах конница. Правым флангом командовал сам Сулла, а «легаты же Гальба и Гортензий с запасными когортами были поставлены в тылу на высотах, чтобы не допустить окружения» [6, с. 517]. Понтийская армия построилась по всем канонам эллинистической тактики: в центре «македонская фаланга», далее «медные щиты» и на флангах конница, которой на правом фланге командовал сам Архелай [5, с. 87]. Замысел понтийского полководца состоял в следующем: «укрепив одно из своих крыльев многочисленной конницей и проворной легкой пехотой, [он] сделал его гибким и подвижным, готовясь сильно растянуть его и обойти римлян» [6, с. 517]. Архелай стремился опрокинуть левый фланг римлян, зайти им в тыл и зажать римскую пехоту между тяжелой конницей и «македонской фалангой». Этот план практически удался, правда, Сулла быстрой атакой сумел нейтрализовать серпоносные
§ рабов, которых царские полководцы набрали по городам, объявили о свободными и включили в число гоплитов» [6, с. 517]. Как следует из ^ описания битвы, «тем не менее, благодаря глубине и плотности своего « строя, рабы слишком медленно уступали напору римской тяжелой пехоты и, вопреки своей природе, стояли отважно» [Там же]. В это вре->, мя Архелай ударил конницей по левому флангу римлян и это было так $ удачно, что даже резервные когорты были оттеснены к горам. Положение спас сам Сулла, который «бросил правое крыло, где бой еще не начался, и кинулся на помощь Гортензию» [Там же]. Однако Архелай «оставил Гортензия в покое, а сам повернул своих и устремился туда, откуда ушел Сулла, на правый фланг, чтобы в отсутствие командующего захватить римлян врасплох» [Там же]. Одновременно «медные щиты» атаковали римскую пехоту, что заставило вернуться Суллу с резервным отрядом и это привело к перелому в сражении [6, с. 517-518]. Если реконструировать события, то можно увидеть, что конная атака Архелая была успешной, ему удалось зайти римлянам в тыл, но пон-тийская пехота не сумела достаточно долго выдержать натиск легионеров и не дала своей коннице нанести решающий удар в тылу римской армии. Именно плохое качество понтийской пехоты привело к поражению.
Последнее сражение произошло при Орхомене, где, как пишет Плутарх, встретились «восемьдесят тысяч отборных воинов Митри-дата», которых привел стратег Дорилай и армия Суллы [Там же, с. 518]. Описания этого сражения также достаточно противоречивы. По сообщению Аппиана, Сулла, когда увидел многочисленную пон-тийскую конницу, «вырыл на равнине много рвов» [1, с. 330]. Наумов считает, что в сражении принимала участие только понтийская конница под командованием Архелая [5, с. 99]. Римская пехота сражалась слабо и отступала перед конницей, что привело к тому, что «Сулла, спрыгнув с коня и схватив знамя, сам кинулся навстречу врагам, пробиваясь сквозь толпу бегущих» [1, с. 330]. Личный пример римского командующего спас положение и помог одержать победу. Опять же, как пишет Аппиан, погибли до 15 тыс. понтийцев, в т.ч. 10 тыс. всадников и сын самого Архелая, а пехота бежала в лагерь [Там же]. Совершенно непонятно бездействие понтийской пехоты, что, скорее всего, связано с ее плохим качеством или с разногласиями и соперничеством между стратегами Архелаем и Дорилаем.
Ситуация значительно ухудшилась после того, как римские сторонники Гая Мария и политические враги Суллы отправили на войну с Митридатом VI два легиона под командованием Валерия Флакка,
г
Ч С
который высадился в Греции весной 86 г. до н.э. В дальнейшем легио- 51 ны Флакка прорвались в Малую Азию и, хотя Флакк был убит мятежными легионерами, его преемник Флавий Фимбрия нанес поражение сыну Митридата [3, с. 209-211]. После этого царь Понта, понимая, что он не может вести войну на два фронта, начал мирные переговоры с Сул-лой в г. Дардане. По условиям мирного договора, который продиктовал Сулла, «Митридат уходит из Азии и Пафлагонии, отказывается от Ви-финии в пользу Никомеда и от Каппадокии в пользу Ариобарзана, выплачивает римлянам две тысячи талантов и передает им семьдесят обитых медью кораблей, Сулла же закрепляет за Митридатом все прочие владения и объявляет союзником римлян» [6, с. 520]. Е.А. Молев считает, что условия мира были достаточно легкими для Митридата и его спасла внутренняя смута в Римской республике [3, с. 212]. Однако в политическом плане этот мир означал крах всей политики Митридата VI по созданию собственной державы, объединяющей Малую Азию и Балканы в единое целое. Больше такого шанса на изгнание римлян из Эллады и части Малой Азии ему не представится.
В чем же заключались военные и политические ошибки царя Понта? В военном отношении понтийская армия была достойным противником римских легионов, и исход сражений при Херонее и Орхомене был не предопределен. Если бы Митридат VI лично возглавил армию во время похода на Балканы, то результат мог быть другим, поскольку личное руководство царя приглушило бы соперничество его стратегов и воодушевило воинов. В плане стратегии и политики царю Понта, как считает Л.А. Наумов, удалось найти лозунги и идеи, привлекшие на его сторону большую часть эллинов [5, с. 237-238]. Однако затягивание войны, отсутствие громких побед над римлянами, а также освобождение рабов и дарование равных прав метекам напугало верхушку эллинского общества. По мнению С.Ю. Сапрыкина, «греки поняли, что под маской их друга и союзника скрывался обычный восточный деспот, который стремился установить свое господство в лице сатрапов, тиранов и прочих ставленников из собственного окружения» [7, с. 205]. Данная точка зрения в принципе верна, но если бы царь Понта одержал громкую и решающую победу над римлянами, то основная масса колеблющихся представителей эллинского общества оказала бы ему полную поддержку. Во всяком случае, во время первой войны Митридата VI с Римом часть эллинов бросила все свои силы на борьбу с римлянами и освобождение от их власти. Это был последний шанс, но он был упущен. Основная же причина поражения понтийского царя заключается в том, что он недооценил военный и политический потенциал Римской республики, что и привело к краху всех его политических планов.
