CC BY
64УДК 98
ПОГИБШИЕ В ОГНЕ РЕВОЛЮЦИИ: НАЦИОНАЛИЗАЦИЯ ИМЕНИЙ КРУПНЫХ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ
В 1917-1918 ГОДАХ1
Р.М. Житин
В статье проанализированы обстоятельства национализации Ново-Покровского имения А.А. Орлова-Давыдова в Тамбовской губернии. Актуальность работы определяется необходимостью всестороннего решения проблемы социальных, культурных и экономических эффектов огосударствления крупных рентабельных хозяйств в ходе революционных потрясений начала ХХ века. Работа основана на материалах вотчинного архива Ново-Покровского имения, материалы которого впервые вводятся в научный оборот.
Ключевые слова: Центральное Черноземье, помещичье землевладение, национализация, революция, Ново-Покровское имение, А.А. Орлов-Давыдов.
THE FATALITIES IN THE FIRE OF THE REVOLUTION: THE NATIONALIZATION OF THE POSSESSIONS OF LARGE ENTREPRENEURS IN 1917-1918
R.M. Zhitin
The article analyzes the circumstances of the nationalization of the Novo-Pokrovsky estate AA Orlov-Davydov in Tambov province. This work is important for studying the social, cultural and economic effects of the nationalization of large holdings in the early twentieth century. The work is based on the materials of the personal archives of the Novo-Pokrovsky estate, the materials of which are first introduced into scientific circulation.
Keywords: Central black earth zone, landlordism, nationalization, revolution, Novo-Pokrovsky estate, A.A. Orlov-Davydov.
Рис. 1. Ново-Покровский сахарный завод в 1918 году. Реконструкция.
1 Статья подготовлена в рамках проекта «Форсированная модернизация латифундиальных хозяйств России конца XIX - начала ХХ века: экономическая динамика, социокультурные эффекты» (грант Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых ученых. Проект № МК-5688.2016.6)
Коренное переустройство российской деревни в 1917-1918 годах привело к полной ликвидации частновладельческого фонда России. Во многом революционная обстановка легализовала тот самостоятельный захват крестьянством помещичьих земель, о котором оно так давно мечтало и который был связан с традиционными для российского агрария идеями уравнительного землепользования.
Революционные годы прервали естественные модернизационные процессы в аграрном секторе государства. Новыми властями был предложен другой вариант преобразований. Однако обновление старых механизмов развития сельскохозяйственного производства, проходившее в условиях революции, трудностей администрирования в центре и на местах, не могло произойти быстро и содержало ряд проблем.
С самого начала волнений тамбовская экономия Орловых-Давыдовых оказалась в эпицентре крестьянской борьбы. Уже в марте 1917 г. аграрные беспорядки охватили 6 из 12 уездов Тамбовской губернии [16, с. 14], в том числе ряд соседних с имением владений. Инициаторами выступлений выступали как отдельные группы крестьянства, так и целые волостные сходы. «Попираются права собственности», крестьяне «грозят, тормозят работы, снимают военнопленных. Жизнь невыносимая. Защиты нет», - отмечал в дни нарастания мятежей один из очевидцев [9, л. 106].
Во многом мятеж обусловил кризис власти. «Крестьянство смутно тогда представляло себе, что произошло в Петербурге. Они знали, что Николая на
престоле теперь нет, но кто вместо него правит Россией, они совершенно не знали» [3, л. 1-6], - к такому выводу приходили политические агитаторы в первые месяцы после свержения монархии.
Вплоть до мая 1917 года крестьяне действовали преимущественно в рамках угроз и неповиновения, а сами выступления носили саботирующий характер. Отмечались случаи избиения управляющих, самовольной запашки помещичьих угодий, увода скота, травли покосов. Как отмечают авторы предисловия к сборнику документов «Крестьянского движения в Тамбовской губернии в 1917 году» подобные выступления сельского труженика «еще не вели к преобразованию земельных отношений, но серьезно дестабилизировали положение в имениях [16, С. 11].
Несмотря на массовое недовольство, случаев нападения крестьянства на имение в 1917 году зафиксировано не было. В самой Ново-Покровке известие об отречении Николая II и создании Временного правительства приняли с большим воодушевлением. Либеральные устремления владельца имения находили поддержку в среде его подчиненных, особенно в среде высших служащих и высококвалифицированных рабочих. Посланный в марте 1917 года для агитации на Ново-Покровском сахарном заводе (рис. 1) матрос Ф. Сорокин вспоминал, что «для принятия присяги Временному правительству» рабочие пригласили на предприятие «попа» отслужить молебен. «Администрация, служащие и рабочие завода» - все присутствовали со своими семьями, по-праздничному
одетые. По всему заводу были развешаны воззвания о войне до победного конца, напряжения всех сил для помощи армии [3, л. 1-6]. Агитационную работу на заводе проводили студенты Петровско-Разумовской академии, которые в то время находились на практике на Песчаном участке. «Они прошли при общем ликовании собравшихся, под возгласы «ура» к трибуне, и запели «Отречемся от старого мира..., двинулись на улицу и пошли по всему заводу» [17, с. 21].
Таким образом, генерируемые в среде рабочих Ново-Покровского завода идеи были отражением устремлений владельца предприятия, его интересов и намерений. В условиях все возрастающего недовольства войной мысль о ее продолжении в массе работников выглядела необычно, резонно отличалась от мнений крестьянства, которое все больше не понимало причину, по которой оно воюет. «Один из богатейших людей России, но зачем надо было устраивать революцию» -вспоминал об А. А. Орлове-Давыдове близко его знавший М.А. Горчаков [19, с. 97].
Одной из главных задач администрации имения и завода в 1917 году являлось налаживание контактов с представителями вновь создаваемых органов власти на местах. Но выполнить ее было не так-то просто, если учесть кризис органов центрального и местного управления в 1917 году.
Судя по сохранившимся документам, взаимодействие с самого начала не заладилось. В телеграмме от 9 апреля 1917 г. доверенный землевладелец графа Орлова-Давыдова жаловался губернскому комиссару Ю.В. Давы-
дову «на произведение обыска у служащих имения и их аресте членами Ахматовского сельского комитета вол-исполкома села. Обыск, в котором принимали участие милиционеры, солдаты и жители села Ахматово, по мнению доверенного, был произведен грубо и без уполномочия. «Заведующего, конторщика, ключника арестовали по обвинению в шпионстве и хранении трех револьверов, одного ружья». Попутно с обыском «случайно явившемуся солдату отпустили самоуправно десять пудов ржи». Доверенный просил «принятия всех мер, ограждающих невиновных граждан-служащих от произвольного самоуправства» [10, л. 65-66].
Однако именно оно и становится
V» II V»
нормой. В условиях развала прежней системы администрирования на местном уровне новые управленческие структуры вынуждены были принимать на себя обязанности, к реализации которых они не были готовы ни в плане организации, ни в плане финансового сопровождения.
В течение лета-осени выступления крестьян по всей территории губернии принимает ожесточенный характер. Усталость от войны и желание решить земельный вопрос привели к деструктивным настроениям крестьянства. Масло в огонь подливает и политическая агитация партий, раскачивающая деревню призывами к черному переделу. Во многих имениях начинаются погромы, а их владельцы требуют правительственной помощи. «На местах полная анархия, хулиганство, насилие всякого рода все увеличивается, самогон процветает, преступления остаются безнаказанными, суд, власть бездей-
ствуют, право не только собственности, но и самой жизни не обеспечено», - с тревогой писал управляющий одного из самых крупных имений губернии Романовского герцога Лейхтенберг-ского [10, л. 104]. 23 августа было полностью разгромлено имение Лотарево в Усманском уезде, а местный предводитель уезда князь Б.Л. Вяземский -растерзан толпой на станции Грязи [1, с 22]. Тревожно стало и на пограничье Усманского и Тамбовского уездов, то есть в районе размещения Ново-Покровской экономии. В соседнем Ве-льяминовом имении крестьяне перешли к самовольной запашке земли [16, с 164].
Постепенно приоритет в решении аграрного вопроса в Тамбовской губернии переходит в руки земельных комитетов. С лета 1917 года, не дожидаясь решений Упредительного собрания и под давлением начавшихся аграрных беспорядков, комитеты начали готовить переход всех частновладельческих земель в государственную собственность (Распоряжение № 3). С одной стороны, это спасало имения Тамбовской губернии от разграбления, вместе с тем революционность шага не могла не вызвать сопротивления не только на местах, но и в центре. 24 июня 1917 г. товарищ министра внутренних дел Урусов оповещал губернского комиссара о «недопустимости захвата чужой собственности» и просил «срочно принять решительные меры к недопущению исполнения этих постановлений на местах» [14, л. 648]. Однако губернский комиссар отказался доводить до сведения населения распоряжение Урусова и оставлял
действие Распоряжения № 3 в силе [7, л. 651].
Распоряжение стало ярким примером попыток компромиссного решения земельного вопроса. Предполагалось проведение всеобщего учета имений, постановка их под охрану. Начавшись в октябре, это процесс завершился к январю 1918 года [16, с. 14].
Проведенный учет имений способствовал предотвращению единовременного уничтожения помещичьей собственности, однако сохранить их производственные возможности новые органы так и не смогли. В итоге в тамбовской деревне фактически были устранены наиболее успешные хозяйственники, а ряд образцовых имений губернии подвергся разграблению [18, с 20].
В этот период имение фактически перестает быть собственностью Орлова-Давыдова. Связь с Главной конторой теряется, часть служащих уходит из имения. Ситуацию осложняют противодействия вотчинной конторы советским органам власти, возникшим в качестве альтернативных губернским. Опираясь на традиционные общинные отношения, отточенные десятилетиями методики крестьянского самоуправления, эти организации являлись отражением быстрой демократизации общественной жизни провинции, дележа политический власти на местах. Стихийность их появления обуславливала издержки их деятельности, в практиках реализации административной функции сказывалось отсутствие опыта и умений пользоваться политическими свободами. Крупные экономии как один из объектов «ответственности» новых органов прико-
вывали к себе повышенное внимание. 5 октября 1917 г. до Ново-Покровского было доведено постановление Чемлыкского волостного комитета об его «обложении в пользу крестьянского Совета» «окладом в 20 коп.». В ответ на письмо Усманскому исполнительному комитету Совета крестьянских депутатов была направлена жалоба с извещением об «уклонении от взноса такого своеобразного «самообложения» [8, л. 241]. В итоге «обозначенное распоряжение было отменено, а волостному комитету дано особое указание «в таких случаях приходить к обоюдному соглашению с землевладельцами» [8, л. 242].
В ходе последующих событий демократический потенциал крестьянских организаций стал не устойчивым. По мере свертывания политического пространства и усиления большевистской партии в регионах произошла унификация деятельности крестьянских советов [15].
От окончательно установившейся советской власти крестьяне ожидали окончательную реализацию обещаний о разделении помещичьих земель и полное исполнение положений Декрета о земле. Соответственно с обстоятельствами усилилась социальная напряженность вокруг Ново-Покровки. В марте 1918 года председатель конторы Новопокровского сахарного завода даже был вынужден информировать губернское акцизное управление о «тревожном и угрожающем погромном настроении среди окрестного населения и необходимости замены демобилизующегося эскадрона [стоявшего там ранее] не менее солидной
V» II V
охраной». В качестве главной опасно-
сти управляющий имел в виду «насильственный захват и расхищение хранящегося в складе при заводе сахарного песка»[4, л. 228, 228 (о)].
С приходом к власти большевиков обозначился постепенный переход Ново-Покровского имения в собственность государства. Национализации подлежали строения, земли, производственная инфраструктура [6, л. 2]. В целом это была значительная собственность, включающая построенные железнодорожные линии, новое оборудование завода, живой и мертвый инвентарь. Особо обговаривалась невозможность передачи и разделения земель завода между крестьянами. Затем положение было в последующем еще раз подтверждено. В частности, указывалось, что «все земли, за исключением крестьянских, в севооборот которых входили в течение последних четырех лет посев сахарной свеклы с угодьями, лесами, всеми сооружениями и постройками, живым и мертвым инвентарем, признаются неприкосновенным земельным фондом национализированных сахарных заводов» [11, л. 448].
В июле на предприятии возникает рабочий контроль и фабрично-заводской комитет [17, с. 214]. Центральную же власть в свои руки берет политический комиссар В. Новожилов [13, л. 182]. В особой инструкции исполнительный комитет губернского Совета специально извещал Ново-Покровский волостной Совет о необходимости сосредоточения в его руках всей полноты власти на заводе. Рекомендовалось не вмешиваться как «в распоряжения Новожилова, так и во внутреннюю жизнь предприятия» [13,
л. 182]. Кроме Новожилова, политическую агитацию и работы по укреплению местной ячейки большевиков проводил присланный из Петрограда тов. Вахтера [12, л. 58]. Однако, призывы «вступить в партию большевиков-коммунистов» и «начать в ней работать» имели локальные результаты [12, л. 58]. К концу лета 1918 года численность большевиков на заводе не превышала 40 человек [2, с 189].
Наступление Краснова на Западном фронте и затем отступление разрушили представления о лояльности населения к новой власти. В докладе Новожилова Губернскому исполнительному комитету совета рабочих и крестьянских депутатов в сентябре 1918 года отмечался «массовый выход рабочих из партии» и трудности вербовки новых членов [12, л. 58 (о)]. Более того, местные рабочие были убеждены в ненужности гражданской войны и заинтересованы в упразднении политических комиссаров и членов». «Отсутствие революционного духа» в коллективе рабочих Ново-Покровского завода Новожилов связывал с более комфортными условиями жизни пролетариата в сахарной промышленности России. Подобный рабочий получал «готовую квартиру, ... имел свой скот и бесплатный корм», отчего в нем не было «энергии бороться за рабочее дело и пролетарскую революцию» [12, л. 58 (о)].
Определенную свободу действий Новожилову обеспечивала вооруженная охрана, присланная тамбовским исполнительным комитетом во главе с Кобельковым. Отряд насчитывал до 40 человек и служил гарантом порядка как на предприятии, так и за его пре-
делами [11, л. 438]. В октябре 1918 года его бойцы принимали участие в подавлении восстания крестьян в Лаврове. Совместно с Мурманским полком Кобельков подавил «агитаторов» и закончил мятеж [11, л. 59].
Об исключительном положении Но-во-Покровского завода говорит и то, что предприятие было единственным объектом сахарной промышленности губернии, где «местная власть» в лице политического комиссара Новожилова продолжала оставаться, несмотря на прямые указания Главного сахарного комитета. В связи с этим политический комиссар Главсахара Тамбовской губернии А. Гулоян вынужден был даже поставил вопрос о необходимости столь долгого пребывания Новожилова в Ново-Покровке и законности его «вмешательства в технико-
административное управление заводами» [11, л. 393]. Особенно удивлял Гулояна факт того, что Новожилов «до сих пор не снял охрану с завода, хотя там уже несколько дней стояла охрана Главсахара [11, л. 393(о)]. В декабре комиссар Главсахара еще раз рекомендовал отозвать Новожилова с предприятия и заменить отряды Ко-белькова единой охраной главного сахарного комитета [11, л. 448].
Однако слабость местной политической ячейки, явное нежелание рабочих Ново-Покровки следовать проводимым новыми властями мероприятиям не позволяли политическому комиссару остановить работу на заводе. В докладе Новожилова Губернскому исполнительному комитету он особо отмечал политическую ненадежность охраны Главсахара, где, по его мнению, преобладала «масса офицеров
чиновников и купеческих сынков» [11, л. 439]. Исходя из этого, у комиссара были все основания подозревать охрану в измене в случае ухудшения обстановки на фронтах Гражданской войны.
Не менее значительной причиной сохранения властных полномочий у Новожилова являлись трудности возобновления работы предприятия. Их преодоление требовало времени и сильного контроля. От политического комиссара ждали решимости в деле восстановления сахарного производства, сохранения кадрового и технологического потенциала. Только «путем долгой и упорной работы» удалось закончить засев свекловичных плантаций, сохранить необходимое количество инвентаря, обеспечить завод топливом [11, л. 445(о)]. Особой проблемой стали «провокации» окрестных крестьян, добивавшихся разделения заводских земель, живого и мертвого инвентаря бывшего имения. Доклады в губернский центр свидетельствовали о постоянных стычках с окрестным населением, саботаже работ на плантациях. Сам Новожилов признавался, что действовать приходилось и с позиции силы, причем при появлении Красной армии провокации останавливались лишь на время [11, л. 446]. В качестве приводных ремней для связи с населением использовались и комбеды. В 1918 году на уборке свеклы были заняты все окрестные «кулаки», насильно согнанные сюда по распоряжению комиссара [11, л. 446]. Продолжение работ завода в дальнейшем было сопряжено со значительными трудностями. Из-за отсутствия топлива в 1919-1920 гг. предприятие работало
лишь на половину производственных возможностей [17, с. 215].
Таким образом, с первых дней национализации Ново-Покровскому заводу как одному из самых крупных предприятий фабрично-заводского типа в губернии, новая власть придавала особое значение. Ей необходимо было создать региональный каркас из наиболее сильных и успешных частновладельческих хозяйств, которые могли выступить локомотивами для последующего развития сельского хозяйства и промышленности. Именно поэтому губернский центр стремился не просто сохранить контроль над крупнейшим промышленным объектом региона, но и обеспечить нормальное функционирование завода в период национализации.
Однако если с производственной точки зрения производственные возможности завода удалось сохранить, то в социальной сфере пришлось столкнуться с рядом неожиданных проблем, затруднявших ход огосударствления.
Ново-Покровка слишком плотно вписалась в окружающую действительность, создав устойчивые связи с окрестным населением. В 1918 году еще действовали те ссуды и пенсионы, которые имели место при работе экономии. Причем для многих людей данные выплаты служили тем необходимым подспорьем, без которого их нормальное существование было невозможно. Все это приходилось учитывать при строительстве новых социальных и экономических отношений в районе размещения бывшей Ново-Покровской экономии.
Разруха периода революции, упадок финансовой системы отрицательно сказывались на населении. Обращения в имение по поводу задержек, невыплат, с просьбами об увеличении пенсий становились привычным фоном развития Ново-Покровки. Многие из прошений проникнуты драматизмом. Жена Федора Григорьевича Дудочки-на, проработавшего Ново-Покровке 30 лет, просила увеличить пособие. Причина формировалась в одном слове - «голодно» [5, л. 9]. «Голодно» было и Семену Кузьмину, проработавшему также 30 лет и так же нуждавшемуся в увеличении своего пенсиона [5, л. 8]. Анализ источников позволил выявить несколько десятков подобных писем. Однако общая неустроенность управления, отсутствие грамотного финансового и административного управления не могли уже гарантировать выплаты всем нуждающимся.
Таким образом, национализация одного из самых крупных и успешных хозяйств Тамбовской губернии служила для советского государства необхо-
димой основой для продвижения своих социальных и экономических преобразований. Однако советское продолжение имперской модернизации проводилось в контексте революционной ситуации, тесно переплетаясь с ней, что накладывало свою специфику на ход преобразований.
Между тем, те результаты, которых добились владельцы Ново-Покровской экономии в развитии своего производственного комплекса до революции, все же могли пережить годы разрухи и оказались полезными в последующем развитии производственного комплекса образованных на месте существования экономии совхозов. Построенная при графе А. А. Орлове-Давыдове железная дорога действовала всю вторую половину ХХ века, Ново-Покровский сахарный завод являлся одним из центров промышленности Тамбовской области, а квартиры рабочих свеклосахарного завода до сих пор служат жильем для населяющих Ново-Покровку людей.
Список литературы
1. Андреев В., Кулаев С. Октябрьская революция и гражданская война в Тамбовской губернии Тамбов : Тип. Пролетарский Светоч, 1927. - 48 с.
2. Борьба рабочих и крестьян под руководством большевистской партии за установление и упрочение Советской власти в Тамбовской губернии (1917-1918 годы): Сборник документов. - Тамбов: Пролетарский светоч, 1957. - 292 с.
3. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 483.
4. Государственный архив Тамбовской области (далее - ГАТО). Ф. 1. Оп. 1. Д. 37.
5. ГАТО Ф. 195. Оп. 1. Д. 584.
6. ГАТО. Ф. 761. Оп. 3. Д. 5.
7. ГАТО. Ф. 1058. Оп. 1. Д. 2.
8. ГАТО. Ф. 1058. Оп. 1. Д. 24.
9. ГАТО. Ф. 1058. Оп. 1. Д. 36.
10. ГАТО. Ф. 1058. Оп. 1. Д. 38.
11. ГАТО. Ф. Р-1 Оп. 1. Д. 43.
12. ГАТО. Ф. Р-1 Оп. 1. Д. 47.
13. ГАТО. Ф. Р-1 Оп. 1. Д. 50.
14. ГАТО. Ф. Р-1058. Оп. 1. Д. 2.
15. Давыдова Н.И. Волостные крестьянские комитеты Верхневолжья в 1917 г. : на материалах Костромской, Тверской и Ярославской губерний: автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Пермь, 1999. -24 с.
16. Крестьянское движение в Тамбовской губернии (1917-1918): документы и материалы / под ред. В. Данилова и Т. Шанина. - Москва: РОСПЕН, 2003. - 480 с.
17. Не пропавший без вести: Сборник материалов по истории пос. Новопокровка Мордовского района Тамбовской области и Новопокровского сахарного завода. - Тамбов: Издательский дом Мичуринск, 2014. - 445 с.
18. Погорелый Д.Н. Земельные комитеты Тамбовской губернии, 1917-1918 гг.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Тамбов, 2002. - 25 с.
19. Симоненко Н.А. Тайны графской усадьбы. - Москва: [б. и.], 2010. - 167 с.
References
1. Andreev V., Kulaev S. Oktyabr'skaya revolyuciya i grazhdanskaya vojna v Tambovskoj guber-nii Tambov : Tip. Proletarskij Svetoch, 1927. - 48 s.
2. Bor'ba rabochih i krest'yan pod rukovodstvom bol'shevistskoj partii za ustanovle-nie i uproch-enie Sovetskoj vlasti v Tambovskoj gubernii (1917-1918 gody). Sbornik dokumentov. - Tambov: Proletarskij svetoch, 1957. - 292 s.
3. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii. F. 5881. Op. 1. D. 483.
4. Gosudarstvennyj arhiv Tambovskoj oblasti (dalee - GATO). F. 1. Op. 1. D. 37.
5. GATO. F. 195. Op. 1. D. 584.
6. GATO. F. 761. Op. 3. D. 5.
7. GATO. F. 1058. Op. 1. D. 2.
8. GATO. F. 1058. Op. 1. D. 24.
9. GATO. F. 1058. Op. 1. D. 36.
10. GATO. F. 1058. Op. 1. D. 38.
11. GATO. F. R-1 Op. 1. D. 43.
12. GATO. F. R-1 Op. 1. D. 47.
13. GATO. F. R-1 Op. 1. D. 50.
14. GATO. F. R-1058. Op. 1. D. 2.
15. Davydova N.I. Volostnye krest'yanskie komitety Verhnevolzh'ya v 1917 g. : na materia-lah Ko-stromskoj, Tverskoj i YAroslavskoj gubernij: avtoref. dis. ... kand. ist. nauk. - Perm', 1999. - 24 s.
16. Krest'yanskoe dvizhenie v Tambovskoj gubernii (1917-1918): dokumenty i materialy / pod red. V. Danilova i T. SHanina. - Moskva: ROSPEN, 2003. - 480 s.
17. Ne propavshij bez vesti. Sbornik materialov po istorii pos. Novopokrovka Mordov-skogo rajona Tambovskoj oblasti i Novopokrovskogo saharnogo zavoda. - Tambov: Izdatel'-skij dom Michurinsk, 2014. - 445 s.
18. Pogorelyj D.N. Zemel'nye komitety Tambovskoj gubernii, 1917-1918 gg.: avtoref. dis. ... kand. ist. nauk. - Tambov, 2002. - 25 s.
19. Simonenko N.A. Tajny grafskoj usad'by. - Moskva: [b. i.], 2010. - 167 s.
