CC BY
367
ПОМЕЩИЧЬИ ИМЕНИЯ ТАМБОВСКОЙ ГУБЕРНИИ: СОЦИАЛЬНЫЕ КОНФЛИКТЫ И ПУТИ НИВЕЛИРОВАНИЯ УГРОЗ
ЖИТИН РУСЛАН МАГОМЕДОВИЧ
Тамбовский государственный университет имени Г. Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, e-mail: [email protected]
БАРАНОВА ЕЛЕНА ВЯЧЕСЛАВОВНА
Тамбовский государственный университет имени Г. Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, e-mail: [email protected]
Статья подготовлена при поддержке РГНФ, проект №14-51-00016
В статье проанализирована проблема взаимоотношений помещиков и крестьян. Основной упор сделан на изучение Ново-Покровского имения Орлова-Давыдова в Тамбовской губернии. Показано, что с отменой крепостного права повседневный ритм крестьянской жизни строился на экономических и трудовых началах. Экономии в этом отношении интересовали крестьян как источник дополнительного заработка и аренды. Однако, как показал нарратив источников, в сознании пореформенного крестьянства подобный порядок едва ли можно было признать законным. Наиболее прогрессивные современники отмечали недоверчивое, буквально враждебное отношение к помещикам, неумирающие слухи о грядущем переделе земли. С точки зрения авторов статьи, это и привело к напряженности в отношениях с крестьянством в пореформенный период. На основе материала по Ново-Покровкому имению было выдвинуто предположение о складывании системы социального меценатства как способе нивелировать социальные угрозы. Данные по Ново-Покровскому имению показали, что помощь окрестному населению имела прагматический подтекст и была направлена на нивелирование социальной напряженности. Землевладелец был заинтересован в стабильной социальной среде в районе расположения своей экономии. Это обуславливало выгодность создания и поддержания достаточного уровня благосостояния рядового населения. Исходя из этого, видимо, совсем не случайным кажется отсутствие серьезных нападений крестьян на Ново-Покровское имение во время бунтов 1905 года. Причем, практически всегда управляющие имениями выдавали ссуды под работы, что, безусловно, имело значение для выполнения хозяйственных задач, а так же сокращало внебюджетные расходы на поддержку голодающих.
Ключевые слова: помещики, революция 1905-1907 гг., крестьянство.
Взаимоотношения с крестьянством составляло важнейший аспект модели экономического поведения помещиков. В результате отмены крепостного права крестьянство перестало быть экономической собственностью дворянского сословия, став одновременно носителем личностных прав, с которыми помещики должны были считаться. Вместе с тем, сосредоточение в пореформенное время в дворянских руках судебно-административной власти, а также специфические условия освобождения крестьянства: выкупные платежи и плохое размежевание земель двух сословий создали основу для тесных взаимоотношений и крестьянского и помещичьего хозяйства после реформы 19 февраля 1861 г.
В рамках данного очерка мы рассмотрим вопросы взаимоотношений помещичьего хозяйства и
крестьянства на примере отдельно взятого поместья. В качестве объекта для изучения было выбрано Ново-Покровское имение графа А. В. Орлова-Давыдова (Тамбовская губерния). Это хозяйство интересно с точки зрения практикуемых в нем организационных решений, позволивших выстраивать своеобразную систему отношений с окрестным населением.
Согласно повседневному ритму крестьянской жизни, сформированного реформой 1861 г., взаимоотношение владельцев имений и общинников строились на экономических началах. Экономии рассматривались крестьянами как источник дополнительного заработка или аренды. «Владелец получает ренту, арендатор земли - прибыль от обработки оной», «работник - плату за свою поденную
работу» - так описывал систему взаимоотношений помещиков и крестьян одни из самых крупных помещиков России В. П. Орлов-Давыдов [1].
Однако, в рамках господствующих в сознании пореформенного крестьянства представлений подобный порядок едва ли можно было признать законным. Наиболее прогрессивные современники отмечали недоверчивое, буквально враждебное отношение к помещикам, неумирающие слухи о грядущем переделе земли. Каждый мужик был в душе глубоко уверен, - писал князь Г. Е. Львов, что рано или поздно, так или иначе помещичья земля перейдет к нему. Он глядел на барскую усадьбу как на занозу в своем теле» [2].
Большинство же помещиков вплоть до начала ХХ в. не замечали следов социального противоречия. Проведенный Е. П. Бариновой контент-анализ выступлений поместного дворянства черноземного центра на земских собраниях, их писем, дневников и воспоминаний позволяет утверждать, что в конце XIX-начале ХХ вв. дворянство считало крестьян лояльными себе.
Факты помощи дворянства в трудные для крестьян годы несомненны. Распространение хлеба среди голодающих, поддержка народного просвещения, здравоохранения в значительной части сближало представителей двух сословий. Общинники очень часто использовали помещиков как судей, способных защитить или посоветовать в трудной ситуации. Да и представители поместного дворянства в некоторой степени видели себя единственным оплотом защиты деревни.
Вместе с тем, прогрессирующая с каждым годом нехватка земель для крестьян служила мощным катализатором нагнетания напряженности между ними и помещиками. В отсутствие главного - земельного передела, любая помощь владельца воспринималась им как нечто условное и не полное. С. Волконский не без сожаления замечал: «Для меня помещичья помощь крестьянину -это палка об одном конце... побуждение - одно, а результат - другое. Бездонность всякой помощи крестьянину тем определяется, что его интересует только - получить, он не понимает, что значит вложить» [3].
Есть все основания предполагать, что традиционные деревенские отношения патерналистского типа, распространенные в дореформенное время под влиянием развития торгово-денежных отношений и юридических изменений в статусе двух сословий заметным образом нивелируются. Разительное отличие в ценностной структуре сознания, уровне образования и культуры дополняются в пореформенное время разрушением крепо-
стного уклада и ликвидацией совместного поме-щичье-крестьянского быта.
В. П. Орлов-Давыдов, еще на стадии подготовки положений 19 февраля 1861 г., предрекал сложность будущих с крестьянами отношений, возможность конфликтов и противоречий. Вместе тем, «эмансипацию» он считал «полезной». По его мнению, «она укажет границу ... власти, и даст [дворянской] собственности все достоинство и ценность неотъемлемости. Она упростит обязанности [дворянства], и каков не был бы размер человеколюбия, проведя ясную черту между обязанностью и благотворительностью». Выход из положения он видел через просвещение сельских жителей. «Нам предстоит просветить крестьян своим собственным примером, просветить их на счет собственных материальных выгод, защищая их от всяких притеснений».
Однако действительность вносила свои коррективы. Начавшаяся в 1905 г. Революция перевернула представления дворянства о социальном порядке в стране. Вид горящих усадеб корректировал представления высшего сословия о крестьянстве, служа одновременно утрате духовной связи со своими родовыми гнездами. Телеграммы в Москву тамбовского губернского предводителя дворянства буквально взывали о помощи: «Губерния в опасности. Войск мало. прошу обеспечить защиту» [4].
Нивелировать угрозы и урезонить крестьянский мятеж дворянство пыталось в рамках традиционных социальных отношений. Помогала роль третейского судьи, часто использовавшаяся высшим сословием для разрешения споров внутри общины. Одним из способов было разъяснение положений Манифеста 17 октября 1905 г., дающих право крестьянскому сословию быть избранным в Государственную думу и участвовать в ее работе. В начале декабря 1905 г. Главная контора передала в Ново-Покровку «1000 экз.» «правильного разъяснения сведений о предстоящем созыве Государственной думы]». В Санкт-Петербурге признавали полезность организации нового законодательного органа и призывали по возможности «шире распространить воззвания среди местного населения». Однако предполагая, что происходящие волнения крестьян являлись следствием подпольной работы «злонамерных людей», которым крестьяне доверяют больше, в Санкт-Петербурге предлагали распространять ... разъяснения не официально через вотчины ... а каким-либо иными путем , дабы население не предполагало, что оно исходит из вотчинного управления» [5].
Но все, что могли пообещать разъяснители -это гарантию «обсуждения в Думе различных го-
Я. М. гнггм, УБ. V. БЛКЛКОУЛ
сударственных вопросов» и принятия программ «улучшения быта» сельской общины, о разделении же частновладельческих земель не могло быть и речи.
К концу октября Тамбовская губерния была объявлена на положении усиленной охраны. «Начинается грабеж (в) Кирсановском уезде. Нико-линские, моршанские крестьяне разграбили Лету-нова, собираются грабить имение кн. Шаховского. Беспорядки увеличиваются» - с тревогой констатировал управляющий имением Петрово-Соловово (с. Карай-Салтыки Кирсановского уезда) [6]. Разгромов и пожаров в это время ждали многие владельцы имений. Однако особенно опасались хозяева крупных экономий, сотни десятин которых граничило с общинными наделами. Главная контора, понимая это, снабжала свои имения особыми инструкциями. В 1905 г. И. Г. Печаткину предписывалось в случае бунтов не называть настоящую причину пожаров, так как «страховые компании не возмещают убытков в связи с аграрными беспорядками» [7].
Конкретные очертания угроза Ново-Пок-ровскому имению приобрела 30 октября 1905 г. Разгром и поджоги Ахматовского хутора и хлебных магазинов крестьянами деревни Ахматовой стали первым актом мятежа в районе Ново-Покровки. Пе-чаткин срочно потребовал прислать войска, так как «надежды на органы правопорядка не было» [8].
И. Г. Печаткину было чего опасаться. В октябре 1905 г. против поволжских имений Орлова-Давыдова снова была развернута крестьянская война. По сохранившимся донесениям на приступ Борковской экономии бунтующие шли под бой импровизированного барабана, состоящего из палки и пустого ведра. Один из выступавших позже делился: «24 ноября: зажгли графский хутор и в 24 часа все решили... все сожгли и развезли. Скот разогнали по себе. Овец всех 12 тысяч развезли и порезали» [9].
Но в Ново-Покровке удалось избежать больших разгромов. После ахматовских мятежей, крупных беспорядков в районе экономии не наблюдалось. Дальнейшие волнения принимали форму протестов и забастовок, саботирующих уборку урожая в имении. 14-15 июня 1906 г. жители села Шульгино составили приговор о повышении платы на сельскохозяйственные работы и послали его с уполномоченными в имение Орлова-Давыдова. Управляющий отказался выполнять требования протестовавших, что тут же привело «к снятию крестьян Чемлыковской, Сафоновской и Ново-Черкутинской волостей, Усманского у., и Мельгуновской вол., Тамбовского у., с уборки
урожая на полях [10]. Чрезвычайно остро выступающие противодействовали найму сторонних рабочих, труд которых пытался организовать в Ново-Покровке. После того как «шульгиновский управляющий Орлова-Давыдова нанял косить рожь посторонних сосновских, писаревских (крестьян)», «шульгиновцы.явились (в) поле, избили косарей, вязальщиц»; причем «одному проломили голову, другому переломили руку». «(По) дорогам поставили караул (для) предотвращения донесения» [11].
Вместе с тем, не все окрестное население было заинтересовано в нагнетании напряженности в отношениях с экономией. По утверждению Пе-чаткина, жители Покрово-Марфино и Лавровской волостей «работали спокойно» [12].
Таким образом, в начале ХХ века основные требования крестьянства, находящегося в районе расположения Ново-Покровской экономии, были связаны с желанием повышения платы за труд, а не переделом экономической земли и дополнительным наделением за счет соседней экономии. Фактор дополнительного заработка и нежелание его потерять в итоге двигал протестом и придавал ему организованные формы. Неслучайно, что основной формой доведения своих требований до помещика был приговор сельского схода - один из способов договориться с владельцем и избежать погромов.
В революцию 1905 г. дворянство сделало все, чтобы удержать свои экономии от разграбления. Ликвидация напряженности в отношении крестьянства высшее сословие планировало провести без нарушения традиционных социальных и экономических отношений. Частная собственность и сам авторитет поместного дворянства, по мнению его представителей, должны были любым способом спасены. В 1906 г. в самый разгар аграрных беспорядков тамбовское губернское земство постановило «оказать скорейшую материальную помощь пострадавшим от погромов . ввиду возможности повторения их, принять возможные меры к усилению средств охраны» [13].
Сам Орлов-Давыдов, не веря ни в какую правительственную помощь, закупает оружие и патроны, нанимает охрану для имений [14]. Ново-Покровской экономии первый год прибывания этой охраны обходится в 500 рублей, второй - в 6137, третий - в 8182 [15].
Однако, угроза социальных конфликтов в имении Орловых-Давыдовых нивелировалась не только с помощь силы. В пореформенное время хозяйства семьи активно практиковали денежное субсидирование наиболее обедневшей прослойки
окрестного населения. Такая помощь носила благотворительные начала и, по сути, могла рассматриваться как один из способов выравнивания экономического благосостояния местных жителей.
Работа с архивными материалами фонда позволяют говорить о стройной и отлаженной системе социального меценатства со стороны имения. Расходы на благотворительные нужды сопутствовали всей истории развития Ново-Покровской экономии. Они предусматривались местным бюджетом и заранее учитывались при планировании расходов имения на каждый год.
К сожалению, данные по отдельным выдачам и сословному происхождению получателей отсутствуют в документах имения. Да и вряд ли подобная статистика вообще велась. Однако найденные нами прошения о помощи, распоряжения о выделении пожертвований позволяют с большой долей вероятности верифицировать общую роль, направление и формы благотворительной помощи владельца Ново-Покровской экономии.
Итак, судя по частоте встретившихся в документах фонда прошений, их приток носил непрерывный характер. Какие-то точные выводы по годовой динамике обращений на основании этих данных сделать трудно, однако, практически, по каждому году мы встречаем хотя бы два-три случая выделения сумм на благотворительные нужды.
Практически во всех случаях главным мотивом прошений выступала бедность и необеспеченность адресатов [16]. Малая обеспеченность населения земельным наделом и незначительность местной кустарной промышленности, сложность погодных условий обуславливали социальную напряженность. Характерными оказываются следующие примеры. В 1884 г. священник села Ново-Покровского обратился к графу Анатолию Владимировичу с просьбой оказать ему денежную поддержку. В письме он объяснял, что, «имеет восемь человек детей,...что средства его., в связи с неурожаем и двумя пожарами ... ничтожны». В 1893 г. у администрации просит помощи подпоручик Троицко-Сенюкович. Мотив тот же: «нужда в доме страшная», семья «из шести душ» и безденежье [17].
Частыми были просьбы о субсидировании свадеб. Являющиеся одними из самых затратных на селе событий, расходы на свадьбы были неподъемными для некоторых категорий граждан. Так, в 1900 г. вдова бывшего управляющего Воронежскими степями, выдавая дочь замуж, просила помощь в имении [18]. Подобные просьбы приходили и из семей священнослужителей, тра-
диционно имеющих много детей и не всегда богатые приходы [19].
Каких-либо письменных инструкций по поводу освоений «благотворительных средств» администрация имения никогда не получала. Выделение средств санкционировалось прямыми обращениями в имение нуждающимися. Прошения поступали на имя Орлова-Давыдова и посредством администрации отправлялись на его утверждение.
По особым случаям, требовавшим выяснения действительной необходимости вспомоществле-ния, проводилось расследование. Одно из них сохранилось в архиве Главной конторы. Просителем являлся «служащий, уже давно выведенный из [штата] Жигулевской вотчины». Ссылаясь на свое бедственное положение, он обращал внимание на невозможность дальнейшего безденежного существования и просил материальной помощи. Однако, выявление всех обстоятельств жизни бывшего работника поставили под сомнение правдивость его слов. В своем специальном донесении управляющий отмечал, что он имеет «отдельный дом и мельницу», живет «с женой и убогой дочерью», и здоровье его «не настолько слабое, чтобы просить помощи» [20]. В итоге, в материальной поддержке было отказано.
К началу ХХ в. Ново-Покровское владение Орлова-Давыдова превратилось не только в центр притяжения рабочей силы, но и одним из центров социального меценатства в уезде. К этому времени в отчетной финансовой ведомости имения среди прочих расходов появляется «фонд» помощи больным и бедным.
Наиболее полно размеры и динамику благотворительности удалось выявить за 1901-1912 гг. [21]. Четко выделяются два периода: возрастания благотворительных расходов вплоть до 1908 г. и их постоянное снижение к 1912 г. Максимальный объем средств, который был выделен на благотворительность, составляет всего 1044 руб. Это чуть более процента от суммы общих ежегодных расходов имения на мелочные нужды (рис. 1). Показательно, что траты на помощь нуждающимся в 1908 г. была в два раза меньше суммы на заготовку дров в этом же году (1044 руб. против 2400 руб.)
Небезучастны были владельцы Ново-Покровки и к судьбе церкви. Как показывает кривая рисунка 1 за 1900-1913 гг., ежемесячно храмы могли рассчитывать на несколько сотен рублей. Динамика выплат полностью совпадала с колебанием затрат на общую благотворительность (рис. 1).
Я. М. гнггм, УБ. V. BARANOVA
Рис. 1. Благотворительность в имении Орлова-Давыдова в 1901-1913 гг.
На средства А. В. Орлова-Давыдова был полностью отремонтирован храм в селе Ново-Покровском, устроен новый иконостас [22]. При строительстве церквушки в селении Шеншиновка часть Ново-Покровского леса на безвозмездной основе ушла на возведение домов местного клира [23]. Однако это не означает, что абсолютно все обращения церковнослужителей находили поддержку у Орлова-Давыдова. В 1900 г. он отказал в помощи крестьянам села Мордова, строившим храм [24].
Наблюдавшееся до 1908 г. повышение расходов по благотворительным статьям, на наш взгляд, было связано с нециклическими изменениями природы. Отмеченные в 1901, 1903, 1905,1908 гг. засухи особенно остро влияли на продуктивность главной отрасли крестьянского хозяйства - производство хлебов [25]. Только с 1909 г. ситуация стабилизировалась. В своем отчете тамбовский губернатор даже отмечал: «Урожай хлебов обеспечил население как собственным продовольствием, так и прокормлением скота» и, что особенно важно, позволил «обсеменить яровые поля весной 1910 г.» [26]. Иными словами, повышение трат на социальную поддержку населения происходило на фоне недородов и кризисов сельского хозяйства, понижение же этих выплат совпадало с нормализацией сельскохозяйственной конъюктуры.
Таким образом, благотворительность Орловых-Давыдовых в Тамбовской губернии являлась адресной, акцент делался на помощь наиболее обедневшей части окрестного населения. Очевидно, что такой подход достигал не всех желающих. Последнее подтверждают и многочисленные случаи отказа
в помощи. В 1901 г. вотчинная контора оставила без внимания прошение группы крестьян о снижении арендной платы за пользование землей. В этот засушливый год в имении попросту не заметили кризисное положение деревни и в официальном отчете Главной конторы отрапортовали об отсутствии «веской причины» для снижения платы за аренду. Однако причина конечно же была. В одном из последующих писем управляющий отмечал «нежелательность снижения стоимости аренды», так как это может повлечь за собой рост подобных заявлений в дальнейшем [27] .
Вообще прошения о поддержке в неурожайные годы становились достаточно обыденным явлением на территории всех владениям Орлова-Давыдова. В этот же 1901 г. управляющий Горо-дищенским имением так же отказал нуждающимся крестьянам. Более того он совершенно «не видел оснований для сбавки арендных цен, так как урожай на крестьянских участках был хороший» (хотя крестьяне заверяли в обратном) [28]. Факты просьб обездоленных отмечал и управляющий Симбилейской вотчины [29], а в Натальинском имении голод стал следствием «ограбления вотчинной конторы и амбра с зерном» [30].
Во время другого бедствия - голода 1891 г. управляющим Ново-Покровской, Усольской и Борковской экономиями специально было предписано сделать обращение в местные земские управы и выяснить текущую стоимость продажи зерновых. Причина была следующая: «не может быть похвальным удерживать у себя запасы, в то время как окрестное население нуждается в хлебе и при такой
нужде хранение хлеба сопряжено с расходами» [31]. Как видно, в имении преследовали прагматические цели: возможность быстрой продажи хлеба голодающему населению снижало расходы на его содержание и, очевидно, исключала возможность разграбления амбаров голодающими.
Однако вряд ли реализация зерна в 1891 г. действительно происходила по текущим ценам. Судя по доходности приволжских владений Орлова-Давыдова, голодный год не только не понес убытки, а, напротив, дал ему существенную прибыль. Если в 1887-1890-тые гг. средняя выручка от полеводства в поволжье составляла 228,7 тыс руб., то в 1891-м г. владелец смог получить 513, 6 тыс. руб. Таким образом, неурожай и бедственное положение крестьянства повысили прибыль Орлова-Давыдова на 69 % [32].
Поэтому надо ли удивляться, что в неурожайные годы социальная напряженность в районах расположения имений существенно возрастала, а вотчинное правление старалось хоть как-то отвести гнев крестьян. Как средство повышения материального достатка окрестных крестьян использовалась организация специальных работ. Так, постройка мельницы в Отрадинском имении (Московская губерния) являлась, по мнению управляющего, «средством дополнительного заработка» и спасения «в неурожайный год» [33].
Пытались применить и другие меры. Во время голода 1901 г. управляющие Борковской, Жигулевской и Усольской экономиями собрались на съезд «для обсуждения вопросов об оказании помощи местному населению». В ходе консультаций были забракованы предложения о «становлении системы бесплатного вспомоществления». По мнению съезда, она имела «деморализующий эффект» и развивала «беспечность, нежелание идти на работы» [34]. Гораздо более целесообразным управляющие считали «выдачи муки и зерна», однако «не даром, а только по личному обращению» [35]. Причем, при обсуждении крестьянских проблем присутствующие исходили не столько из желания помочь голодающим, сколько из обеспокоенности дефицитом посадочного материала для арендной запашки [36].
Таким образом, за годы нахождения Ново-Покровского имения в собственности Орловых-Давыдовых здесь выработалась устойчивая система нивелирования социальных угроз. Ее особенностью стали попытки использовать систему вспомоществ-ления в качестве фактора стабильного развития местного хозяйства. Владельцы стремились нейтрализовать наиболее явные проявления бедности в районе расположения Ново-Покровки и нивелировать угрозы со стороны наиболее пауперизированной
прослойки местного общества. Дополнительным фактором сдерживания можно считать и наличие контингента вооруженной охраны, появившегося в Ново-Покровке после погрома ряда поволжских имений семьи. В результате предпринятых мер тамбовское владение Орлова-Давыдова без потерь смогло пережить революционные годы и продолжить модернизацию имения.
Литература
1. Орлов-Давыдов В. П. О настоящих обязанностях дворянства. Париж, 1961. С. 28.
2. Львов Г. Е. Воспоминания. Москва, 1897. С. 75
3. Волконский С. М. Воспоминания [Электронный ресурс] // Литература и жизнь: официальный, некоммерческий сайт. Россия, 2008. URL: http:// dugward. ru/library/sodlib. html
4. ГАРФ. (Государственный архив Российской Федерации). Ф. 102. Оп. 233. Д. 34. Л. 105.
5. ГАТО (Государственный архив Российской Федерации). Ф. 195. Оп. 1. Д. 1. Л. 291.
6. ГАТО. Ф. 4 Оп. 112. Д. 121 Л. 212.
7. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д 213. Л. 41.
8. ГАТО. Ф. 4. Оп. 112. Д. 123. Л. 4, 5.
9. Ставрополь - Тольятти: страницы истории [Электронный ресурс] // Ставрополь на Волге: сайт о рождении крепости Ставрополь и процветании города Тольятти: официальный, некоммерческий сайт. Россия, 2008. (Выступления народных масс в революции 19051907 гг.). URL: http://stavropol63.hut2.ru/15_index.html
10. ГАТО. Ф. 4. Оп. 113. Д. 95. Л. 561.
11. ГАТО. Ф. 4. Оп. 113. Д. 95. Л. 713-714.
12. ГАТО. Ф. 4. Оп 113. Д. 95. Л. 617-618.
13. ГАРФ. Ф 343. Оп. 2. Д. 29. Л. 30-33 (0).
14. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 386. Л. 49.
15. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 102.
16. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 71. Л. 37.
17. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 39. Л 21.
18. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 106. Л. 52.
19. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 87. Л. 21; Д. 213. Л. 46.
20. НИОР РГБ. (Научно-исследовательский отдел рукописей). Ф. 129. К. 4. Л. 27.
21. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 102.
22. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 30. Л. 41.
23. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 87. Л. 33.
24. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 378. Л. 20.
25. Аврех А. Л., Канищев В. В. Сталинская революция или напасть: очерки по истории Сталинского плана преобразования природы в Тамбовской области. Тамбов, 2011. С. 26.
26. Обзор Тамбовской губернии за 1910 год: приложение к всеподданнейшему отчету Тамбовского губернатора. Тамбов, 1911. С. 2.
27. РГАДА. (Российский государственный архив древних актов). Ф. 1273. Д. 2575. Л. 165.
28. РГАДА. Ф. 1273. Д. 2575. Л. 191.
29. РГАДА. Ф. 1273. Д. 2575. Л. 209.
30. РГАДА. Ф. 1273. Д. 2575. Л. 252.
31. РГАДА. Ф. 1273. Д. 2575. Л. 275.
R. M. ZHITIN, YE. V. BARANOVA
32. Анфимов А. М. Крупное помещичье хозяйство Европейской России (конец XIX-начало ХХ века). М., 1969. С. 300.
33. РГАДА. Ф. 1273. Д. 2575. Л. 219.
34. НИОР РГБ. Ф. 129. К. 5. Д. 1. Л. 21.
35. НИОР РГБ. 129. К. 5. Д. 1. Л. 22.
36. НИОР РГБ. 129. К. 5. Д. 1. Л. 23.
References
1. Orlov-Davydov V. P. O nastoyashchikh obyazan-nostyakh dvoryanstva. Parizh, 1961. S. 28.
2. L'vov G. Ye. Vospominaniya. Moskva, 1897. S. 75
3. Volkonskij S. M. Vospominaniya // Literatura i zhizn': ofitsial'nyj, nekommercheskij sajt. Rossiya, 2008. URL: http://dugward.ru/library/sodlib.html
4. GARF. (Gosudarstvennyj arkhiv Rossijskoj Fede-ratsii). F. 102. Op. 233. D. 34. L. 105.
5. GATO (Gosudarstvennyj arkhiv Rossijskoj Fede-ratsii). F. 195. Op. 1. D. 1. L. 291.
6. GATO. F. 4 Op. 112. D. 121 L. 212.
7. GATO. F. 195. Op. 1. D 213. L. 41.
8. GATO. F. 4. Op. 112. D. 123. L. 4, 5.
9. Stavropol' - Tol'yatti: stranitsy istorii // Stavropol' na Volge: sajt o rozhdenii kreposti Stavropol' i protsvetanii goroda Tol'yatti: ofitsial'nyj, nekommercheskij sajt. Rossiya, 2008. (Vystupleniya narodnykh mass v revolyutsii 19051907 gg.). URL: http://stavropol63.hut2.ru/15_index.html
10. GATO. F. 4. Op. 113. D. 95. L. 561.
11. GATO. F. 4. Op. 113. D. 95. L. 713-714.
12. GATO. F. 4. Op 113. D. 95. L. 617-618.
13. GARF. F 343. Op. 2. D. 29. L. 30-33 (0)
14. GATO. F. 195. Op. 1. D. 386. L. 49.
15. GATO. F. 195. Op. 1. D. 102.
16. GATO. F. 195. Op. 1. D. 71. L. 37.
17. GATO. F. 195. Op. 1. D. 39. L 21.
18. GATO. F. 195. Op. 1. D. 106. L. 52.
19. GATO. F. 195. Op. 1. D. 87. L. 21; D. 213. L. 46.
20. NIOR RGB. (Nauchno-issledovatel'skij otdel ru-kopisej). F. 129. K. 4. L. 27.
21. GATO. F. 195. Op. 1. D. 102.
22. GATO. F. 195. Op. 1. D. 30. L. 41.
23. GATO. F. 195. Op. 1. D. 87. L. 33.
24. GATO. F. 195. Op. 1. D. 378. L. 20.
25. Avrekh A. L., Kanishchev V. V. Stalinskaya revolyutsiya ili napast': ocherki po istorii Stalinskogo plana preobrazovaniya prirody v Tambovskoj oblasti. Tambov, 2011. S 26
26. Obzor Tambovskoj gubernii za 1910 god priloz-heniye k vsepoddannejshemu otchetu Tambovskogo gu-bernatora. Tambov, 1911. S. 2.
27. RGADA. (Rossijskij gosudarstvennyj arkhiv drevnikh aktov). F. 1273. D. 2575. L. 165.
28. RGADA. F. 1273. D. 2575. L. 191.
29. RGADA. F. 1273. D. 2575. L. 209.
30. RGADA. F. 1273. D. 2575. L. 252.
31. RGADA. F. 1273. D. 2575. L. 275.
32. Anfimov A. M. Krupnoye pomeshchich'ye khozyajstvo Yevropejskoj Rossii (konets XIX-nachalo XX veka). M., 1969. S. 300.
33. RGADA. F. 1273. D. 2575. L. 219.
34. NIOR RGB. F. 129. K. 5. D. 1. L. 21.
35. NIOR RGB. 129. K. 5. D. 1. L. 22.
36. NIOR RGB. 129. K. 5. D. 1. L. 23.
* * *
LANDOWNER MANORS OF THE TAMBOV PROVINCE: SOCIAL CONFLICTS AND WAYS OF LEVELING OF THREATS
ZHITIN RUSLAN MAGOMEDOVICH Tambov State University named after G. R. Derzhavin, Tambov, the Russian Federation, e-mail: [email protected]
BARANOVA YELENA VYACHESLAVOVNA Tambov State University named after G. R. Derzhavin, Tambov, the Russian Federation, e-mail: [email protected]
Article is prepared with assistance of RHSF, the project № 14-51-00016
In article authors analyzed the problem of relationship of landowners and peasants. Authors put the main emphasis on studying of the Orlov-Davydov's New and Pokrovsk estate in the Tambov province. This article showed that with cancellation of serfdom the daily rhythm of country life, was under construction on the economic and labor beginnings. Economy in this regard interested peasants as a source of additional earnings and rent. However, as showed a narrative of sources, in consciousness of the post-reform peasantry it was hardly possible to recognize a similar order lawful. The most progressive contemporaries noted mistrustful, literally the hostile attitude towards landowners, never-dying hearings about the future redistribution of land. From the authors' point of view this also resulted in led to intensity in relations with the peasantry during the post-reform period. Authors made the assumption of folding of system of social patronage as a way to level social threats on the basis of material on the New and Pokrovsk estate. Data on New Pokrovsk estate showed that the help to the neighboring population had pragmatically implication and led to leveling of social tension. The land owner was interested in the
stable social environment around an arrangement of the economy. This caused advantage of creation and maintenance of sufficient welfare of the ordinary population. So, probably, lack of serious attacks of peasants on the New and Pokrovsk estate during revolts of 1905 isn't so casual. And, practically always managing directors of manors issued loans under works that, certainly, mattered for performance of economic tasks, and also cut down offbudget expenses on support of the starving.
Key words: landowners, revolution of 1905-1907, peasantry.
R. M. ZHITIN, YE. V. BARANOVA
