Научная статья на тему 'Поэзия, рождённая войной'

Поэзия, рождённая войной Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

CC BY
159
27
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Область наук
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Поэзия, рождённая войной»

УДК 82-14 ББК 84 (5)

Межевитин Владимир Александрович, режиссер, сценарист, искусствовед, член Союза журналистов РФ (г. Воронеж)

ПОЭЗИЯ, РОЖДЁННАЯ ВОЙНОЙ

В книжных магазинах можно найти сборники произведений этого замечательного писателя. Яркая и острая публицистика, фронтовые дневники, литературоведческие статьи составляют основу многих его незабываемых книг. Меня же недавно привлёк томик стихов поэта Бушина. Поэтический сборник под названием «В прекрасном и яростном мире...» включал в себя несколько глав. Такие из них, как «Юность в шинели», «Родное пепелище», «Наши скорбные души над Россией парят», «Удел человека» - вызвали в моём сердце живой эмоциональный отклик, а проникновенные трагические стихи о войне взволновали до слёз... С поэзией ВЛАДИМИРА СЕРГЕЕВИЧА БУШИНА, чьё литературное творчество начиналось во фронтовых окопах, хочется познакомить сегодня всех тех, кто к Победе в Великой Отечественной войне относится свято и для кого слово фронтовика особенно дорого, и, конечно же, тех, кто только вступает в жизнь - в условиях деградирующей на наших глазах культуры, насаждающей идеологию крайнего индивидуализма и безумного потребительства, забвения предков и их исторических свершений, особо проявившихся в военные и послевоенные годы ХХвека...

Он родился 24 января 1924 года в подмосковном посёлке Глухово. Школу окончил в Москве за несколько дней до начала Великой Отечественной. С 1942 года Владимир Бушин был на фронте. В составе 50-й армии он прошёл боевой путь от Калуги до Кенигсберга. На территории Маньчжурии воевал с японцами. Среди его наград - орден Отечественной войны, медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За победу над Японией», «За взятие Кенигсберга»...

Вернувшись с войны, Владимир Сергеевич Бушин поступил в Литературный институт им. А. М. Горького. Его однокурсниками там были Юрий Бондарев, Евгений Винокуров, Гарольд Регистан, Владимир Солоухин... Об этом периоде жизни и учёбы Бушин рассказал в одной из книг «Я посетил сей мир. (Из дневников фронтовика)». После окончания литинститута Владимир Бушин работал в «Литературной газете», в газете «Литература и

жизнь», журналах «Молодая гвардия» и «Дружба народов». Его блестящие статьи в самых разных изданиях памятны многим и многим читателям, как памятны и его книги, такие как «Колокола громкого боя», «Эоловы арфы», «Победители и лжецы», «Толпа у трона», «Злобный навет на Великую Победу», «Неизвестный Солженицын».

Начиналась же творческая биография Бушина на фронте, где он стал вести свои солдатские дневники и печатать первые стихи в армейской газете «Разгромим врага». Военная тема в его поэтическом сборнике и сегодня предстаёт пронзительными строчками воспоминаний и размышлений человека, испытавшего ужасы боёв и лишений, фронтовика, знающего цену жизни и смерти, дружбе и любви, истинную цену прошлому и настоящему. Вот как он говорит о поколении, прошедшем войну, участвующем в ней и тех, кому трудно, а то и невозможно представить её себе, а потому и понять многие сущностные, необходимые вещи:

Ты всего на три года моложе меня -В нашем возрасте это пустяк. Но меня опалило дыханье огня, Хоть и ты уж давно не простак.

И тебе довелось натерпеться всего, Тоже лиха досталось хлебнуть, Только горьких прозрений пути моего Не знавал и не знает твой путь. Я тебе это вовсе не ставлю в вину. Никому не судья, не кумир, -Просто видел я больше тебя НА ВОЙНУ, На огромный и яростный мир.

Своим однополчанам и одноклассникам по 437-й московской школе, не вернувшимся с полей сражений, посвятил Владимир Бушин стихотворение «Алтарь победы»:

Сорок четвёртый. Польша. Висла. Мне двадцать лет. И как Вийон, Я жизнь люблю сильнее смысла, Сильней значения её.

Как все, хотел в живых остаться, Без костылей прийти с войны,

сжз

Но, как нетрудно догадаться, Я знать не мог ещё цены Любви, испитой полным кубком, Отцовства радостям простым, Труду, смиренью и уступкам, Ветвям черёмухи густым,

Неторопливым наслажденьям Неспешного теченья дум, Случайным нежным песнопеньям, Тропе, что выбрал наобум... Потом лишь это всё изведав, Я оценить сумел вполне, ЧТО отдал на алтарь Победы 10-й «А» на той войне.

О солдатском подвиге, воинском братстве, готовности отдать жизнь за товарища говорят строки другого поэтического откровения фронтовика Бушина:

Осень сорок второго года. Мы от фронта верстах в пяти. Учат нас. Командиром взвода Изверг - хуже не приведи.

Только зыкнет бывало: «Связью Обеспечить КПза час!» И бежишь, и ползёшь ты грязью, И потеешь ты десять раз. Как спасения ждёшь отбоя. Он нужней, чем хлеба кусок. Только снова: «Тревога! К бою!» Или - ночью-то! - марш-бросок. С полной выкладкой, всё по форме. Вёрст на двадцать - «Вперёд, братва!» И не поят тебя, не кормят, И душа в тебе чуть жива. Вот и ноги совсем как вата. А комвзвода - песню свою: «Тяжело в ученье, ребята, Но ещё тяжелей в бою!»

Кто-то раз ему брякнул: «Врёте!» Да и я считал, что брехня. Но при первом же артналёте Он от взрыва прикрыл меня.

Ко всем, кто сегодня готов забыть о чудовищных испытаниях и преодолениях военного времени, не помнит или не хочет знать о тех, кому мы обязаны самой возможностью появиться на свет, да и вообще неуважительно относится к защитникам Отечества, обращено стихотворение Владимира Сергеевича Бушина «Если...»:

Я на войне зелёным был юнцом, И если б долголетья тяжким даром

Как фронтовик был наделён Творцом, То мог предстать бы пред Его лицом Последним самым, хоть не самым старым.

Подумать страшно: вся ушла братва. И что такое Т-34, Сорокапятка, Пэ-пэ-ша, У-2 И прочие старинные слова Я буду понимать один лишь в мире. Но и один я в майский день приду К Могиле Неизвестного Солдата. А если кто-то бросит на ходу, Увидев, что гвоздики я кладу:

- Какой сегодня праздник? Что за дата? -А если кто-то будет сквозь смотреть На выцветшие орденские планки,

То лучше мне сегодня умереть, Чем заживо среди живых гореть В забвения тяжёлом танке.

Отповедью тем, кто не был на войне, но охотно и сладострастно рассказывает сегодня с экранов телевизоров и со страниц подловатых и бессовестных книг о полной неготовности Советского Союза к вторжению немецких полчищ (зациклившись на первых боях и нашем вынужденном отступлении) и талдычит бесконечные глупости о неумелости наших солдат и офицеров, о несостоятельности генералов и маршалов, а среди них и Георгия Жукова, - воспринимаются строчки стихотворения Бушина о легендарном полководце, внесшем огромный и неоспоримый вклад в нашу Победу над Мировым Злом - фашизмом:

ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД

На смерть маршала Г.К. Жукова

- Спокойно спи, суровый маршал, -Я прошептал издалека,

Когда пред ним в прощальном марше, Чеканя шаг, пошли войска.

Парад последний принимал он, Как встарь, у стен седых Кремля, И шапки медленно снимала Вся наша скорбная земля. То был парад сынов и внуков Солдат минувших грозных лет, Которых он, Георгий Жуков, Водил под стягами побед.

Для битв великих был он скроен И в стане вражьем сеял страх... Шли батальоны чётким строем, Держа равнение на прах.

С5Ю

Но вот, печальный и красивый, Прошёл последним старшина, И вдруг с небес над всей Россией Распространилась тишина.

И я увидел вещим оком, Что нам дают иные дни, Как за живыми вслед потоком На площадь хлынули ОНИ. ОНИ, что пали под Москвою, Чьей жизнью выжил Ленинград, Как будто их водой живою Подняли нынче на парад.

О ком по всей стране рыдали И кем гордиться ей века -Тут сталинградцы шли рядами, Под Курском павшие войска... Один в тулупчике, в ушанке, Другой в пилотке, босиком, Кто почернел в сожжённом танке, Кто бел лицом, как снежный ком.

И те пришли из крайней дали, Кто брал Берлин и сам рейхстаг, Кого уже с победой ждали, Да не учли один пустяк. От генерала до солдата -Все перед ним текли рекой. Из них он многих в бой когда-то Послал державною рукой.

И он порой при этом ведал, Что не вернуться им назад, Что не видать им дня Победы, Как не цветёт зимою сад. Таков войны закон суровый. И всё ж, им посланные в бой, Они бы и теперь готовы В бою прикрыть его собой.

И здесь, в его последней Ставке, Хоть у стены стоял портрет, Не старца видели в отставке, А полководца в цвете лет. .И вот уж прах замуровали, И дело шло к исходу дня, А тени всё маршировали, Молчанье скорбное храня.

И уж закончили мы тризну, И ночь сошла на ширь земли, А те, кто пали за отчизну, Всё шли да шли, всё шли да шли...

Женщинам, на плечи которых легли испытания военных и послевоенных лет, так и не дождавшимся с боевых полей своих любимых, посвящено трепетное стихотворение «Берёза»:

- О чём твой шум, - спросил я у берёзы На перекрёстке русских двух дорог. -Я слышу в нём стенанья, вздохи, слёзы, Но смысла их я разгадать не смог.

- Я не берёзой родилась когда-то, -Мне листья отвечали в вышине. -Была я молодой женой солдата. Он до сих пор ещё на той войне. Весной победной молодые ноги Встречать его несли сюда меня. Дни напролёт ждала я на дороге, Глаза рукой от солнца заслоняя.

Ты знаешь, путник, сколько отзвенело Зелёных вёсен с давней той поры. Я в ожиданье одеревенела, Надев наряд из листьев и коры. И к лучшему! - она вздохнула глухо. -Не верю я, что враг его убил. Вернётся он. А я уже старуха. Меня бы он невольно разлюбил.

А так - любовь бедой не обернётся. Я как берёза хороша - взгляни! Увидит он меня и улыбнётся, И сядет отдохнуть в моей тени. Тогда над головой его склонённой Тихонько песню спеть я захочу, Чтоб он услышал голос мой влюблённый. Сейчас я песню эту и учу.

Ответив мне, берёза зашептала Опять о том, чем только и жила. Казалось ей, что дней осталось мало. Она спешила выучить слова.

Гимном всем погибшим в первые месяцы войны, принявшим на себя страшный и неожиданный удар, защитившим страну и подарившим нам самое дорогое, что есть на свете - ЖИЗНЬ - ценою жизни собственной, звучат следующие строки:

ПАВШИЕ В СОРОК ПЕРВОМ

Всем, за Россию павшим, слава И память скорбная вовек! Их свято чтят и мать-держава И каждый честный человек.

О всех нам не избыть печали Средь будней, праздников и дел, Но у того, кто пал в начале, Особый всё-таки удел... Им, кто сражался в Бресте, в Орше, В Смоленске, Вязьме, у Орла, В земле лежать не всех ли горше? -Им неизвестно, чья взяла.

Они не знают, удалось ли Нам отстоять Москву зимой

ст

И как и что там было после Со всею Русью, всей страной. И что с детьми? И что с женою? Жива ли мать? И где отец? Ещё пойдём ломить стеною Или уже всему конец?..

Над ними годы проплывают, Как многотонные суда, Но ничего они не знают И не узнают никогда. Но без раздумий всё отдали, Всё совершили, что могли, И, не колеблясь, прахом стали Родной единственной земли.

Словно бы предвосхищая результат опроса телевидения, проводимого под названием «Имя России», в котором среди победивших оказался Иосиф Виссарионович Сталин (являющийся лидером реальным и очевидным, в отличие от мифического уже и в какой-то степени растворившегося в сказаниях Александра Невского или изощрённо навязываемого безапелляционной телевизионной пропагандой Петра Столыпина), воссоздаёт поэт образ руководителя Советского Союза и главнокомандующего, принимавшего ответственные и важнейшие решения, обеспечившие выживание страны в тяжелейших условиях и её Победу в кошмаре войны. Образ Сталина (обвиняемого сегодня ангажированными идеологами нового времени во всех бедах прошлого и настоящего) возникает в страстном монологе солдата Отечественной, много повидавшего и понявшего, дожившего до наших теперешних «окаянных дней»:

ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ МОГИЛА

3 сентября 1994 года воины, вернувшиеся из Германии, возложили 27 букетов гвоздик к Кремлёвской стене, где спят наши прославленные полководцы.

Говорил фронтовик двадцать третьего года рожденья, Он из тех, у кого за спиной Сталинград и рейхстаг. Он божился: «Ей-богу, не сон, не мираж, не виденье. Всё я сам это видел, и всё было именно так».

И опять повторял: «Не легенда, не сказ, не былина. Навсегда сохранит в своём сердце родная земля День, когда наши внуки вернулись домой из Берлина И под знаменем красным прошли по Тверской до Кремля.

Двадцать семь у них было букетов им выданных алых. И с поклоном сыновьим возложили их все у стены На могилы прославленных маршалов и генералов, Незабвенных героев Великой народной войны.

На могиле одной запретил командир поклониться, Положить в изголовье хотя бы гвоздичку одну. И косились солдаты, мрачнели солдатские лица, Ибо с помощью них ещё раз оболгали войну.

Сколько лет уже лгут и не могут налгаться досыта, На могилы плюют, разбивают кресты и гробы... Ах, как хочется им, чтобы правда была позабыта! Как назвать их? Антихристы. Нелюдь. Рабы.

И в кругу нашем, редком уже, но по-прежнему братском Тяжело мне, товарищ, и мерзко о них говорить, И скажу лишь одно: в сорок третьем под Гжатском Не доверил бы им даже кашу солдатам варить.

И, в душе проклиная запрет скудоумно греховный, Уходили солдаты за скорбным отрядом отряд... Вдруг один обернулся: - Спи спокойно, Верховный, Мы припомним и это - ведь настанет и наш

Сталинград.

А когда уж луна горизонт озарила московский, То очнулись герои, преступив роковую межу, И сказал самый младший, изгнанник Литвы

Черняховский:

- Разве он допустил бы! я гвоздики ему положу.

Маршал Жуков шагнул, под луною сверкнув орденами:

- Вспоминаю о нём каждый раз, как вокруг погляжу. Этот смрад и развал, спор и кровь меж страны

племенами

Разве он допустил бы! Я гвоздики ему положу.

Адмирал Кузнецов, от него претерпевший немало, Поднял руку: - А я лишь о том вам скажу: Сколько гаваней лучших у нашего флота не стало! Разве он допустил бы! Я гвоздики ему положу.

Тут и сын его Яков, погибший в плену, оказался.

- Мой отец, - он сказал, - был уверен, я честно умру. И менять на фельдмаршала сына не стал, отказался. Он иначе не мог. Дайте пыль я с могилы сотру.

И один за другим его маршалы и генералы Подходили за сыном к могиле и клали цветы. Это видел я сам, - мой рассказчик закончил устало. И ревниво добавил: - Неужто не веришь мне ты?»

Уверенностью в нашей Победе над «цивилизованной» Европой, сдавшейся фашистам и вместе с ними обрушившейся на нас, а также надеждой на встречу со своими близкими (может быть, мамой или любимой девушкой) проникнуто стихотворение Владимира Бушина, написанное в Восточной Пруссии 1 января 1945 года:

Всё ближе заветная дата. Я верю, что в этом году Нелёгкой походкой солдата К тебе на крыльцо я взойду.

На стук мой ты вскочишь с постели И, дверь не прикрыв за собой, К потёртой и пыльной шинели Прижмёшься горячей щекой.

За долгие сроки разлуки, За то, что пришёл из огня, Твои драгоценные руки, Как прежде, обнимут меня.

Переживая развал Великой Родины, её унижение, предательство светлых идеалов, людей, защитивших её в годы суровых испытаний и восстановивших из руин после войны, а также распад уникального союза нескольких европейских государств (стран Варшавского договора), сделавших когда-то выбор в пользу социализма, а теперь отказавшихся от него во имя сомнительных западных ценностей, приведших к вопиющему социальному расслоению, вражде и ввергающему нас всех в новую третью мировую войну, поэт-фронтовик создаёт полное отчаяния и горечи стихотворение, обра-щённое к нашей памяти и совести:

ПОСЛЕДНИЙ РЕДУТ

31 августа 1994 г. на церемонии проводов наших войск, уходящих из Германии, в берлинском Трептов-парке солдаты по распоряжению командования пели прощальную песню на немецком языке.

/Из газет/

- Ты слышишь? - Солдат в Трептов-парке сказал По братской могиле соседу, -

Солдаты России идут на вокзал И песню поют про Победу.

Про ту, за которую здесь мы легли Весной сорок пятого, в мае, Про ту, за которую всё, что могли... Я с гордостью песне внимаю...

- Мой старый, мой храбрый и бедный мой брат, -Сосед по могиле ответил, -

Ту песню и я бы услышать был рад, Но ты одного не приметил.

Но ты не расслышал, что песню поют Над нами сейчас по-немецки. То внуки под песню в Берлине сдают Редут наш последний советский. Послушай, о чём ныне шепчет земля, О чём завывание ветра.

О том, что граница теперь от Кремля Каких-то пятьсот километров.

Ты знаешь меня. Я болтать не привык, Но слушаю песню и плачу. Ведь предан сегодня и русский язык, И русская песня в придачу. А наши собратья в немецком плену И те, кого в рабство угнали, Лелеяли в сердце Россию одну И песен немецких не знали.

А вот и ещё беспримерный момент: С восторгом и самозабвеньем Вдруг пьяно-весёленький наш президент Стал сам дирижировать пеньем. Всё это услышал наш воин другой, Ваятелем здесь вознесённый, Сжимающий меч и хранящий покой Немецкой девчушки спасённой.

Услышал, увидел и плюнул в глаза Хмельной государственной рожи. По бронзе скатилась на дочку слеза, И дочка заплакала тоже...

В сборнике Владимира Сергеевича Бушина немало и других удивительных и трогательнейших произведений, которые наверняка не оставят равнодушным читателя, интересующегося историей своего Отечества, проявлениями духа его народа, Души целого поколения (и не одного) людей, беззаветно преданных своей стране и, конечно же, её любящих... Владимира Бушина часто называют последним рыцарем уходящей советской эпохи, Солдатом Родины, которую он защищал на фронте. Свои принципы и убеждения писатель, в отличие от многих других, отстаивает и теперь. Отстаивает, потому что он был свидетелем славной Победы и возрождения Великой многонациональной Державы, грандиозного подъёма её промышленности, науки, искусства, первых полётов в космос. Талант его, честная и светлая душа находятся в книгах, которые он щедро дарит нам. Спасибо Владимиру Сергеевичу за это.

Я был молодым и бессмертным, Я спорил бесстрашно с судьбой, И знал я победы и жертвы, И звал я других за собой.

Шли годы... Какие удары Пришлось отражать нам в бою! Теперь я и смертный, и старый, Но там же, где прежде, стою.

В. Бушин (сентябрь 2009)

СЮ

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.