Поэзия И.А. Бунина в аспекте когнитивного анализа Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

© 2007 г. О.В. Четверикова

ПОЭЗИЯ И.А. БУНИНА В АСПЕКТЕ КОГНИТИВНОГО АНАЛИЗА

Как результат субъективного отражения реального мира в сознании автора художественный текст являет собой специфическое воплощение семиотической, коммуникативной и эмотивно-смысловой подсистем авторской концептуальной системы в качестве некоего инструмента выработки образно-эстетических представлений о человеке и окружающей действительности, о ценностных ориентациях и общечеловеческих идеалах.

Присутствие в художественных текстах типовых структурных и смысловых компонентов предопределено наличием единых способов когнитивно-ментального устройства любых текстовых систем. Однако имеются сущностные отличия системы поэтической от прозаической. Одни и те же концепты как формы психофизиологического и психоментального отражения действительности встречаются и в прозе, и в поэзии. В то же время поэтический и прозаический текст -это коммуникативно, концептуально и семиотически автономные системы, различающиеся и с точки зрения довербального замысла, и спецификой когнитивных механизмов порождения речи [1, с. 25].

Поэтический текст, смоделированный духовной, ментальной и речевой активностью автора, характеризуется пристрастностью субъективного видения и представляет собой систему, структурно организованную взаимодействием коммуникативной, тематической и вербальной составляющих, имеющих своей целью манифестировать авторские личностные смыслы. В лирике - на первом плане единичные состояния человеческого сознания. Лирическое переживание предстает как принадлежащее автору речи, и не столько обозначается словами, сколько с максимальной энергией выражается. Речь лирического героя исполнена экспрессии, которая здесь становится организующим и доминирующим началом. Она дает о себе знать и в подборе слов, и в синтетических конструкциях, и в иносказаниях, и в фонетико-ритмическом построении текста. Эмоция, лежащая в истоке процесса речетвор-чества и являющаяся проявлением мотивации, задает ритм, который предопределяет и способ репрезентации эмоционально-смысловой доминанты, и особенности структуры текста. Ритм, мелодия, интонация изначально формируют поэтический текст, диктуют размер и направляют поиск конвенциональных компонентов, их комбинаций и трансформаций для означивания смыслов. В поэтическом тексте, разделенном на ритмические куски, включающие определенные слова-индексы, наблюдается ослабление семантических связей и усиление синтагматических. Именно синтагматика становится одним из решающих факторов смысловой организации поэтического текста, где в пределы единых синтагматических систем попадают любые единицы, приобретая общие свойства. Отсутствие информативной избыточности позволяет словам

превращаться в символы, знаки тех или иных состояний говорящего.

Ритм способен интегрировать разрозненные элементы в сложное, иерархически организованное, динамически развивающееся системно-структурное единство, раскрывающееся в непрерывном взаимодействии двух составляющих ритма: инвариантной (стабильной), создающей некоторое единообразие в процессе развития, и вариативной (изменчивой), способствующей целенаправленному развитию системы [2].

Предельная упорядоченность поэзии позволяет на небольшом пространстве текста акцентировать такие ассоциативные и аналоговые когнитивные структуры, которые не свойственны «прозаическому» авторскому сознанию. У слова в рамках герметической поэтической смысловой и автокоммуникативной формы проявляются следующие свойства: а) появление значения/значимости у звука (фонемы); б) доминирование и всеохватность принципа повтора, выступающего в качестве конструктивно-смыслового средства; в) одновременное функционирование лексем в качестве и знаков, и символов и т. п. Каждый знак в поэтическом тексте «работает на смысл» и актуализирует компоненты когнитивных структур. При этом эмоциональные доминанты подчиняют смысловую и структурную организацию текста.

С позиций вышесказанного рассмотрим несколько стихотворений И. А. Бунина, в которых автор размышляет о жизни и смерти, о человеке, стремясь показать его связь с мирозданием. В стихотворении «Открыты окна. В белой мастерской...» (1908) говорящий отсутствует, но выявляется через его отношение к предмету зрительно-осязательного восприятия. Художественный текст имеет форму описания реалий действительности и опосредованно акцентирует компоненты сознания автора. Акцентируемые когнитивные области - непосредственно наблюдаемые картины, при этом поэтическое Я наделяется свойствами «вещи», как бы воплощаясь в предмете действительности. Художественный мир стихотворения организован при помощи таких оппозиций, как интерьер - экстерьер (комната и мир за окном); мир человека и мир природы; жизнь и смерть. Центральный образ - окно, которое символизирует связь с вселенной (окно в мир, космос). Комната (мастерская) описывается Буниным скупо: «Открыты окна. В белой мастерской / следы отъезда: сор, клочки конверта./ В углу стоит прямой скелет мольберта». Так вводится автором когнитивная структура (КС) «мир человека», представленная когнитивными признаками «творческая личность», «мастерская», «пустота и сор», «следы отъезда». За окном - свет, безмятежный покой последних дней лета, чувствуется приближение осени. КС «мир осенней природы» маркирована в тексте синтаксически: «Из окон тянет свежестью морской / Дни все свет-

лей, все тише, золотистей; С корявой, старой груши у крыльца / Спадают розовые листья». В авторском сознании две эти когнитивные структуры объединяются и противопоставляются, что находит свое отражение в тексте. Красота и величие природного мира, его безбрежность и вечность («И ни полям, ни морю нет конца») воспринимается острее на фоне суетности и быстротечности человеческой жизни. Лексемы «сор», «клочки конверта» как раз и выступают репрезентантами когнитивных признаков «суетность», «поспешность», «нервозность», а словосочетания «белая мастерская», «скелет мольберта», входящие в КС «мир человека», вводят ассоциативную КС «смерть». В этом контексте опадающие со старой груши листья воспринимаются не только как предвестники осени, но и как репрезентанты смысла «хрупкость и быстротечность жизни», что в свою очередь делает возможной ассоциативную параллель между человеком и старой, корявой грушей у крыльца дома. Бунин «очеловечивает» дерево: с него «спадают» листья, как одежды. Бренность существования всего живого. Тихая грусть - эмоциональная доминанта стихотворения. В нем два катрена. Стих ямбический. 1 и 4-я строки образуют кольцевую рифму, а 2 и 3-я - смежную, что дает возможность «подтянуть» семантически значимые компоненты структуры друг к другу, объединяя их в одно смысловое поле: мастерской - морской; золотистей - листья. Причем в первом катрене кольцевые рифмы мужские, а смежные - женские. Во втором катрене - наоборот: конверта - мольберта; конца - у крыльца. Пиррихии способствуют ускорению ритма в стопе, а цезуры маркируют в тексте смысловые и эмоциональные переходы. В последней строке стихотворения, самой короткой, ритм замедляется, акцентируя внимание на ее значимости в смысловом плане: «Спадают розовые листья». На лексическом уровне в стихотворении И. Бунина отмечены следующие цвета: белый, сине-зеленый, золотистый, розовый. На фонетическом уровне значения гласных и согласных звуков произведения передают такую же цветовую гамму. В первом катрене частотны ассонансы на гласные [о], [е] - звуки «светлые», «чистые». Звук [е] - «зелено-синий»; [о] - «светло-желтый», «белый». Во втором катрене [а] - «яркий», «красный»; [и] - «нежный», «синий». Все перечисленные гласные звуки характеризуются как способствующие передаче всей глубины и полноты чувств, маркирующие некое объединение и сферу повышенной эмоциональности. Аллитерации же в произведении следующие: в первом катрене частотны согласные звуки [р], [к], [с], [т], [л]. Это звуки «темные», «угрюмые», «устрашающие» (за исключением [л] - «светлого», «мягкого», «нежного»). Во втором катрене частотны аллитерации на согласные звуки [н], [в], [с], [т], [л]. Преобладают «светлые» и «нежные» звуки [н], [в], [л]. Автор говорит о красоте природы, живущей по своим, высшим, законам, где все - гармония. Он по-разному описывает и оценивает мир за окном и интерьер мастерской (мир человека), что и находит свое выражение в выборе языковых единиц для означивания наблюдаемых яв-

лений действительности и воздействия на читателя, на его психическую и ментальную сферы. При этом эмотивно-смысловые доминанты репрезентированы единицами разных языковых уровней, которые в тексте обнаруживают функциональную тождественность, гомоморфность. Мастерство Бунина в передаче ощущений таково, что можно говорить о реализации оппозиций различных информативных пластов, когда чувственная значимость исчезающих мгновений противопоставляется эстетическим структурам других уровней рефлексии - величию неупомянутой, но подразумеваемой вечности, недоступной человеку.

В стихотворении «Настанет день - исчезну я...» (1916) И.А. Бунин вновь обращается к теме кратковременности пребывания человека на земле. Но лирический герой верит в бессмертие души, в возможность своего повторения, в то, что человек остается частью этого прекрасного мира, пусть и в ином качестве.

Стихотворение представляет собой сложный синтез фатализма и оптимизма. КС «жизнь» изображены в тексте как цепь превращений, а КС «смерть» - как возвращение к началу, истоку. Вновь Бунин использует в построении текста прием оппозиции: мир комнаты, куда через окно впорхнула бабочка (стол, скамья, потолок, окно, икона), и мир за окном (неба дно, день, море, простор). Образ бабочки выступает в произведении в качестве символа, указывающего на существующую связь между небом и землей. Бабочка также - символ души, ее бессмертия. Бунин ведет читателя к окну, а через него в простор неба и моря. Небо смотрит в окно. Этот символ «верха» поддерживается в стихотворении лексемой «образ» (икона). Простор моря и неба - выход за пределы комнаты, за пределы земной жизни. Бунин вновь выстраивает оппозицию: это оппозиция «верха» и «низа», вечного, космического и земного, бренного.

Круговорот жизни и смерти - буддийский мотив, отражающий особенности мировосприятия И.А. Бунина. Лирический герой, размышляя о жизни, пытается представить себе и мир, и комнату после своего ухода: «Все то же будет: стол, скамья / Да образ, древний и простой»; «И так же будет залетать цветная бабочка в шелку»; «и так же будет неба дно / Смотреть в открытое окно...». Все до боли знакомое повторится для другого. Автор вводит КС «круговорот жизни», «повторение», репрезентируя этот смысл и лексически и синтаксически. Синтаксический параллелизм помогает и выдвижению эмоциональной доминанты текста: грусть от сознания неотвратимости своего ухода. Но ушедший, быть может, еще вернется в мир вот этой бабочкой или кем-то еще, чтобы «порхать, шуршать и трепетать...», то есть радоваться, страдать, любить и верить, к чему-то стремиться, писать, наконец («шуршать»). Буниным вводятся в текст когнитивные признаки «вера в возвращение» и «деятельность», выступающие репрезентантами ассоциативной КС «человек». И если в начале стихотворения бабочка - это просто элемент мира, прекрасный, но исчезающий, то в конце его лирический герой, ассоциируя с бабочкой себя, размышляет

не столько о конечности существования всего живого, сколько о нескончаемой череде жизненного цикла, о появлении новых жизней и, быть может, о возможности вернуться в этот мир в другом качестве, если так будет угодно Создателю, вера в которого живет в душе лирического героя (в его комнате - «образ, древний и простой»). Когнитивный признак «деятельность» намекает на имплицитно представленную в тексте КС «творчество».

Смена ритмо- и рифмомелодики позволяет автору акцентировать личностную доминанту текста: равнодушие природы к жизни человека, к смятению его души. «И так же будет неба дно / Смотреть в открытое окно / И море ровной синевой /Манить в простор пустынный свой...». Ассонанс на гласные [о], [а] маркирует значимые в смысловом отношении слова: комната; пустой; стол; скамья; образ простой; окно; море; простор. По классификации А.П. Журавлева [3], это высокие, сильные звуки, передающие полноту чувств автора. Аллитерация на звукосочетания [ст], [тр], [рх], [пр], [кр], [рш] с повторяющимся дрожащим согласным, характеризуемым как «темный», «холодный», создает впечатление некоего движения, а шипящие звуки [ш], [щ] способствуют возникновению слуховых ассоциаций: шуршать; в шелку; исчезну. Движение, шорох - это проявление жизни. С точки зрения вселенной человек ничтожен, мал и преходящ. Но душа его вечна. И подтверждением сказанному является стихотворение «Этой краткой жизни вечным измененьем...» (1917), где поэт, акцентируя внимание на цикличности жизни, вводит в повествование глагол в форме будущего времени «буду утешаться» (находить успокоение, отраду), который выступает в качестве ядерной структуры, маркирующей авторский смысл: жизнь прекрасна, потому что она жизнь, дар: «Этой краткой жизни вечным измененьем /Буду неустанно утешаться я, / Этим ранним солнцем, дымом над селеньем / В алом парке листьев медленным паденьем / и тобой, знакомая, старая скамья...». КС «вечное измененье жизни» структурируется вводом когнитивного признака «природа», а КС «смерть» («небытие») оформлена такими когнитивными признаками, как «тайна», «память», «призрак», что в свою очередь подготавливает ввод КС

«творчество». И.А. Бунин говорит о творчестве, которое тоже тайна и недоступно смерти, ибо автор живет в памяти людей, и «бестелесный» (призрак, дух) посредством своих произведений пробуждает в них ответные чувства, мечты, передает секреты мастерства: «Будущим поэтам, для меня безвестным, / Бог оставит тайну - память обо мне: / Стану их мечтами, стану бестелесным, / Смерти недоступным - призраком чудесным / В этом парке алом, в этой тишине». Творчество - от Бога. Способность творить дана избранным, и потому Слово человеческое священно. И образ старой скамьи в парке неслучаен: кто-то неизвестный присядет на скамью с томиком стихов поэта и осуществится связь двух душ через Слово, которому единственному «жизнь дана».

Таким образом, благодаря индивидуальному способу когнитивно-смыслового строительства и возможности языковых знаков быть полифункциональными компонентами и репрезентантами доминантных когнитивных структур авторского сознания и личностных смыслов автора обеспечивается передача информации как бы в свернутом виде, увеличение смыслового объема за счет взаимодействия в смысловом поле текста когнитивных структур автора и читателя. Как видим, гомоморфизм охватывает и фонетический, и лексический, и грамматический уровни текста, все подсистемы которого создают особое семиотическое поле, где знаковые единицы обнаруживают конвенци-альные когнитивно-концептуальные свойства. Их функциональное назначение - одновременная акцентуация контрастного смыслового единства когнитивной структуры жизнь / смерть, человек / вселенная.

Литература

1. Бутакова Л.О. Авторское сознание в поэзии и в прозе: когнитивное моделирование. Барнаул, 2001.

2. Пищальникова В.А., Чернова М.М. Ритмомелодическая структура текста как репрезентант эмоционально-смысловой доминанты. Москва; Горно-Алтайск, 2003.

3. Журавлев А.П. Звук и смысл. М., 1991.

Армавирский государственный педагогический университет 10 октября 2006 г