CC BY
51
ДЕРЖАВИНСКИЙ ГОД В ДЕРЖАВИНСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ.
К 270-летию СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Г.Р. ДЕРЖАВИНА
УДК 82-1
ПОЭЗИЯ ДЕРЖАВИНА НА СТРАНИЦАХ «СОБЕСЕДНИКА ЛЮБИТЕЛЕЙ РОССИЙСКОГО СЛОВА» И В ОДНОЙ ИЗ ФАМИЛЬНЫХ БИБЛИОТЕК ТАМБОВА
© Наталия Леонидовна ПОТАНИНА
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой русской и зарубежной литературы, e-mail: [email protected]
Стихотворения Г.Р. Державина 1780-х гг. рассмотрены в их творческом диалоге с произведениями поэтов-современников и в ракурсе проблемы «Державин и Тамбов». На конкретном материале охарактеризована роль частных книжных собраний в поддержании и исторической трансляции национальных культурных ценностей.
Ключевые слова: Державин; поэзия; ода; «Бог»; «К Фелице»; Тамбов; домашняя библиотека; Княжнин; Козодавлев; Ломоносов.
На столе передо мной - два томика в пожелтевших обложках, заботливо обернутых газетой. Края страниц сильно потрепаны, но текст, напечатанный на плотной бумаге, до сих пор читается хорошо. И не случайно. Ведь речь идет о книжках, изданных, как указано на титулах, «в Санкт-Петербурге, иждивением Императорской Академии Наук» [1]. Одним из авторов издания была императрица Екатерина II, а все его дела курировала директор Императорской академии наук княгиня Е.Р. Дашкова. Такие издания выполнялись с большим старанием и на самом высоком (из доступных тогда) техническом уровне. Речь идет о журнале «Собеседник любителей российского слова» (далее - «Собеседник») [1]. Почти столетие спустя критик «Современника» Н.А. Добролюбов с большой симпатией отметит в «Собеседнике...» общее с Российской академией «. просвещенное стремление - распространять просвещение в обществе и возвысить значение отечественной литературы» [2]. В той же статье критик охарактеризует это издание как «собственно литературное, полное жизни, пользовавшееся полным простором в выборе предметов и в способе их изображе-
ния» [2]. Одну из причин востребованности такого рода изданий Добролюбов видит в том, что русский читатель находил в них «...отраду по крайней мере в слове - умном, смелом, благородном, выводившем на посмеяние все низкое и пошлое и выражавшем живое стремление к новому, лучшему, разумному порядку вещей. «Собеседник.» защищал русский язык от вторжения ненужных иностранных слов, отличался любовию к историческим изысканиям, пытался рисовать современные нравы, представлять в легкой форме дельные научные истины...» [2].
Знаменательно то, что это выдержавшее всего два года издание читалось и сохранялось, судя по всему, не только в столицах (где оно создавалось и откуда в основном и присылались корреспонденции), но и в провинции. Части VIII и XIII «Собеседника», сохранившиеся в домашней библиотеке моей семьи, - неопровержимое тому свидетельство. Библиотека эта собиралась, как минимум, в течение двух столетий - примерно со второй трети XIX в. Ее владельцы жили в это время преимущественно в черноземных губерниях (областях) центральной России -сначала в Белгороде, потом в Воронеже и
Тамбове, лишь на не очень продолжительные сроки (для учебы в Санкт-Петербургском университете и на Высших женских курсах -тоже в столице) покидая провинцию. В 1930 г. мой дед Константин Алексеевич Димитриу (ставший впоследствии первым заведующим кафедрой иностранных языков местного пединститута) перевез семью в Тамбов. Вместе с ним перекочевала сюда и огромная фамильная библиотека, унаследованная им от своего отца, Алексея Константиновича, директора Белгородского (а позже - Воронежского) учительского института. Известно, что в начале Великой Отечественной войны, готовясь к возможной эвакуации, дед отобрал из библиотеки все самое ценное и, тщательно упаковав, закопал свои книги в саду около нашего тамбовского дома. Когда опасность эвакуации миновала, книги были извлечены из земли. Однако некоторые из них все-таки оказались частично подпорчены влагой. Последствия этого (разводы, пятна, покоробленные и частично осыпавшиеся края страниц) видны и сегодня. Книжки «Собеседника любителей российского слова», судя по всему, оказались в этой части дедовской библиотеки. Их страницы - особенно 121-182 из книги (части) VIII - значительно уменьшились в размере. Однако это произошло без ущерба для напечатанного на них текста, благодаря широким, в три сантиметра, полям издания.
В какой момент семейный истории попали в библиотеку две книжки «Собеседника», теперь сказать трудно. Все владельцы библиотеки были усердными книгочеями и страстными библиофилами. Дед, Константин Алексеевич, всю жизнь до смерти (1952 г., Тамбов) пополнял свою библиотеку. Книжки «Собеседника» могли быть приобретены им и в Тамбове, а это значило бы, что до этого тамбовские жители сохраняли их, передавая из поколения в поколение, в течение почти полутора столетий. Это предположение кажется тем более обоснованным, что одним из авторов «Собеседника» был Г.Р. Державин.
Как уже было сказано, «Собеседник» издавался в Петербурге с июня 1783 г. по сентябрь 1784 г. Его первый номер открывала ода Г.Р. Державина «К Фелице», носившая программный характер. По замыслу учредителей, официальный и программный характер имело и все это издание. «Объединение в
«Собеседнике» ведущих русских писателей, приуроченное к исполнившемуся 20-летнему юбилею царствования Екатерины II, должно было установить непосредственный их контакт с верховной властью и стимулировать создание произведений, популяризирующих личные высокие качества императрицы, как продолжательницы «дела Петра» [3].
Для Державина, чья судьба поэта и государственного чиновника диктовала ему необходимость быть крайне внимательным ко всем проявлениям высочайшей активности, книжки «Собеседника» представляли значительную ценность. А потому они вполне могли быть привезены им в Тамбов, куда в качестве наместника поэт был направлен указом Екатерины II спустя совсем непродолжительное время. Указ императрицы о назначении Г.Р. Державина на новую должность был подписан 15 декабря 1785 г. В Тамбов новый управитель наместничества приехал в марте 1786 г., полный намерений привнести культуру и образование в жизнь провинции. В числе прочего он привез с собой и книги. Трудно предположить, что среди них не было «Собеседника». Ведь за два года (1783, 1784) Державин опубликовал здесь не только знаменитую оду «К Фелице» (1783), которая принесла ему шумный успех - уже одного этого было бы достаточно, чтобы привезти на новое место службы и с гордостью показывать новым знакомым столичное издание. Но это далеко не все. В «Собеседнике» были опубликованы и другие широко известные сегодня произведения: «Ключ» (1779), «Ода к соседу моему Г***» (1780, 1783), «Решемыслу» (1783), «Бог» (1784).
Мало этого. «Собеседник» стал своего рода популяризатором поэзии Державина и «транслятором» его творческих открытий. Едва ли это обстоятельство могло остаться незамеченным Державиным. Едва ли поэтому он мог, собираясь на новое место службы, оставить книжки «Собеседника» пылиться где-то вдали от себя. Вот что в данном случае имеется в виду. VIII книжка «Собеседника» за 1783 г. (именно она - одна из двух, хранящихся в нашей домашней библиотеке) опубликовала знаменательное «Письмо к Татарскому Мурзе, сочинившему «Оду к премудрой Фелице» [4, с. 2-8] (далее - «Письмо»). Это стихотворное послание подписано инициалами О.К. За ними скрывается Осип
Петрович Козодавлев (начало 1750-х гг. по 1819 г.) - фигура очень влиятельная, литератор, редактор «Собеседника», советник при президенте Академии наук княгине Е.Р. Дашковой. Он был близок к Державину. Одним из первых Козодавлев познакомился еще в рукописи с державинской «Фелицей» и показал ее княгине Дашковой. После этого было решено открыть одой Державина первый номер «Собеседника» [5].
Очевидно, что это прямое и публичное обращение О.К. (Козодовлева), «правой руки» княгини Дашковой в делах издания «Собеседника», не могло не быть лестно и важно для Державина. Поэт, совсем недавно переживший болезненный конфликт с олонецкими чиновниками, не без влияния которых он был смещен с должности, едва ли мог расстаться с таким весомым знаком официального расположения. Еще и поэтому восьмая книжка «Собеседника» за 1783 г. в числе других его выпусков, скорее всего, должна была прибыть вместе с Державиным в Тамбов. Но дело не только в этом. «Письмо» Ко-зодавлева содержит легко распознаваемые аллюзии на отдельные места из державинской «Фелицы».
В данном случае важно, что это как раз те места, в которых запечатлены творческие открытия Державина, - прежде всего, совершенная им поэтизация обыденной жизни. «Будни, реальный быт властно вторгаются в строфы державинской оды, и это ведет к трансформации установленной Ломоносовым структуры одического жанра, всей его изобразительной и словесной ткани», - пишут по этому поводу К.В. Пигарев и Г.М. Фридлендер в академической «Истории всемирной литературы» [6, с. 389]. В подтверждение этой мысли здесь приводится известная цитата из оды Державина «К Фе-лице»:
Иль, сидя дома, я прокажу,
Играю в дураки с женой;
То с ней на голубятню лажу,
То в жмурки резвимся порой;
То в свайку с нею веселюся,
То с нею в голове ищуся. [7].
А вот как интерпретируется этот фрагмент в «Письме» О. Козодавлева:
Ты нежишься и спишь, валяясь на диване,
То ездишь погулять, то моешься ты в бане, Проказишь то с женой, играя в дураки,
То смотришь удальцов, как бьются в кулаки;
А под вечер сидишь за ломберной игрою
Иль просвещаешься Полканом и Бовою.
[4, с. 4].
Совершенно очевидно, что, вежливо упрекая «Мурзу» за недостаточную ретивость в деле прославления все умножающихся деяний «Фелицы», прилежный чиновник (но эпигонствующий стихотворец) Козодавлев невольно воспроизводит - и тем самым распространяет, популяризирует, внедряет в современную ему литературную практику! -державинское «открытие быта».
В тех же VIII и XIII частях «Собеседника» обнаруживаем интересные случаи творческого диалога Державина одновременно с культурной традицией и с поэтами-современ-никами. Так, здесь уже было сказано, что в XIII части (1784) опубликована знаменитая державинская ода «Бог», сегодня составляющая одно из сокровищ русской классической литературы, закладывающая основы философской поэзии. А в части VIII (1783) читаем «Стансы», которым предпослана следующая ремарка: «Мысли некоторой госпожи, данныя Автору к изображению того, каким образом человек в простом понятии разумеет Бога». «Стансы» подписаны инициалами Я. К., за которыми скрывается крупнейший драматург русского классицизма и поэт второй половины XVIII в. Я. Б. Княжнин (1740 (1742?) - 1791). «Стансы» Княжнина начинаются следующей четырехстрочной строфой:
Источник жизни! благ податель!
(здесь и далее курсив мой. - Н. П.)
К тебе, о Боже! вопию;
И пред тобою мой Создатель
Мою всю душу пролию
(пунктуация оригинала. - Н. П.) [8, с. 149].
В оде «Бог» Державина, опубликованной на следующий год в XIII книжке того же журнала, читаем в девятой строфе:
Твое созданье я создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ податель,
Душа души моей и Царь!
(пунктуация оригинала. - Н. П.) [9, с. 125].
Совпадение выделенных стихов Княжнина и Державина полное и очевидное. Нет сомнений в том, что Державин был знаком со «Стансами» Княжнина. Тем более, что публикация в «Собеседнике» не была для этого стихотворения первой. Первоначально оно было опубликовано в 1780 г. в другом издании, без подписи, но под другим и очень знаменательным названием: «Стансы Богу». (Заметим, что прокомментировавшая этот факт в Большой серии «Библиотеки поэта» Л.И. Кулакова, к сожалению, допустила неточность в обозначении номера страницы, с которой начинается текст «Стансов» Княжнина в «Собеседнике». В комментарии сказано: «С поправками, под заглавием «Мысли некоторой госпожи, данные автору к изображению того, каким образом человек в простом понятии разумеет бога. Стансы» и с подписью «Я. К.» - СЛРС, ч. 8, 1783, стр. 49» [10]. Тогда как на самом деле это стихотворение размещено в «Собеседнике» на страницах 149-151, о чем неоспоримо свидетельствует имеющийся в нашем распоряжении оригинальный экземпляр журнала). Итак, уже в названии проявлена тематическая близость стихотворения Княжнина и державинской оды «Бог». Так что не заметить ее поэт, размышлявший в это время над теми же вопросами, не мог. Однако нельзя сказать, что это совпадение обусловлено простым заимствованием. Скорее, оно свидетельствует о принадлежности авторов к единой духовной традиции, в которой вышеуказанные обращения к Создателю обрели характер формулы. Они, по-видимому, восходят к известной православной молитве Святому Духу: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, иже везде сый и вся исполняяй, сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Бла-же, души наша» [11].
В той же XIII части журнала «Собеседник» помещено еще одно важное для нас стихотворение. Оно называется «Письмо к Ломоносову 1784 года». Едва ли случайно место, которое оно занимает: в самом конце журнала. После него сразу идут слова: «Конец тринадцатой части» [12, с. 171]. Как известно, начало и финал - сильные позиции любого текста. Потому и размещение этого стихотворения красноречиво. Его автор -снова О. Козодавлев, редактор журнала, по-
сланием которого к Державину («Татарскому Мурзе») открывалась VIII часть «Собеседника». Но это еще не все. Несмотря на апелляцию к Ломоносову, заявленную в названии, стихотворение содержит явную перекличку с «Письмом к Татарскому Мурзе.». Причем перекличку, чрезвычайно лестную для Державина. Во-первых, автор (Козодавлев) смиренно признается в том, что его дарования недостаточно, чтобы достойно воспеть все умножающиеся дела великой императрицы:
Побед, премудрых дел и свойств души Ея
Достойно, признаюсь, воспеть не в силах я.
[12, с. 170].
Во-вторых, автор заявляет, что лишь великий Ломоносов мог бы справиться с этой миссией:
Царицу лучшую во всем известном мире,
Удобно славить лишь твоей бессмертной лире.
[12, с. 170].
В-третьих, он прямо называет Державина новым (современным) последователем Ломоносова, добавляя при этом, что Державин - «нелицемерный друг» автора:
Из новых здесь творцов, последователь твой,
Любимец муз и друг нелицемерный мой.
[12, с. 170].
В-четвертых, автор отдает должное поэтическому дару Державина, оказавшегося способным «достойно восхвалить» «великие дела» Екатерины:
Российской восхитясь премудрою царицей,
Назвав себя мурзой, ее назвав Фелицей,
На верх Парнаса нам путь новый проложил,
Великие дела достойно восхвалил
[12, с. 171].
И, наконец, в-пятых, Козодавлев констатирует проявившееся при этом поэтическое новаторство Державина: «На верх Парнаса нам путь новый проложил.» [12, с. 171].
Однако далее автор дружески пеняет Державину на леность, помешавшую ему вновь взяться за перо, чтобы прославить «Фелицу»:
Но он, к несчастию, работает лениво.
Я сам к нему писал стихами так учтиво,
Что, кажется, нельзя на то не отвечать,
Но и теперь еще изволит он молчать
[12, с. 171].
Этот упрек компенсируется новой похвалой Державину, звучащей в финале стихотворения. Важен и контекст похвалы: автор сетует на то, что в век Екатерины нет «другого Ломоносова». И это несмотря на то, что поэтам предоставлена творческая свобода («Пусть выбирает всяк предмет себе по воле...» [12, с. 171]). Но «их стихи лишь только звон пустой.» [12, с. 171]), - полагает автор.
А далее следует двустишие, содержащее новый поклон в сторону Державина:
Им равные писцы хоть ввек бы не писали,
Лишь бы хорошие писать не преставали
[12, с. 171].
На наш взгляд, важно не только это очевидное предпочтение (как творческое, так и официальное), отданное придворным литератором Козодавлевым Державину в сравнении с другими современными поэтами. Важно и то, что об этом предпочтении заявлено в заключительных строках стихотворения, обращенного к Ломоносову - признанному классику эпохи. Тем самым, кажется, официально поставлена «жирная точка» в спорах о поэтическом первенстве на российском Парнасе. И Державин, конечно, не мог этого не осознавать и не отдавать этому должное.
Но вернемся к двум книжкам «Собеседника», сохраненным в тамбовской домашней библиотеке и сохранившим для нас неповторимый колорит официальной и творческой жизни тех лет. Ситуация, в которой литературный журнал выпускался под эгидой Императорской академии наук, одним из ее авторов была императрица, а поэт, прославившийся своей одой в честь правящей монархини, мог, тем не менее, в течение почти двух лет не отвечать на настойчивые публичные приглашения возобновить свои поэтические опыты в этом жанре, оставаясь при этом на государственной службе (отнюдь не на последних ролях), - заслуживает внимания.
Интересно и то, что в Тамбове сохранились именно эти две книжки журнала: VIII и XIII, - объединенные, как теперь совершенно очевидно, именем Державина. Первая из двух этих книжек «Собеседника» открывает-
ся «Письмом к Татарскому Мурзе.» О. Ко-зодавлева». Она же содержит «Стансы» Я. Княжнина, демонстрирующие явную тематическую и текстуальную (на уровне цитации) связь с одой Державина «Бог», которая помещена во второй из двух «тамбовских» книжек «Собеседника» - XIII. А эта XIII книжка журнала завершается стихотворением О. Козодавлева «Письмо к Ломоносову 1784 года», тоже, как было показано, содержащим поэтические апелляции к Державину.
Сказанное позволяет сделать предположение, что две рассмотренные части журнала «Собеседник любителей российской словесности» принадлежали кому-то из круга людей, активно интересовавшихся личностью Державина и его поэзией. Такие люди, конечно, могли проживать во многих городах России. Но слишком уж многое сходится: две разрозненные части журнала, объединенные именем Державиным, годы издания журнала, непосредственно предшествовавшие переезду Державина в Тамбов, и само местонахождение этих книг - в семейной библиотеке в Тамбове.
Теперь уже невозможно установить, каким образом журналы попали к их первым владельцам, читателям конца XVIII в. Были ли привезены ими самими из Петербурга? Или переданы кем-то из тех, кто бывал в столицах наездами? Или - соблазнительное и рискованное предположение - приехали в Тамбов вместе с другими книгами и вещами нового управителя наместничества, прибывшего сюда ранней весной 1786 г.? А потом, возможно, были оставлены им здесь в спешке и душевной сумятице нового служебного перемещения и в ожидании новых неприятностей, связанных с рассмотрением его дела в суде Сената?
Так или иначе, эти памятники красноречиво свидетельствуют об укорененности книжной культуры в русском национальном сознании, как в столицах России, так и в ее провинции. Ведь они бережно хранились (и продолжают храниться!) в частных книжных собраниях без малого 230 лет.
1. Собеседник любителей российского слова.
Ч. 8, 13. Спб., 1783, 1784.
2. Добролюбов Н.А. Собеседник любителей российского слова. Издание княгини Дашковой и
Екатерины II, 1783-1784. / Н. А. Добролюбов. Собрание сочинений: в 2 т. Т. 1. Статьи, рецензии и заметки (1853-1858). М., 1986. иКЬ: http://az.lib.rU/d/dobroljubow_n_a/text_0470.sht ті (дата обращения: 15.10.2012).
3. Краткая литературная энциклопедия Т. 6. М.,
1971. иКЬ: http://feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/
кеб/кеб-9891.htm (дата обращения:
15.10.2012).
4. О.К. (Козодавлев О.П.). Письмо к Татарскому Мурзе, сочинившему «Оду к премудрой Фе-лице» // Собеседник любителей российского слова. Спб., 1783. Ч. 8. С. 2-8.
5. Кочеткова Н.Д. Козодавлев. Письмо к татарскому мурзе, сочинившему «Оду к премудрой Фелице» // Поэты ХУШ века: в 2 т. Л.,
1972. Т. 2. иКЬ: http://www.rvb.ru/18vek/poety 18veka/02comm/vol2/212.htm (дата обращения: 16.10.2012).
6. История всемирной литературы (ИВЛ): в 9 т. М., 1988. Т. 5.
7. Державин Г.Р. Полное собрание стихотворений. Л., 1957. иКЬ: http://www.rvb.ru/18vek/
derzhavin/01text/017.htm (дата обращения: 18.10. 2012).
8. Я.К. (Княжнин Я.Б.). Стансы // Собеседник любителей российского слова. Ч. VIII. Спб.,
1783.
9. Без подписи (Державин Г.Р.) Бог // Собеседник любителей российского слова. Спб.,
1784. Ч. 13.
10. Кулакова Л.И. Комментарии. Я.Б. Княжнин. Стансы богу // Княжнин Я. Б. Избранные произведения. Л., 1961. иЯЬ: http://www.rvb.ru/ 18vek/knyazhnin/02comm/16.htm (дата обращения: 17.10.2012).
11. Закон Божий. иКЬ: http://azbyka.ru/dictionary/ 08/zakon_bozhiy_026-all.shtml (дата обращения: 18.10.2012).
12. Без подписи (Козодавлев О.П.). Письмо к Ломоносову 1784 года // Собеседник любителей российского слова. Спб., 1784. Ч. 13!
Поступила в редакцию 1.11.2Q12 г.
UDC 82-1
DERZHAVIN’S POETRY ON PAGES “INTERLOCUTOR OF LOVERS OF RUSSIAN WORD” AND IN ONE OF FAMILY LIBRARIES OF TAMBOV
Natalia Leonidovna POTANINA, Tambov State University of named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federations, Doctor of Philology, Professor, Head of Russian and Foreign Literature Department, e-mail: [email protected]
G.R. Derzhavin’s poems of 1780s are considered in their creative dialogue with works of poets contemporaries and in a problem foreshortening “Derzhavin and Tambov. On a concrete material the role of private book collections in maintenance and historical translation of national cultural values is characterized.
Key words: Derzhavin; poetry; ode; “God”; “To Felitsia”; Tambov; home library; Knyazhnin; Kozodavlev; Lomonosov.
