CC BY
35
бразовательные возможности, образуя производные по продуктивным моделям русского языка.
Научная новизна статьи состоит в уточнении степени освоенности слов-англицизмов из сферы современных компьютерных технологий, в рассмотрении вопросов членимости и производности англицизмов на материале форумов и блогов, а также в определении наиболее частотных способов словообразования на базе современных иноязычий.
Библиографический список
Теоретическая значимость статьи заключается в уточнении вопросов членимости и производности слов-англицизов начала XXI века, служащих наименованиями современных информационно-коммуникационных средств создания, обработки и передачи определенной информации. Практическая значимость - в возможности применения материала и результатов исследования на занятиях по лексикологии и словообразованию современного русского языка, а также в лексикографической практике.
1. Панов М.В. Степени членимости слова. Развитие современного русского языка. 1972. Словообразование. Членимость слова. Москва: Наука, 1975.
2. Янко-Триницкая Н.А. Словообразование в современном русском языке. Москва, 2001.
3. Шагалова Е.Н. Самый новейший толковый словарь русского языка XXI века. Москва, 2011.
4. Дьяков А.И. Словарь англицизмов русского языка. Available at: http://anglicismdictionarydishman.ru/
References
1. Panov M.V. Stepeni chlenimosti slova. Razvitie sovremennogo russkogo yazyka. 1972. Slovoobrazovanie. Chlenimost' slova. Moskva: Nauka, 1975.
2. Yanko-Trinickaya N.A. Slovoobrazovanie v sovremennom russkom yazyke. Moskva, 2001.
3. Shagalova E.N. Samyj novejshij tolkovyj slovar'russkogo yazyka HHI veka. Moskva, 2011.
4. D'yakov A.I. Slovar' anglicizmov russkogo yazyka. Available at: http://anglicismdictionary.dishman.ru/
Статья поступила в редакцию 07.10.21
УДК 82-1/-9
Kusegenova F.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, senior researcher of Native Literature Sector of the Dagestan Scientific Research Institute
of Pedagogy n.a. A.A. Takho-Godi (Makhachkala, Russia)
THE POETICS OF THE SYNTHESIS OF FOLKLORE AND LITERARY PRINCIPLES IN THE LYRICS OF KADRIA. The article explores folklore in the work of the famous Nogai poetess Kadria Temirbulatova (1948-1978), who in less than ten years of her creative career left a rich legacy, created a wonderful artistic world in the aesthetic and poetic sense. Various forms of the poetess's appeal to folklore material, which allowed her to create original works, are considered. Their artistic originality, linguistic peculiarities, Kadria's sensitive and careful attitude to the word, folk origins, folklore traditions of the Nogais are also noted. The article is a comprehensive analysis of folklore-literary interrelations at all levels of the literary text, which allows to assert that the genre specificity of folk poetry has enabled the author to freely interpret folklore texts - epics, fairy tales, legends, stories, lullabies, love songs, lamentations, proverbs, sayings and others.
Key words: folklore, oral folk art, Nogai literature, lyrics, genre, epic, legend, story, proverb, saying, benevolence, curse, artistic features.
Ф.А. Кусегенова, канд. филол. наук, доц., ст. науч. сотр. сектора родных литератур Дагестанского научно-исследовательского института
педагогики имени А.А. Тахо-Годи, г. Махачкала
ПОЭТИКА СИНТЕЗА ФОЛЬКЛОРНОГО И ЛИТЕРАТУРНОГО НАЧАЛ В ЛИРИКЕ КАДРИИ ТЕМИРБУЛАТОВОЙ
В статье исследуется фольклоризм в творчестве известной ногайской поэтессы Кадрии Темирбулатовой (1948 - 1978), которая за неполные десять лет своего творческого пути оставила богатое наследие, создала замечательный в эстетическом и поэтическом смыслах художественный мир. Рассматриваются разнообразные формы обращения поэтессы к фольклорному материалу, позволившие ей создать оригинальные произведения. Также отмечаются их художественное своеобразие, языковые особенности, чуткое, бережное отношение К. Темирбулатовой к слову, народным истокам, фольклорным традициям ногайцев.
Статья представляет собой комплексный анализ фольклорно-литературных взаимосвязей на всех уровнях художественного текста, позволяющий утверждать, что жанровая специфика народной поэзии дала возможность автору свободно интерпретировать фольклорные тексты - эпос, сказки, легенды, предания, колыбельные, любовные песни, причитания, пословицы, поговорки и другие.
Ключевые слова: фольклоризм, устное народное творчество, ногайская литература, лирика, жанр, эпос, легенда, предание, пословица, поговорка, благопожелание, проклятие, художественные особенности.
Актуальность проблематики обусловлена в первую очередь ролью и значением наследия Кадрии Темирбулатовой в духовной жизни народа, характером, спецификой её произведений в широкой панораме развития литератур народов Дагестана и России, а также отсутствием специальных монографических исследований по ее творчеству.
Цель статьи - проанализировать произведения Кадрии Темирбулатовой и выявить в них поэтику синтеза фольклорного и литературного начал.
Основные задачи статьи: установить жанровое разнообразие фольклорного материала в творчестве Кадрии, определить формы и способы воздействия художественной системы устного народного творчества на жанры, поэтику, стиль лирики поэтессы.
В статье использованы сравнительный, сравнительно-исторический и аналитический методы.
Мировоззрение и творческое восприятие мира Темирбулатовой формировались под влиянием народного творчества - богатого фольклора, поэзии средневековых ногайских йырау (певцов-сказителей). Но прежде, чем это наследие стало истоком ее поэзии, было беззаботное детство, бабушка Бийке - проводник в мир сокровищницы слова, мудрые наставления которой оказали влияние на личность будущей поэтессы, закладывая незыблемые основы ее поэзии. Будущее своего народа Кадрия видела в неразрывной связи с национальными корнями. И себя, и свою поэтическую судьбу она не отделяла от судьбы народа, связывала с землей, на которой родилась и выросла [1 - 6].
Присутствие фольклора в творчестве Кадрии очевидно на уровне не только эстетики, но и поэтики, прежде всего языка, художественной составляющей. В ее лирике задействован потенциал всех основных жанров ногайского фольклора: легенд и преданий (энгимелер эм таварыхпар), пословиц и поговорок (такпа-клар эм айтувлар), загадок и сказок (юмаклар эм эртегилер), колыбельных и свадебных песен (бесик эм той йырлар), песен-посвящений (орнау), песен-плачей (бозлау) и др. Художественный опыт предков, его творческое осмысление и умелое использование придают наследию поэтессы необычайный национальный колорит.
Прекрасной литературной обработкой народной колыбельной является песня «Ай, айданак, айданак», которую, баюкая сына, поет мать Карайдара в пьесе «Карайдар и Кемал-ян»: «Ай, айданак, айданак, / Плечи твои белее снега. / Красота твоя - одно богатство, / Богатство твое - одна рубашка...» [1].
Кадрия с большим пиететом относится к культурному наследию народа, обращается к нему при выборе интонации, формируя образы и оттачивая язык пьесы, органично вплетая в ткань авторского повествования фольклорный материал. Присутствие благопожелания (алгыс) в поэме Темирбулатовой «Вернусь» («Долголетия новорожденному сыну, отцы! / Как спелые яблоки, / Розовыми будут щечки у девочек, мамы!») свидетельствует о глубокой осведомленности поэтессы в традиции. В произведениях «Мир вашему дому», «Благопожелание на ногайской свадьбе», «Посвящение моему Ногаю», «Посвящение новому году», «Берекет» («Достаток») задействованы многочисленные благопожелания, создающие настроение и атмосферу добра, позитивного отношения к миру и людям, усиливаю-
щие уверенность в том, что все сложится хорошо: «С далеких пор входящие твердили: / - Пусть берекет да снизойдет в ваш дом! / А это значит, чтобы гости были, / Чтобы друзья вас помнили добром» [1, с. 3]. («Берекет», перевод Т. Кузовлевой)
С общественно значимыми событиями, происходившими в истории народа, связаны и проклятия (каргыс): «Кто тоскует по нам, / Пусть живет долго. / Что сказать плохим (людям)? / Пусть их волчица съест!», «Кто-то насытится словом, / Пусть говорят! Если язык зачешется (скажу): / Пусть град падет на его дом!» («Я вернусь»). Если в этой поэме проклятия присутствуют с мягким оттенком иронии («Пусть муха Тактака (местный топоним. - Ф. К.) его покусает, пусть отец его не сгинет»), то в стихотворении «Пусть будет проклят» порицается негативное, утверждается позитивное восприятие жизни, нравственное очищение общества.
Баллада Кадрии «Смерть матери» содержит признаки традиционного плача (бозлау): «Мать умерла. Надев черное, / Сына той матери я теперь жду... / Годы идут, только он не идет, / Всю жизнь читаю погребальную молитву, / Обжигает губы мне плач, / Задыхаюсь, заканчиваю плач. / Той матери недопетую песню-плач, / Я тоже женщина, послушайте, я причитаю. / Я плачу от имени матерей, ждущих своих сыновей. / Плачу, выплакивая все слезы».
«В разножанровой лирике поэтессы преобладают элегические мотивы, которые создают общий эмоциональный фон и философическую основу ее стихов гражданственной, любовной, пейзажной тематики - «Отчий дом», «Три дня в Те-рекли», «Дождь идет и плачут окна.», «Верни меня», «Пойми», «Осиротевшее сердце», «Последнее письмо» и другие», - пишет литературовед Н. Суюнова [2, с. 278]. Баллада о матери, созданная по канонам жанра плача, своей тональностью, глубиной мысли, поэтическим строем близка к элегии. В ней содержатся поэтично выраженные общечеловеческие мысли и идеи. Адресованные конкретным людям элегии-плачи передают состояние героя, его переживания, связанные с потерей близкого человека. Баллада «Смерть матери» и стихотворение «Взяв себя в руки» имеют личностный характер и посвящены близким людям. Осмысление и анализ этих произведений дают возможность проследить процесс эволюции жанра плача в её лирике. Стихотворение является своего рода песней-плачем по поводу смерти талантливого ногайского поэта, двадцатисемилетнего Гамзата Аджигельдиева. Баллада адресована матерям, потерявшим детей на войне. Оба плача отмечены высоким накалом эмоций, концентрированностью сочувствия и сопереживания.
Эпос, как героический, так и лирический, - фундаментальная ценность ногайского словесного искусства. В нем привлекательны не только сюжет и художественность, но и информативность - описания быта, нравов, общественного строя ногайцев, идеалов народа. «Поэма «Сказание о любви» Кадрии наиболее сильно и полно представляет нам последние годы творчества ногайской поэтессы. Основой поэмы, вероятно, послужила легенда, пришедшая к нам из «старины глубокой». Она необычна по замыслу, так как авторское ««я», живой, современный голос поэтессы вторгается в развитие сюжета, служит своеобразным «хором», комментирующим события, вмешивающимся в действие», - пишет писатель и литературовед В. Дементьев [3, с. 149 - 150]. Кадрия Темирбулатова заявляет: «Во имя вымысла, / Во имя правды, / Во имя чувств, живущих и сейчас, / Я дерзко поднимаю вас из праха, / И пыль столетий отряхаю с вас» [4, с. 92] («Сказание о любви», перевод В. Савельева). «Этот мотив «во имя чувств, живущих и сейчас» варьируется на протяжении всей поэмы», - отмечает Вадим Дементьев [3, с. 150].
Нельзя не согласиться с мнением литературоведа Н. Суюновой, что «в основе художественной состоятельности любовной лирики Темирбулатовой -использование ею традиционных сюжетов, образов и мотивов ногайского лирического эпоса, национального этикета, опыта предшественников - ногайских поэтов-лириков, а также современной литературы» [6, с. 133]. В поэме «Сказание о любви», созданной по мотивам ногайской народной лиро-эпической поэмы -дестана «Бозйигит», Кадрия пишет: «В столетиях живет мое звучанье. / В добре, в отваге, в честности живет. / Ты спрашиваешь: / Кто творец сказанья? / Я отвечаю прямо: / Мой народ!» [4, с. 91]. Эти строки говорят о том, как велика любовь поэтессы к своему народу, его истории, культуре и поэтическому искусству.
Опираясь на сложившиеся каноны народной прозы (сказку, притчу, легенду, предание и др.), Кадрия преломляет их эстетическую природу, темы, мотивы, сюжеты, образы, композицию, стиль и язык в соответствии с законами поэтического творчества и стихотворной формы. «Явно восходят к фольклору строки о любви зеленой звезды к камню, форели - к горному озеру, травы - к земле. Стихотворение «Я люблю человека.» напоминает сказ. Все это свидетельствует о высокой поэтической культуре», - пишет рецензент книги Кадрии «Улыбка луны» И. Шевелева [6, с. 60 - 61]. Сама поэтесса определяет жанровую природу этого произведения как дестан.
Использование различных фольклорных жанров и форм придает поэзии Кадрии полифоничность и разнообразие, значительно расширяет границы национальной литературы, обогащает ее эстетику. «Кадрия, талант которой возмужал на почве бесценного клада народа - фольклора, не ограничивается темами и образами, навеянными устным народным творчеством. Она периодически как бы останавливает себя, прислушивается к себе», - пишет ногайский прозаик К.Б. Оразбаев [1]. Эту же особенность отмечает В. Дементьев, анализируя стихотворение Кадрии «Два коня»: «Сама поэтическая фигура, роднящая это знаменитое стихотворение и с традиционным «Коньком-Горбунком», и с «ковром-самолетом», и с убыстрившимся движением XX века, нашла свое близкое родство и
с персонажами национальных сказаний, с фольклорной системой разных культур и разных народов» [3, с. 151].
В поэтических текстах «Сказки о принцессе», «Сказки обо мне» поэтесса изображает волшебный мир, используя стилеобразующие компоненты, а также языковые и другие отличительные признаки народной сказки. Яркий, интересный мир «Сказки, которая мне приснилась» раскрывает отношения между людьми, человеческие типы и характеры. В произведении сохраняются непосредственные связи с фольклорными источниками и традиции импровизации, свойственные жанровой природе народных сказок. Используя те или иные сюжеты в повествовании, автор их не просто заимствует из устно-поэтического творчества, а подвергает творческому переосмыслению.
Не остается без внимания Кадрии и такой традиционный в искусстве ногайцев жанр, как айтыс - поэтическое импровизированное состязание героев, форма устной народной песенной поэзии. Анализ многих произведений Кадрии свидетельствует о том, что на ее поэзию оказало воздействие не только устное поэтическое творчество, его лучшие традиции, но и преемственная связь с произведениями ногайских средневековых певцов и авторов Нового времени.
Стихотворение «Песня Кызыл-Гуль» свидетельствует о связи с традициями лиро-эпической поэмы «Карайдар и Кызыл-Гуль» поэтов Фахруддина Абушахман улы и Арслана Шабан улы. В основе монолога Кызыл-Гуль лежат страдания влюбленной девушки, потерявшей надежду на встречу с возлюбленным. Вслед за поэтессой эта тема получила развитие в стихотворениях других ногайских поэтов - «Последнее слово Карайдара» Мурата Авезова, «Плач Кызыл-Гуль» Фа-риды Сидахметовой.
В многожанровом творчестве К. Темирбулатовой присутствуют все лексические пласты ногайского языка - архаизмы, историзмы, диалектизмы, неологизмы, заимствования и др. Народность лирики Кадрии обнаруживает себя в поэтической форме ее произведений и способе воплощения явлений действительности в художественных образах. В традициях народных насыйхат (песен-наставлений) написаны стихотворения «Если родится сын, не гордись, что он джигит...», «В доме, где свадебный стол ломится от угощений...», «Не уставайте», «Если ребенок твой заплачет в люльке.» и др.
Для решения творческих задач поэтесса удачно задействует арсенал пословиц и поговорок, которые вплетаются в речь лирической героини, персонажей сюжетных произведений, придавая ей афористичность, выразительность. Устоявшиеся словосочетания, пословицы и поговорки соединяются с новой поэтической традицией: «Одно дерево - не сад, один камень - не гора», «Пока не взойдет Венера, утро не наступит».
Поэзии К. Темирбулатовой характерен присущий народной поэзии синтаксический параллелизм: «Потеряешь верблюда - он в солончаках. / Потеряешь овечку - она среди трав. / Потеряешь коня - он придет к табуну. / А любовь?» [1, с. 20]. («Потеряешь верблюда - он в солончаках», перевод Т. Кузовлевой).
Кадрия, используя привычные и распространенные в фольклоре символы, сравнения, эпитеты, дает им неповторимую интерпретацию. Широкое обращение к образной системе устной поэзии, изобразительно-выразительным средствам сказывается и на ритмическом строе стиха, отражаясь в использовании типичного для народной поэзии одиннадцатисложного размера.
Новации в поэтике К. Темирбулатовой отражены также в ритмике и способах рифмовки. В первую очередь - это звукопись (аллитерация и ассонанс), придающая ее стихам неповторимую мелодичность: «Песня Кызыл-Гуль», «Обещавшие прийти, не пришли», «Амзатхану» и др. Благодаря особой напевности, мелодике слога многие произведения поэтессы становятся песнями: «Дорогая мама», «Что жизнь.», «Нет покоя в моем сердце.», «Стань моею звездой.», «Верни меня», «Ты» и др.
Стихи Кадрии «Скажи, мама», «Эй, юный чабан», «Куда, куда уходите, вздыхая.» и др., написанные в диалогической форме, продолжают традиции таких жанров устной поэзии, как поэтические состязание (айтыс), философско-на-зидательные песни (толгау).
Понимая значимость фольклора в культурной жизни народа, Кадрия призывает беречь его для будущих поколений и сохранить в первозданной чистоте. В архиве поэтессы сохранился записанный ею фольклорный материал - пословицы и поговорки, загадки, песни-плачи, дияры (частушки), рассказы Кожи [1].
Таким образом, проведенный анализ позволил установить очевидность влияния ногайского фольклора на мировидение и мирочувствование поэтессы. Народное словесное искусство, оказавшееся столь органичным для творчества поэтессы, отразилось на эстетике, жанровом фонде, поэтике ее наследия. Научная новизна статьи определяется тем, что Темирбулатова, являясь автором многочисленных, получивших литературную обработку фольклорных текстов, инициировала новое прочтение произведений словесной культуры народа, начав процесс интеллектуального осмысления традиционного искусства, что стало новым словом для ногайской литературы 70-х годов ХХ века.
Данная статья, по мнению автора, представляет теоретический и практический интерес, так как в ней рассматриваются особенности органичного взаимодействия фольклорной и литературной традиций в поэтическом наследии Кадрии Темирбулатовой. С учетом историко-литературного и культурного контекста анализируется творческое освоение поэтессой мотивов, сюжетов, образов ногайского фольклора. Результаты исследования могут быть использованы при изучении фольклора и истории литератур тюркоязычных народов.
Библиографический список
1. Темирбулатова К. Улыбка луны. Сборник стихов. Москва: Молодая гвардия, 1975.
2. Суюнова Н.Х. Элегическая традиция в творчестве Кадрии Темирбулатовой. Социально-культурная и историческая общность Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии: традиции, современность, перспективы развития: материалы Межрегионой научно-практической конференции с международным участием. Черкесск, 2019: 277 - 282.
3. Дементьев В. «Жизнь - то радость, то боль...». Пламя поэзии: Советская литература 70-х гг.: новые имена. Москва: Молодая гвардия, 1982: 134 - 152.
4. Темирбулатова К. Мосты. Москва: Советский писатель, 1979.
5. Суюнова Н.Х. Ногайская поэзия XXвека в национальном и общетюркском историко-культурном контексте. Москва: ИМЛИ РАН, 2006.
6. Шевелёва И. Рецензия на кн. Кадрии «Улыбка луны». Литературное обозрение. 1976; № 1: 60 - 61.
References
1. Temirbulatova K. Ulybka luny. Sbornik stihov. Moskva: Molodaya gvardiya, 1975.
2. Suyunova N.H. 'Elegicheskaya tradiciya v tvorchestve Kadrii Temirbulatovoj. Social'no-kul'turnaya i istoricheskaya obschnost' Karachaevo-Cherkesii i Kabardino-Balkarii: tradicii, sovremennost', perspektivy razvitiya: materialy Mezhregionoj nauchno-prakticheskoj konferencii s mezhdunarodnym uchastiem. Cherkessk, 2019: 277 - 282.
3. Dement'ev V. «Zhizn' - to radost', to bol'.». Plamya po'ezii: Sovetskaya literatura 70-h gg.: novyeimena. Moskva: Molodaya gvardiya, 1982: 134 - 152.
4. Temirbulatova K. Mosty. Moskva: Sovetskij pisatel', 1979.
5. Suyunova N.H. Nogajskaya po'eziya XX veka vnacional'nomiobschetyurkskomistoriko-kul'turnom kontekste. Moskva: IMLI RAN, 2006.
6. Sheveleva I. Recenziya na kn. Kadrii «Ulybka luny». Literaturnoe obozrenie. 1976; № 1: 60 - 61.
Статья поступила в редакцию 06.10.21
УДК 821.161.1
Tarasova I.I., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Armavir State Pedagogical University (Armavir, Russia), E-mail: ikoni08@rambler.ru
THE PROBLEM OF THE FORMATION OF A NEW HERO IN PROLETARIAN LITERATURE. The article focuses on a relevant problem of forming a new literary hero in the emerging Soviet literature in the in the 1920s and the early 1930s. The study of the problem is based on works of proletarian writers D. Furmanov, F. Gladkov, M. Shaginyan and others. The question of the method of cognition and disclosure of reality in the literary process of the period remains a matter of contention. Particular attention is paid to the fact that the new positive hero of proletarian literature is a reflection of the ideological and aesthetic characteristics of that time. This concept of the human is based on the principle of "alteration of human material" (A. Fadeev). The works of proletarian writers are analyzed from the viewpoint of the need for a new construction in society and in literature, which determined the specifics of the literary process and the meaningfulness of the positive hero of this period.
Key words: literary process, proletarian literature, Soviet literature, positive literary hero, human studies, fiction.
И.И. Тарасова, канд. филол. наук, доц., Армавирский государственный педагогический университет, г. Армавир, E-mail: ikoni08@rambler.ru
ПРОБЛЕМА СТАНОВЛЕНИЯ НОВОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ГЕРОЯ В ПРОЛЕТАРСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Статья посвящена интереснейшей и актуальной на сегодняшний день проблеме становления нового литературного героя в нарождающейся советской литературе в 20 - начале 30-х годов ХХ века. Данная проблема автором статьи рассматривается на материале творчества пролетарских писателей Д. Фурманова, Ф Гладкова, М. Шагинян и других. Дискуссионным продолжает оставаться вопрос о способе познания и раскрытия действительности в литературном процессе исследуемого периода. Особое внимание уделено тому факту, что новый положительный герой пролетарской литературы явился отражением насущной потребности времени, его идеолого-эстетической характеристики. В основу такой концепции человека заложен принцип «переделки человеческого материала» (А. Фадеев). Автор статьи, анализируя произведения пролетарских писателей с позиции необходимости нового социального строительства в обществе и литературе, в частности, делает вывод, что именно это определило специфику литературного процесса и сущность положительного героя данного периода.
Ключевые слова: литературный процесс, пролетарская литература, советская литература, положительный литературный герой, человековедение, художественная проза.
Актуальность исследования заключается в том, что новая пролетарская культура и литература в 20 - начала 30-е годы ХХ века формирует новые идеологические, эстетические, методологические каноны. Стратегически важным для новой литературы становится разработка нового положительного героя [1 - 8].
Цель статьи: рассмотреть на конкретных примерах становление нового литературного героя в пролетарской литературе.
Задачи исследования:
- изучить наиболее известные произведения советских писателей 20 -начала 30-х годов;
- раскрыть содержание представленных в данных произведениях образа «нового литературного героя».
Для идеологов нарождающейся советской литературы ответ был очевиден - это революционер, большевик рабоче-крестьянского происхождения. Герой активен и альтруистичен, он решительно идет в светлое будущее и ведет за собой остальных. Такого героя мы находим в произведениях Ю. Либединского, Вяч. Иванова, Б. Пильняка, Д. Фурманова, К. Федина, М. Шолохова.
Писатели в поиске нового героя руководствовались основным лозунгом тех лет - «переделка человеческого материала» (А. Фадеев): «.в гражданской войне происходит отбор человеческого материала, ... все не способное к настоящей революционной борьбе, случайно попавшее в лагерь революции, отсевается, а все растущее из подлинных корней революции, из миллионных масс народа закаляется, растет, развивается в этой борьбе. Происходит огромнейшая переделка человеческого материала» [5, с. 21].
По сути, А. Фадеев дает прямое указание на то, что такая «переделка человеческого материала происходит успешно потому, что революцией руководят передовые представители рабочего класса - коммунисты, которые явно видят цель движения и которые ведут за собой более отсталых и помогают им пере-
воспитываться и перерабатываться» [5, с. 21]. Данное высказывание свидетельствует о практическом признании определенного схематизма, упрощенности при создании образе героя своего времени. Писатели и поэты часто сами высказывались: «Обдумайте нас, почините нам нервы и наладьте в ход, как любой завод» (И. Сельвинский), «Возьми меня в переделку и двинь, грохоча, вперед» (В. Лу-говской). Герой в таких произведениях обязан «закаляться, расти, развиваться».
Крупнейшим произведением, воплотившим в себе идею переделки человеческого материала, считается роман Д. Фурманова «Чапаев» (1923). «Фурмановым был сделан чрезвычайно важный шаг вперед в развитии советской литературы» [1, с. 73], - отмечается в многотомной «Истории русской советской литературе», и делается ссылка на известные слова К. Федина о том, что Д. Фурманов сделал главным «художественное изображение нового героя современности», что он «дал критике первую твердую опору в ее требованиях к писателям показать героя нового времени - опору искомого и должного в советской литературе», что «в начале двадцатых годов только немногие писатели вплотную брались за решение этой задачи», что «большинству представлялось, что с ней можно повременить, пока жизнь не создаст кристально сложившуюся форму современного героя», что такого героя, как Чапаев, «тогда еще никто не давал» [6, Т. 9, с. 372]. Это происходило потому, как объясняет К. Федин, что «распространено было убеждение, что в развивающемся новом сознании еще не содержится будущий тип нового сознания. Я лично, например, тоже был убежден, что, пока материал зыблется, художник не способен прочно его схватить, что материал будет утекать из руки, как сухой песок, тем больше, чем сильнее сжимается кулак. «Где герой современности?» - вопрос этот все резче ставился перед писателями. Он был главным вопросом.» [6, Т. 9, с. 373]. Этот вопрос задавали себе все, ответ пролетарских писателей был один: он - пролетарий, рабочий-революционер.
