"поэтика незрелости": особенности воплощения темы юности в послевоенной американской литературе (Д. Холмс, Д. Керуак, Д. Сэлинджер, Ф. Рот)

Львова Ирина Вильевна

УДК 821(73).09

Львова Ирина Вильевна

доктор филологических наук Петрозаводский государственный университет, г. Петрозаводск

ilvovaster@gmail.com

«ПОЭТИКА НЕЗРЕЛОСТИ»: ОСОБЕННОСТИ ВОПЛОЩЕНИЯ ТЕМЫ ЮНОСТИ В ПОСЛЕВОЕННОЙ АМЕРИКАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ (Д. Холмс, Д. Керуак, Д. Сэлинджер, Ф. Рот)

В статье рассматриваются особенности поэтики романа о молодом герое в американской послевоенной литературе на примере творчества Д. Холмса, Д. Керуака, Д. Сэлинджера и Ф. Рота. Показывается, как формировались представления о незрелости как доминирующей черте современного человека, какое влияние оказали эти представления на интерпретацию образа главного героя романа, что в свою очередь определило особенности поэтики произведений: построения сюжета, использования комплекса устойчивых мотивов (бунта, дороги, подполья и т. д.), пространственно-временной организации текста, приемов комического.

Ключевые слова: американская литература, поэтика незрелости, молодой герой в литературе, инициация, комическое.

Понятие «искусство незрелости» было использовано американским литературоведом Р. Посноком в исследовании, посвященном творчеству Ф. Рота. Под незрелостью Р. Поснок понимает «способ существования, возникающий не на основе стремления к уничтожению буржуазных ограничений, а из попыток неповиновения или их игнорирования; способ существования, который противопоставлен господствующей норме» [18, p. XII]. Незрелость подразумевает неконвенциональность, бунт против принятых обществом норм и правил, поиск альтернативных поведенческих моделей, в том числе «уход в подполье» как вариант нонконформистского способа существования.

Поснок вводит понятие «искусство незрелости» для характеристики особенностей творчества Рота, однако оно применимо для выявления специфики американской литературы 1940-1960 годов в целом, для которой впервые предметом изображения стал незрелый герой, а проблемы, связанные с молодежью, вышли на первый план.

Безусловно, существовали социальные и духовные предпосылки для того, чтобы литература заинтересовалась таким героем, а феномен незрелости стал предметом художественного анализа.

Среди социокультурных изменений в 19401960-е годы весьма существенным стало формирование, по словам С. Беллоу, «нового класса молодых людей» [4, p. 23] и новой культуры - культуры молодых.

В США устойчивое словосочетание «молодое поколение» («younger generation») стало использоваться уже в 1920-е годы. Тем самым признавалось, что молодежь имеет другие, отличные от взрослых ценности. Молодое поколение подвергало резкой критике присущее взрослому миру стремление к успеху, конкуренцию, веру в прогресс. Но если в 1920-е годы протест выразила богемная, артистическая молодежь, то в 1950-1960-е годы формируется особая молодежная культура, бросившая вызов культуре мейнстрим и позиционировавшая

себя как контркультура. В США у истоков молодежного нонконформистского движения стали молодые люди, называвшие себя поколением Бит. Д. Керуак, писатель, выразивший наиболее полно устремления этого поколения, назвал произошедшие сдвиги в обществе «революцией нравов» [14, р. 14]. Очень верным представляется замечание Р. Кимбалла, данное им в исследовании «Долгий марш: как культурная революция 1960-х изменила Америку»: «...если в чем и заключалась американская революция, так в атаке на зрелость и в прославлении юности и незрелости. <...> Победа молодежной культуры 1960-х годов состояла не в том, что ее требования были выполнены, а в том, что ее ценности были приняты культурой в целом» [15, р. 9].

Утверждение культуры молодых как следствие процесса «инфантилизации» общества имело разнообразные источники. Молодёжная контркультура явилась частью романтического наследия с его бунтом против рационализма и апологией свободы. Среди духовных отцов молодежной контркультуры можно назвать Руссо, Ницше, Фрейда, Маркса, а также Достоевского. Молодежная контркультура возникает в различных европейских странах, поддержанная европейскими интеллектуалами. Анто-нио Грамши, Герберт Маркузе стали выразителями умонастроений молодежи.

Ортега-и-Гассет писал, что инфантильность является характерной чертой современного человека: «Пора уже наметить первыми двумя штрихами психологический рисунок сегодняшнего массового человека: эти две черты - беспрепятственный рост жизненных запросов и, следовательно, безудержная экспансия собственной натуры и, второе, врожденная неблагодарность его всему, что сумело облегчить ему жизнь. Обе черты рисуют весьма знакомый душевный склад - избалованного ребенка» [3, с. 319].

Незрелость, инфантильность всегда были специфической чертой американского общества. Эта особенность отмечена и самими американцами.

Вестник КГУ № 3. 2018

143

Например, исследователь Ф. Карпентер объясняет факт, что социальные проблемы в американском обществе идентифицируются с проблемами подростка тем, что американское общество является незрелым, невзрослым [5, р. 19]. П. Спэкс в работе «Подростковая идея: миф о юности и воображение взрослых» утверждает, что «наиболее авторитетный стиль жизни в Америке - подростковый» [21, р. 3]. В исследовании, посвященном американскому роману, Л. Фидлер отмечал, что одной из его особенностей является невинность, юность: «Это качество, по которому наша проза сразу же отличима от европейской» [6, р. 29]. Оно объясняется своеобразием национальной жизни, наследием пуританства с его склонностью чувственный мир толковать аллегорически не как реальность, а как систему знаков. Американский роман, в отличие от европейского, избегает таких «романных» тем, как любовь, адюльтер, женитьба. Избирая героем прозы молодого героя, американскому писателю удается сосредоточиться на философских, экзистенциальных и метафизических проблемах.

Роман о молодом герое становится наиболее популярной разновидностью американского романа. К нему обращаются такие писатели, как К. Маккаллерс, С. Плат, Д. Сэлинджер, С. Беллоу, Ф. Рот, Д. Ноулз, Д. Керуак, Д. Холмс и др.

Анализируя причины обращения современной литературы к теме юности, известный американский литературовед Л. Фидлер обоснованно увидел их в изменениях, происходящих в обществе: «одно из главных изменений современного сознания состоит в передвижении ребенка из периферии к центру искусства и на самом деле к центру жизни и заканчивается "ребенко-центричным" обществом» [7, р.252]. Все это, по мнению исследователя, является признаком инфантильности современной ему культуры: «Все это привело к тому, что литература о детях стала взрослой, и сформировался образ о самих себе как о детях. <...> Керуак в своей прозе остается 35-летним подростком, обращающимся к тинэйджерам с проповедью о том, как нужно жить» [7, р. 170].

Важно отметить, что незрелость героя не определяется его возрастом, послевоенный роман создает образы героев разных возрастных групп: героине Маккаллерс - тринадцать лет, Сэлинджера - пятнадцать, Плат - девятнадцать, Холмса и Ке-руака - за двадцать, герою романа Ф. Рота тридцать три, но их объединяет особый психологический феномен - незрелость. Как говорит герой Рота Алекс Портной, он чувствует себя пятнадцатилетним подростком. Сам предмет конфликта с окружающим миром - утверждение своего «я» - характерен для невзрослого человека: «посмотрите-ка, половина гонки уже пройдена, а я все еще на старте, я - первый, выбравшийся из пеленок и облачившийся в гоночный костюм. 150 баллов IQ, и до сих

пор спорю с властями о правилах и нормах!» [19, р. 258]. Манера повествования осознается Портным как подростковая. Свой голос он называет «задыхающимся фальцетом подростка» [19, р. 124].

Незрелость не только определяет психологический склад героя американского романа, но и его жизненную позицию. «Взрослый» означает для него филистерский, «невзрослый» - ищущий, духовный, творческий. Для Портного признать себя взрослым - значит отказаться от поисков истины: «Мое бесконечное детство! Которое я не оставлю -или которое не оставит меня!» [19, р. 306].

Кроме того, взросление в представлении героев - это изгнание из «рая детства», воспринимаемое как трагедия, оно более напоминает «скачок, нежели переход, который всегда сопряжен с риском» [16, р. 139]. Взросление - это и самоопределение, то есть определение собственных границ и, следовательно, признание своей конечности. Повзрослеть - значит потерять бессмертие. Именно поэтому герои обречены на бунт, и этот бунт принимает метафизический характер. Герой бунтует не только против общества, но и против удела, судьбы. Тема бунта, которая имеет глубокие корни в американском романтизме, входит как одна из центральных в американский роман 1940-1960-х годов. Это нонконформистский бунт, анархический по своей природе, имевший целью раскрепощение, освобождение личности и направленный на разрушение барьеров - политических, социальных, гендерных, ментальных. Таким образом, бунт определяет жизненную позицию героя, мотив бунта является сю-жетообразующим в романе.

Не менее важным оказывается и мотив дороги. Сюжет романа развивается как странствия героя в поисках собственной идентичности, а также духовной истины. Этот сюжет отличается от традиционного сюжета романа воспитания, связанного с инициацией героя, который преодолевает испытания, чтобы стать взрослым. Герои американского романа не хотят взрослеть, они избегают всякой завершённости, статичности. В их представлении взрослый мир консервативен, статичен, неспособен к обновлению, юность мыслится как движение, которому нет конца. Дорога - символ вечных поисков человека - указывает на их собственную незавершенность и незавершенность мира. Завязка романа о молодом герое строится как выход протагониста из замкнутого пространства (школа, дом) в большой мир. Герои Сэлинджера и Плат отправляются в Нью-Йорк, Маккаллерс - в путешествие по городу, но наиболее ярко образ дороги воплощен в культовом романе Керуака «На дороге». Позиция в пространстве коррелирует с жизненной позицией героев. Путешествия имеют смысл только как путь самопознания, который бесконечен. Неслучайно герой-повествователь Сал задает всем встречающимся на его пути девушкам вопрос:

«Чего ты ждешь от жизни?» [13, р. 57]. Этот вопрос может быть адресован и ему. Объекты поиска (себя, любви, Бога, братства) возникают и исчезают, но в конце концов герой, ведущий поиск, подходит к ним все ближе. Сюжетообразующая модель поиска и потери присутствует не только в романе «На дороге», но и «Легенде Дулуоза» в целом. Образ дороги вводит в роман романтический мотив бегства героев от реальности, которая представлена как абсурдная. Герой-повествователь Сал констатирует, что американцам «некуда идти и не во что верить» [13, р. 245], их жизнь бессмысленна. «Безумная мечта: хватать, брать, давать, вздыхать, умирать - и все ради того, чтобы быть погребенным на ужасных городах-кладбищах» [13, р. 107].

Нужно отметить, что пребывание на дороге как попытка уклониться от необходимости взрослеть и брать связанную с этим ответственность характерна и для самих представителей поколения Бит. Нил Кэссиди, ставший прототипом Дина Мориар-ти в романе Керуака, в письме Алену Гинсбергу 1948 года говорит о себе: «Я простоватый, ребячливый, неуклюжий подросток» [17, р. 48]. Американская писательница Д. Джонсон, участница движения Бит, рассказывая о последнем разговоре с Керуаком, пишет: «Последний раз я слышала голос Джека по телефону в 1964 году. Он позвонил неожиданно из своего пьяного одиночества: «Ты никогда ничего не хотела, кроме горохового супа». Конечно, это было неправдой, но я заплакала после того, как он повесил трубку. "О чем это он?", - спросил мой друг. Я думаю, о праве оставаться детьми» [8, р. 261]. Инфантильность героев произведений Керуака и самого автора отмечалась отечественными и американскими исследователями. Так, Т.Н. Денисова пишет: «Мировоззрение Керуака - от первых книг до последних - характеризуется незрелостью, инфантильностью. Он зачастую выглядит мальчиком, растерявшимся перед загадочным миром взрослых» [1, с. 176]. Американский литературовед Т. Хант, анализируя роман Керуака «На дороге», отмечает, что конфликт, представленный в романе, - это конфликт подростка с миром взрослых: «Пример Дина (главный герой романа Дин Мориарти. - И. Л.) - типично американский. Он воплощает конфликт между мечтательным подростком, создающим свой мир, и ограничивающим, но устойчивым социальным миром взрослых» [11, р. 480]. Другой исследователь, К. Вопат, также подчеркивает инфантильность героев Керуака: «Сэл чувствует себя более комфортабельно в роли капризного ребенка, нежели в роли друга или брата, еще менее отца и мужа. Герои Керуака отправляются в дорогу не для того, чтобы отыскать настоящую жизнь, но чтобы оставить ее позади, и прежде всего связанную с ней ответственность. Дин появляется каждый раз, чтобы спасти своего друга от взросления» [22, р. 442-443].

Литература о молодом герое открывает еще одно пространство - нонконформистское подполье, где, как и «на дороге», молодой человек обретает свободу, в том числе свободу оставаться незрелым, невзрослым. Подполье противопоставлено как невзрослый мир взрослому.

Тема подполья наиболее полно представлена в творчестве Д. Холмса и Д. Керуака. Подполье по сути инфантильно. Об инфантильности героев нонконформистского подполья пишет Холмс. Демонический Агатсон из его романа «Иди» оказывается «всего лишь школьник, который так и не вырос», как характеризует его один из героев Кетчам; а «его дикие выходки, безумные трюки, рассчитанные непристойности (потому как вы знаете, он их действительно просчитывает), по словам другого героя, Стофски, - не трагические иллюстрации стремления к смерти или упадка западной цивилизации... но просто... мальчишество, старина!» [10, р. 10]. В романе Холмса важно сравнение героев с детьми. Оно вынесено и в эпиграф: «Но кому уподоблю род сей? Он подобен детям, что сидят на улице и, обращаясь к своим товарищам, говорят: мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали» (Евангелие от Матфея 11:16,17). Подполье Бит -это мир детей без взрослых. Холмс показывает, как незрелость его участников ведет к трагедии и преступлению.

Одним из итогов странствий по подпольному миру главного героя романа Гоббса является понимание того, что выйти из подполья - значит повзрослеть: «Я был только ребенком, бездумным ребенком... Знаешь, что я имею в виду? Это было все только литературой, ребячеством», - говорит своей жене Гоббс [10, р. 277].

Подполье поколения Бит - это своего рода сообщество, мужское братство - «беспокойное, находящееся в непрерывном движении» [10, р. 237]. М. Каули полагал, что возникновение феномена мужского братства - следствие отчуждения молодежи. Но также его появление объясняется незрелостью молодых участников молодежного подполья, их стремлением войти в мир на своих условиях, создать собственную модель отношений между людьми.

Подполье противопоставлено не только как невзрослый мир взрослому, свободный - несвободному, но и как смеховой - серьезному, в котором ценности традиционного общества пародируются и травестируются. Карнавальная стихия, где верх и низ смешаны, низ воспевается и сакраментали-зируется, характерна для романа о молодом герое. Источник комического заключается в самом возрасте героя, в его наивности, в несоответствии физического созревания и интеллектуального, жизненного и эмоционального опыта, желаний и возможностей, мечты и действительности. Пафос

Вестник КГУ ^ № 3. 2018

145

нелепого, абсурдного - отличительная черта прозы К. Маккаллерс. Напряжение между смешным и патетическим создает основную тональность романа «Участница свадьбы». История трагического одиночества Франки пронизана светом комического. В комические ситуации попадает герой Сэлинджера Холден. Он бунтует против конформизма взрослых, боясь стать phoney, другим, прожить не свою жизнь, а навязанную кем-то, поэтому он не хочет взрослеть. Однако он сознает, что в мире, где господствуют взрослые, подросток оказывается неполноценен, поэтому Холден выдает себя за совершеннолетнего, тем самым попадая в комические положения, в романе он также играет роль буффона, шута. Стихия комического представлена и в романе Рота «Случай Портного». Рот называет роман «комической жалобой» [20, p. 50], а своего героя - «героем из еврейского анекдота» [20, p. 7]. Главный герой романа Алекс Портной - клоун, буффон, который выявляет гротескное, абсурдное, ненормальное в повседневности, остраняя его. Для Портного характерна этика игры. «Эта насмешка, подшучивание, игра, притворство - все для насмешки! Как я люблю это! И тем не менее за всем этим - настоящая правда... Проигрыш и выигрыш - это не шутка... и тем не менее шутка! И именно это меня трогает больше всего» [19, p. 275]. Герой романа Рота утверждает жизнь, но комически, настаивая на ее абсурдности. Таким образом, комическое составляет важную особенность поэтики романа о молодом герое.

Одним из открытий американской литературы 1940-1960-х годов стал сам образ героя, находящегося в периоде становления. Он воплотил в себе черты человека переходной эпохи, каким явилось послевоенное время. Неустойчивость положения человека в обществе, незавершенность его душевного склада представляют существенную характеристику этого героя.

П. Гудман назвал героя романа 1940-1960-х protean, изменчивым, ибо «личность постоянно борется, чтобы проявиться такой, какова она есть. Процесс не завершен, нет и никаких стабильных результатов. Каждая стадия предполагает кризис идентичности. Изменчивый (protean) человек - это явление послевоенное» [12, p. 130]. Для подобного героя приложима и характеристика Р. Музиля: «человек - нечто почти бесформенное, неожиданно пластичное, на все способное. Доброе и злое колеблются в нем как стрелки чувствительнейших часов» [2, с. 11].

Герой вбирает в себя полярные стремления, совмещает в себе крайности. В нем воплотились протест и жажда искупления, жертвенность и бунтарство. Отмечая « несоответствие между невинностью героя и деструктивным характером его опыта» [9, p. 7], И. Хассан для обозначения этого качества героя использует оксюморонное сочетание «ради-

кальная невинность»: «Его способность чувствовать боль кажется почти святой, а его страсть к ереси почти преступной. Но, будучи небезупречным в своей святости и почти гротескным в своей преступности, он выражает человеческое неугасимое желание утвердить человеческое понимание жизни» [9, p. 6]. Герой послевоенного американского романа находится в поиске новых духовных ценностей, чтобы стать собой. Он выступает как бунтарь и жертва. Сложность, хаотичность послевоенной действительности явились причиной того, что человек послевоенного времени жил с ощущением трагичности и абсурдности бытия, его ответом миру стал, с одной стороны, бунт, с другой - растерянность и бегство. Это герой эпохи рубежа, где сходятся крайности, где все находится в движении, становлении. Молодой герой-бунтарь становится символом смятенного человечества.

Образ «незрелого героя» определяет поэтику романа: особенности построения сюжета, комплекс устойчивых мотивов, пространственно-временную организацию текста, символизм, стихию комического.

Незрелость, неустойчивость, незавершенность как черты современного человека нашли отражение в интерпретации темы юности, теперь этот период не имеет устойчивых возрастных границ, но видится как время бунта и преображения, когда становление человека связано не со стремлением войти во взрослый мир, а напротив, избежать взросления, создав собственный мир, свободный и человечный.

Библиографический список

1. Денисова Т.Н. На пути к человеку. Борьба реализма и модернизма в современном американском романе. - Киев: Наукова думка, 1971. - 338 с.

2. Музиль Р. Человек без свойств. - М.: Художе-ственная литература, 1984. - Кн. 1. - 751 с.

3. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Эстетика. Философия культуры. - М.: Искусство, 1991. - 588 с.

4. Bellow S. Conversations with Saul Bellow. - Mississippi: University Press of Mississippi, 1994. - 288 p.

5. Carpenter F.I. The Adolescent in American Fiction // English Journal. - 1957 (September). - P. 19.

6. Fiedler L. Love and Death in the American Novel. - N. Y.: Dalkey Archive, 1966. - 520 p.

7. Fiedler L. No! in Thunder: Essays on Myth and Literature. - Boston: Stein and Day Publishers, 1960. - 336 p.

8. Johnson J. Minor Characters. - Boston: Houghton Mifflin Co., 1983. - 263 p.

9. Hassan I. Radical Innocence: Studies in the Contemporary American Novel. - Princeton: Princeton University Press, 1961. - 362 p.

10. Holmes J.C. Go. - N. Y.: Thunder's Mouth Press, 1980. - 344 p.

11. Hunt T. On the Road: an Adventurous American Education // J. Kerouac. On the Road: Text and Criticism. - N. Y.: Viking, 1979. - 490 p.

12. Karl F. American Fiction 1940-1980. - N. Y.: Joanna Cotler Books, 1983. - 637 p.

13. Kerouac J. On the Road. - N. Y.: Penguin Books, 1976. - 307 p.

14. Kerouac J. Safe in Heaven Dead. - N. Y.: Hanuman Books, 1994. - 129 p.

15. Kimball R. The Long March: How the Cultural Revolution of the 1960s Changed America. -San Francisco: Encounter Books, 2000. - 326 p.

16. Peck M. The Road Less Travelled. - N. Y.: A Touchstone Book, 1978. - 315 p

17. Plummer W. The Holy Goof. A Biography of Neal Cassady. - Englewoof Cliffs: Prentice-Hall, 1981. - 176 p.

18. Posnock R. Philip Roth's Rude Truth. The Art of Immaturity. - Princeton and Oxford: Princeton University Press, 2006. - 328 p.

19. Roth. Ph. Portnoy's Complaint. Ph. Roth. -N. Y.: Bantam, 1970. - 289 p.

20. Roth Ph. Reading Myself and Others. - N. Y.: Penguin, 1975. - 336 p.

21. Spacks P. The Adolescent Idea: Myths of Youth and the Adult Imagination. - N. Y.: Basic Books, 1981. - 308 p.

22. Vopat C.G. Jack Kerouac 's On the Road: a Re-evaluation // J. Kerouac. On the Road: Text and Criticism. - N. Y.: Viking, 1979. - P. 431-450.

References

1. Denisova T.N. Na puti k cheloveku. Bor'ba realizma i modernizma v sovremennom amerikanskom romane. - Kiev: Naukova dumka, 1971. - 338 s.

2. Muzil' R. CHelovek bez svojstv. - M.: Hudozhestvennaya literatura, 1984. - Kn. 1. - 751 s.

3. Ortega-i-Gasset H. Vosstanie mass // EHstetika. Filosofiya kul'tury. - M.: Iskusstvo, 1991. - 588 s.

4. Bellow S. Conversations with Saul Bellow. -Mississippi: University Press of Mississippi, 1994. - 288 p.