CC BY
131
ПОЭТИКА АНИМАЛИСТИЧЕСКИХ ЗАГЛАВИЙ В РАННЕЙ ПРОЗЕ А.П. ЧЕХОВА
P.M. Иманкулова
Ключевые слова: поэтика заглавия, зооморфный код, зооморфизм, бестиарий.
Keywords: poetics of titles, zoomorphic code, zoomorphism, bestiary.
В раннем творчестве А.П. Чехова наблюдается постоянный интерес к анималистической образности, писатель часто обращается к зооморфным приемам при изображении персонажей, использует названия и имена животных в заглавии своих произведений. Исследование поэтики чеховского бестиария1: особенностей его зоо-персонажей, анималистических заглавий, зооморфных тропов, поэтики и семантики прозвищ и фамилий, содержащих зооморфный код, позволяет выявить своеобразие художественной манеры писателя, уточнить представления об особенностях поэтической системы, «заглянуть» в творческую лабораторию начинающего писателя, разрабатывающего приемы комического изображения и оттачивающего лаконичный стиль своих миниатюр.
В настоящее время известно незначительное число работ, посвященных изучению чеховского бестиария. Следует отметить внимание к текстам Чехова со стороны ученых-лингвистов, сделавших предметом своего наблюдения язык писателя и исследующих функционирование в нем зоосемизмов и зооморфизмов, то есть слов-наименований животных в прямом и переносном значении, несущих большую семантическую нагрузку [Миронюк, 1990], [Кыонг, 1997]. К числу литературоведческих исследований, в которых уделяется внимание тропам, основанным на животной семантике, в прозе мастера короткого рассказа, относится монография H.A. Кожевниковой «Стиль Чехова», автор которой отмечает, что из произведения в произведение у Чехова переходят сравнения персонажей с животными, птицами, насекомыми. Эти
1 Бестиарий в словесном творчестве рассматривается как «упоминания в произведениях поэтов и писателей любых представителей фауны, безотносительно к их демонологической окраске» [Довгий, 2012, с. 23].
тропы, по наблюдению исследователя, «входят не только в речь автора, но и в речь персонажей и служат, в частности, средством их характеристики» [Кожевникова, 2011, с. 293]. О приеме анимализации, который связан с традициями юмористики и способствует созданию смеховой ситуации в произведениях Чехова, пишет A.B. Кубасов в монографии «Проза А.П. Чехова: Искусство стилизации» [Кубасов, 1998, с. 46—47].
Поэтика анималистических заглавий ранних произведений Чехова заслуживает особого внимания как один из важнейших элементов художественного бестиария писателя. В «Указателе произведений Чехова»1 насчитывается более 30-ти произведений, имеющих в заглавии название того или иного животного («Баран и барышня», «Волк», «Дорогая собака», «За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь», «Козел или негодяй?», «Конь и трепетная лань», «Кот», «Лев и Солнце», «Лошадиная фамилия», «На волчьей садке», «Разговор человека с собакой», «Удав и кролик», «Хамелеон», «Дама с собачкой», «Медведь») или его кличку («Каштанка», «Белолобый»); название птицы («Бенефис соловья», «Ворона», «Грач», «Гусиный разговор», «Индейский петух», «Чтение (рассказ старого воробья)», «Лебединая песня», «Чайка»), рыбы («Налим», «Рыбье дело», «Рыба безгласная», «Рыбья любовь»), реже - насекомого («К сведению трутней»). При этом 25 из этих произведений принадлежат к раннему периоду творчества писателя2 и лишь малая часть - к позднему3. Указанная закономерность, очевидно, связана с особенностями стилистики раннего периода творчества А.П. Чехова, а также приоритетом различных форм комического изображения, среди которых анималистическим заглавиям отводится особое место.
О том, какое значение придавал начинающий автор выбору заглавия, свидетельствует, например, история наименования сборника, впоследствии названного «Пестрые рассказы», получившая отражение в переписке А.П. Чехова с издателем H.A. Лейкиным: «А какое название мы дадим книге? Я перебрал всю ботанику, зоологию, все стихии и страсти, но ничего подходящего не нашел» [Чехов, 1974, т. 1, с. 187]. Как видим, зоониму, как варианту заглавия своего первого сборника
1 Указатель произведений Чехова, упоминаемых в тг. 1-ХУШ сочинений [Чехов, 1982, т. 18].
2 В соответствии со сложившимися в литературоведении представлениями о периодизации творчества А.П. Чехова, к произведениям раннего периода относятся написанные с 1880 по 1888 год.
3 Кроме того, три из перечня произведений с анималистическими заглавиями являются пьесами («Лебединая песня», «Медведь» и «Чайка»),
рассказов, Чехов отводит не последнее, если быть точными, второе место.
Интерес писателя к анималистическим образам и мотивам наблюдается в поисках адекватных заглавий: в выборе между «Павлином в вороньих перьях» и «Вороной», «Собакой» и «Дорогой собакой», «Дамой с мопсом» и «Дамой с собачкой», «Трутнями» и «К сведению трутней» - выиграли последние варианты. Рассказ «Каштанка» в журнальной публикации имел название «В ученом обществе». Однако, судя по черновым записям, автор не всегда отдает предпочтение анималистическим заглавиям, очевидно, руководствуясь решением художественных задач. Так, рассказ «Беда» мог иметь название «Баран», «На охоте» - «Дядюшка и собака», «Отец семейства» - «Козлы отпущения», «Циник» - «Звери», «Весной» - «Монолог кота», «Вынужденное заявление» - «Скоропостижная конская смерть».
К выбору заглавия для своих рассказов молодой писатель относился очень ответственно, о чем, например, говорит следующее рассуждение из письма к издателю: «Рассказ я пришлю, добрейший Владимир Алексеевич, но сказать, как он будет называться, я не могу. Назвать его теперь так же трудно, как определить цвет курицы, которая вылупится из яйца, которое еще не снесено»1 [Чехов, 1975, т. 4, с. 271]. То есть заглавие, по Чехову, должно соответствовать окончательному («финальному») варианту произведения, поэтому в процессе работы над текстом писатель изменяет первоначальное заглавие в пользу более точно передающего идею художественного целого. Ю.Б. Орлицкий определяет заглавие как «название литературно-финального комплекса текста» [Орлицкий, 2008, с. 73]. Прочитав заглавие, читатель формирует для себя предпонимание текста, пытается «спрогнозировать» его последующее содержание.
С точки зрения структуры, среди чеховских заглавий с животной семантикой наиболее часто употребляются лаконичные - назывные однословные заглавия («Кот», «Волк», «Налим», «Ворона» и др.) и конструкции, в которых имя существительное употреблено в сочетании с прилагательным, как правило, производным от названия животного («Лошадиная фамилия», «Гусиный разговор», «Рыбья любовь», «Рыбье дело» и др.). Нередко в качестве заглавия выступают назывные словосочетания с союзом и, который выступает в разных значениях. Иногда он объединяет слова, логически соотносимые друг с другом («Кролик и удав»), иногда - понятия, имеющие, на первый взгляд, ма-
1 Заметим, кстати, что сам процесс наименования текста описывается автором с использованием анималистических образов.
ло общего, чем достигается определенная экспрессия и следует удивление читателя («Баран и барышня», «Лев и солнце»).
Анималистические заглавия рассказов Чехова восходят к басенной традиции, ведущей начало с творчества древнегреческого поэта-баснописца Эзопа и получившей развитие на русской почве в баснях и сатирах А.Д. Кантемира, И.А. Крылова, сказках М.Е. Салтыкова-Щедрина. Вместе с тем, нельзя не заметить, что чеховские миниатюры с анималистическими заглавиями другой жанровой природы: за басенным заглавием зачастую следует анекдотичное содержание, лишенное аллегоричности и назидательности. В отличие от басен А. Д. Кантемира и И.А. Крылова, в рассказах и миниатюрах с анималистическими заглавиями Чехов не прибегает к приему аллегории, скрывая людей за масками животных. Скорее, наоборот, заглавие сигнализирует о животном начале в характерах изображенных персонажей. Так, название рассказа «Кот», на первый взгляд, объясняется тем, что центральным его событием является разбудивший молодых супругов ночной кошачий концерт, заглавную партию в котором исполняет большой белый кот «его превосходительства}}. Но по прочтении рассказа читателю становится ясно, что котом автор называет самого старца-начальника, который «сидел у окна и не отрывал глаз от котов. Его глазки светились вожделением и были полны масла, точно балет глядели}} [Чехов, 1975, т. 2, с. 133]. На память приходит поговорка: «Стар кот, а масло любит» [Даль, 1979, с. 179]. Метафоричное «баран» («Баран и девушка»), ассоциирующееся с упрямством и тупоумием, раскрывает качества чиновника, который с бесцеремонностью «барана» развлекает себя общением с Марьей Семеновной, дабы «скрасить время}} до начала спектакля в театре, тем самым отнимая драгоценное время у барышни, которая еще не знает, что попала не к тому человеку. В качестве эвфемизма используется наименование животного, вынесенного в заглавие юмористического рассказа «Козел или негодяй?». «Вечно мне снятся то козлы, то негодяи!», - произносит в финале рассказа девушка - жертва обмана сластолюбивого старца, который уверяет ее, что он ей просто снится [Чехов, 1975, т. 2, с. 160]. В приведенных примерах названия животных - кот, баран и козел - несут негативную окраску, закрепленную в фольклорной традиции и разговорном сленге, выполняют оценочную функцию, и, будучи вынесенными в заглавие, предопределяют читательскую реакцию.
В рассказе «Хамелеон» образ животного в метафорическом заглавии также лишен телесного наполнения. Комический эффект базируется на неоправданных читательских ожиданиях (вместо рассказа о повадках экзотического животного читателю предлагают наблюдать за
превращениями квартального надзирателя). Автору удается через заглавие, не прибегая в тексте к аллегорическому изображению или развернутым сравнениям своего персонажа с пресмыкающимся, остроумно сопоставить способность хамелеона менять окраску в зависимости от окружающей среды с качествами полицейского надзирателя Очуме-лова, готового в любой момент поменять свои суждения, выгодно «подстроиться» под обстоятельства. Таким образом, заглавие рассказа очень точно передает авторскую оценку и, помимо этого, программирует композицию, которая основана на изображении резких смен состояния персонажа.
На неоправданных читательских ожиданиях основывается также комический эффект рассказа с заглавием «Лошадиная фамилия». Незадачливый персонаж Чехова, приказчик, которого подвела память, запускает цепную реакцию припоминания «лошадиной фамилии» бывшего акцизного чиновника, заговаривающего зубы. На протяжении небольшого рассказа сам приказчик, генерал Булдеев, которого мучает зубная боль, его домочадцы и дворня предлагают более 30-ти возможных вариантов фамилий, прямо или опосредованно связанных с семой лошадь. Анекдотичность ситуации достигает пика в финале рассказа, когда приказчик «надумал», наконец, что фамилия акцизного - Овсов, весьма косвенно, на самом деле, связанная с лошадью, однако генералу фамилия бывшего акцизного, заговаривающего зубы, уже без надобности, так как больной зуб ему уже удалил приглашенный врач.
Животные образы отсутствуют не во всех рассказах Чехова с зооморфным кодом в заглавии. Комизм изображения достигается и в том случае, когда о животном мире рассказывается как о человеческом обществе. Так, в рассказе «Гусиный разговор» обнаруживаются традиции сказок Салтыкова-Щедрина, зоо-персонажи которого живут в мире, смоделированном автором по образу и подобию человеческого1. А.Б. Есин замечает в связи с этим, что «Щедрин, дав своим героям маски птиц, рыб, животных, затем как бы забывает об этом и не только заставляет их думать, говорить и действовать по-человечески, но и описывает их внешность, как человеческую» [Есин, 1977, с. 61]. Знания о повадках птиц наблюдателя-натуралиста соединяются у Чехова с сатирическим изображением чиновничьего мира: «Впереди летели старики, гусиные действительные статские советники, позади — их семейства, штаб и канцелярия. Старики, кряхтя, решали текущие вопросы, гусыни
1 Прозрачные аллюзии на «Сказки» Салтыкова-Щедрина «Карась-идеалист», «Премудрый пискарь», «Вяленая вобла» обнаруживаются в сатирических миниатюрах Чехова «Рыбья любовь» и «Рыбье дело».
говорили о модах, молодые же гусаки, летевшие позади, рассказывали друг другу сальные анекдоты и роптали. Молодым казалось, что старики летят вперед не так быстро, как того требуют законы природы... » [Чехов, 1975, т. 3, с. 78]. В рассказе «Бенефис соловья» природа предстает как концертная сцена, где каждая птица, каждое насекомое выступает в роли певца. Главным героем вечера является соловей, которого автор называет то бенефициантом, то артистом, то любовником розы, то певцом, но только не соловьем. Налицо прием антропоморфизации природы. Миниатюра с подзаголовком «рецензия» дает многочисленные примеры антропоморфных образов: «Запела затем контральто иволга, певица известная, серьезно занимающаяся. <... > загалдели и лягушки, живущие в камышах на казенных квартирах, и целые полчаса концертное пространство было полно разнообразных звуков, слившихся скоро в один звук. Где-то закричал засыпающий дрозд. Ему аккомпанировали речная курочка и камышовка. За сим последовал антракт, наступила тишина, изредка нарушаемая пением сверчка, сидевшего в траве возле публики» [Чехов, 1975, т. 2, с. 143]. Ироничный характер повествования призван воспроизвести стилистику газетных рецензий. Как замечает В.Н. Гвоздей, «метафоричность "Бенефиса соловья" пародийна, что подчеркивается финальным перифрастическим выражением: "Повар сунул любовника розы в лукошко и весело побежал к деревне. Мы тоже разошлись"» [Гвоздей, 1999].
Особую категорию составляют чеховские рассказы, в которых животные участвуют в сюжетном действии наряду с людьми или выступают в качестве персонажей («Налим», «Волк», «Разговор человека с собакой», «Каштанка»1 и др.). В заглавии таких рассказов название или кличка животного не несет метафорической нагрузки, а напрямую корреспондирует с содержанием рассказа. При этом главными действующими лицами в этих рассказах оказываются не животные, а люди, парадоксальным образом раскрывающиеся с неожиданной (комической или трагикомической) стороны посредством контакта с животным. Так, уже в названии рассказа «Разговор человека с собакой» заявлена анекдотичность ситуации, однако парадокс заключается в том, что разговор человека с «бессловесной тварью» неожиданно провоцирует (пусть на время) нравственное прозрение и самообличение допившегося «до чертиков» чиновника Романсова, вдруг осознавшего свое ничтожество. «Тебе кажется, что я, Романсов, коллежский секретарь... царь природы... Оши-
1 Рассказ «Каштанка», который традиционно рассматривается в ряду произведений, написанных для детей, требует специального анализа, задачи которого выходят за рамки данной статьи.
баешься! Я тунеядец, взяточник, лицемер!.. Я гад!», - говорит Романсов, обращаясь к собаке [Чехов, 1975, т. 3, с. 188].
Таким образом, бестиарий чеховских заглавий довольно разнообразен и выполняет самые разные функции. Анималистические заглавия широко используются молодым Чеховым в юмористических рассказах с целью создания комического эффекта. Как правило, название животного в заглавии, выполняющее метафорическую функцию, вводит чеховские миниатюры в контекст сатирической традиции (фольклорной, историко-литературной). Посредством зоономинаций в заглавии автор выражает свое отношение к персонажам, программирует читательское восприятие текста, предваряя творческий диалог с читателем. Анималистические заглавия - неотъемлемая примета значительного корпуса ранних чеховских рассказов, выступающая в качестве ключа-кода к их содержанию и поэтике. Снижение частотности появления анималистических заглавий в зрелом творчестве А.П. Чехова является свидетельством изменения функций художественного бестиария, что, в свою очередь, очевидно, связано с существенными изменениями в поэтической системе писателя.
Литература
Гвоздей В.Н. Секреты чеховского художественного текста. Астрахань, 1999.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х тг. М., 1979. Т. 2.
Довгий O.JI. Риторический бестиарий А.Д. Кантемира // Бестиарий в словесном и изобразительном искусстве. М, 2012.
Есин А.Б. Фантастика у Чехова и Салтыкова-Щедрина // Чехов и его время. М., 1977.
Кожевникова H.A. СтильЧехова. М., 2011.
Кубасов A.B. Проза А.П. Чехова: Искусство стилизации. Екатеринбург, 1998.
Кыонг Т.К. Системно-структурная организация зооморфизмов русского языка (на материале произведений А.П. Чехова и М.М. Зощенко). Воронеж, 1997.
МиронюкЛ.Ф. Чеховский бестиарий в аспекте типологии образности // Языковое мастерство А.П. Чехова. Ростов-на-Дону, 1990.
Орлицкий Ю.Б. Заглавие // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М.,
2008.
Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: в 30-ти тг. Письма: в 12-ти тг. Сочинения: в 18-ти тг. М., 1974—1983.
