Научная статья на тему 'Поэтическое творчество Н. М. Карамзина в контексте масонской поэзии XVIII века'

Поэтическое творчество Н. М. Карамзина в контексте масонской поэзии XVIII века Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
709
148
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
РУССКАЯ ПОЭЗИЯ XVIII ВЕКА / Н.М. КАРАМЗИН / МАСОНСКАЯ ПОЭЗИЯ / ФИЛОСОФСКАЯ ЛИРИКА / N.M. KARAMZIN / RUSSIAN POETRY OF THE 18TH CENTURY / MASONIC POETRY / PHILOSOPHIC LYRICS

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Маслова Анна Геннадьевна

В статье дается характеристика индивидуальных особенностей интерпретации Карамзиным существенных для масонского мироощущения поэтических образов, представленных в поэзии масонских журналов «Утренний свет» (1777-1780) и «Вечерняя заря» (1782): мрачного пространства земной жизни и светлого небесного мира вечности. Показывается, что данные образы в творчестве Карамзина наполняются новыми смыслами, существенными для авторской концепции жизни, отличающейся от масонской философии.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

N.M. Karamzins poetry in the context of the 18th century masonic poetry

The article gives characteristics of individual features of Karamzin's interpretation of essential for the masonic ideology poetic images, presented in the poetry of the masonic magazines "Morning Light" (1777-1780) and "Evening Dawn" (1782): dark space of the earthly life and the light, heavenly world of eternity. It is shown that these images in the works of Karamzin are filled with new sences, essential to the author's conception of life, different from the masonic philosophy.

Текст научной работы на тему «Поэтическое творчество Н. М. Карамзина в контексте масонской поэзии XVIII века»

и его стиля, и как бы между делом низвержение двух общепризнанных литературных мэтров, которых для Набокова не существовало.

Критическое наследие Набокова - серьезный вклад в раскрытие русской литературы и русского языка для мировой культуры. На каком бы языке он ни писал, темы, картины, люди - всё русское. В «Других берегах» определена его опора в литературе: «Пушкин и Толстой, Тютчев и Гоголь встали по четырем углам моего мира» [8, с. 200]. Запад многим обязан Набокову в плане знакомства с русской классикой. Переводы Пушкина, Лермонтова, Тютчева, «Слова о полку Игореве»; гигантский комментарий к «Евгению Онегину», имеющий филологическое и историческое значение; эссе «Николай Гоголь» и, конечно, педагогическая работа -все это свидетельства его принадлежности к когорте литературных критиков. Художественный пафос русской литературы был для Набокова предметом для раздумий. В критическом творчестве Набокова неизменно присутствовала «завороженность» русской литературой: даже полемизируя с ней, даже обособляясь от неё, он не мог освободиться от её притягательности.

Библиографический список

1. АнастасьевН. Феномен Набокова. - М.: Сов. Писатель, 1992. - 317 с.

2. Берберова Н. Курсив мой // Вопросы литературы. - 1988. - № 11.

3. В.В. Набоков: pro et contra: антология. - СПб. : РХГИ, 1997. - 973 с.

4. Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. - СПб, 2004. - С.26.

5. Карлинский С. Лекции Набокова по русской литературе // Классик без ретуши. - М. - С. 549554.

6. Классик без ретуши: Литературный мир о творчестве Владимира Набокова. - М. : Новое лит. обозрение, 2000. - 687 с.

7. Люксембург А. Имитация диалога: жанровая и игровая специфика интервью Владимира Набокова [Электронный ресурс]. - Режим доступа: BiblioFond. ru >viaw. aspx?id=78964.

8. Набоков В.В. Дар; Приглашение на казнь; Другие берега; Весна в Феальте. - М.: Слово, 2000. - 680 с. - С. 181.

9. Nabokov V Lectures on Russian Literature. Picador. - London, 1983.

10. Набоков В. Николай Гоголь // Новый мир. -1987. - № 4.

11. Nabokov V. Strong Opinions. - N.-Y., 1973.

12. Топоров В. Набоков наоборот // Литературное обозрение. - 1990. - № 4. - С. 71-75.

13. Филимонов А.В. Набоков - критик поэзии русской эмиграции [Электронный ресурс]. - Режим доступа: proza.ru>2007/02/12 - 343.

14. Хализев В.Е. Интерпретация и литературная критика // Проблемы теории литературной критики: сб. ст. - М.: МГУ, 1980. - С. 49-92.

УДК 821.161.1-145

Маслова Анна Геннадьевна

Вятский государственный гуманитарный университет (г. Киров)

аg.mаslo va@mail. ш

ПОЭТИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО Н.М. КАРАМЗИНА В КОНТЕКСТЕ МАСОНСКОЙ ПОЭЗИИ XVIII ВЕКА

В статье дается характеристика индивидуальных особенностей интерпретации Карамзиным существенных для масонского мироощущения поэтических образов, представленных в поэзии масонских журналов «Утренний свет» (1777—1780) и «Вечерняя заря» (1782): мрачного пространства земной жизни и светлого небесного мира вечности. Показывается, что данные образы в творчестве Карамзина наполняются новыми смыслами, существенными для авторской концепции жизни, отличающейся от масонской философии.

Ключевые слова: русская поэзия XVIII века, Н.М. Карамзин, масонская поэзия, философская лирика.

Вначале своего творческого пути, в 1780-е годы, Н.М. Карамзин был тесно связан с кругом московских масонов, к которому принадлежали Н.И. Новиков и А.М. Кутузов. Несмотря на то что, отправившись в путешествие по Европе, начинающий литератор разрывает все связи с этим течением, нравственное воздействие Новикова и Кутузова на молодого поэта было очень велико. Как справедливо замечает Ю.М. Лотман, в поэзии Карамзина, в особенности в 1790-е годы, сохраняется идущий от масонского субъективизма «повышенный интерес к психологии, внутреннему миру человека, стремление рассматривать этот

внутренний мир вне связи его с действительностью» [6, с. 26]. Стоит обратить внимание на тот факт, что Карамзин, как заметил исследователь А. Кросс, в 1791 году обращается к переделке идиллии одного из своих любимейших немецких поэтов Соломона Геснера «Der Sturm», усиливая моральную сторону произведения немецкого автора [5, с. 217-218]. Заострение внимания на морально-этическом значении поэтического текста (в данном случае - утверждение принципа необходимости довольствоваться своей судьбой и не мучить себя воображением об отдаленных удовольствиях) выявляет внутреннюю связь Карамзина с этической

128

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2012

© Маслова А.Г, 2012

позицией масонов. Безусловно, наряду с внутренней типологической близостью эстетической позиции Карамзина к характерной для масонства трактовке человека, ощущается и влияние поэтики масонских произведений на творчество Карамзина.

Задачей данного исследования является выявление индивидуальных особенностей интерпретации Карамзиным существенных для масонского мироощущения поэтических образов и символов, представленных в поэзии масонских журналов «Утренний свет» и «Вечерняя заря», выходивших в типографии Н.И. Новикова в период с 1777 по 1782 годы.

Одним из сквозных мотивов в стихотворениях Карамзина различных периодов является мотив осмысления земного человеческого существования и смерти. Эти же темы являлись ведущими в масонской поэзии.

Жизнь земная ассоциируется в масонской поэзии с пространством мрака, изгнания, узами, ограничивающими свободный полет светлой души к Богу. Путь земной жизни воспринимается масонскими поэтами как путь к смерти, освобождающей душу и ведущей к вечному бытию в гармоничном Божественном пространстве. Наиболее ярко эта идея выражена в стихотворении неизвестного автора «Размышление стремящегося к вечности», опубликованном в «Вечерней заре»:

А жители земли в изгнании своем Скучают, мучатся злосчастным житием <...> Когда телесные расторгну узы я?

Когда ко Господу прейдет душа моя?

О Боже мой! Когда к Тебе я вознесуся?

Тобой возвеселюсь, с тобою сообщуся?

Когда я истинну свободу получу,

И душу от страстей телесных отлучу?

[3, с. 306-307].

И в этом, и во многих других стихотворениях масонов, связанных с размышлениями о смерти, отражается кодекс правил поведения (или должностей) «вольного каменщика», в котором один из пунктов предписывает любовь к смерти. Как отмечает С.В. Аржанухин, описывающий метафизику и нравственную философию масонов, это правило связано с осознанием того, что «смерть не есть небытие». Масон должен часто размышлять о смерти, посещать страждущих, ходить на погребения, чтобы познать, что смерть - не внезапное и нечаянное событие земной жизни, но известное и ожидаемое, что смерть - «подательница Света», а Свет - «реальный аспект Божества» [1, с. 176-177].

«Любовь к смерти» выражается в многочисленных поэтических противопоставлениях земной жизни Божественному небесному миру, ночи плотского бытия - духовному свету вечности. Наиболее ярко противостояние небесного и земного миров выражается через антитезу света / тьмы, являющуюся важнейшей не только в масонской поэзии, но и в религиозно-духовной литературе в целом. На-

звания изданий «Утренний свет» и «Вечерняя заря» тесно связаны с данной символикой. Хронотопич-ные образы вечерней и утренней смены дня и ночи отражают переходное состояние души «вольного каменщика», стремящейся из мрака греховного земного мира к свету Божественного бытия.

В творчестве Карамзина проявляется близкое к масонскому мироощущение. В стихах Карамзина 1780-х годов часто появляется хронотопический образ «здесь», подразумевающий земное пространство. Сквозным становится этот образ в стихотворении «Часто здесь в юдоли мрачной.» (1787): Ты здесь странник, не хозяин,

Все оставить должен ты.

Будь уверен, что здесь счастье Не живет между людей;

Что здесь счастьем называют,

То едина счастья тень [4, с. 56].

В послании «Господину Д<митриеву> на болезнь его» (1788) вновь появляется образ «юдоли»: «В стране подлунной все томится, / В юдоли сей покоя нет» [4, с. 65]. «Мы живем в печальном мире...» - утверждает автор в стихотворении «Веселый час» (1791) и эту же строчку помещает в стихотворное посвящение к альманаху «Аглая» (1795). «Пристанища в сем мире нет», - повторяет автор и в более позднем стихотворении «К добродетели» (1802). Такое негативное восприятие земного бытия человека сопоставимо с поэтическими размышлениями «вольных каменщиков».

Мир «здесь», согласно мировосприятию Карамзина, распадается на царство природы, живущее по Божественным законам, и мир человеческой жизни, в котором не существует гармонии. В «Весенней песни меланхолика» (1788) рисуется картина природы, радующейся приходу весны, и этому настроению противопоставляется внутреннее состояние «печалью отягченного» человека, «уныло» бродящего по лесам. Осень (в стихотворении «Осень») навевает тоскливые мысли о всеобщем увядании, но природа «обновится весною, / С гордой улыбкой восстанет / В брачной одежде» [4, с. 79]. Для человека же осень - лишь напоминание о собственном увядании и невозможности возвращения молодости.

Можно сравнить поэтическую концепцию Карамзина с опубликованными в «Утреннем свете» «Стансами» («Взирая на поля, на рощи, на луга.»), в которых полное тревоги и горести человеческое пребывание на земле противопоставляется всему радующемуся жизни миру, поэтому автор уверен, что для человека «другой назначен век, где он почувствует, сколь счастлив человек» [8, с. 79].

В то же время в поэзии Карамзина проявляется не свойственное масонам глубоко скептическое отношение к человеку. В стихотворении «Весеннее чувство» (1793) поэт противопоставляет расцветающую весной любовь, властвующую в природе («Любовь! везде твоя держава; / Везде твоя сияет

слава, / Земля есть твой огромный храм» [4, с. 115]), жизни человека, который не поддается власти любви и затевает войну, разрушая гармонию весеннего цветения безумными убийствами «себе подобных». Можно говорить, что уже в начале 1790-х годов появляется в творческом сознании Карамзина мысль о далеко не доброй природе человека. Мрачная ирония слышится в строках, повторяющих идею масонов о величественном замысле Творца, создавшего человека «по образу и подобию своему»: Бессмертный человек!.. созданный Собой натуру украшать,

Любимец Божества избранный!

Венец творения и цвет!

Когда Природа оживает,

Любовь сердца зверей питает,

Он кровь себе подобных льет,

Безумства мраком ослепленный И адской желчью упоенный,

Терзает братий и друзей [4, с. 115-116].

Миру человеческой жизни «здесь» противопоставляется не только мир природы, где царят Божественные законы, но и пространство «там», в небесах, за пределом смерти: «Счастье истинно хранится / выше звезд, на небесах; / Здесь живя, ты не возможешь / Никогда найти его» [4, с. 57]. Страдание не вечно, ведь после смерти «в страным блаженства вознесемся, / Где нет болезни, смерти нет» [4, с. 65].

Земная жизнь человека в поэзии Карамзина и в раннем творчестве, и в более поздние годы оценивается негативно. Неоднократно во многих стихах звучит мысль о невозможности счастья на земле или о его кратковременности (кроме уже рассмотренных произведений, можно назвать «Послание к Дмитриеву», 1794; «Послание к Александру Алексеевичу Плещееву», 1794; «Надежда», 1796; «Опытная Соломонова мудрость», 1796; «Долина Иосафатова, или Долина Спокойствия», 1796; «К Добродетели», 1802; «Берег», 1802).

Согласно масонскому мировосприятию, земная жизнь - «суета суетств и всяческая суета», закрывающая дорогу к блаженству, потому что «К напастям в свете лишь отворены врата, / Все в свете как бы сон, все в свете суета» [2, с. 29]. Образ жизни-сна был широко представлен в барочной поэзии, и именно на нее ориентировались масонские авторы.

Ощущение земной жизни как сна характерно и для лирического героя карамзинской лирики. Вспоминая прошедшие годы в «Письме к И.И. Дмитриеву» (1787), Карамзин пишет:

Но все, мой друг, мне все казалось время сном -Бывали страшны сны, бывали и приятны;

Но значат ли что сны? Не суть ли только дым? [4, с. 56]. Принято считать, что взгляды Карамзина близки масонскому мироощущению лишь в ранний период творчества, однако ощущение жизни как сна сохраняется и в самых поздних стихотворениях автора. В коротеньком посвящении «Лизе в день

ее рождения» (1820) поэт пишет: «Здесь все мечта и сон; но будет пробужденье!» [4, с. 312]. В кратком двустишии 1825 года Карамзин вновь затрагивает тему жизни-сна: «Не сон ли жизнь и здешний свет? / Но тот, кто видит сон, - живет» [4, с. 314]. Таким образом, еще один символ, использованный масонами для изображения человеческого земного бытия, проникает в поэзию Карамзина.

При изображении земной жизни человека Карамзин использует широко распространенный в масонской поэзии и в поэтической традиции различных эпох образ бушующего моря, а смерть в данном случае ассоциируется с берегом и пристанью, несущей успокоение и отдых. В «Надгробной песни Перуанцев», опубликованной в «Утреннем свете», земная жизнь представляется небольшой ладьей в бурном море, а смерть - безопасной пристанью: «От бури ладию в волнах несому зри; / Спасенна, в пристани, спокойна, безопасна. / По-добну морям жизнь и бурю вобрази: / Да будет жизнь тебе, не смерть твоя ужасна» [7, с. 190]. Автор произведения учит любить смерть, ведь «оковы снимет смерть» и «смертию пойдешь ты в вечное блаженство» [7, с. 191, 194]. В оде «Къ» неизвестный автор, рассуждая о жизни и смерти, также использует традиционный образ ладьи, несущейся по морю, а смерть дает случай «навек быть горести лишенным / И быти некогда вмещенным / В исполненный утехи рай» [9, с. 269].

В стихотворении Карамзина «Берег» (1802) присутствуют те же образы бушующего моря и тихой пристани: «Жизнь! ты море и волненье! / Смерть! ты пристань и покой! Будет там соедине-нье / разлученных здесь волной» [4, с. 286]. Безусловно, эти образы характерны не только для масонской традиции, представление о жизни как плавании по морским волнам - архетипический образ, традиционный для многих культур, и однозначно соотносить стихотворение Карамзина с масонскими текстами мы не можем, но для нас в данном случае важна общая негативная трактовка земного бытия человека и осмысление смерти как освобождения от земных страданий.

Стремясь отразить в поэзии неоднозначность человеческой психологии, Карамзин представляет и иной взгляд на «тот» мир. В стихотворении «Кладбище» (1792) звучат два голоса. Для одного кладбище - «мертвая юдоль», страшное пространство, заполненное соответствующими, вселяющими ужас реалиями: воющие ветры, мрак, кости, черепа, черви, черные вороны, хищные звери, духота и безжизненность. Для другого - это «обитель вечного мира», где царят свет, спокойствие и тишина, цветут прекрасные благоухающие фиалки, жасмины и лилии, нежно поют птички, отдыхают кролики и голуби (животные и птицы, прямо противопоставленные хищникам, упоминаемым первым голосом, своим мирным, неагрессивным ти-

130

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 4, 2012

пом поведения). Второй взгляд ближе масонскому мироощущению, и именно он в наибольшей степени представлен в поэзии Карамзина.

Как можно убедиться, масонское правило воспитания в душе «любви к смерти» оказывается важным и для карамзинской концепции жизни человека. Поэт использует широко распространенные в поэзии масонов противопоставления мрачного мира земной жизни светлому миру небесного бытия, мотив «жизнь есть сон», образы морской стихии и тихой пристани. Концептуальным в поэзии Карамзина становится мотив ожидания смерти, которая принесет желанное спокойствие. Новым по сравнению с масонской интерпретацией мотива «любви к смерти» является у Карамзина связь этого мотива с любовной темой и темой дружбы: смерть дает человеку надежду на встречу в ином мире с умершими друзьями и возлюбленными. В 1803 году поэт пишет «Стихи на скоропостижную смерть Петра Афанасьевича Пельского», в которых упоминает о скончавшейся ранее супруге умершего и о том, какое горе испытывал оплакивавший любимую женщину друг автора. В этом мире любая «радость есть приготовленье / К утратам и печалям вновь», и может ли быть «в благах совершенство», если даже любовь «готовит только сожаленье / И гаснет завсегда в слезах», потому что один из любящих так или иначе обречен проливать слезы на могиле возлюбленной или возлюбленного [4, с. 297]. Такое представление о земном бытии человека закономерно ведет поэта к прославлению иного мира, где все умершие соединятся со своими близкими и будут навечно неразлучны: Надежда смертных утешает,

Что мир другой нас ожидает:

Сей свет пустыня перед ним!

Там все, кого мы здесь любили <...>

И с теми, коих здесь оставим,

Мы разлучимся лишь на час.

Земля гостиница для нас! [4, с. 297-298].

Таким образом, в поэтическом творчестве Карамзина широко представлена поэтическая образность, использовавшаяся поэтами-масонами для передачи своего мироощущения. Свойственная масонам «любовь к смерти» художественно воплощается в образах, создающих положительное восприятие иного мира, ожидающего человека после смерти: пространство света, Божественные чертоги, тихая пристань. Противопоставляется тому

миру пространство земного человеческого бытия, негативно представленное в образах пространства изгнания, мрака, оков, сна, непредсказуемой морской стихии. В творчестве Карамзина воссоздается подобное же отношение к земной жизни человека, для изображения которой используется сквозной в поэзии Карамзина образ мрачной юдоли и пространства печали. Как и в масонской поэзии, жизнь в этом мире представляется сном или ассоциируется с образом бушующего моря. Противопоставляется этому миру иное пространство после смерти, дающее человеку надежду на обретение счастья и покоя в небесном мире, ассоциирующемся с образом долгожданного берега, долиной спокойствия, настоящей жизнью (явью). Небесное пространство, куда попадает человек после смерти, наделяется у Карамзина дополнительным смыслом. Оно оказывается желанным не только потому, что там душа человека соединяется с Богом, но также и потому, что там можно обрести встречу с друзьями и близкими, покинувшими земной мир.

Библиографический список

1. Аржанухин С.В. Философские взгляды русского масонства: по материалам журнала «Магазин свободнокаменщический». - Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1995.

2. Вечерняя заря. Ч. 1. Январь - апрель. - М.: Университетская тип. у Н. Новикова, 1782.

3. Вечерняя заря. Ч. 3. Сентябрь - декабрь. -М.: Университетская тип. у Н. Новикова, 1782.

4. Карамзин Н.М. Полн. собр. стихотворений / вст. ст, подг. текста и примеч. Ю.М. Лотмана. - М.; Л.: Сов. писатель, 1966.

5. Кросс А. Разновидности идиллии в творчестве Карамзина // XVIII век. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII - начала XIX века. - Л.: Наука, 1969. - С. 210-228.

6. Лотман Ю.М. Поэзия Карамзина // Карамзин Н.М. Полн. собр. стихотворений / вст. ст, подг. текста и примеч. Ю.М. Лотмана. - М.; Л.: Сов. писатель, 1966. - С. 5-52.

7. Утренний свет. Ч. 5. Январь - апрель. - СПб., 1779.

8. Утренний свет. Ч. 7. Сентябрь - декабрь. -М.: Университетская тип., 1779.

9. Утренний свет. Ч. 8. Январь - май. - М.: Университетская тип., 1780.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.