CC BY
27
Сер. 9. 2007, Вып. З.Ч.И
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Д.Г. Алилова
ПОЭТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ У. ШЕНСТОНА
Творчество Уильяма Шенстона (1714-1763) вызывало диаметрально противоположные оценки. По мнению законодателя литературных вкусов того времени Сэмюэла Джонсона, сыгравшего, как указывают зарубежные исследователи, «фатальную роль в литературной судьбе поэта», лишь отдельные сочинения Шенстона стоят внимания: элегии, например, «слишком однообразны и слишком напоминают друг друга»1. Почти в это же время Роберт Берне напишет: «эти божественные элегии прославленного поэта делают честь нашему языку, нашей нации и человеческому роду»2.
Одной из заслуг Шенстона является осознание глубинной поэтичности природы как предмета созерцания и источника вдохновения. «Искусству необходимо чаще собирать и запечатлевать красоты природы, но ни в коем случае не выставлять им свою оценку»3, - считал поэт. Существенен вклад Шенстона в философско-поэтическое осмысление противоречивой сущности природы - могущественной и милостивой, непостижимой и отзывчивой. В стихотворениях, относящихся к высоким жанрам, природа наделена особой властью. Так, в «Необычной оде после болезни» («An Irregular Ode after Sickness», 1749) природа выступает как великий целитель: приятный ветерок, дающий успокоение (balmy breeze), освежающая зеленая листва деревьев (verdure of the trees), божественный аромат жасмина (jasmine's breath d rine) и, наконец, само солнце, чьи исцеляющие лучи возвращают автору ощущение полноты жизни. Он чувствует приближение Музы - происходит возрождение поэта:
О sun! How pleasing were thy rays, Reflected from the polish'd face Of yon refulgent streams!
Rais'd by the scene, my feeble tongue Essay'd ag¡ in the sweets of song.. .4
Традиционной одической 10-стопной строфе с принятым рифмическим рисунком Шенстон предпочитает нерегулярность строк, о чем свидетельствует само название оды; по словам автора, регулярность стихов порой вносит монотонность в поэтический текст. «Я ненавижу стиль, который подобен саду, ровному и однообразному», - признавался поэт5. В этом отношении Шенстон следует за Н. Буало, восклицавшим в трактате «Поэтическое искусство»: «Однообразия бегите, как чумы», но при этом он игнорирует совет автора трактата избегать «длинных отступлений»6.
© Д.Г. Алилова, 2007
В оде «Сельская утонченность» («Rural Elegance», 1750) автор ведет с Природой утонченный разговор (With nature here high converse hold)7, стремится уловить «мягкие намеки, слетающие с языка Природы», просит Аркадию расцвести, вопрошает, нужно ли украсить бахромой покатый холм или разгладить зеленые луга, или направить бег рудника по извилистым лабиринтам, или позволить тихому озеру, укутанному листвой, отражать в водной глади цветы, кусты, верхушки деревьев и таким образом сделать пейзаж более живописным:
., .То catch soft hints from nature's tongue, And 1 d Arcadia bloom around: Whether we fringe the sloping hill, Or smooth below the verdant mead; Whether we break the falling rill, Or through meandering mazes lead... .. .Or let some shelter'd lake serene
Reflect flowers, woods and spires, and brighten all the scene8.
В это же время в журнале «Рамблер» (1750, № 125,136) С. Джонсон призывает писателей не останавливаться на мельчайших различиях, а «изображать обобщенные картины природы», ибо природа «единообразна и неизменна». Спустя тридцать лет в «Жизнеописании поэтов» (1779-1781) он, тем не менее, признает, что оде «Сельская утонченность», несмотря на «нерегулярность строк и излишнее многословие, нельзя отказать в наличии как философского смысла, так и поэтического духа»9.
При разнообразном рифмическом оформлении в оде отчетливо прослеживается тенденция последовательного увеличения числа стихов (строк) в строфах (6+6+7+8+12; 8+9+10+11+14+14 и т. д.). При этом в самой основе строфопостроения лежит намеренный, сохраненный во всех строфах, контрастный прием сбоя ритма.
Апеллируя к внешнему по отношению к человеку миру - пейзажу, временам года, небесным светилам - Шенстон наделяет природу чертами особой духовности: она божественна и прекрасна, исполнена мысли и любви. Природа вечна. («All nature's charms immense, and heaven's unbounded love»10). Его привлекает как озерный ландшафт в завершенной, замкнутой в себе форме, гладью отражающий цветы, верхушки деревьев («Необычная о;.а»), так и речной - с его быстрым течением и сменой прибрежных декораций (песня. «Пейзаж»). Эти приметы озерного и речного пейзажа выполняют как изобразительную функцию, создавая яркое зрительское впечатление, так и передают поэтическую мысль автора, его представления о вечности природы и непостоянстве человеческих чувств и желаний. При этом природа у Шенстона живет своей разнообразной жизнью - спокойной и безмятежной (равнины, озера), бурной и непредсказуемой (горы, реки), а между ними существуют самые различные проявления движения и покоя. Так, гора заглатывает долину («the mountain swells the vale»), а скала тем временем «разбухает» от переполнявшего ее восторга («rock grows pregnant with delight»).
Живописно описание культурного пейзажа в поэме «Сельская учительница», написанной в подражание Э. Спенсеру, где одно только перечисление лекарственных трав, которые главная героиня выращивает «для употребления и здоровья» занимает почти 8 строк. У Спенсера подобный перечень объемнее - 24 и 25 строфы в «Мьюиопотмосе, или Судьбе бабочки» («Muiopotmos, or The Fate of the Butterfly»), где Кларион, принц бабочек, пробует удовольствия Елизаветинского сада. Безусловно, обоим поэтам было
хорошо известно одно из ранних живописных описаний культурного пейзажа, принадлежащее перу Гомера - описание сада Алкиноя, изобилующего плодами и омываемого двумя источниками в VII песне «Одиссеи» (стихи 112-133).
Большая часть стихотворных сочинений Шенстона, по словам автора, передает «точное состояние его души»11. Можно утверждать, что точка зрения героя пейзажной лирики и автора совпадают. Он стремится найти то поэтическое звучание, которое, по его убеждению, невозможно достичь при наличии рационального подхода. Поэт признается, что всю жизнь хотел написать ту единственную песню, само звучание которой передавало бы его поэтическую мысль, ибо, как он считал, в веках остаются лишь те сочинения, которые отличаются особой музыкальностью12.
В качестве эпиграфа к сочинениям, изображающим тихую, уединенную жизнь, дающую душевный покой, обычно служат строки из Вергилия, самого почитаемого Шенстоном поэта («Пасторальная баллада», «Необычная ода», «Сельская учительница»). Шенстон не раз признается, что именно Вергилий, как никакой другой писатель, доставляет ему величайшее удовольствие, соединив самую совершенную гармонию метра с наиболее приятными мыслями или образами13. «Я порой думаю, - продолжает Шенстон, - что Вергилий настолько мелодичен, что если его строки прочитать музыканту, совершенно не владеющему его языком... то он различит все тонкости гармонии»14.
Необыкновенной мелодичностью пронизана «Пасторальная баллада в четырех частях» («A Pastoral Ballad, in four parts», 1743), пейзажные зарисовки в которой, создавая звуковые и визуальные эффекты, тонко и проникновенно передают различные душевные состояния автора, преодолевающего боль разочарования в любви, что обозначено уже в самих подзаголовках: «Отсутствие», «Надежда», «Одиночество», «Разочарование». В «Пасторальной балладе», наряду с элементами сюжета, значимую роль играет ритмика и фоника. Ее строфическая характеристика иная, чем у поздних сочинений Шенстона: она состоит из 27 стройных восьмистиший с четким рифмическим рисунком (абабвгвг), в основе которого точность созвучия перекрестных рифм.
В «Пасторальной балладе» автор, пожалуй, впервые в английской поэзии, пытается совместить два обозначенных в заглавии жанра: посредством балладного жанра, призванного «поведать небольшую историю, реальную или вымышленную»15, с одной стороны, «передать характерную для пасторального жанра идею простоты и невинности» («Вступительный очерк об элегии»16), с другой:
My banks they are furnish'd with bees,
Whose murmur invites one to sleep;
My grottos are shaded with trees,
And my hills are white over with sheep.
I seldom have met with a loss,
Such health do my fountains bestow;
My fountains all border'd with moss,
Where the hare-bells and violets grow17.
(Мои берега полны пчел, / Их жужжание - приглашение ко сну; / Мои гроты - в тени деревьев, / А мои холмы - белы отарами овец. / Я редко испытывал утрату, / Это мои ручьи даруют мне силы, / Мои ручьи все окаймлены мхом, / Где растут колокольчики и фиалки).
«Пасторальная баллада» была подвергнута наиболее жесткой критике С. Джонсоном, который, выразив сожаление, что это пастораль, («великий повелитель литературы»
не признавал этого жанра), порицал ее за простоту, использование в ней обыденной повседневной лексики при изображении «грубостей сельской жизни»18. Так, под острием критики Джонсона, оказались, прежде всего, те, неотъемлемые, по мнению Шенстона, черты жанра пасторали, т. е. «простота, невинность», «безыскусственность изображения», на которые он указывает во «Вступительном очерке об элегии»19. Простоту языка Шенстон рассматривает как способ преодолеть традиционный риторический язык поэзии и приблизить его в определенных жанрах (песне, пасторали) к разговорной речи.
Следует заметить, что «Пасторальная баллада» снискала широкое признание, как современников, так и последующего поколения поэтов-романтиков (У. Вордсворт, Ч. Лэм), а в антологиях английской поэзии она приводится в качестве образца жанра пасторали.
В стремлении постигнуть сущность природных явлений Шенстон следует своему поэтическому кредо - воспроизведение красоты природы искусством - и не только в стихотворном творчестве. В своем небольшом поместье Лисоуз Шенстон одним из первых в Англии создает «пейзажный сад» (landscape garden), в основе композиции которого лежал принцип творческой переработки мотивов естественной природы. Он первым ввел термин «landscape gardening» и являлся «главным представителем» этого стиля, возникшего в Англии в середине XVIII в. Так, отмечается вклад Шенстона в развитие английского сада в Новой Энциклопедии Британника и Кембриджском Справочнике по английской литературе20.
Еще в 1749 г. Шенстон в одном из писем замечает, что «при наличии вкуса необходимо делать изменения в окружающей среде... Понимание сада охватывает больше, чем простое коллекционирование красот природы для собственного наблюдения)
В работе «Отдельные мысли по возделыванию сада» (1764), опубликованной после смерти поэта, Шенстон описывает способы создания водных путей, фарватеров, вьющихся тропинок. В это время, когда классицизм доминировал в живописи и архитектуре городов, противоположная тенденция, а именно стремление уйти от рационалистических норм и регулярных приемов классицизма, проявилась, прежде всего, в садово-парковом искусстве. Именно в Англии «французские» сады с их геометрической планировкой и подстриженными деревьями начали заменять садами, подражающими естественной природе.
Свободная живописная планировка, разнообразие мотивов и точек зрения, искусное чередование холмов, лужаек, одиночных и рассаженных группами деревьев, а также имитация руин в. подражание средневековью, - все это в пейзажном саду Шенстона отвечало его тяге к природе, к культу естественных чувств. Стремясь передать свое понимание Природы в ее первозданных формах, как совершенного образца, он привносит в нее элементы готической архитектуры. У Шенстона, вероятнее всего, готическая архитектура производится от лесного прототипа, как одного из стилей строения, ибо сама идея его происходит от прогулки под деревьями, чьи смыкающиеся кроны имитирует крыша.
В саду Шенстон устанавливает небольшие обелиски и скульптурные композиции (наиболее известная из них - Фавн, курящий трубку), декоративные урны, скамейки. Он изучает альбом с рисунками выдающегося архитектора предшествующего столетия Иниго Джонса (1573-1652), по которым сам составляет эскизы для архитектурных украшений сада. Избегая сложных украшений, он стремится к простоте, но вместе с тем и к солидности, стараясь следовать принципам, провозглашенным И. Джонсом в его заметках об искусстве архитектуры: «...ив архитектуре ваши внешние украшения должны быть солидными, соразмерно соответствующими правилам, решительными и непосредственными»22.
Пейзажный сад Шенстона включает всю полноту природы: камни, воду, землю, растительность. Его многочисленные и разнообразные пейзажи подразумевают два типа
созерцания: статический (пруды, лужайки) и динамический (ручейки, возвышенности и т. д.). Покойное состояние земли чередуется с ее движением. Так, путем контраста, создается ее правдивое изображение.
По Шенстону, созерцание природы облагораживает нравы, усмиряет страсти, помогает преодолеть ненужную суету. Благотворная сила природы дает счастье и воспитывает добродетель. Так, Природа выполняет ту же чрезвычайно значимую роль, что и искусство, в частности поэзия, «призванная поощрять добродетель»23. В саду через созерцание малого происходит осмысление великого. Для Шенстона очень важно, как выглядит его сад из любой возможной точки, откуда можно бросить на него взгляд, например, вид из ворот или из соседней усадьбы лорда Литтлтона.
Большое значение придается последовательности размещений отдельно стоящих или свободно сгруппированных деревьев, прихотливо вьющихся тропинок, создающих своеобразный художественный эффект в зависимости от сезона года. В разных уголках создаются пейзажи, разнообразно и порой неожиданно для посетителя проявляющиеся в определенные времена года. Лишь зима, по мнению Шенстона, покрывая белым покрывалом его любимое детище, сводит на нет все его усилия.
Однако и при планировке сада Шенстон остается поэтом: он стремится отдать дань памяти поэтов, чьи сочинения служили для него образцом пейзажной лирики. Центральное место занимает рождающая собственную соносферу (сферу звука) «Роща Вергилия», поэтические цитаты из которого в качестве эпиграфа были призваны как прояснить авторский замысел ряда пейзажных сочинений Шенстона, так и направлять посетителя сада в самые причудлива 2 его уголки. Один из таких «уголков» на живописном крутом обрыве был посвящен автору поэмы «Времена года» Томсону, где по-латыни было обозначено: «Прославленному поэту Джеймсу Томсону. Это место установлено рядом с его любимыми родниками. У Ш.». В «Роще Вергилия» перед входом в строение, напоминающее грот, висела дощечка со стихотворным обращением к посетителю, переступающему порог этого волшебного жилища эльфов и фей, которых простому смертному редко дано увидеть, да и то при наступлении сумерек:
Here, in cool grot and mossy cell, We rural fays and fairies dwell; Though rarely seen by mortal eye, When the pale moon, ascending high,. ,24
Эта ностальгия по детству, с его непорочностью, безоглядной верой в добро, разовьется в культ детства у романтиков, в частности у Вордсворта.
Пейзажный сад Шенстона вызывал снисходительно-пренебрежительное отношение так ни разу не посетивших его С. Джонсона и Г. Уолпола (последний не сочтет нужным упомянуть его в «Эссе о современном саде»). В то же время Т. Перси называл его «Храмом Муз». Спустя годы сад Шенстона не оставит равнодушными О. Голдсмита и У. Вордсворта, первый напишет очерк «История сада поэта». В середине XIX в. Д. Рескин, создатель литературного жанра «пейзажная проза», в числе десяти писателей, наиболее тонко воспринимающих природу, назовет Уильяма Шенстона.
1 Johnson S. Lives of the English Poets. London; Paris; New York; Melbourne, 1889. P. 105.
2 Burns R. The Works of Robert Burns; In 6 vols. London, 1891. Vol. 1. P. XX.
3 Shenstone W. The Works in Verse and Prose: In 3 vols. / Ed. by R. and J. Doasley. London, 1764. Vol. 2. P. 142. - Несмотря на то, что в первых двух томах указано, что издание двухтомное, в 1769 г. Р. и Дж. Додели выпустили третий том, включив в него письма поэта «к близким друзьям».
4 Shenstone W. The Poetical Works. With the Life of the Author. Edinburgh, 1794. P. 617. s Ibid. P. 176.
6 Syano H. Поэтическое искусство. M., 1957. С. 58.
7 Shenstone W. The Poetical Works. P. 613.
8 Ibid. P. 612.
9 Johnson S. Op. cit. P. 105-106.
10 Shenstone W. The Poetical Works. P. 612.
11 Ibid. P. V.
12 Shenstone W. The Works in Verse and Prose. Vol. 2. P 204,
13 Ibid. P. 200.
14 Ibid. P. 270.
15 Shenstone W, Letters / Ed. by D. Mallam. London; Humphry Milford; Oxford University Press, 1939. P. 409.
16 Shenstone W. The Poetical Works. P. 59
17 Ibid. P. 628.
18 Johnson S. Op. cit. P. 106.
19 Shenstone W. The Poetical Works. P. 594
20 The New Encyclopedia Britannica. In 29 vols. Chicago; etc., 1994. Vol. 10. P. 724; The Cambridge Guide to English Li 1983. P. 801
22 Цит. по: Кидсон П., Мюррей П., Томпсон П. История английской архитектуры. М., 2003. С. 191
23 Shenstone W. The Poetical Works. P. 594.
24 Ibid. P. 661.
Статья принята к печати 26 февраля 2007 г.
