CC BY
119
ЕГОРОВА Т.Е. ПОЭТ И ЕГО ЭПОХА: ВАЛЬТЕР ФОН ДЕР ФОГЕЛЬВАЙДЕ
Вальтер фон дер Фогельвайде (ок. 1170-1230) - великий поэт европейского Средневековья. С его именем связан расцвет миннезанга -особой разновидности немецкой лирической поэзии, основанной на эстетических и нравственных представлениях, присущих господствующему, т.е. феодальному, сословию, и воспевающей любовь как форму рыцарского служения. Миннезанг получил распространение в Герма-нии в конце XII - первой половине XII в. и оказал глубокое воз-действие на духовную культуру средневековой Европы (1, c.540-541).
Вальтер фон дер Фогельвайде получил известность еще при жизни: его "песни любви" (Minnelieder) и политические стихотворения-шпрухи заучивались наизусть и записывались; в знаменитом сборнике поэтических текстов, составленном в начале XIV в. (так называемая Большая Гейдельбергская рукопись, или "Рукопись Манессе"), произведение Вальтера образуют самую большую подборку (12, с.37). Почитателей таланта миннезингера можно было найти в самых разных слоях общества: от высшей знати, в том числе самого императора, до "людей с улицы" - ремесленников, торговцев, школяров, странствующих актеров. Не случайно вскоре после смерти Вальтера его образ подвергся мифологизации, а его творчество было признано эталоном высокой поэзии. Отношение современников и потомков к поэтическим свершениям Вальтера наиболее кратко и точно выразил Хуго фон Тримберг (1235-1313), автор дидактической поэмы "Скакун" ("Der Rennef'): "О, господин Вальтер! Мне жаль того, кто забудет о нем" (12, с.21).
Несмотря на то что поэзия Вальтера считается одной из вершин рыцарской, аристократической по духу культуры Средневековья, вопрос о социальной принадлежности и происхождении миннезингера доныне
остается открытым, да, вероятно, и не может быть разрешен окончательно из-за состояния источников (12, с.15). Фрагменты подлинной биографии Вальтера чрезвычайно скудны; будучи дополнены и расцвечены воображением поклонников его дарования, они уже в XIII-Х1У вв. превратились в своего рода жизнеописание "идеального поэта", исполненного множества нравственных достоинств, какими их мыслили люди той эпохи: благородства, верности и постоянства, неустрашимости и безошибочного чувства прекрасного. Отождествление автора и его лирического героя, свойственное миннезангу, прослеживается и в творчестве Вальтера, и в восприятии его современниками; в то же время именно у Вальтера кажущаяся автобиографичность его произведений нередко является только художественным приемом и отнюдь не отражает подлинных событий его жизни.
Историки прошлого столетия считали фон дер Фогельвайде представителем низшей знати, имевшим право именоваться "рыцарем" и "господином" (Herr); подтверждение тому они видели в содержании и тоне стихотворений Вальтера, прямо и непосредственно обращавшегося к императору, папе, князьям и без видимой робости порицавшего пороки и недостатки "сильных мира сего", а также в известном изображении миннезингера на страницах Большой Гейдельбергской рукописи, где он представлен с мечом - атрибутом рыцаря (8, с.12; 12, с.15). Такая точка зрения во многом оказалось воспринятой зарубежным (7, с.581) и отечественным литературо-ведением, которое называет Вальтера выходцем из низов "рыцарского сословия", не объясняя, однако, самого этого понятия (3, с.244, 270; 4, с. 278, 284). Иногда, правда, дается уточнение: миннезингера именуют бедным министереалом, не имевшим земельных владений и иных средств к существованию и вынужденным поэтому вести жизнь странствующего поэта (3, с.225, 244-245; 4, с.279). Таким формулировкам недостает социально-исторической определенности, поскольку они характеризуют, скорее, наши представления о ментальности, этических идеалах и облике европейской светской культуры Х11-Х111 вв., именуемой по преимуществу "рыцарской" и "куртуазной", нежели освещают реальный общественный и правовой статус ее творцов, к числу которых принадлежал и Вальтер фон дер Фогельвайде. Современная немецкая историография, говоря о социальных истоках его поэзии, стремится избегать чрезмерной категоричности суждений, указывая, что по мировосприятию и образу жизни Вальтера, скорее, следует причислить к "странствующему люду" -поэтам, актерам, низшим клирикам, студентам и т.д., - которому не
отводилось определенного места в иерархии социальных связей и ленных отношений Средневековья (12, с.15).
В последние десятилетия биография великого миннезингера стала предметом углубленного исследования со стороны специалистов по исторической генеалогии, опирающихся не столько на предполагаемые автобиографические сведения, содержащиеся в песнях и шпрухах Вальтера, сколько на комплекс многочисленных источников юридического и административного характера: документы императорской (королевской) и княжеских канцелярий; податные списки; церковные книги, куда заносились даты рождения и смерти тех или иных лиц и дни поминовения; ведшиеся при дворе монархов и крупных феодалов записи текущих расходов; данные исторической топологии и т.д. Изучение этих источников в их совокупности подчас позволяет достичь интересных результатов. Примером такого рода исследования может служить монография немецкого историка Хайнца Ф.Фридерихса "Вальтер фон дер Фогельвайде: Человек, его эпоха и окружение" (8), в которой жизненный и творческий путь миннезингера реконструируются в контексте социальных процессов и политической борьбы в Германии конца XII - первой половины XIII в. Но прежде чем мы обратимся к анализу этой чрезвычайно интересной работы, попытаемся уяснить, что представляло собой немецкое рыцарство периода классического Средневековья - социальный слой, чьи нравственные ценности, пристрастия и заблуждения нашли воплощение в творчестве Вальтера фон дер Фогельвайде.
Как отметила А.Л.Ястребицкая, сословие феодалов XI-ХШ вв. было неоднородной, сложной по составу категорией, включавшей в себя несколько социальных слоев и групп, отличавшихся друг от друга имущественным положением, общественным и правовым статусом, образом жизни (5, с .124). Политические интересы этих слоев часто не совпадали, в порой оказывались противоположными. В то же время в отношении разных групп феодалов к миру и обществу, в принятой ими системе ценностей, в их манере поведения существовало более сходства, нежели отличий, в чем сказалось внутреннее единство социокультурного облика сословия "господ".
Немецкие рыцари XII-ХШ вв. составляли низший слой внутри господствующего сословия. В постановлениях (constitutiones) немецких королей и императоров Священной Римской империи латинский термин "miles" (рыцарь) употреблялся в двух значениях. В широком смысле он обозначал тех, кто имел право носить оружие и участвовать в военных
действиях, т.е. всех светских феодалов (6, № 13, 196). Чаще, однако, этот термин встречается в узком смысле как наименование социального слоя рыцарей, отличного как от князей, графов, нетитулованных нобилей, так и от министериалов.
В историографии до сих пор нет единого мнения, что в социальном отношении представлял собой этот слой и к какой группе населения средневековой Германии можно безоговорочно применить понятие "рыцарь". Согласно исследовательской традиции, восходящей к Отто фон Цаллингеру и некоторым другим историкам (9, 13, 14), рыцари составляли сословие (Stand), включавшее в себя различные слои и группы - от министериалов до князей и императора, - объединенные родом занятий (военная служба), образом жизни, общностью структур сознания и эмоционального отношения к окружающему миру. Формальным признаком принадлежности к названному сословию, охватывавшему, по существу, всех феодалов, служил обряд посвящения, элементами которого были опоясывание мечом и принесение вассальной клятвы. В то же время сторонники концепции сословного единства рыцарства признавали значительную дифференциацию внутри этого "сословия". Оказывалось, что признаков сходства, позволявших говорить о рыцарстве как сословии, было едва ли не меньше, чем отличий, что сообщало понятию "рыцарского сословия" некую условность. Широкое распространение в медиевистике получило также представление, согласно которому рыцари в собственном смысле слова являли собой низшую знать, осуществлявшую господство на локальном уровне и несшую службу при дворе монарха и князей. Низшую границу этого слоя образовывали мелкие феодалы, не имевшие собственных замков и вассалов и отнесенные автором "Саксонского зерцала" к последнему, седьмому "военному щиту" (5, с. 134; 2, с.105). Именно низшая знать создала светскую, "рыцарскую" культуру Средневековья, становление которой знаменовало собой духовный расцвет феодальной Европы. Со старой аристократией низшую знать сближала принадлежность к вассально-ленной иерархии, а также общность мировоззрения и этических представлений, объединенных понятиями "рыцарского служения" и "рыцарского достоинства". Таким образом, слово "рыцарь" служило наименованием социального статуса только в том случае, если оно относилось к низшим слоям сословия "господ". Будучи применено ко всем феодалам, оно обозначало систему взглядов, норм и ценностей, определявших поведение людей в повседневной жизни и при дворе сеньора, на пиру и в битве. Тем самым оно обретало характер этического
критерия, оказавшего существенное воздействие на становление в европейской литературе образа рыцаря, только опосредствованно отражавшего социальную реальность (10, с.27). По мнению немецкого историка Ханса Георга Ройтера, изучению рыцарства должно предшествовать формирование понятий, учитывающих все многообразие значений слова "miles" (Ritter), зафиксированных в источниках (10, с.14). Ройтер склонен интерпретировать название "рыцарь" в узком смысле, т.е. как обозначение социального слоя, характеризующегося своеобразием экономического положения, правового статуса и политической культуры, отличающим рыцарей от других групп феодалов.
Анализ постановлений показывает, что немецкие рыцари конца XII - первой половины XIII в. в правовом отношении приравнивались к низшим священнослужителям и вместе с ними составляли низший слой феодалов (6, № 13, 196, 426 § 16). Разница в положении рыцарей, с одной стороны, горожан и лично свободных крестьян - с другой, заключалась в следующем: во-первых, рыцари были держателями земли феодального типа, а не крестьянского, т. е. получали от сеньора лен на условии принесения вассальной клятвы, а не держали участки за чинш и иные повинности, как крестьяне и многие горожане; во-вторых, правовой статус рыцарей был выше, чем у "простолюдинов". Например, выступать на суде свидетелями против рыцаря могли только рыцари (6, № 427, 438 § 64). В-третьих, крестьяне, в отличие от рыцарей, вообще не имели права носить оружие; горожане могли иметь при себе оружие лишь в ночное время (6, № 427, 438 § 57). В силу упомянутых особенностей рыцарей можно причислить к господствующему сословию.
Рыцари XIII в. - если применить это понятие в узком смысле - не считались "благородными", т.е. не принадлежали к знати (6, № 13). Звание рыцаря могло переходить по наследству от отца к сыну, но такой переход обязательно сопровождался обрядом посвящения, которое в данном случае отнюдь не было формальным актом: сын рыцаря, не прошедший посвящения, не считался рыцарем и в правовом отношении мог быть приравнен к крестьянам (6, № 425, § 1). Тем самым он исключался из сословия феодалов, что не грозило ни сыновьям нобилей, ни тем более сыновьям графов и князей.
Рыцари были мелкими ленниками, державшими землю от духовных и светских князей, графов, нетитулованных родовитых феодалов и министериалов (6, № 440, § 17). Они несли службу в укреплениях и войске сеньора, по его повелению участвовали в военных действиях внутри страны и за ее пределами, в том числе в Крестовых
походах. Они должны были за свой счет приобретать воинское снаряжение и коня, но, если войско было собрано по приказу императора и должно было отправиться далеко за пределы Германии, оно снаряжалось частично за счет империи (6, № 116, 426, 428).
Имущественное положение рыцарей было неодинаковым. Источники говорят о "бедных и богатых" рыцарях (6, № 440 § 26). Рыцари, чей годовой доход составлял 30 ливров и выше, имели собственные замки и укрепления (6, № 427 § 28, 438 § 40), но таких рыцарей было немного. Среднегодовой доход рыцаря, позволявший приобрести оружие и коня, составлял 15 марок1. Однако имелись и бедные рыцари, которые либо держали столь небольшие лены, что не могли выполнять своих обязанностей по отношению к сеньору и империи, либо вовсе не владели землей (6, № 13). В мирное время такие рыцари не гнушались крестьянского труда и порой сами ходили за плугом (5, с.124).
В отличие от князей, графов, некоторых нобилей и имперских министериалов, рыцари не имели ни прав, ни реальных возможностей оказывать влияние на процесс принятия решений на имперских собраниях и совещаниях при дворе государя - хофтагах. Более деятельное участие рыцари принимали в политической жизни княжеств и графств - например, содействовали установлению внутреннего мира, обсуждали законодательные акты (6, №425).
Между князьями и рыцарями в XIII в. существовали противоречия, нередко приводившие к столкновениям. Недовольство рыцарей вызывали, например, размеры налога, взимавшегося территориальными князьями со своих подданных, не защищенных привилегиями, в том числе с самих рыцарей и их зависимых крестьян. Уплата налога в сочетании с несением повинностей в пользу феодала была чрезвычайно обременительной для крестьянского хозяйства. Рыцари стремились воспрепятствовать разорению своих крестьян и требовали снижения налога. Наказания, налагавшиеся на рыцарей, осмелившихся выступить против своих сеньоров, отличались крайней строгостью: мятежные рыцари объявлялись вне закона, их земли и замки конфисковывались, их жены считались вдовами, а дети - сиротами (6, № 261, 427).
В отличие от низшей знати и князей, рыцари не обладали ясно выраженным политическим сознанием. Политические симпатии
1 В XIII в. одна марка "кёльнского" образца была эквивалентна приблизительно 200-210 г золота (6, № 427 § 14).
рыцарства не были ни достаточно устойчивыми, ни последовательными. В переломные периоды истории Германии, а таким периодом был XIII в., рыцари руководствовались в своих действиях не рациональным подходом к политической действительности, а, скорее, эмоциональным отношением к происходящему. Именно рыцари и низшие министериалы - многочисленная социальная группа - являлись главными создателями и носителями общественного мнения, которое в значительной мере определяло политическое поведение широких масс людей, но в качестве побудительного мотива отчетливо проявляло черты несамостоятельности. Оно было подвержено влиянию со стороны социальных сил и институтов, воплощавших в себе устойчивые и целостные комплексы политических взглядов - прежде всего имперскую идею, которая имела в Германии давние традиции, была детально разработана и рассчитана на разные уровни восприятия, от теоретического до эмоционального. В этом состояло ее преимущество по сравнению с идеей государственного суверенитета, зарождавшейся в начале XIII в. в среде низшей знати, группировавшейся вокруг молодого короля Генриха (VII) Штауфена - старшего сына императора Фридриха II. В условиях борьбы между Фридрихом II и Генрихом VII, в которой косвенным образом отразилось противостояние универсалистской концепции и формировавшихся представлений о национально-государственном суверенитете, рыцари в большинстве своем поддержали императора. Тем самым они способствовали поражению в немецких землях "центростремительных" политических тенденций и содействовали утверждению системы территориально-княжеской власти, что отнюдь не всегда соответствовало реальным интересам мелких феодалов. Таким образом, политические пристрастия рыцарства нередко оказывались весьма далекими от подлинного понимания этим социальным слоем своих действительных потребностей и смыкались с формами так называемого "ложного" политического сознания. Эти особенности политического мышления во многом были свойственны Вальтеру фон дер Фогельвайде и нашли отражение в его творчестве.
Биограф Вальтера Х.Ф.Фридерихс полагает, что великий миннезингер являлся выходцем из среды патрициата крупного имперского города Франкфурта-на-Майне. В конце XII - XIII в. франкфуртский патрициат включал в себя как верхушку купечества, представители которой занимали ведущее положение в городском суде -коллегии шеффенов - и в органах городского самоуправления, так и имперских и королевских министериалов, исполнявших в городе свои
должностные обязанности по поручению и от имени государя. Многие министериалы к началу XIII в. обзавелись недвижимостью в городской черте, участвовали в торговых операциях и породнились с купеческими семьями. Отец Вальтера Вольфрам, именовавшийся в податных реестрах и церковных книгах Вольфрамом из Австрии или Вольфрамом Фогельвайде, был королевским сокольничим, организовывавшим охоту в королевских заповедных лесах близ Франкфурта, т.е. принадлежал к низшему министериалитету. Вероятно, его предки были родом из австрийских земель, чем объясняются как нередко прибавлявшееся к имени Вольфрама определение "de Austria", так и последующие связи его сына Вальтера с двором австрийских герцогств, где тот, по собственным словам, "учился петь и слагать стихи" (12, с.180-181). Мать Вальтера Гизела происходила из семьи состоятельного франкфуртского торговца Вальтера из Эйзенаха, занимавшегося, в частности, оптовой продажей вайды, возделывавшейся в Тюрингии. Таким образом, по социальному статусу Вальтер фон дер Фогельвайде был вправе называть себя "господином" и вступать в вассальные отношения. Свидетельство тому -неоднократные просьбы о предоставлении лена, с которыми миннезингер обращался поочередно к трем немецким монархам: Филиппу Швабскому, Оттону IV Вельфу и Фридриху II. Просьбы Вальтера в течение долгого времени оставались без ответа, и лишь в 1220 г. Фридрих II пожаловал ему церковный бенефиций при монастыре Ноймюнстер в Вюрцбурге. На это дарение поэт откликнулся словами горячей благодарности:
Есть у меня удел, уделом я владею;
От страха перед стужею не холодею,
За подаянием я не пойду к злодею.
Призрел меня король великий, право слово!...
(Пер. В.Б. Миклушевича) (1, с.117).
Тем не менее положение Вальтера на низших ступенях вассально-ленной иерархии было, по-видимому, довольно уязвимым. Сомнению подвергалась сама его принадлежность к феодальному сословию; не случайно миннезингер и эпический поэт, автор "Парцифаля" Вольфрам фон Эшенбах, служивший герольдом и распорядителем при дворе известного покровителя искусств ландграфа Тюрингии Германна и, по единодушному мнению современников, глубоко сведущий в генеалогии и сословной этике, прибавляя к имени Вальтера слово "господин" (her Walter, Herr Vogelweid), всё же называл его человеком "низкого
происхождения" (nidern man) (8, с.17). Такая двойственность как реального положения Вальтера в обществе, так и восприятия его личности в придворных кругах в немалой степени определялась социальными процессами, происходившими в Германии на рубеже XII-Х111 вв. и затронувшими, прежде всего, верхушку городского населения: крупное купечество и городской министериалитет. Согласно юридическим нормам, запечатленным как в документах, так и в правовом сознании общества, министериалы подлежали юрисдикции своего сеньора, от имени которого исполняли в городе и его окрестностях должностные обязанности (в имперских и королевских городах -юрисдикции Штауфенов), и относились к системе ленного права, т.е. держали земли на условии вассальной службы, включавшей военную помощь. Процесс превращения министериалов в ленников, в основном завершившийся в XII в., способствовал исчезновению признаков личной несвободы этого слоя, объяснявшейся происхождением министериа-литета от несвободных слуг (familia) королей и феодалов. К началу XIII в. имперские министериалы наряду с нобилями и некоторыми графами вошли в состав низшей знати. Несколько иным было положение городских министериалов, которые, формально принадлежа к числу "господ", на деле все более сближались с верхушкой горожан. Вместе с крупным купечеством, а в ряде городов - с цеховыми мастерами отдельных профессий министериалы образовывали городской патрициат. В XII в. жители городов подлежали юрисдикции городских сеньоров, но к началу XIII в. судебные полномочия во многих городах, прежде всего имперских и некоторых епископских, перешли городскому суду, что стало одной из сторон формирования городского самоуправления. По отношению к горожанам, даже самым зажиточным, действовали нормы земского права, и юридический статус бюргеров считался более низким, нежели у представителей феодального сословия, будь то министериалы или рыцари. Эта правовая ситуация в XIII в. во многом уже не соответствовала ни экономической силе и политическому влиянию городской верхушки, ни ее изменившемуся самосознанию. Патрициат стремился добиться подтверждения своей общественной значимости со стороны феодалов и притязал на то, чтобы тоже именоваться "господами". Если признать справедливым предположение Фридерихса, что Вальтер фон дер Фогельвайде был выходцем из среды франкфуртского патрициата, сыном городского министериала, становятся понятны не прекращавшиеся в течение всей его жизни попытки достичь признания не только в качестве поэта, не знающего себе
равных, но и как человека пусть не знатного, но все же "благородного" происхождения. Вместе с тем Фридерикс приводит ряд доводов в пользу того, что Вальтер являлся низшим клириком - возможно, регентом церковного хора (отсюда встречающееся в источниках обозначение cantor), капелланом (capellanus) или нотарием австрийского герцога Фридриха, получившим, подобно большинству канцелярских служащих, юридически-богословское образование (8, с.29, 30). Косвенным подтверждением тому служат некоторые особенности поэтического языка Вальтера, его несомненная осведомленность в теологии, а также отдельные факты его биографии: знаменитый спор с тюрингенским министериалом Герхардом Атце, который минезингер предпочел разрешить судебным путем, а не поединком, - а именно поединок был традиционным способом доказательства своей правоты человеком, прошедшим посвящение в рыцари и носившим меч; получение им церковного бенефиция в Вюрцбурге и, наконец, то обстоятельство, что Вальтер был похоронен в крытой галерее вюрцбургского монастыря Ноймюнстер, что допускалось только по отношению к священнослужителям. В XIII в. низшие клирики имели тот же правовой статус, что и рыцари, и могли прибавлять к своему имени слово "господин". Таким образом, уже в силу своего социального происхождения Вальтер фон дер Фогельвайде хорошо знал и, как показывают его шпрухи, во многом разделял этические представления, политические симпатии и заблуждения низших слоев господствующего сословия, в том числе рыцарства и верхушки горожан, в XIII в. смыкавшейся с низшими категориями феодалов.
Список литературы
1. Вальтер фон дер Фогельвейде. Стихотворения. - М., 1985. - 380 с.
2. Неусыхин А.И. Исторический миф третьей империи // Ученые зап. МГУ. - М., 1945. -
Вып. 81: История. - С. 55-115.
3. Пуришев В.И. Вальтер фон дер Фогельвейде и немецкий миннезанг// Вальтер фон дер
Фогельвейде. Стихотворения. - М., 1985. - С. 223-272.
4. Чавчанидзе Д.Л. Куртуазный поэт на исходе рыцарской эпохи // Там же. - С.273-295.
5. Ястребицкая А.Л. Западная Европа XI-XIII веков: Эпоха, быт, костюм. - М.,1978. - 175 с.
6. Monumenta Germaniae histórica: Legum Sectio IV: Constitutiones et acta publica imperatorum
et regum: T. 2. - Hannover, 1896. - 691 S.
7. Deutsche Lyrik des Mittelalters / Übers. und hrsg. von Wehrli M. - Zürich, 1988. - 622 S.
8. Friederichs H.F. Walther von der Vogelweide: Der Mensch in Zeit und Umwelt. - Neustadt
a.d.Aisch, 1979. - 124 S.
9. Nauman H. Die ritterliche Kultur der Stauferzeit und der französische Westen// Von deutscher
Art in Sprache und Dichtung. - Berlin; Stuttgart, 1941. - Bd.2. - S. 169-188.
10. Reuter H.G. Die Lehre vom Ritterstand: Zum Ritterbegriff in Historiographie und Dichtung
vom 11. Bis zum 13. Jh. - Köln; Wien, 1975. - 175 S.
11. Sachwörterbuch der Mediävistik / Hrsg. von Dinzelbacher P. - Stuttgart, 1992. - 941 S.
12. Walther von der Vogelweide. Werke: Gesamtausgabe. - Stuttgart, 1994. - Bd. I: Spruchlyrik. - 526 S.
13. Zallinger O. von. Ministeriales und milites: Untersuchungen ueber die ritterlichen Unfreien
zunächst in baierischen Rechtsquellen des 12. und 13. Jh. - Innsbruck, 1878. - 103 S.
14. Zallinger O. von. Die Rechtsgeschichte des Ritterstandes und das Nibelungenlied// Jahrbuch
der Leogesellschaft. - Wien, 1899. - H.8. - S. 32-52.
