CC BY
49языковые игры изгоняют критический и строгий анализ социальной реальности... В конечном счете обдуманно невразумительные рассуждения и сопутствующая им интел-
лектуальная бесчестность отравляют часть интеллектуальной жизни и усиливают и без того распространенный
среди населения примитивный анти-
1 2^
интеллектуализм' .
Алексей Апполонов
ПОДПОЛЬЕ И ШИЗОФРЕНИЯ
Рене Жирар. Критика из подполья / Пер. с фр. Н. Мовниной. М.: Новое литературное обозрение, 2012.— 256 с.
Книгу Рене Жирара «Критика из подполья», вышедшую в «Новом литературном обозрении», можно назвать своеобразной археологией мышления автора. Она является сборником эссе философа, написанных в разное время в начале его карьеры — в то время, когда он занимался преимущественно литературной критикой. Как признается сам Жирар, он поражен преемственностью между этими ранними текстами и теми, что появились относительно недавно. Для исследователей его творчества в этом нет ничего удивительного. Как достаточно точно выразился на этот счет историк культуры Александр Эткинд, Жирар, автор многих книг, в действительности лишь продолжает писать свое единственное сочинение.
Рене Жирар — член Французской академии, профессор Стэнд-фордского университета и почетный доктор других университетов. Его вклад в науку общепризнан. Однако ответ на вопрос о том, что с практической точки зрения представляет собой его интеллектуальное наследие, менее очевиден, чем это может показаться. С одной стороны, существует соблазн признать за Жираром роль обличителя и бун-
таря, критикующего общество насилия. Однако, с другой стороны, с той же убедительностью Жирар может выступать как консерватор: он не принимает современную академическую культуру «поствсего», возвращаясь к идеалам модерна.
Российской публике Рене Жирар знаком прежде всего по его трудам в области религии и социальной антропологии. Его основные переведенные на русский язык работы — «Насилие и священное», «Козел отпущения», «Сокровенное от сотворения мира». В них Жирар накладывает на исторический текст готовый трафарет своей антропологической концепции, что объясняет специфичность прочтения и вызванный в связи с этим резонанс в оценке его творчества в академических кругах. Суть концепции сводится к описанию цивилизации, в частности христианской, как системы институциализированно-го насилия, предотвращающей общество от войны omnium contra omnes. Раскрытая на богатом исто-
125. Сокал А., Брикмон Ж. Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна. М.: Дом интеллектуальной книги, 2002. С. 168-169.
рическом материале идея жертвенного насилия, лежащего в основе современной цивилизации, громко прозвучала из уст Жирара в начале 1970-х и стремительно разнеслась по заряженному протестом воздуху Европы. Вместе с этим зазвучала и уже давно разрабатываемая в эстетическом ключе идея мимесиса, пересаженная Жираром на почву психоанализа и теории социального действия. В этих декорациях появляется объект миметического желания и соперничества, расположенный на стыке оппозиции «Я — Другой» и определяющий наше отношение к миру.
Сборник его ранних литературоведческих очерков, включенных в издание «Критики из подполья», есть не что иное, как пролегомены к его антропологической системе, метко охарактеризованной критиками как «Евангелие от Жирара». Типично жираровская интерпретация творчества Достоевского, Данте, Гюго, Пруста и Камю, сочетающаяся с критическим обзором идей Фрейда и постмодернистов, позволяет читателю сформировать собственное мнение об онтологическом статусе его системы и ее месте в интеллектуальной истории.
Жирар, как и все психоаналитики второй половины ХХ века, опирается на теоретическое наследие Фрейда, но в ряду наследников он, несомненно, является еретиком. Развивая свою концепцию миметического желания на материале творчества Достоевского, Жирар настойчиво обращается к работе Фрейда «Достоевский и отцеубийство» с целью избавить творчество писателя от эдипова комплекса. Общим символом ненависти для молодых людей 1960-х годов становится фигура власти: начальник,
хозяин, отец. Жирар как бы подтверждает: «Мы больше дети своего времени, чем своих родителей». Его теория антипатриархаль-на. С другой стороны, в отличие от Делёза и Гваттари, Жирар не стремится освободиться от психоанализа — вместо фигуры трансцен-дированного Фрейдом отца буржуазного семейства появляется новый идол, объект соперничества и желания — двойник, или деперсони-фицированный Другой. Жирар не принимает и системы шизоанали-за — его учение остается субъекто-центричным, а вечные неизменные универсальные законы не терпят постмодернистского многообразия. В этом смысле антропологическая система Жирара консервативна — он стремится свести все разнообразие человеческой культуры к одному принципу.
Само название книги Жирара «Критика из подполья» неоднозначно. Подполье Жирара, как и подполье Достоевского, на которое он недвусмысленно намекает, не отсылает к подрывной революционной деятельности. Подполье здесь — это мир атомарных субъектов. Как говорит человек из подполья: «Я-то один, а они все». В качестве декон-структора общественных отношений у Жирара выступает мимесис и то, что в коллективном переносе бесконечно расщепляет и снова соединяет фиксация на субъекте. Таким образом, в отличие от постмодернистов, Жирар не порывает с реализмом, и это позволяет ему избежать обостренного индивидуализма. «Я» Жирара интерсубъективно, оно является продуктом миметического желания по отношению к «Другому». Методологический интерсубъективизм Жирара, сохраняющий драматизм меж-
238 ^^ Логос № 1 [97] 2014 ^^
личностных отношений, является здоровой академической реакцией на структуралистское обезличивание связей и солипсизм постмодерна. Жирар восстает против анонимных отношений современных городов.
Социальный мир Жирара организуют категории детерминизма, универсальности, определенности и направленности развития. Последним и самым надежным оплотом порядка в этом мире Жирар считает христианскую культуру, которая и ответственна за духовный и культурный прогресс. Эта позиция отличает Жирара от многих постструктуралистов. У многих ключевых для своей теории фигур Жирар задним числом находит христианскую основу творчества. Религиозные мотивы Достоевского — это не его авторская позиция, считает философ, а имманентно присущая литератору перспектива. Даже в основании творчества Ницше и Фрейда автор видит пласт евангельских сюжетов. Христианство как судебная религия служит основой связи и порядка в обществе, осуществляя акт легитимного насилия.
Жирар делал свою академическую карьеру во времена, когда создавались коммуны хиппи, проводились студенческие демонстрации, входили в моду мини-юбки и совершались политические убийства. Академическими кругами была диагностирована культурная шизофрения и этический релятивизм. Общество состояло из Других, ставших друг для друга адом, на смену тождеству пришло различие, традиционные семейные и общественные связи рушились. В это время перемен Жирар предпочел уйти в подполье — из страны, которая являлась душой и сознанием протеста, он перебирается в США, из реального мира уходит в мир литературы. Именно в этой реальности он начинает свою бесстрашную борьбу за систематизацию и упорядочивание истории и доместицирование системы бреда. И в этой деятельности Жирар действительно оказался успешен. Даже в ранних работах язык его изложения убедителен и остроумен, а система взглядов удивительно логична и целостна в пику растерявшемуся и агонизирующему реальному миру.
Алеся Чернявская
ПРАВИЛА ЖИЗНИ ЛЮДВИГА ВИТГЕНШТЕЙНА
Яаакко Хинтикка. О Витгенштейне. Из «лекций» и «заметок» / Сост. и ред. В. А. Суровцева. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2013.— 272 с.
Финский философ и логик Яаакко Хинтикка — ученик Георга фон Вригта, работавшего в Кембридже под руководством Витгенштейна и впоследствии занявшего его должность. С точки зрения Хинтик-ки, Вригт глубже всех понимал ав-
стро-английского философа. Разбираться в идеях Витгенштейна следует не с позиций общепринятых философских идей, что происходит в большинстве академических сочинений: необходимо понять, каков он как мыслитель сам по себе.
