CC BY
374
ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
Балкарова И. А.,
аспирантка МГЮА
ПОДКРЕСТНАЯ (КРЕСТОЦЕЛОВАЛЬНАЯ) ЗАПИСЬ ВАСИЛИЯ ШУЙСКОГО (1606)
Василий Шуйский при принятии царского скипетра дал «Запись целовальную, по которой сам целовал крест». Летописец высказал крайнее удивление фактом принесения царем подобной присяги и клятвы, а главное ее содержанием, поскольку «такого искони век в Московском государстве не бывало, что де целую крест на том, что мне ни нат кем ничево не сделати без собору никакова дурна; отец виноват, и над сыном ничего не сделати; а будет сын виноват, отец тово не ведает, и отцу никакова дурна не зделати; а которая де грубость была при Борисе, никак тому не мститель. Бояре же и всякие люди говорили, чтоб он в том креста не целовал, потому в Московском государстве тово не повелося. Он же никово не послушал и поцеловал крест на том всем»1. Летописец считает, что к принятию клятвы Шуйский был вынужден сомнительностью своего избрания: «потому что бояре и всякие люди поцеловаше ему крест, а со всей землей и з городами о том не ссыла-лися»2.
Представляется, что Василий Шуйский дал эту Запись в качестве заверения подданных о том, что времена внесудебных расправ миновали, и в его царствовании будет восстановлено правосудие. Такого шага от носителя верховной власти ждали все сословия России, напуганные размахом внесудебных расправ и казней, имевших место в течение трех предшествовавших царствований. Новый царь выдал этой клятвой определенные гарантии безопасности подданным, которыми и было обусловлено их согласие на его возведение на трон, данное «боярами, дворянами, гостями и всеми торговыми людьми», т.е. всеми сословными категориями, упоминаемыми в начале Подкрестной Записи. Василий Шуйский отступился от признания за ним права безоговорочно «казнить и миловать своих подданных», которое так упорно отстаивал Иван IV. Вполне возможно, что, укрепляя свое положение, новый царь стремился также поддержать его авторитетом Земского собора.
1 В.Н. Латкин назвал Земский собор по избранию Василия Шуйского «пародией на собор», «комедией довольно неискусно разыгранной приверженцами Шуйского» / См.: Латкин В.Н. Земские соборы в древней Руси, их история и организация сравнительно с западноевропейскими учреждениями. СПб., 1885. С. 99, 103 / Н.П. Загоскин считает, что «если при избрании Бориса Годунова была соблюдена хотя внешняя видимость Земского собора, то при избрании Шуйского сторонники его сочли рискованным прибегнуть хотя бы к подобной мере» / Загоскин Н.П. История права Московского государства. Казань, 1877. Т. 1. С. 231.
2 ПСРЛ. Т. XIV. С. 69.
Согласно этой «Записи», он обязался: — «никакого человека не осудив истинным судом с боярами своими смерти не предавать; вотчин, и дворов и животов у братии их, и у жен и детей не отнимать»; доводов ложных не слушать, всякое дело расследовать с присутствием сторон: «ставити с очи на очи, чтобы в том православное христианство без вины не гибло». За ложный донос обещал наказывать лжеца «по вине его». Василий Шуйский обязывался также «судить всех истинным, праведным судом и без вины ни на кого опалы своея не класть и недругам никого в неправде не подавати и от всякого насильства избегати». Суд должен быть очным с предоставлением осуждаемому человеку права опровергать свою вину перед судом. Эти правила, согласно заверениям царя, распространялись не только на бояр, но также и на гостей, торговых и черных людей. Текст Подкрестной (Крестоцеловальной или Клятвенной) записи вошел в грамоты царя Василия Шуйского, извещавшие о его воцарении, рассылавшиеся по всей стране и зачитывавшиеся в соборных церквах и на площадях городов, так что ее содержание было известно всему народу. Л.В. Черепнин заметил, что царь стремился придать своей клятве характер «всенародного акта»1. С.Ф. Платонов характеризует Крестоцеловальную Запись Василия Шуйского как «торжественный Манифест нового правительства, скрепленный публичной присягой его главы»2.
Содержание Подкрестной (Крестоцеловальной) записи Василия Шуйского представляет большой интерес. Многие исследователи усматривают в ней исключительно боярскую ориентацию нового царя, полагая, что Шуйский дал эту клятву, желая опереться на бояр и крупных торговых людей, с которыми Шуйские были издавна связаны. Но полный текст Записи свидетельствует о том, что она затрагивала людей всех сословий, ибо в ней перечислялись все сословные категории тогдашнего общества, кроме бояр и дворян, упоминались еще и купцы всех рангов и простой народ (черные люди).
Эта клятва представляет собой первый юридический документ, в котором устанавливалась компетенция высшей власти в самой важной для подданных области — правосудии. Высший суд объявлен очным; любой донос — подлежащим расследованию, а в случае установления его ложности — наказанием доносчиков. Объективное вменение запрещалось, т.е. родственники, не принимавшие участия в преступной деятельности осужденного, никаким опалам не подлежали. Таким образом, по Подкрестной записи люди получали гарантии своей личной и имущественной безопасности. Кроме того, царь Василий дал клятвенное заверение не преследовать всех тех, кто был в оппозиции к Шуйским при царе Борисе.
1 См.: Черепнин Л.В. Земские соборы русского государства в XV—XVII вв. М., 1978. С. 153.
2 Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв. М., 1937. С. 301-302.
В.О. Ключевский высоко оценивает Подкрестную запись как юридический документ. Главное ее значение историк усматривал в том, что эта Запись превращала Василия Шуйского «из государя холопов в правомерного царя подданных, правящего по законам»1. «Конечно, Запись Василия Шуйского не Великая хартия вольностей», — замечает Л.В. Черепнин, но, тем не менее, он полагает, что она представляла собой «отступление от принципов самодержавия (речь здесь, скорее, идет не о самодержавии как форме правления, а о «самоволии» властвующей персоны — И.Б.) Ивана Грозного... Василий Шуйский отказался от тех прав, признания которых Грозный потребовал в 1564 г.,— безоговорочного права казнить и подвергать опале своих недругов»2. В.Кобрин усматривает историческое значение Крестоцеловальной записи Шуйского «не только в ограничении произвола самодержавия (и в этом случае следует также употребить термин «самоволие»3 — И.Б.) даже не столько в том, что впервые был провозглашен принцип применения наказания только по суду (что, несомненно, тоже важно), а в том, что это был первый договор царя со своими подданными», в котором были четко обозначены стороны: государство в лице верховного влас-тителя-царя и общество в числе всех его сословий4. Л.В. Черепнин, признавая факт принятия Шуйским обязательств перед «всей землей», тем не менее, настаивает на ее классовом характере, соответствующим только «интересам феодалов и имущих верхов посада»5. Однако следует учитывать, что клятва произносилась в условиях значительного роста влияния «народного множества», от волеизъявления которого зависело не только избрание царя, но и его дальнейшая судьба. Сам текст обращения «ко всему миру» свиде-
1 Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Курс русской истории. М., 1988. Т. III. С. 36-37.
2 Черепнин Л.В. Земские соборы русского государства в XVI—XVII вв. М., 1978. С. 155—156.
Принципы, заложенные в Великой Хартии вольностей и Подкрестной записи действительно перекликаются, поскольку в обоих документах речь идет об ограничении королевской (верховной) власти / См.: Хрестоматия памятников феодального государства и права стран Европы / под ред. В.М. Корецкого. М., 1961. С. 128.
3 Следует отметить, что термин «самодержавие» в вышеприведенных цитатах употреблен некорректно, поскольку в средневековой России он применялся для обозначения суверенности государства. И.И. Срезневский отметил, что в древнерусском языке «самодерьжство — са-модержство означало — государство» / см.: Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1903. Т. III. Стб. 249 /. Данным термином в XV—XVII вв. обозначалась не форма правления, а государство в целом. Для характеристики тенденции сосредоточения всей полноты власти в руках ее верховного держателя, в этот период, применялся термин «самоволие». В вышеприведенных цитатах термин «самодержавие» употреблен именно для определения формы правления, без уяснения его исторического и современного значения. Между тем, по справедливому замечанию И.А. Исаева, такой анализ необходимо производить всякий раз, обращаясь к историческим политико-правовым текстам и выражающей их терминологии (см.: Исаев И.А. Символизм правовой формы. Историческая перспектива //Формы и истоки права. Кубанский ун-т. 2002. №4. С. 2—2).
4 Кобрин В.Б. Лжедмитрий I // Российский исторический журнал «Родина». 2005. № 11. С. 21.
5 Черепнин Л.В. Земские соборы. С. 155.
тельствует об учете верховной властью интересов всех сословий, а не какой-ли-бо привилегированной группы. «Запись Шуйского была первым робким и неуверенным, но шагом к правовому государству»1. Более того, принимая подобную клятву и обращаясь ко «всей земле», царь «искал земской опоры для своей некорректной власти и в Земском соборе...»2. Действительно «став царем, Василий Шуйский, прежде всего, декларировал отказ от предшествующей практики опал «всем родом», когда за вину одного карали всех... Новый царь обещал, что пришел не для того, чтобы мстить временщикам предшествующего царствования и сдержал слово»3.
Некоторые ученые утверждают, что царская клятва, изложенная в Подкре-стной записи, никогда не была реализована и имела только демагогический характер 4. С таким мнением трудно согласиться. Принятие и повсеместное оглашение документа, устанавливающего принципы правосудия и порядок его осуществления, в частности вынесения и утверждения приговоров, присуждающих в качестве наказания смертную казнь, несомненно, оказало большое влияние на формирование юридического менталитета в стране и нашло свое отражение в ряде последующих государственных нормативных актов. Если в Судебнике 1550 года был провозглашен принцип беспристрастного суда и декларировалось требование «не имать посулов» без указания конкретного наказания за их нарушение 5, то уже в Судебнике 1606 года перечислены различные виды нарушения правосудия: «посул в суде» (взятка) (1.3; 1.32); ложный донос (1.6 и 7) и даже «лживый обыск», причем за взятки судье конкретно указывались лица, подлежащие наказанию: судья и взяткодатель и определялось наказание: ответчика или истца («ищею»), давшего судье взятку предложено «проклинати по торгам на Москве и во всяких городах Московской земли, и Новгородцкие земли, и Тверские земли и по волостям, чтоб ищея или ответчик судьям и приставам посулов6 в суде не давали и не сулили...» (3.98)7.
1 Кобрин В.Б. Лжедмитрий I. Там же. С. 21.
2 Ктчевский В. О. Сочинения. М., 1988. Т. III. С. 35—36.
3 Козляков В. Смута в России. XVII в. М., 2007. С.186—187.
4 См., например: Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М., 1866. С. 368. Ктакому же мнению склоняется и Л.В. Черепнин. См.: Черепний Л.В. Земские соборы. С. 155.
5 «...А судом не дружити и не мстиш никому, и посулу не имати; тамож и всякому судье посулов не имати» / См.: Российское законодательство X—XX вв. Т. 2. Судебник 1550 г. С. 1.
1 «Посул» в средневековой России означал не только обещание (современное значение), но и непосредственно: «взятку, побор» /См.: Срезневский ИИ Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1895. Т. II. Стб. 1274—1275. И.И. Срезневский приводит примеры, и в том числе: «Тайных посулов не имати ни князю, ни посаднику» или «А посулов бояроми окольничим и диа-ком от суда и от печалований не имати» (Новгородская судная грамота) / Там же. Стб. 1275/.
1 См.: Кутафин О. А, Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная власть России. История. Документы. М. ,2003. Сводный судебник 1606 г. С. 340—341,347. Согласно этому Судебнику судьи: «боярин, или окольничий или дворецкий, или казначей», взявшие взятку, облагались высоким штрафом, а «неделыцики», получившие взятку под высокого судью, подвергались торговой казни (1.341.32). Там же.
В Договоре, заключенном с польским королем Сигизмундом III Августом, от 14 февраля 1610 го призвании королевича Владислава на русский престол1 вошли практически все пункты Крестоцеловальной записи Василия Шуйского, касающиеся установления и отправления правосудия в государстве в редакции, близкой к тексту Записи.
Судам предписывалось вести судопроизводство только по обычаям и Судебнику. Внесение в текст Судебника «в чом поправы для укрепления судов по справедливости» возможно не иначе как «по приговору всей земли», т.е. Земского собора 2. Осуждать каждого человека требовалось только по суду, составленному надлежащим образом: «с бояры и думными людьми» и выносить ему наказание соответственно «его вине». «Жены, дети, братья и ученики», которые не помогали преступнику и «не ведали о его делах» не должны подвергаться наказанию: «казнены быть не мают, ни в заточенье сосланы», ни лишены поместий и вотчин 3. Текст Договора в ряде положений почти дословно повторял словесные формулы Подкрестной записи Василия Шуйского.
В статьях Договора запрещалось также без ведома «всей земли» понижать людей «великих станов» в должности, а «меньших» рекомендовалось награждать только за заслуги4. В данном случае, идея Подкрестной записи получила расширительное толкование, предусматривающее вообще реализацию государственной власти во всех сферах, на основании законов, а в спорных случаях по судебному приговору, а не по воле государя или его «соспешников».
Лично королевичу Владиславу (когда он станет русским царем), предписывалось вносить изменения в законодательство только с ведома и одобрения «патриарха, всего Освященного собора, бояр, дворян, и людей всех станов»5.
Следовательно, в Подкрестной записи Василия Шуйского и Договорных статьях, заключенных с польским королем Сигизмундом III Августом, определялись юридические условия принятия нового законодательства и отправления правосудия.
1 Полное название Договора: «Договорные статьи Польского короля Сигизмунда III Августа с московскими боярами, с одобрением предложенных ему условий, на основании которых желают они избрать царем на Московский престол сына его, королевича Владислава» / См.: АЗР. Т. IV. № 180. С. 314.
2 АЗР. СПб., 1851. Т. IV. № 180. С. 314.
3 Там же. С. 316.
4 Здесь явно слышны отголоски осуждения политики Годунова, жаловавшего людей не по заслугам: кого саном, кого чином, кого властью, золотом или серебром, шубами и кафтанами и в результате люди «онемеша бо и языки их затворились ото мзды... и все природные, естественные чувства в них пропали» / См.: Временник Ивана Тимофеева. С. 26, 75.
'АЗР. Т. IV. С. 315.
В Договорной записи, заключенной «в обозе» под Москвой 27 августа 1610 года, между доверенным лицом Сигизмунда III Августа гетманом Станиславом Жолкевским и членами правительства, действующего после свержения Василия III, повторяется почти дословно текст Подкрестной записи Василия Шуйского в части, относящейся к принятию законодательства и правосудию.
Этот Договор в начале текста назван Приговорной записью и далее так и именовался1.
В Приговорной записи утверждалось, что «на Москве и по городам суду бытии по прежнему обычаю и Судебнику Российского государства, а будет похотят в чем пополнити (законы —И.Б.) для укрепления судов, то Государю на то поволиши с думою бояр и со всей землей (т.е. с участием обеих палат Земского собора — И.Б.) чтоб было праведно»2. Запрещалось подвергать наказанию кого-либо «не сыскав вины и не осудивши судом со всеми боярами». Без судебного приговора никто не мог также быть подвергнут бесчестью (лишению чинов и званий) и конфискации имущества: «чести ни у кого не отнимати и в заточенье не засылати, поместий, дворов и вотчин не отнимати»3. Также подтверждалось требование вынесения наказания виновному только по судебному приговору: «осудиши с бояры, думными людьми» и в соответствии с его виной («по вине его»); повторялось и запрещение возложения ответственности на родственников осужденного: «жен, детей и братьев», которые «не ведали и не хотели» принимать участие в преступлении. Их предлагалось оставить «во всем по прежнему, и вотчин и поместий и животов и дворов у них не отнимати»4.
Кроме того, Приговорная запись запрещала любые земельные переделы и перемещения между их владельцами или наследниками, совершенные «без совета бояр и всех думных людей»5, т.е. без судебного разбирательства и соответствующего приговора.
В этом акте специально оговаривалась недопустимость внесудебных расправ. В качестве примеров, достойных осуждения приводилась казнь Лжедмитрия I («как разстригу убили всем царством Московским») и внесудебные расправы в отношениях между русскими и поляками. «В те поры на Москве многие русские люди побиты от Польских и Литовских людей и от Русских людей также побиты Польские и Литовские люди и того дела впредь не вменяти и не мстити с обеих сторон»6.
1 См.: СГГД. М., 1819. Ч. II. № 199. С. 391.
2 Там же. С. 402-403.
3 Там же. С. 403.
4 Там же. С. 403.
5 СГГД. Ч. II. № 199. С. 403.
6 Там же. С. 403.
Таким образом, в текстах обоих документов, имевших нормативный характер (Договор от 14 февраля Заключенный с Сигизмундом III Августом и от 27 августа с гетманом Станитславом Жолкевским), полностью воспроизведены основные положения Подкрестной записи Василия Шуйского в отношении принятия новых законов и отправления правосудия. Новым было расширительное распространение судебного производства на рассмотрение вопросов о понижении и повышении в должности представителей высших и низших сословий, передел земельных владений между собственниками и запрещение всех видов внесудебных расправ. Последнее, в данной ситуации, касалось не столько судебных органов, сколько самих противоборствующих сторон: русских и поляков.
Таким образом, вполне оправданным будет вывод о том, что Василий Шуйский в своей Подкрестной записи впервые предпринял попытку обеспечения юридической защиты прав подданных, предоставляющей каждому из них очный «суд по закону и правде» и правовую защиты личной безопасности и имущественной сохранности.
Формулы Подкрестной записи повторялись в Судебных сборниках и в последующее время. В этом и заключается историко-юридическое значение Подкрестной записи Василия Шуйского.
В свете вышеизложенного полагаю, что в историко-правовой науке давно назрела необходимость анализа и соответствующей оценки Подкрестной (Крестоцеловальной) записи Василия Шуйского с помощью тех средств и методов, которыми она располагает.
Клюева А.В.,
соискательница Курского государственного технического университета,
Ларина О.Г.,
канд. юрид. наук, доцент кафедры гражданского права
Курского государственного технического университета
ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ ОРГАНИЗАЦИИ ТОРГОВЛИ В РОССИИ КОНЦА ХУП-ХУШ вв.
Торговля существовала издревле. Приобретение путем покупки необходимых в хозяйстве и личном потреблении изделий, как и продажа продуктов собственного производства (крестьян или ремесленников), а также полученных в виде дани, податей, ренты (феодалами или государством) с последующей реализацией вырученных средств ради удовлетворения потребностей (личных или общественных) в большей или меньшей степени присутствовали на разных этапах развития общества. Однако, несмотря на
древнее происхождение торговли, теоретическим вопросам данной деятельности уделялось недостаточное внимание. Одним из первых термин «торговля» в научный оборот ввел Шершеневич Г.Ф.: «Деятельность, имеющая своей целью посредничество между производителями и потребителями при обращении экономических благ, называется торговлей»1.
Как в дореволюционный, так и в современный периоды выделяют несколько правовых форм организации торговли, где определяющим фактором является сфера торговой деятельности: оптовый и розничный товарооборот.
Оптовый товарооборот составляет часть общего товарооборота, что позволяет определить его как торговую и иную деятельность юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, посредников, оптовых и розничных торговцев2. Цель оптовой торговли состоит в создании благоприятных условий для оптовых закупок розничной торговли. Для розничного товарооборота характерно, что его целью является продажа товаров и оказание услуг населению для личного, семейного, домашнего использования.
В своей работе я хочу обратиться к историческому периоду — XVII — XVIII вв., проследить, как реализовывались правовые формы организации торговли в то время.
Особенности России XVII в. наложили свой отпечаток на торговую жизнь. Недостаточная дифференцированность товаров в сфере обмена свидетельствовала о неразвитости формирующегося всероссийского рынка. Рыночная сфера оказывает большое воздействие на углубление общественного разделения труда в стране. Уже в начале XVII в. из европейской части Сибири доставляются огромные партии товаров. С этим связано оживленное движение на речных и сухопутных дорогах, связывающих старинные районы страны с новыми территориями за Уралом.
В торговле России XVIII в. продолжалось дальнейшее укрепление всероссийских рыночных связей, что привело к изменениям не только в характере торговых связей, ассортименте товаров, но и в самом торговом деле. Правительство переходит к принципам протекционизма в торгово-про-мышленной политике: вдвое снижается пошлина для российских купцов (по сравнению с иностранцами) (1720 г.), отменяются большинство казенных монополий (1719) г. Осуществленные в эти годы податная и тесно с ней связанная городская реформы привели к увеличению за счет торгующих крестьян-разночинцев численности тяглецов посадских общин. Торговая деятельность способствовала расширению сферы обмена, вовлечению в нее новых производителей и видов производства, формированию единого рын-
1 Шершеневич Г.Ф. Учебник торгового права / 1914 г. М., СПАРТАК, 1994. С. 24.
2 Ватрова Т.А. Коммерческое право. М.: Норма. 2005. С. 137.
