CC BY
14
Успех и рентабельность таких структур возможны при стабильной политической и экономической ситуации в стране, эффективности основного предприятия. Если же общество потрясают негативные события, промышленность находится на спаде, то это сказывается в первую очередь на зависимых и хрупких дополнительных структурах, таких как подсобные хозяйства.
1. Быков В.Ю. Особенности организации и управления строительством газопровода Елшанка - Саратов // Власть. 2016. №6. С. 134-137.
2. «Газовик» решает проблемы // Газовая промышленность. 1982. № 11. С. 32-33.
3. Ефимова ЕЛ. Развитие социальной инфраструктуры газовой промышленности в 1960-1980-е годы // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. 2016. № 3 (62). С. 94-99.
4. Ефимова ЕЛ., Демидова Е.И., Захаров A.B. К истории строительства экспортного газопровода «Уренгой - Помары -Ужгород» // Научный журнал Российского газового общества. 2016. №2. С. 69-78.
5. Заровный П.Б. Газификация городов РСФСР в 19641965 гг. // Газовая промышленность. 1956. № 1. С. 21-24.
6. Захаров A.B. Из истории газификации Нижнего Поволжья // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. 2016. № 3 (62). С. 99-103.
7. Мустафин И.Р., Колпащикова А.И. Организация газоснабжения городов Горьковской области в 1950-1960-х годах // Вестник Нижегородского института управления. 2015. № 2. С. 15-17.
8. Передовое подсобное хозяйство // Газовая промышленность. 1979. №7. С. 17-18.
9. Подсобное сельское хозяйство: практика и неотложные задачи // Газовая промышленность. 1982. № 11. С. 8-9.
10. Подсобное хозяйство газотранспортников // Газовая промышленность. 1982. № 11. С. 35-36.
11. Подсобные хозяйства предприятий и учреждений // Историческая энциклопедия Сибири. 2009. URL: http://irkipe-dia.ru/content/podsobnye_hozyaystva_predpriyatiy_i_uchrezh-deniy_istoricheskaya_enciklopediya_sibiri_2009.
12. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров от 4 декабря 1978 г. «О подсобных сельских хозяйствах предприятий, организаций и учреждений»; Постановление от 19 сентября 1987 г. «О дальнейшем развитии подсобных сельских хозяйств предприятий, организаций иучреждений». URL: http:// www.libussr.ru/doc_ussr/usr_9826.htm.
13. Тепличные комбинаты отрасли // Газовая промышленность. 1979. №7. С. 19-20.
BV@ssea.runnet.ru Борис Васильевич Чернышёв,
заслуженный работник высшей школы РФ, доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой правосудия правоохранительной деятельности, Саратовский социально-экономический институт (филиал)
РЭУ им. Г. В. Плеханова
ПОЧЕМУ ПОУЧЕНИЯ ИСТОРИИ НЕ СЛУЖАТ УРОКОМ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ?
В статье рассматриваются основные причины неиспользования в российской политической практике методологической категории урока истории в качестве инструмента научного познания сущности переживаемых исторических явлений, усвоения опыта пережитого и обоснования неотложных задач власти.
Ключевые слова: урок опыта истории, политическая практика, методология научного познания, стереотипы политического мышления.
B.V. Chernyshev
WHY DOES NOT HISTORICAL EXPERIENCE PROVIDE LESSONS
FOR POLITICAL LIFE IN RUSSIA?
The paper discusses why such methodological category as a historical lesson is not used in Russian political life as an instrument of scientific understanding of the essence of historical phenomena, interpretation of political experience, and identification of pressing political issues.
Keywords: lesson from history, political practice, methodology of scientific knowledge, stereotypes of political thinking.
chernyshev
УДК 94(47)
О необходимости учиться на опыте истории известно со времен древних римлян, однако и в XXI в. никто из верховных руководителей не торопится следовать этому завету. Об уроках истории вспоминают лишь тогда, когда негативные последствия от повторения ошибок прошлого становятся для всех слишком очевидными. Так, в августе 2015 г. бывший госсекре-
тарь США Г. Киссинджер в интервью одному из американских телеканалов откровенно признался, что нынешнее руководство администрации Белого дома не желает учиться на собственных ошибках холодной войны с СССР и извлекать поучительные уроки из негативного опыта вмешательства во внутренние дела других стран мира. Президент РФ В.В. Путин, выступая
в сентябре 2015 г. на юбилейном заседании ООН, отметил, что сегодня «похоже, никто не учится на чужих ошибках, а только повторяет их». Об этом в XXI в. свидетельствует продолжение экспорта так называемых «демократических революций», повторяющих негативный опыт СССР XX в. по экспорту социальных экспериментов, попыток подстегнуть перемены в тех или иных странах [15]. Остановить повторение ошибок прошлого путем создания базы данных, содержащих доклады чиновников о полученных уроках опыта истории при реализации в прошлом различных программ и проектов, предлагал правительству Великобритании бывший английский чиновникДж. Малган в своей книге «Искусство государственной стратегии» [4, с. 451-452], однако министерство финансов эту инициативу автора не поддержало.
Все эти запоздалые признания о значении поучений истории, к сожалению, не выходят за рамки традиционного представления о них как ключей доступа к богатейшей сокровищнице опыта мировой истории. В политической практике остается непризнанным российский опыт начала XX в. по использованию урока истории в осмыслении, усвоении пережитого и решении проблем современности, играющего важную роль в преодолении неадекватности управленческих решений власти. Ни в одном из популярных словарей по истории, философии, политологии не найти даже краткого толкования понятия «урок истории».
Впервые на хроническое неумение народов и правительств действовать согласно поучениям истории обратил внимание выдающийся немецкий философ Г.В.Ф. Гегель. Он объяснял это явление не только неспособностью правительств понять и учесть индивидуальные особенности исторических эпох, но и преувеличением своеобразия переживаемых эпох, их непохожести на другие [2, с. 61-62]. Позднее Ф. Энгельс, развивая мысль Г.В.Ф. Гегеля об извлечении поучений истории на основе конкретно-исторического анализа исторической обстановки, писал, что без уяснения «необходимой исторической связи, дающей ключ к пониманию вероятного хода развития событий, невозможна никакая успешная партийная политика» [5, с. 305]. Однако открытие тогда классиками марксизма диалектико-материалистических принципов научного познания и их использование натолкнулось в политической практике западноевропейских стран на господство методологического принципа релятивизма, сводившего процесс познания к эмпирическому описанию содержания ощущений, обосновывающего субъективизм, конъюнктурщину и произвол исторических построений. В этой связи, видимо, неслучайно в XXI в. процесс подготовки государственных решений в странах Западной Европы по-прежнему продолжает опираться не на результаты конкретно-исторического анализа исторической обстановки и уроки истории, а на интуицию, советы астрологов, следование некой идеологии, давление политических конкурентов [4, с. 9-10], экономическую и политическую целесообразность.
Между тем еще в начале XX в. председатель СНК Советской России В. Ленин увидел в уроке истории одну из важных методологических категорий в осмыс-
лении и усвоении опыта текущей истории. Все внимание в анализе переживаемых проблем современности он стал сосредотачивать не на описании наблюдаемых явлений, а на вытекающих из опыта истории уроках: «Не перечень, не рассказ, а уроки опыта и задачи, из них вытекающие» [3. Т. 42, с. 378]. Во всех политических отчетах ЦК съездам партии в 1918-1922 гг. В. Ленин постоянно напоминал о значении указаний исторического опыта для непосредственной практической деятельности: «Нам надо вести речь не просто о том, что было за отчетный год, но и о том, какие за отчетный год получились политические уроки - основные, коренные, чтобы свою политику на ближайший год определить верно, чтобы кое-чему за год научиться» [3. Т. 45, с. 72-73].
В сложившейся системе методологических категорий исторического анализа политической ситуации урок истории оказался важной ступенькой познания в осмыслении диалектической связи прошлого, настоящего и будущего, понимании закономерностей развития переживаемых исторических явлений и усвоении опыта пережитого при обосновании научного выбора неотложных (главных) задач власти.
Одним из важнейших условий извлечения уроков истории являлся анализ и выводы на будущее из причинно-следственных связей событий, наличие «полного отчета о причинах и значении того или другого недостатка». Причем не каждый вывод из прошлого становился уроком истории, но каждый урок обязательно являлся выводом на будущее. В зависимости от содержания опыта уроки истории определялись как исторические, политические, экономические, социальные, тактические; от значения опыта-главные, основные, частные. Особо пристальное внимание уделялось изучению опыта допущенных ошибок, неудач, просчетов, заблуждений, поражений. Полученные уроки истории предостерегали в будущем от повторения негативного опыта, облегчали поиск более эффективных путей достижения поставленных целей.
Ключевую роль в понимании сущности переживаемых исторических явлений и определении основного звена политики, наряду с уроком истории, играла категория «основной факт». Подход к фактам в целом с одновременным выделением среди них основного, определяющего комбинацию их взаимосвязей позволял найти главные противоречия в экономических и политических событиях, образующих равнодействующую исторического развития. Вывод на будущее из нее становился основным уроком опыта истории, который учитывался при определении основного звена цепи исторических задач, взявшись за которое можно было вытащить всю цепь переживаемых проблем. В формулировке основного звена политики марта 1921 г. - «отступление в порядке» - нашла свое отражение объективная диалектика соотношения неотложных задач власти: перемена экономической политики по отношению к крестьянству должна была проходить в тесном сочетании с пролетарской сплоченностью и дисциплиной внутри партии.
К сожалению, успешный опыт использования урока истории в качестве инструмента научного познания, усвоения опыта пережитого и обоснования неотлож-
♦
ных задач власти оказался невостребованным ни в СССР, ни в РФ.
На наш взгляд, в числе причин сложившейся ситуации можно отметить два обстоятельства. Во-первых, это последствия хронического «исторического склероза» российской власти, возникшего еще на рубеже Х\/11-Х\/111 вв., когда историческое сознание руководства страны, столкнувшись с новыми явлениями текущей истории, не могло объяснить их традиционным способом - использованием аналогичных примеров из прошлого, причем связанных, как правило, с деятельностью видных государственных лиц или святых. Спровоцированный кризис исторической памяти руководителей привел к стойкому их убеждению в неспособности знаний отечественной истории участвовать в поиске путей решения проблем современности. С этого момента «исторический склероз» власти, пустив глубокие корни в политической практике, стал иметь те же тяжелые последствия, что и физиологический склероз - неадекватную реакцию на действительность. Потерю интереса к историческим знаниям отечественной истории правители стали компенсировать изучением и заимствованием опыта развития западноевропейских стран, дружно забывая при этом учитывать конкретно-исторические особенности российской действительности. Им оказалось легче подражать чужим идеям и модным теориям, чем жить своим умом. По меткому замечанию великого русского историка В.О. Ключевского, «чужой западноевропейский ум призван был нами, чтобы научить нас жить своим умом, но мы попытались заменить им свой ум» [см.: 6, с. 278].
Попытка В. Ленина в 1918-1922 гг. начать в России жить своим умом, прислушиваясь к пульсу истории, извлекая поучительные уроки из ее негативного и позитивного опыта при принятии важнейших государственных решений, оказалась не только непонятой его ближайшим окружением, но и незаслуженно забытой руководством СССР и РФ.
Пришедший в 1924 г. к власти И. Сталин вернул традиционное отношение к истории как «дышлу - куда повернешь, туда и вышло». Он превратил историю в инструмент политической борьбы, обоснования уже принятых им решений, сформулировав свое правило в отношении прошлого: «Чтобы не ошибиться в политике, надо смотреть вперед, а не назад» [11, с. 540]. Именно это правило осталось без принципиальных изменений к началу XXI в.: «Сегодня, когда мы идем вперед, важнее не вспоминать прошлое, а смотреть в будущее» [9].
«Бережное» сохранение правящими элитами этой методологической ошибки в отношении прошлого, противоречащей очевидной истине о том, что «настоящее - это суммарно взятое прошлое», тем не менее позволяло руководителям советской и постсоветской России уходить от критических оценок собственной реформаторской деятельности, от признания допущенных ими ошибок и неудач, составляющих потенциальную угрозу их стабильному пребыванию у власти. И если В. Ленин имел мужество публично признавать свои ошибки и исправлять их, поскольку «это интересно и важно, не только с точки зрения теоретической правды, но и практической стороны. Мы только тогда
научимся побеждать, когда не будем бояться признавать свои поражения и недостатки, когда мы будем истине, хотя бы и самой печальной смотреть прямо в лицо» [3. Т. 44, с. 205], то все последующие руководители СССР и РФ позволяли себе лишь критические оценки деятельности своих предшественников, но никак не результатов своих преобразований в обществе. Никто из них при жизни так и не признал ошибки с ускоренным строительством социализма и коммунизма, развитого и демократического социализма, народного капитализма.
Новая постсоветская правящая элита в начале 1990-х гг. при принятии решения о реализации экономической программы «шоковая терапия» сознательно отвергла основной урок отечественной и мировой экономической истории XX в.: о необходимости сохранения регулирующей роли государства в рыночных отношениях. Использование этой закономерности общественного развития позволило успешно реализовать на рубеже Х1Х-ХХ вв. экономическую программу С. Витте, новую экономическую политику В. Ленина, вывести в начале 1930-х гг. капиталистические страны из мирового экономического кризиса, сохранить управляемость экономическими процессами и смягчить социальные исследования для населения при переходе к рыночным отношениям в странах Центральной и Восточной Европы в 1990-х гг. Однако российская власть предпочла следовать курсу саморегулируемой экономики и страдать «экономической импотенцией» [8], чем признать допущенную ошибку.
Анализ причинно-следственных связей переживаемых исторических явлений являлся важнейшим условием для извлечения уроков опыта истории, однако именно его власть постоянно не выполняла. Причинность предпочитали скрывать, не замечать, умалчивать о ней, подменять причину следствием во имя достижения, казалось бы, благих для народа целей. Так, начиная с 2000 г. финансовая власть 13 лет подряд все неудачи с проведением рыночных реформ связывала независимо от конкретно-исторической обстановки только с одной причиной - низкой эффективностью государства. Между тем падение эффективности государства являлось следствием другой причины, связанной с реализацией навязанных государству принципов экономической политики монетаризма, получивших к тому же статус абсолютной истины, недоступной для критики и пересмотра. Сознательная подмена причины следствием преследовала другую цель - добиться любой ценой самоустранения государства от регулирующей роли в экономике, а не искать конкретные пути изменения сырьевой структуры российской экономики, повышения ее эффективности.
Другой пример. В Послании Президента РФ Федеральному Собранию РФ 2001 г. был сделан совершенно справедливый вывод на будущее из долговой проблемы, созданной правительством Б. Ельцина: «Брать в долг только тогда, когда мы точно знаем, как потратить деньги эффективно и как вернуть» [10], который стал непреложным правилом в деятельности правительства при В. Путине. Однако вскрывать истинную причину искусственно созданной проблемы денежного дефицита в стране финансовая власть не
стала, поскольку именно она сделала внешнее финансирование единственным для нашей экономики источником относительно дешевых и «длинных» денег. В результате эта проблема в последующие годы вылилась в устойчивую тенденцию увеличения внешнего долга крупного бизнеса и госкорпораций и превратилась из дестабилизующего фактора российской экономики в прямую угрозу национальной безопасности страны.
Продолжающиеся манипуляции финансовой власти причинностью исторических явлений российской действительности заводят практически все инициированные ею реформы в тупик, кроме военной. Как справедливо отметил В. Третьяков, «в России нет ни одной реформы, которую нельзя было бы не улучшить путем ее отмены» [12]. Не понимая причин кризиса в российской экономике, правительство РФ продолжает третий год бороться с ним путем подготовки неадекватных действительности антикризисных мероприятий.
Во-вторых, не менее важная причина утраты в политической практике категории урока опыта истории заключалась в начавшемся с 1925 г. скрытом отступлении власти от диалектико-материалистических принципов научного познания, завершившемся полным отказом от них в конце XX в. Методологическое разоружение правящих элит российского общества, на наш взгляд, стало возможным благодаря стечению ряда психологических, исторических, организационных, научных обстоятельств.
Еще в 1918 г. академик-физиолог И. Павлов обратил внимание на три особенности русского политического ума: отсутствие сосредоточенности, привязки к фактам и стремления к истине [7]. Он считал «долгом нашего достоинства осознать свои недостатки для их преодоления в будущем» [7]. Однако на предупреждения И. Павлова никто из правящих элитXX- начала XXI в. не обратил никакого внимания [1, с. 475-485]. Но именно на основе отмеченных им особенностей русского интеллигентного ума в политической практике сложились устойчивые стереотипы политического мышления: «исторический склероз», теоретическое иждивенчество и монополия на истину, которые стали передаваться по традиции сменяющимся поколениям правящих элит СССР и РФ. Заметный вклад в их становление и развитие внес И. Сталин. Под прикрытием заверений в верности марксизму-ленинизму он заменил принципы научного познания на схематизм, субъективизм, догматизм; вместо научного подхода к фактам утвердил лукавое отношение к ним; конкретно-исторический анализ политической ситуации подменил описанием основных направлений партийного руководства жизнью общества. Все эти сталинские деформации методологии научного познания, политического мышления не только получили широкое распространение в политической практике КПСС, но и оказались чрезвычайно востребованными в постсоветский период российской истории.
Полному отказу правящих элит РФ от диалектико-материалистических принципов научного познания в нашей стране с конца XX в. способствовала и нахлынувшая новая волна «теоретического иждивенчества» - слепого заимствования модных теорий за-
падноевропейских стран - постпозитивизма и неолиберализма, применение которых не требовало от руководителей никакого предварительного конкретного исторического анализа политической ситуации, учета особенностей российской истории, степени развитости рыночных отношений. Вместе с тем полностью освободиться от груза прошлого, принципов научного познания в политической практике они не могли. Когда дело касалось защиты интересов и суверенитета Российского государства на международной арене, власть использовала принципы историзма и классового подхода в оценке международных событий, а вот в анализе социально-экономической ситуации в самой России - уже нет.
В западноевропейских странах, находящихся в плену политической доктрины неолиберализма, методология научного познания давно подменена лукавым отношением к фактам реальной действительности. Это позволяет им не только успешно скрывать основные причины социально-экономических проблем жизни обществ, последствия реализации политики неолиберализма в них (уменьшение социальных гарантий, восстановление классовой структуры общества, усиление авторитаризма и подрыв демократических процессов), но и маскировать сам проект по восстановлению власти экономически господствующей элиты [13]. Один из крупнейших социальных мыслителей XX в. Карл Поланьи удивительно точно подметил, что неолиберализация обеспечивает свободу и права только тех, «чей доход, свободное время и безопасность не нуждаются в поддержке, и лишь жалкое подобие свободы для людей, которые тщетно пытаются использовать демократические права, чтобы найти убежище от власти собственников» [14].
Продолжать дольше в российской политической практике опираться на подаренный США псевдонаучный «костыль» монетаризма - это, по меньшей мере, унизительно для Великой России, кроме того, опасно с позиции исторической перспективы.
Негативные последствия на пути реанимации неолиберализмом устаревшей идеи достижения полной свободы рынка были подвергнуты критике еще президентом США Ф. Рузвельтом в 1935 г. Обращаясь к Конгрессу, он тогда признал, что основной причиной экономических и социальных проблем жизни американского общества, Великой депрессии 1930-х гг. являлись избыточные рыночные свободы. По его мнению, американцы «должны отказаться от идеи накопления богатства, которое в силу чрезмерных прибылей приводит к несправедливому распределению власти». Нуждающиеся люди не могут быть свободными. Повсюду, по его мнению, социальная справедливость стала реальной целью, а не призрачным идеалом. Основная обязанность государства и гражданского общества - использовать власть и распределять ресурсы так, чтобы уничтожить бедность и голод и обеспечить стабильный источник средств к существованию, защиту против превратностей жизни, гарантии адекватных условий жизни. К сожалению, нынешнее руководство США не только не учиться на собственных ошибках, но и тащит в исторический тупик те страны, государственные деятели которых прене-
♦-
брегают изучением уроков опыта отечественной и мировой истории.
В России пора наконец усвоить главный урок опыта пережитого с конца XX в.: нельзя реформаторские идеи отдельных политиков ставить выше необходимости конкретно-исторического анализа переживаемых исторических явлений и учета уроков опыта развития мировой цивилизации в XXI в.
1. Бурлацкий Ф. Русские государи. Эпоха реформации. Никита Смелый, Михаил Блаженный, Борис Крутой. М.: Шарк, 1996.
2. ГегельПВ.Ф. Лекции по философии истории. СПб., 1993.
3. Ленин В.И. Полн. собр. соч.
4. Малган Дж. Искусство государственной стратегии. Мобилизация власти и знаний во имя всеобщего блага. М.: Институт Гайдара, 2011.
-♦
5. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 35. М., 1964.
6. Мастера афоризма. М.: Эксмо, 2005.
7. Павлов И.П. О русском уме // Литературная газета. 1961. 31 июля.
8. Петраков Н.Я. Безденежье власти при всевластии денег// Трибуна. 2003. 16 мая.
9. Послание Президента РФ Федеральному Собранию 8 июля 2000 г. // Российская газета. 2000. 9 июля.
10. Послание Президента РФ Федеральному Собранию РФ от 3 апреля 2001 г. // Российская газета. 2001. 4 апр.
11. Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М., 1925.
12. Третьяков В. Двойная лояльность правящего класса // Свободная пресса. 2016. 8 авг.
13. Харви Д. Краткая история неолиберализма. Актуальное прочтение. М.: Поколение, 2007.
14. Polanyi К. The Great Transformation. 2001.
15. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/50 385/
