Научная статья на тему 'Плывем. Куда ж нам плыть? Задачи изучения сквернословия'

Плывем. Куда ж нам плыть? Задачи изучения сквернословия Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
167
34
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Плывем. Куда ж нам плыть? Задачи изучения сквернословия»

В.И. Жельвис ПЛЫВЕМ. КУДА Ж НАМ ПЛЫТЬ? ЗАДАЧИ ИЗУЧЕНИЯ СКВЕРНОСЛОВИЯ

Очевидно, что исследование бранной лексики в России только начинается. В этом смысле мы далеко не впереди планеты всей. Между тем актуальность этой темы очевидна, и в этом, кажется, не сомневается уже ни один серьезный исследователь, будь то лингвист, социолог, психолог, этнолог, конфликтолог или психиатр.

Можно назвать целые области, которые ждут своих исследователей. Вот лишь некоторые из них.

В российском законодательстве практически отсутствуют статьи, предусматривающие наказание за сквернословие, а то немногое, что на эту тему имеется, не находит применения на практике. Совершенно очевидно, что должны быть выработаны законы, как-то ограничивающие «бранную пандемию», захлестнувшую Россию. Бессмысленно и не нужно пытаться запрещать брань, но очевидно, что возможности ее использования должны быть поставлены в какие-то рамки.

Однако для создания таких законов нужна большая подготовительная работа. Например, необходимо создать убедительное определение того, что такое сквернословие и в чем отличие сквернословия от «просто» ругани. Вообще крайне полезно было бы, по примеру американского психолингвиста Т. Джея, разработать соответствующую терминологию, например, различать «обидность» от «обижаемости», «профанность» и «богохульство» и т.п.

Есть ли смысл и необходимость в создании списка наиболее непристойных слов, подлежащих безусловному табуированию в общественных местах? Если да, то по какому принципу туда следует включать слова? Такие списки неоднократно составлялись на Западе, но успех каждый раз был очень скромным: списки часто приходилось корректировать, да и всегда есть пути их обходить, не поступаясь грубостью. Однако столь же несомненно, что в каждой цивилизованной культуре существуют безусловно запрещаемые слова. Составление соответствующего авторитетного списка наверняка устроило бы судебные органы.

Неразработанность проблемы выливается в полную путаницу, возникающую при необходимости решать вполне конкретные задачи. В этой связи характерно получившее общероссийский резонанс поведение известного поп-певца Ф. Киркорова, обрушившегося с бранью на корреспондентку во время пресс-конференции. Известный лингвист, являющийся в то же время опытным лингвоэкспертом, счел возможным различить оскорбление в бытовом плане и оскорбление с точки зрения закона, что, по его мнению, не одно и то же. Он считает, что произнесенные Киркоровым слова «сиськи» и «пизда» с юридической точки зрения могут не считаться оскорблениями даже будучи произнесенными публично в лицо собеседнику (в данном случае собеседнице). Здесь не место для дискуссии по этому поводу, укажем лишь, что, очевидно, следовало бы различать оскорбление как непосредственное адресование оппоненту («Ты мудак!», «Пошел на хуй!») и оскорбительное произнесение непристойности в присутствии другого человека («Какая сегодня погода, еб твою мать!», «Я туда, на хуй, не пойду!»).

Однако уже сама вынужденная необходимость такую дискуссию вести убедительно свидетельствует о недостаточности наших знаний.

Какова роль сквернословия в различных стратах российского общества? Общеизвестно, что нет социального слоя, где сквернословие совсем не имеет места, но гораздо меньше известно о том, чем в этом плане отличается сквернословие, допустим, такелажника от сквернословия врача-венеролога или жителя Крайнего Севера от жителя Дальнего Востока, матерого уголовника от подростка из неблагополучной семьи, оперного певца от следователя и т.д. Не подлежит сомнению, что жизненные условия и профессиональная деятельность накладывают отпечаток и в этом отношении, но ничего неизвестно о том, в чем психолингвистические отличия сквернословия милиционера от сквернословия преступника.

Огромный интерес представило бы основательное изучение детского сквернословия. Уже давно стало ясным, что оно существенным образом отличается от сквернословия взрослого, но накопленного материала еще недостаточно даже для предварительных выводов.

Геронтологи могли бы многое почерпнуть из исследования сквернословия среди престарелых людей, особенно страдающих такими недугами, как болезнь Альцгеймера или старческим слабоумием. Следует, далее, изучать использование соответствующей лексики после перенесенной операции на мозге или после сердечного удара. Западные исследования позволили обнаружить здесь немало интересного и полезного.

Несомненный интерес представили бы исследования того, чем отличается сквернословие обычных людей от сквернословия людей с психическими отклонениями. Можно быть уверенным, что их бранный вокабуляр используется ими не совсем так, как у людей с нормальной психикой.

Коль скоро речь пошла о заболеваниях, полезно особо упомянуть о сквернословии больных синдромом Туретта и афатиках. То, что именно непристойности последними исчезают и первыми восстанавливаются в процессе лечения афазии, заставляет задуматься об особом месте бранной идиоматики в человеческом сознании.

Не менее интересным было бы изучение брани в среде глухонемых или слепых. Вполне вероятно, что соответствующие исследования могли бы серьезно помочь психиатрам, педагогам и воспитателям.

Можно предположить, что сам инвективный вокабуляр у ряда групп может частично или даже полностью совпасть, однако психологический фон, на котором этот вокабуляр используется, будет, скорее всего, разный, отчего сама брань, при всем ее внешнем сходстве, будет своеобразной.

Крайне мало известно о гендерном аспекте брани в России. Принято считать априори, что женщины пользуются вульгарной бранью реже мужчин, но опыт показывает, что это не всегда так. Кроме того, сам характер «женской брани» явно иной, чем брани «мужской». Вероятно, именно этим объясняется разная «обижаемость» на ту или иную инвективу женщин и мужчин. Однако на сегодняшний день все это не более чем догадки. Нужны серьезные экспериментальные исследования.

Практически не начиналась еще работа над этимологией русской бранной идиоматики. Отдельные наблюдения в этой области не складываются в общую картину, часть из них носит

явно любительский характер и относится скорее к сфере народной этимологии, чем к серьезной науке.

Давно начавшаяся работа западных психолингвистов над граффити - «заборными надписями», надписями на стенах общественных туалетов и прочего - пока не привлекает отечественных исследователей. При всей своей очевидной неэстетичности, перед нами богатый материал для целого ряда специалистов в области филологии, этнологии, психиатрии. Походя можно отметить, что за последние годы в этой коммуникативной сфере в России происходят существенные изменения: например, почти полностью исчезли надписи сексуального содержания.

Оскорбительные жесты - еще одна неисследованная область инвективного общения. Отсутствует их классификация, крайне мало сказано об их несомненной национальной специфичности.

Одна из самых важных тем - функционирование оскорбительных этнических кличек. В наше время острых межнациональных и межконфессиональных противостояний изучение соответствующего словаря представляется жизненно необходимым не только конфликтологам. Можно лишь предположить, что именно крайняя острота темы привела к почти полному ее игнорированию.

Таким образом, список неисследованных тем, несомненно, длиннее тем, хотя бы поверхностно изученных. Тем очевиднее необходимость дальнейших усилий в этом направлении.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.