CC BY
25вить более претенциозную, лицемерную, пошлую и пустую прозу, чем эти рассказы и очерки". По мнению рецензента, "Восхвалениям партии и строительства в "Рождении человека" нет конца, причем П. не просто восхваляет, а славословит — подобострастно и отвратительно" (В. 1935. 19 дек.).
М.Павловец
ПЛАТОНОВ Андрей Платонович (1899—1951) — прозаик, драматург, литературный критик. В 20-е русская эмиграция П. просто не заметила, в 30-е откликнулась сначала на развернувшуюся в советской периодической печати критику автора "Усомнившегося Макара" (1929) и "Впрок" (1931), затем — на пушкинские статьи писателя (1937) и рассказы 1935—1937, публикация которых также сопровождалась истребительной критикой. Первая книга прозы П. "Епифанские шлюзы", вышедшая в июне 1927, сразу попала в Сорренто к М.Горькому. Среди адресатов, которым Горький советует обратить внимание на П., находятся руководители московского издательства "Круг", а также активная участница общественной и литературной жизни эмиграции Е.Д.Кускова. В письме к ней от 15 августа 1927 Горький первым называет Платонова: "Читаете ли Вы молодую русскую литературу? Очень рекомендую Андрея Платонова, Заяицкого, Фадеева, все — прозаики".
Первый отклик в рубрике Сизифа-Адамовича в "Последних новостях" — построен на обыгрывании фамилии двух Платоновых в политической жизни советской России — "буржуазного академика" С.Ф.Платонова, автора работ по истории русской смуты (арестован в 1929 по "делу" Академии наук) и "пролетарского писателя Андрея Платонова"). «В журнале "Октябрь" напечатано произведение другого Платонова, — не буржуазного академика, а пролетарского писателя. Это не роман и не повесть. Это "бедняцкая хроника", под названием "Впрок". Произведение замечательное. Особенно хороши страницы, где описывается, как бедняк Упоев добился приема у Ленина» (Отклики // ПН. 1931. 21 мая. Подпись: Сизиф). Выбор из многочисленных эпизодов "Впрок" данного эпизода в целом вписывается в предложенную Сизифом-Адамовичем параллель двух Платоновых. Увлеченность этой параллелью столь велика, что критик, пересказывая и весьма вольно цитируя страницы повести, вводит в авторский платоновский текст собственную интерпретацию подтекста обращенных к Ленину слов Упоева о его "наследнике" ("Ты главное не забудь оставить нам кого-нибудь вроде
себя — на всякий случай!"): "Центр тяжести, конечно, в этой фразе. Дальше выясняется, что "без призору нас Ленин не покинул, из мудрых мудрейшего выделил — Сталина" (там же). У П. этот эпизод написан глубже и тоньше: "Бродяга оглядел Упоева нравоучительным взглядом: — Дурак: как же ты не постигаешь, что ведь Ленин-то — умнее всех, и если он умер, то нас без призору не покинул!" ("Впрок").
Давление предложенного советской критикой социологического прочтения "Впрок" сказалось и в опубликованной вскоре также на страницах "Последних новостей" статье "Травля Андрея Платонова" (1931. 6 июля). Статья не подписана и носит скорее информационный характер, знакомит читателя эмиграции с выступлением газеты "Известия" (статья А.Фадеева "Об одной кулацкой хронике" 3 июля 1931), а также с некоторыми "колоритными" эпизодами-"случаями" из "Бедняцкой хроники" (второе заглавие повести). Вслед за Фадеевым П. аттестуется как сугубо "автор деревенских очерков" (там же). Из эпизодов автором статьи пересказываются и цитируются сцены, подробно проанализированные Фадеевым, — о "колхозном солнце", бедняке Упоеве и "воинствующем безбожнике".
Г.Адамович, посвятивший в 1937 и 1938 ряд статей кризисным явлениям советской литературы в 1939 публикует в двух номерах "Последних новостей" (11 и 18 мая) статью о П., не только откликаясь на общую литературную ситуацию в СССР и обсуждение рассказов книги "Река Потудань", но и впервые, как он сам признается, прочитав самого Платонова: «После "Третьего сына" я прочел, кажется, все, что Андреем Платоновым написано. Впечатление осталось сильное, даже исключительное, поразительное, — хоть и несколько однообразное» (Адамович Г. "Шинель" // ПН. 1939. 11 мая). Не без удивления Адамович констатирует очевидный факт, что критика русской эмиграции, пристально следившая за развитием литературы метрополии, пропустила П.: "Андрей Платонов. Имя это мало кому известно в эмиграции. Утверждаю это с уверенностью, проделав на днях нечто вроде устной анкеты и убедившись, что о самом существовании такого советского писателя почти никто у нас не знает. Отчасти — что скрывать? — виновата критика: почему-то Андрей Платонов остался вне ее "поля зрения". Но ведь иногда и помимо критики, даже вопреки ей, книга получает распространение. С книгами Платонова этого не случилось. Им у нас не повезло, хотя в качестве документа они представляют интерес первостепенный" (там же). Первую часть статьи Адамович посвящает прозе П. в контексте эволюции крупнейших писателей советской России (называются прозаики,
"дарованию" которых Адамович в предшествующее десятилетие посвятил монографические статьи, — Ю.Олеша, Л.Леонов, К.Федин, М.Горький, А.Толстой. Настаивая, что измерять открытия советской прозы необходимо масштабом большой русской литературы, несколько раз оговаривая, что П. "не ведет борьбы с революцией, с большевизмом", Адамович первым скажет о том, что стоит за единственностью П. в литературе советской России: "Среди беллетристов, усердно разрабатывающих общеобязательные темы "классовой беспощадности", Платонов развернул единственную в своем роде панораму бедствий, страданий, горя, нищеты, тоски... Все знают знаменитые слова о том, что русская литература вышла из гоголевской "Шинели". Казалось, последние двадцать лет их можно произнести только в насмешку. Но вот с Плато -новым они опять приобретают значение, — и мучительно ища соединения того, что ему подсказывает совесть, с тем, что требует разум, Платонов один отстаивает человека от пренебрежительно-безразличных к нему стихийных или творческих сил" (там же). Вторая часть статьи "Шинель" посвящена пушкинскому "ключу" к прозе П; анализируются рассказы П. о страданиях и любви маленького человека дореволюционной и советской России ("Семен", "Фро", "Ольга", "Глиняный дом в уездном саду") и советский пушкинский контекст платоновской статьи "Пушкин — наш товарищ". Статья Адамовича остается первым опытом прочтения Платонова поверх политических барьеров как явления большой русской литературы. "Недоразумение" рассматривать П. как борца с большевизмом (тоталитаризмом), о котором предупреждал Адамович в 1939, во многом будет определять интерес к П. третьей волны русской эмиграции.
Н. В. Корниенко
ПО (Poe) Эдгар Аллан (1809—1849)
В 1929 исполнилось 80 лет со дня смерти П. Публикации периодических изданий русского зарубежья, посвященные этой дате, свидетельствуют о "малом знакомстве" с его биографией: в них ведутся споры о том, "был ли По в Париже, при каких обстоятельствах он умер и даже страдал ли он алкоголизмом" (Словцов Р. Поэт ужаса // ПН. 1929. 26 нояб.). Ответу на последний вопрос Словцов уделяет особое внимание. Отвечая на него утвердительно, он упоминает о том, что американцы называли "своего замечательного писателя" "пьяным прощелыгой, чудовищным скандалистом и — в виде уступки — гениальной свиньей".
