CC BY
64
DOI 10.24411/9999-001А-2018-10028 УДК 904
С.С. Тихонов
Омский филиал Института археологии и этнографии СО РАН (Омск) [email protected]
Планиграфические особенности сибирских городов конца
XVI — начала XVII века (по материалам «Чертежной книги Сибири» С.У. Ремезова)
Аннотация
Автор рассматривает возможность изучения планиграфии и некоторых особенностей строительства первых сибирских городов, построенных в конце XVI — начале XVII в. По его мнению, комплексное исследование картографических, письменных, археологических, устных источников обязательно приведет к получению достоверных результатов. Некоторые результаты таких работ были продемонстрированы им на примере изучения Тарской крепости.
Второй аспект, на который автор обращает внимание коллег, — вписывание русских крепостей в ландшафт. На материалах этноархеологических исследований Тарской крепости автор показывает, что ее строители в полной мере использовали природно-географическую ситуацию для увеличения обороноспособности крепости и создания благоприятных условий для ее функционирования.
Ключевые слова: первые сибирские города, планиграфия, С.У. Ремезов, урбанизация ландшафта
S.S. Tikhonov
Omsk Branch of Institute of Archaeology and Ethnography (Siberian Branch of Russian Academy of Sciences, Omsk)
Planigraphic Features of Siberian Towns of the Late 16th — early 17th Centuries (on the Materials of The Drawing Book of Siberia by S.U. Remezov)
Abstract
The author considers the possibility of studying the planigraphy and some features of the construction of the first Siberian towns built in the late 16th — early 17th centuries. In his opinion, a comprehensive research of cartographic, written, archaeological, verbal sources will definitely lead to reliable results. Some results of such works were demonstrated by him on the example of the Tara fortress.
The second aspect, to which the author draws the attention of colleagues: the framing of Russian fortresses into the landscape. On materials of ethnoarchaeological researches of the Tara fortress it is shown, that its builders fully used a natural and geographical situation for increases in defensive power of fortress, and creation of favorable conditions for its functioning.
Key words: the first Siberian towns, planigraphy, S.U. Remezov, landscapeurbanization
Омские ученые с 2007 г. под общим руководством С.Ф. Татаурова ведут раскопки Тарской крепости (современный г. Тара — районный центр в 300 км севернее Омска на левом берегу Иртыша), построенной князем А.В. Елецким в 1594 г. Для корректной интерпретации материалов исследований автор познакомился с результатами работ археологов, изучавших другие сибирские города конца XVI— XVIII вв., а также с некоторыми картографическими и письменными источниками, отражающими их историю. В результате, как это обычно и происходит, появились новые направления исследований, что напоминало бы ветвящиеся процессы [Колмогоров,
Дмитриев, 1947], если бы этот раздел теории вероятности был бы адаптирован к процедуре гуманитарных исследований.
В данной работе я остановлюсь на рассмотрении некоторых общих планиграфических черт первых русских городов Сибири и вписывании их в ландшафт. Источниками стали «Чертежная книга Сибири» [Ремезов, 2003], а также материалы полевых археологических и этноархеологических работ по изучению Тарской крепости в 2009—2017 гг.
Первые десятилетия освоения Западной Сибири. Итак, в первые два десятилетия освоения Западной Сибири русские заложили следующие крепости в
ключевых местах: 1586 г. — Тюмень, 1587 г. — Тобольск, 1591 г. — Пелым, 1593 г. — Березов, 1594 — Тара и Сургут, 1595 г. — Нарым, 1600 — Епанчин (Туринск), 1601 — Мангазея, 1604 — Томск, 1618 — Кузнецк. То есть каждые 3—5 лет в Западной Сибири появлялся новый город. Исключение составляет Кузнецк, построенный через 14 лет после Томска. Столь длительный промежуток времени может быть связан со Смутным временем и сменой династий русских царей. Естественно, такой мощный процесс освоения Сибири происходил только с ведома властителей Руси самого высокого уровня.
Предположу, что инициатива в этом принадлежала шурину царя Федора I Иоанновича — Борису Федоровичу Годунову, поскольку сам самодержец управлять государством, по свидетельствам современников, из-за физической слабости, болезненности и слабоумия был неспособен. Он больше заботился о душе, любил церковную службу, наслаждался колокольным звоном, кулачными боями и травлей людей медведями. Борис же Годунов, будучи фактическим управителем Руси, с большим размахом занимался строительством. По его велению в Диком поле были построены крепости Воронеж (1585 г.) и Ливны (1586 г.). На Волге были выстроены Самара (1586 г.), Царицын (1589 г.), Саратов (1590 г.). В 1592 г. был восстановлен г. Елец на р. Быстрая Сосна (приток Дона). На Донце были заложены Белгород (1596 г.) и Царев Борисов (1600 г.). Кроме того, были построены крепостная стена в Смоленске (1596—1602 гг.), а в Москве — стены Белого города (1584—1591 гг.) и деревянно-земляной Скородом (1592 г.).
По датам постройки городов видно, что в европейской части Руси строительство началось на несколько лет раньше, нежели в Сибири, поэтому логичен вывод, что укрепив южный и западный рубежи государства, а также столицу, Борис Годунов взялся за освоение восточного фронтира. За 10 лет с 1594 по 1604 г. русские укрепились на Иртыше, Оби и Томи, присоединив к освоенным ранее землям по Туре, Тоболу и в низовьях Оби гигантские территории — фактически всю таежную и отчасти лесостепную части Западной Сибири.
Планиграфия первых сибирских крепостей. «Рецепт» закладки сибирских крепостей был стандартен: в нужный район под руководством опытного военачальника выходило снаряженное войско. В его составе обычно были стрельцы, казаки, «литва», пушкари, служилые татары, плотники, духовенство и т.д. Выбрав конкретное место для постройки крепости, ратники заготавливали лес, под руководством плотников возводили укрепления, церковь, административные, хозяйственные, жилищные строения, и начинали нести службу по охране границ и сбору ясака. Оговорюсь, что технику возведения стен, башен и других сооружений, а равно и способы рубки бревен я рассматривать не буду, поскольку это специальная (и весьма объемная) тема исследований, и ограничусь планиграфией крепостей и их соотношением с ландшафтом.
Судя по чертежам в книге С.У. Ремезова [2003], русские ставили крепости прямоугольной формы (Тобольск, Тюмень, Епанчин (Туринск), Мангазея, Пелым, Березов, Томск (ил. 1, а—ж)) или округлой (Тара, Сургут, Нарым, Кузнецк (ил. 1, з—л)). Внутри
крепостей, правда не всех, был острог — внутреннее укрепление прямоугольной формы (Тобольск, Пе-лым, Тара (ил. 1, а, д, з), Кузнецк (округлый острог) (ил. 1, л)), или крепость была перегорожена стеной пополам (Томск, Сургут (ил. 1, ж, и)), или к крепости было пристроено снаружи дополнительное укрепление (Березов (ил. 1, е)). Вокруг крепости со временем формировался посад.
Судя по рисункам в «Чертежной книге Сибири» [2003, л. 6, 10, 12, 14, 16, 20, 22, 24, 26, 28, 30], крепостные стены были сделаны из вертикально стоящих бревен, что показано штриховкой. То есть крепость была «поставлена». Обращу внимание на тот факт, что скаты крыш бешен, церквей и изб показаны косой штриховкой, что соответствует наклону кровли. Башни же были сооружены из горизонтально лежащих бревен (были «срублены») (ил. 1).
Это видно на примере Епанчина (Туринска) (ил. 1, в), где стены показаны вертикальной штриховкой, а башни — горизонтальной. В Таре (ил. 1, з) несколько иная ситуация: стены острога состоят из массы городен (горизонтально лежащих бревен, отделенных друг от друга вертикально стоящими бревнами). Этому есть подтверждение. В «Дозорной книге Тарского уезда» за 1624 г. написано: «Городни: меж (Спаские и Оси) новые башни шесть (городень), меж Осиновые и Водяные башни дватцеть пять го-родень, меж Водяные и Княжие башни пятнатцать городень, меж Княжие и Вестовые башни дватцать одна городня, меж Вестовые и Вешняковы башни тритцать одна городня...» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 5. Л. 317]. Кроме того, в 2012 г. были раскопаны остатки восьмиугольной в плане Княжьей башни, от которой сохранилось девять венцов бревен.
Иными словами, сведения, приведенные С.У. Ре-мезовым, подтверждаются письменным источником и материалами раскопок г. Тары, т.е. они достоверны. Конечно, и у него встречаются ошибки. Например, Лачиновская курья показана не на том берегу р. Томи [Хорографическая чертежная книга., 2011, л. 131]. Но в данном случае, в Таре, сведения С.У. Ре-мезова не противоречат другим материалам. И даже буерак, показанный к югу от Тары (ил. 1, з), частично сохранился в виде относительно пологой Омской улицы.
По каким причинам русские землепроходцы ставили крепости разной планиграфии? Заманчиво было бы это объяснить особенностями рельефа. Но все крепости стоят на практически ровной поверхности первой надпойменной террасы, которую рассекают овраги. Так вот на ремезовских рисунках показано, что Тобольск, Епанчин (Туринск) — прямоугольные и стоят между двумя оврагами (ил. 1 а, е). Тара тоже стоит между двумя оврагами, но она округлая. Может быть, дело не только в рельефе, а еще в традициях крепостного строительства в европейской части Русского государства? И мастера-плотники ставили крепость привычной им плани-графии (прямоугольной, округлой, перегороженную или с пристроенным острогом)? Ответ на этот вопрос я пока дать не могу.
Вписывание крепостей в ландшафт. Говоря о месте расположения крепостей, напомню тот факт, что, как правило, крепости строили на месте расположения юрт или городков сибирских аборигенов
либо поблизости от них. Так, Епанчин (Туринск) был построен на месте татарских Епанчиных юрт, разрушенных Ермаком. Тюмень встала на месте Чимги-туры, столицы Тюменского ханства. Пелым возник на месте столицы вогульского князца Аблегирима. Березов был построен на месте остяцкого городка Сумгут Ваш. Сургут возвели в центре земель Пегой орды близ городка князца нарымских остяков (селькупов) Бардака и т.д.
Но в каждом конкретном случае место для крепости выбрали индивидуально, учитывая особенности расположения и высоту надпойменных террас, наличие оврагов. Об этом можно судить по планам крепостей. Другие особенности расположения (близость к строевому лесу, наличию воды, сенокосных угодий, мест выпаса коней и т.д.) можно только реконструировать. Такая работа была начата в Таре [Тихонов, 2016, с. 32—38; Тихонов, 2017, с. 428—431]. Предварительные результаты такие:
— историческая часть Тары сохраняет свою пла-ниграфию, расположение и направление современных улиц и улиц XVIII в. совпадают;
— определены места перехода через Аркар-ку (реку, на которой фактически стояла крепость) и через ее левый приток (ныне заболачивающийся безымянный лог, который некогда был речкой Кладбищенской);
— как Старая Екатерининская дорога идентифицирована дорога в юрты Верхние на картах С.У. Ре-мезова;
— рассмотрены естественные преграды на пути к Тарской крепости с юга, запада и востока. На террасе это р. Аркарка, ее приток — Кладбищенская речка — и Большое болото, из которого она вытекает, а также овраги (в местной огласовке — ущелья), по которым устроены спуски в пойму. В пойме препятствием для продвижения являются р. Аркарка, ее правый приток Ржавец, затапливаемые озера, образованные пойменными дюнами, лога в пойме. Эти природные образования серьезно затрудняли подходы к собственно крепости. Однако современная застройка существенно исказила рельеф, поэтому для изучения старого ландшафта необходимо постоянное обращение к письменным, картографическим и устным источникам.
К сожалению, устные предания и сведения о тарской старине, которые могли бы значительно расширить наши знания о ранней истории Тары (вероятно, и других городов Сибири), сегодня очень быстро исчезают. Так, жители Тары 1930-х и более ранних годов рождения еще могут что-то рассказать о событиях первых десятилетий XX в. и редко — более ранних. Например, опрошенные мной татары иногда вспоминали о старом татарском кладбище в районе стадиона «Олимп», но о его возникновении (установлено в 1860-е гг.) они ничего рассказать не могли. То есть устная история города Тары постепенно исчезает [Тихонов, 2015, с. 409—410].
Возвращаясь к вписыванию города в ландшафт, вспомним, что в некоторых случаях строители эскарпировали террасу. Как пример приведу улицу Обруб в районе Томского кремля, название которой произошло от того, что террасу «обрубили», чтобы сделать ее более крутой.
В случае если изначально место было выбрано
неправильно, город переносили на другое место, как, например, Нарым.
Выводы. Некоторые особенности планиграфии первых русских городов Западной Сибири и особенности расположения бревен при строительстве башен и стен могут быть рассмотрены на материалах карт С.У. Ремезова и дополнены письменными архивными источниками, а также материалами археологических раскопок и устными сведениями. Полагаю, что в результате мы получим достоверные данные. По крайней мере, разные по происхождению источники, использованные при изучении Тарской крепости, не противоречат друг другу.
Изучение ландшафтных особенностей места закладки крепости позволяет оценить некоторые аспекты их обороноспособности и функционирования. К сожалению, нам не известны примеры детального изучения этого аспекта на материалах сибирских городов. Зато часто встречаются фразы общего характера об удачно выбранном месте для устройства крепости и возможностях ее обороны.
Надеюсь, что в дальнейшем будут получены новые результаты.
Список литературы
1. Колмогоров А.Н., Дмитриев Н.А. Ветвящиеся случайные процессы // Докл. Акад. наук СССР. — М., 1947. — Т. 56. — Вып. 1. — С. 7—10.
2. Тихонов С.С. К вопросу о микротопонимике малого сибирского города и глубине исторической памяти его населения (по материалам города Тары, Омская область) // Третьи Ядринцевские чтения: материалы III Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. 300-летию Омска. — Омск: Ом. гос. ист.-краевед. Музей, 2015. — С. 409—410.
3. Тихонов С.С. Бухарская слобода Тарской крепости: исследования топографии и исторических районов города // Средневековые тюрко-татарские государства. — 2016. — № 8. — С. 32—38.
4. Тихонов С.С. Естественные преграды в системе обороны Тарской крепости (предварительные результаты исследований 2013—2017 годов) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. — Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2017. — Т. XXIII. — С. 428—431.
5. Хорографическая чертежная книга Сибири Семена Ульяновича Ремезова. — Тобольск: Общественный благотворительный фонд «Возрождение Тобольска», 2011. — 692 с.
6. Чертежная книга Сибири, составленная тобольским сыном боярским Семеном Ремезовым в 1701 году. В 2 т. — М.: Федер. служба геодезии и картографии России, Рос. гос. б-ка, 2003. — Т. 1. Факсимильное издание. — 201 с.
Список источников
РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 5. Дозорная книга Тарского уезда 1624 г.
Ил. 1. Планиграфия сибирских городов по материалам «Чертежной книги Сибири»: а — Тобольск (л. 6); б — Тюмень (л. 12); в — Епанчин (Туринск, л. 14); г — Мангазея (л. 30); д — Пелым (л. 16); е — Берёзов (л. 20); ж — Томск (л. 26); з — Тара (л. 10); и — Сургут (л. 22); к — Нарым (л. 24); л — Кузнецк (л. 28)
