CC BY
94
yflK 629.78
DOI: 10.30981/2587-7992-2018-94-1-108-120
CHELOMEY'S
PLANETARY
CONTROL
Alexandr I. MERZHANOV,
ASJ writer, [email protected]
ABSTRACT I VLADIMIR CHELOMEY WAS THE MAN TO WIN THE NUCLEAR WAR. IT WAS HIS PERSONAL RESPONSIBILITY TO SECURE THE SAFETY OF THE USSR WITH THE HELP OF SPACE TECHNOLOGIES. HE WAS ONE STEP AHEAD OF HIS TIME AND SUCCESSFULLY COMPETED IN SPACE INVENTIONS WITH RESEARCHERS FROM OTHER COUNTRIES. THE EARTH WAS ONCE UNDER HIS ENTIRE CONTROL.
Keywords: Vladimir Chelomey, designer, satellite, rocket, defense
- '-Л' i
у ^iw г V
f1 ■*■
'л.
rJir T „ .-
JfVn -
контроль
о
I к
ы:
Александр Игоревич МЕРЖАНОВ,
сотрудник журнала ВКС, [email protected]
АННОТАЦИЯ I ВЛАДИМИР ЧЕЛОМЕИ -ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПОБЕДИЛ ЯДЕРНУЮ ВОИНУ И ВЗЯЛСЯ ЛИЧНО ОТВЕЧАТЬ ЗА БЕЗОПАСНОСТЬ СВОЕЙ СТРАНЫ С ПОМОЩЬЮ КОСМИЧЕСКИХ ТЕХНОЛОГИИ. ОН БЫЛ НА ШАГ ВПЕРЕДИ И СВОЕГО ВРЕМЕНИ, И КОСМИЧЕСКИХ РАЗРАБОТОК ДРУГИХ СТРАН. ПОД ПОЛНЫМ КОНТРОЛЕМ ЕГО СИСТЕМ БЫЛА ВСЯ ПЛАНЕТА ЗЕМЛЯ.
_--■." ^ - .-Л^
^Ключевые слова: Владимир Челомей, конструктор, спутник, ракета, оборона
. ■ | | — -г- j
сфе ра I АегО^рисеврЬеге Journal №1(94) 2018 109
В. Н. Челомей и первый заместитель главнокомандующего РВСН СССР, председатель Государственной комиссии по испытаниям орбитальной станции «Алмаз» М. Г. Григорьев в НПО машиностроения. Между ними - главный ведущий конструктор по орбитальной пилотируемой станции «Алмаз» В.А.Поляченко/1976/
ОРБИТАЛЬНЫЙ ИСТРЕБИТЕЛЬ
Юрию Гагарину принадлежит до сих пор не побитый мировой рекорд - высота полета на одноместном космическом корабле. Гордиться этим рекордом не принято: ракета-носитель вынесла первого космонавта на нерасчётную орбиту, и приземлялся он сложно, ведь по-настоящему управлять полетом космических аппаратов в те годы не умели. Поэтому запуск первого маневрирующего спутника «Полет-1» 1 ноября 1963 года стал сенсацией. Он управлялся с Земли и мог менять не только высоту, но и наклонение орбитальной плоскости относительно экватора. Но в сообщениях ТАСС умалчивались и фамилия генерального конструктора спутника Владимира Челомея, и истинное назначение самого аппарата.
- Это был прототип космического истребителя, - рассказывает почетный ветеран НПО машиностроения, заслуженный испытатель космической техники Владимир Абрамович Поляченко. - Система, на которой мне довелось быть ведущим конструктором, называлась ИС - «истребитель спутников». Маневрирование требовалось, чтобы сблизиться с аппаратом противника примерно до 400 метров, потом срабатывали осколочно-боевые части, выстреливая пучком шрапнели. Хотя взрыватели на штангах и вынесены вперед, наша машина тоже погибала, но противник выводился из строя гарантированно. В 1968-м был осуществлен первый перехват специально выведенного спутника-мишени, а в 1978-м система была принята на вооружение и простояла на боевом дежурстве до 1993-го.
ИС - «истребитель спутников»
Формально на вооружении стояла не совсем че-ломеевская система. Конструктору не дали даже закончить испытания после смещения Хрущева, все разработки передали в КБ-1 Госкомитета по радиоэлектронике, кроме работ по спутнику-перехватчику ИС. Однако и спутник, и вся идеология системы ИС остались практически в том виде, как их задумал Челомей.
- Эти аппараты дежурили не в космосе, - поясняет Владимир Поляченко, - они были «заряжены» в ракеты, хранившиеся на Земле в специальных укрытиях в 15-20-минутной готовности к старту. По тревоге ракета автоматически выезжала к стартовому столу, становилась в вертикальное положение, и - старт. Спутник выходил на орбиту, совершал один оборот, во время которого находил заданную цель, а на втором витке следовали коррекция и уничтожение. Можно сказать, что благодаря появлению этой системы и завязалась гонка вооружений в космосе - пресловутые «звездные войны». Но первыми начали создавать противоспутниковое оружие именно американцы, однако они не очень-то в этом деле преуспели.
Космические истребители Челомея были не наступательным, а оборонительным оружием глобальной космической разведывательной системы. И системой этой Владимир Николаевич задумал накрыть всю планету, еще когда космонавтика делала первые шаги. Тогда это казалось не только невозможным - этого просто никто не понимал.
- 1960 год, Сергей Павлович Королёв запускал свои спутники, - вспоминает Владимир Поляченко. - Это ведь экспериментальные машины были. Челомей же решил поставить космонавтику на оборонительные задачи страны.
Тренировка группы спецконтингента по прыжкам с парашютом (шестой слева - Д. А. Ююков)
И - сразу систему. То есть не один спутник, а сразу семь для беспропускного зондирования акватории Мирового океана. Мне доводилось бывать у Сергея Королёва, когда мы согласовывали запуски первых наших спутников на его ракетах - собственных у нас еще не было. Сергей Павлович изумлялся: «Вы что? Какая боевая система? Космос изучать надо!» Даже он не понимал наш подход к космонавтике, нашу систему.
«ЛЕГЕНДА»
ДЛЯ ПОВЕЛИТЕЛЕЙ ОКЕАНОВ
К началу 1960-х годов почти все противокорабельные ракеты советского ВМФ были детищами Владимира Челомея. Они позволяли открыть огонь по противнику, оставаясь невидимыми. Дальность в 300, 500 и более километров намного превышала возможности вражеских радаров обнаружения. Картину портила всего одна деталь - наши корабельные локаторы, которые должны были найти цель, были ничуть не лучше. Выход из тупика был один - космос. Нужен был спутник, а лучше сразу несколько, чтобы держать под тотальным контролем весь Мировой океан. Так родилась челомеевская «Легенда» - система морской космической разведки и целеуказания для ВМФ СССР.
- Владимир Николаевич и кооперацию создал! Спутниковая группировка требовала системы, которая надежно, а главное, оперативно доводила бы полученную информацию, - рассказывает Владимир Поляченко.- Такую сделали в КБ-1. Она могла принять информацию со спутника и сбросить на наземный пункт приема на территории СССР, оттуда в Главный штаб ВМФ
- Владимиру Николаевичу было всего30 лет, когда он в 1944 году начал в собственном 1КБ заниматься крылатыми ракетами, их тогда называли самолеты-снаряды, - рассказывает Владимир Абрамович Поляченко. - Иногда говорят, что он копировал Фау-1. Естественно, что эти трофеи после войны передали ему, но пульсирующий воздушно-реактивный двигатель он разработал независимо от немцев. Делая крылатые ракеты в основном для ВМФ, именно он в 1950-х годах додумался до складывающегося крыла, чтобы уложить ракеты в специальный контейнер подводной лодки, где был свой постоянный микроклимат. Сейчас весь мир так делает - не придумано ничего нового. А уж когда к 1960-м годам его ракеты стали бить за радиогоризонт, Челомей и начал разработку космических аппаратов, чтобы от них получать целеуказания. Но мы ведь, ракетчики, в те времена где-то у Земли ползали и не понимали, что такое орбитальный, межпланетный полет, спуск с орбиты. Учились буквально на ходу. К нам прямо в КБ приезжали ведущие сотрудники ЦАГИ, НИИ-1, Академии наук и читали лекции - какая форма должна быть у спускаемого аппарата, где напряженность теплопотока больше или меньше, что такое точка Лагранжа и так далее. И все это Владимир Николаевич заставлял не только нас учить - он сам слушал и учился. ^^
ладимир Абрамович ПОЛЯЧЕНКО,
заслуженный испытатель космической техники, почетный ветеран пердприятия' — НПО машиностроения, главный ведущий конструктор системы «ИС» с первым маневрирующим спутником «Полет» орбитальной пилотируемой станции «Алмаз» V-
)смическая сфера I Aerospace Sphere Journal №1 (94) 201 8
УС-А (управляемый спутник активный)
и дальше - на корабль или подлодку. Везде вычислительные машины, моментальная обработка информации. Так постепенно завязывалась наша система.
Конечно, спутники-разведчики требовали управления. Их так и назвали - УС, что значит «управляемый спутник». Их орбиту нужно было постоянно корректировать, чтобы они могли лучше видеть цель, максимально прижимаясь к Земле с ее атмосферным влиянием. Двигатели ориентации и стабилизации включались постоянно - топлива хватало на три месяца, после чего спутник топили в океане, а группировку дополняли новым. Но главная трудность оказалась отнюдь не в том, чтобы создать управляемый аппарат.
ЯДЕРНЫЕ ОРБИТЫ 1970-Х
Аккумуляторные батареи были тяжелыми и быстро разряжались, солнечные батареи не позволяла использовать атмосфера, в итоге опять пришлось быть первыми и ставить атомную энергоустановку. Она долговечна, компактна, и к тому времени такие в СССР делать научились. На вооружение система была принята в 1975 году, но первые испытания начались еще в 1968-м, и поначалу казалось, что для землян использование атомных установок абсолютно безопасно.
- Когда кончается топливо, спутник надо сводить с орбиты и топить в океане, - объясняет Владимир Абрамович. - А что же делать с атомной энергоустановкой? Придумали следующее. В конце срока существования спутника атомная установка отделялась, и собственные двигатели уводили ее на высоту захоронения - это пример-
но 800 километров. Сопротивления ведь там никакого нет - наши установки до сих пор там летают и еще сотни лет крутиться будут.
Но с этими спутниками случались аварии. К примеру, в январе 1978-го аппарат системы, зашифрованный как «Космос-954», потерял управление и упал в малозаселенный район Канады. Был международный скандал. В начале 1983 года в Атлантику упала не сумевшая выйти на орбиту захоронения атомная установка «Космоса-1402». В итоге под давлением Запада в 1988 году работа над этой серией спутников была свернута. Но сама система морской космической разведки и целеуказания продолжила службу.
- Атомные энергоустановки стояли на спутниках серии УС-А (активный управляемый спутник), - продолжает наш собеседник, - но были и пассивные спутники. Аппараты не с локаторами, а с радиопеленгаторами. Ведь на боевых кораблях много своих радарных, то есть излучающих, систем, и их излучение прекрасно можно ловить в космосе. А по нему не только координаты определяются, но и тип судна. При этом спутники УС-П потребляют в разы меньше энергии и летают уже на высоте 470-475 км, а это позволяет развернуть солнечные батареи. И срок жизни такого аппарата - год и больше.
ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО: ОРБИТАЛЬНАЯ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ КРЕПОСТЬ
В 1964 году Владимир Челомей начал создавать ядерный щит страны. Именно благодаря его баллистическим «соткам» - ракетам УР-100 -Советский Союз всего за три года достиг паритета с Соединенными Штатами.
Но конструктору этого было мало. Его ядерный щит - это слепая ударная система. В ракеты вкладывались данные о целях, но не было гарантии, что эти данные не устарели. Чтобы оживить систему, ей нужен был собственный оперативный и тотальный контроль территории потенциального противника.
Система морской разведки не годилась, нужно было видеть картину еще и из космоса. В те годы уже были и спутники-фоторазведчики «Зенит», и проект королёвского корабля-разведчика на базе «Союза». Трудность была в громоздкой фото- и телеаппаратуре, которую на небольших кораблях разместить было сложно.
- В октябре 1964-го Челомей предложил проект разведывательной пилотируемой станции «Алмаз». В космос ее должна была выводить ракета «Протон», которая могла поднять на орбиту 20 тонн, - рассказывает начальник научно-исследовательского центра истории предприятия Леонард Дмитриевич Смиричевский. -Военные идею приняли с восторгом. Значит, как Челомей видел этот комплекс. Сама орбитальная станция. Экипаж и необходимый груз до пяти тонн к ней доставляет выводимый «Протоном» транспортный корабль снабжения (ТКС) с возвращаемым аппаратом. Орбитальная станция начинена спецаппаратурой для разведки. Прежде всего, это длиннофокусный фотоаппарат «Агат-1» с фокусным расстоянием около 6,5 метров и тремя трактами: фотографическими и фототелевизионным. Помимо него было еще 14 различных фотокамер и аппаратура, на которой просматривали отснятый материал и отбирали наиболее интересные для разведки кадры. Их сбрасывали на Землю оперативно - по телевизионному каналу. А всю отснятую пленку отправляли в специальной капсуле. Первая развединформация с борта «Алмаза» поступила в 1974-м. Полковник Павел Попович и подполковник Юрий Артюхин с высоты около 250 километров две недели тихо исследовали военные секреты блока НАТО, чтобы отправить их в спускаемой капсуле. Дело было новое, поэтому решили не рисковать - отстрел капсулы произвели 23 сентября, когда на станции уже не было экипажа. Это был первый в мире сброс груза в заданный район Земли с орбиты, и сразу удачный.
- Американцы, кстати, зафиксировали этот сброс, - вступает в разговор руководитель одной из служб НПО машиностроения Дмитрий Ююков. - Испугались, даже говорили, что, мол, русские готовятся бомбы из космоса сбрасывать.
Задачи бросать бомбы «Алмаз» не имел, но себя защитить мог - это тоже было впервые в мире. Американские боевые спутники -
ч
J
I- Я после окончания института попал на фирму Челомея сразу на программу создания ракеты УР-100, - вспоминает Дмитрий Ююков. - Это, как сейчас говорят, ракетно-ядерный щит родины. В полном смысле слова. В1963 году у американцев было около 900 ракет на боевом дежурстве, а у нас - менее 200. Меня до сих пор поражает: гигантская программа была реализована всего за три года! Я пришел, когда она только началась в 1964-м, а уже в 1967-м было поставлено 900 изделий! Причем готовность к старту у них была всего три минуты. Потом Челомей весь наш коллектив вдруг отправил на «Протон». Не очень хорошо сначала он шел. Но, кстати, у Челомея частенько первые пуски -были неудачными. А потом и «Луна-16», которая грунт на Землю доставила, и луноходы, поленты автоматических станций к Венере, Марсу. Это же все на «Протонах» выводилось - отладили мы его. А после - сам не знаю. То ли я у него как-то отразился, то ли кто-то порекомендовал, но в 1972-м Челомей лично выбрал меня и еще двоих человек. Я за год прошел все комиссии, тренировки и в 1973 получил звание космонавта-испытателя. Тогда как раз полным ходом готовился полет «Алмаза». Я тогда подумал: почему после таких программ не мог продолжить, скажем так, свою личную работу? Мы ведь именно на орбите на нем летать должны были а не только на Земле дублировать. Но не срослось.
Орбитальный комплекс «Алмаз» в составе транспортного корабля снабжения и орбитальной станции «Алмаз». Полноразмерный макет в цеху НПО машиностроения самого первого проекта - возвращаемым аппаратом с системой аварийного спасения снабжен не только ТКС, но и орбитальная станция (в окончательном варианте возвращаемый аппарат к станции не пристыковывался)
а подобных проектов за океаном хватало - могли столкнуться с системами «Щит-1» и «Щит-2». И если второй проект - ракеты класса «космос -космос» - так и не был реализован, то «Щит-1» поджидал гостей. Чтобы космонавты могли навести свое оружие на цель, имелся специальный перископ кругового обзора. Но стрелять можно было и в беспилотном режиме, по команде с Земли.
- Это была пушка на базе авиационной НР-23 системы Нудельмана - Рихтера, которую доработали для условий безвоздушного пространства, - рассказывает Леонард Смиричевский. -И она стреляла! Провели мы такие испытания опять-таки в беспилотном режиме, перед затоплением станции. Телеметрия зафиксировала, что стрельба была, все произошло штатно.
СПЕЦКОНТИНГЕНТ ДЛЯ СПЕЦПОЛЕТОВ
Самым революционным решением на «Алмазе» было то, что рабочая зона помещалась словно внутри гигантского гироскопа, который позволял станции держать строгую ориентацию в пространстве практически не тратя топлива. А еще была беговая дорожка. Ее разместили в просторном предшлюзовом отсеке. Простенькое вроде приспособление, благодаря которому пилотируемая космонавтика превратилась в долговременную.
- В условиях невесомости это самый эффективный снаряд для поддержания физической формы при длительном нахождении в невесомости: дает нагрузку на нижнюю часть тела, а через нее на всю сердечно-сосудистую систе-
му, - объясняет Леонард Смиричевский. - Нельзя было без нее уже, ведь космическая вахта на станции должна была длиться до двух месяцев и более. Николаев с Севастьяновым, например, 18 суток на «Союзе» летали - просто больными вернулись, Николаеву потом из-за этого летать запретили. Кстати, я испытал эту дорожку в невесомости первым. Это было на летающей лаборатории Ту-104.
Леонард Дмитриевич не просто испытывал эту дорожку в летающей лаборатории, а делал это в рамках подготовки к космическому полету. Это был особо секретный отряд из инженеров-конструкторов КБ Челомея, названный «группа спецконтингента». Члены группы прошли жесткий отбор, готовились по полной программе подготовки космонавтов, но были и нюансы. Например, тренировки на аварийное приводнение военных космонавтов, утвержденных на полет в «Алмазе». Кажется естественным, что проводились они в аналоге спускаемого аппарата «Союза» - ведь именно на этом корабле они стартовали к станции. Однако группа спецконтингента прошла эту тренировку сразу в аналоге возвращаемого аппарата ТКС.
- Это была идея Челомея - чтобы на его кораблях свои же космонавты летали, - объясняет Леонард Дмитриевич. - Ведь набирали из конструкторов и инженеров, которые эту технику непосредственно разрабатывали и знали ее, что называется, от и до. Дело-то новое, техника тоже. Случись что на орбите, когда помощи ждать неоткуда, -кто, как не мы, разберется? Я в самом первом составе этой группы начал испытания в 1966 году: 70 суток в сурдокамере, предельные перегрузки на центрифуге до 15 % в ГНИИИ авиационной и космической медицины. Позднее, в 1967 году,
Д. А. Ююков, член группы спецконтингента, космонавт-испытатель, в возвращаемом аппарате ТКС
уже официально вышло постановление правительства о привлечении к полетам сотрудников фирм космической отрасли и Академии наук. Через несколько лет в отряд пришел Дмитрий Ююков. Был среди нас и сын генерального -Сергей Челомей.
Генеральный конструктор пытался достичь абсолютной безопасности полетов с помощью спецподготовки космонавтов. По его приказу в одном из корпусов предприятия поставили аналог орбитального «Алмаза» - не макет, а полноценную станцию, которую можно было запустить в космос. И когда на орбитальном «Алмазе» находился экипаж, на его земном собрате жил -именно жил - и работал по той же программе экипаж спецконтингента. Любая нештатная ситуация, возникшая на орбите, решалась ими в аналоге, после инструкции передавались наверх. Так впервые в мире был осуществлен особо сложный ремонт, когда в октябре 1976-го буквально встал вопрос о ликвидации станции. Сначала экипаж Волынова и Жолобова досрочно ее покинул - космонавты сообщили, что чувствуют сильный запах гептила. А после их спуска на «Алмазе» отказал бортовой вычислительный комплекс (БВК). Менять на станции атмосферу и ремонтировать БВК отправились Горбатко с Глазковым, но успех миссии ковали челомеевские космонавты на Земле.
- Я здесь, на аналоге, искал подходы к сломанной аппаратуре - как подлезть, как дотянуться, вынуть, как заменить, - вспоминает бывший член группы спецконтингента, космонавт-испытатель Дмитрий Ююков. - Потом Глазков мои действия в космосе повторил, и БВК заработал. Далее атмосферу меняли, хотя с ней, по словам космонавтов и по данным исследований,
- Максимальный диаметр орбитальной пилотируемой станции «Алмаз» - 4,15 метра, это позволило разместить длиннофокусный фотоаппарат «Агат-1», - рассказывает Леонард Смиричевский. -Диаметр, кстати, взялся не просто так - это диаметр нашего «Протона», максимальный диаметр, который можно провезти всеми видами транспорта, в первую очередь по железной дороге, от Московского машиностроительного завода имени М. В. Хруничева до Байконура. Бытовой отсек имел диаметр 2,9 метра, при выведении станции он закрывался головным обтекателем ракеты-носителя. Здесь был столик, спальные места для двух человек, медицинская аппаратура для детального контроля. Впервые появилась такая вещь, как космический туалет. Под полом разместили инфракрасную аппаратуру для разведки. Может показаться, что станция рассчитана на силу тяжести - компоновка-то горизонтальная. Казалось бы, зачем занимать место, размещая тот же лежак горизонтально, если в невесомости без разницы. Но это ведь самые первые станции. Сначала она стояла в качестве стендового изделия в Институте авиационной и космической медицины, где в ней были отработаны многосуточные тренировочные программы. А когда действующий экипаж был на орбите, в станции-аналоге мог комфортно жить и работать наш экипаж инженеров из группы спецконтингента. Люди, которые в реальном времени должны были проанализировать любую нештатную ситуацию и выдать практические рекомендации работающим на орбите космонавтам.
л
Леонард Дмитриевич
- СМИРИЧЕВСКИЙ,
заслуженный испытатель космической техники, член группы спецконтингента, ) космонавт-испытатель ЦКБМ
\ ■ ■ V 9- -Л. Т
Г- " г- ■ -
Aerospace Sphere Journal №1(94) 2018 '
. . + т .
Космонавт-испытатель Д. А. Ююков отрабатывает ремонт БВК на аналоге «Алмаза» для выдачи рекомендаций экипажу действующей станции. Позднее это фото побывало в космосе (видна печать орбитальной станции)
полный порядок был. Но Владимир Николаевич Челомей считал, что гарантия безопасности должна быть стопроцентной. И вот мы тут отработали, а потом на орбите по нашим «следам» частично стравливали воздух за борт до безопасного давления, а потом из запасных баллонов наполняли станцию. Мы показали, что в космосе можно работать, ремонтировать, обслуживать технику. Этого не надо бояться. Поломка - не конец экспедиции, не конец полета. Эту очень важную школу для будущих поколений космонавтов мы вместе на «Алмазе» прошли, который все знают как «Салют-5».
Военные пилотируемые станции «Алмаз» в космосе побывали трижды, но ни разу под своим именем - их шифровали под исследовательские «Салют-2», «Салют-3» и «Салют-5». Но то, что «Алмазы» вдруг стали «Салютами», сам Челомей назвал «пиратским набегом на его остров».
«АЛМАЗ» В ЧУЖОЙ ОГРАНКЕ
На «остров» Челомея влезла в первую очередь политика - приближалось 100-летие со дня рождения В. И. Ленина. Самым лучшим подарком к столь знатному юбилею было бы в очередной раз напомнить миру, «кто в космосе хозяин». Запуск первой в мире орбитальной станции был бы неоспоримым аргументом.
К 1970 году уже было готово несколько корпусов «Алмаза», а вот работа над системами жизнеобеспечения и двигателями затянулась. Запускать сырую станцию Челомей отказывался категорически - давить на него было бесполезно. Тогда группа конструкторов из Центрально-
Тренировка на невесомость (в центре Д. А. Ююков)
го конструкторского бюро экспериментального машиностроения (ЦКБЭМ, нынешняя корпорация «Энергия») во главе с К. П. Феоктистовым предложила интересный выход из ситуации секретарю ЦК КПСС Д. Ф. Устинову, курировавшему ракетно-космическую промышленность. Тот вынес его на рассмотрение в Политбюро, где тут же вынесли соответствующее постановление о передаче уже готовых корпусов «Алмазов» в ЦКБЭМ.
- Феоктистов в своей книге «Траектория жизни» сам признался, что наши корпуса они забрали именно пиратским способом. Так и пошла станция в космос - наша, но и не наша, - разводит руками Леонард Смиричевский. - Взяли корпус нашего «Алмаза», начинили его системами «Союза», хотя это было подобно тому, что в тело взрослого человека поместить органы ребенка. Но все равно к юбилейной дате не успели. «Са-лют-1» взлетел только в 1971-м.
Спешка была такой, что возникла путаница в названиях. Станция улетела на орбиту с именем «Заря», потом вспомнили, что так уже назывался первый китайский спутник, запущенный недавно, и в сообщениях ТАСС о станции говорили как о «Салюте».
С тех пор изготовлением станций занялись сразу два КБ: ЦКБЭМ делало научно-исследовательские «Салюты», а челомеевская фирма «Машиностроение» - военные «Алмазы», которые в целях секретности тоже называли «Салют». Только конспирация оказалась, мягко говоря, не совсем уместной.
- Ежу было ясно, что это разные станции, -грустно усмехается Владимир Поляченко,-по составу экипажей, по орбите, по ориентации станции. Наши-то летали поближе к Земле,
Л. Д. Смиричевский показывает капсулу специнформации на стенде музея НПО машиностроения
чтобы вести разведку, а научные «Салюты» повыше, где экономится топливо, поскольку нет остатков атмосферы. Нам надо держать строжайшую ориентацию на земную поверхность, а «Салютам» она по большому счету не важна. Добавьте характер радиосообщений со станций, сброс наших капсул специнформации... В общем, что это военные станции, американцы поняли очень быстро. Пилотируемая разведка слишком заметная получилась. Кроме того, когда в 1976 году на «Салюте-5» - это же наш «Алмаз» - Волынову и Жолобову показалось, что там пахнет гептилом. Это наделало много шума. Конкуренты из «Энергии» в лице того же Валентина Петровича Глушко заговорили, что станция несовершенна.
«Салют-5» оказался последним пилотируемым «Алмазом» на орбите - военные к нему охладели. Появлялась новая аппаратура, нужен был курс на более выгодную беспилотную разведку.
У Челомея уже был проект беспилотных «Алмазов», которые поднимались на орбиту дважды - в 1987-м и в 1991-м при генеральном конструкторе предприятия Герберте Александровиче Ефремове. Начиненные аппаратурой, они прекрасно отработали военные и некоторые научные программы. Но уже было ясно, что будущее за малогабаритными спутниками-разведчиками. Тогда отряд челомеевских космонавтов еще существовал, но ряды его заметно поредели.
- Я ушел из группы, честно говоря, потому что надежду потерял. Тема закрывалась, - вздыхает Леонард Смиричевский. Занялся кандидатской диссертацией, защитился в 1983 году, стал начальником отдела по новой тематике.
- Капсула специнформации - это полноценный автоматический грузовой спускаемый аппарат со своей теплозащитой, только очень маленький, - рассказывает Леонард Смиричевский. -Специальным манипулятором космонавты загружали ее в пусковую камеру, которая находилась в нижней части шлюзовой камеры орбитальной станции, после чего открывался наружный люк и капсула выбрасывалась. У нее была своя двигательная установка: двигатели закрутки и двигатели раскрутки. Первые обеспечивали стабильный вход в атмосферу и баллистический спуск, а вторые были нужны для прекращения вращения капсулы перед раскрытием парашюта, чтобы стропы не перекрутились. Приземлялась она в Казахстане. Если бы по какой-то причине капсула приземлилась вне советской территории, то сработало бы взрывное устройство, которое уничтожило бы доставленные на Землю пленки и все оборудование.
Воздушно-к
Космонавт-испытатель Д. А. Ююков (второй слева) на парашютной подготовке
Д. А. Ююков на тренировке по выживанию
- У тех, кто оставался, вся надежда была только на ТКС - их выводить на орбиту еще планировали и, кстати, вывели. Вот мы и продолжали тренировки, - вспоминает Дмитрий Ююков. -Валерий Романов по программе подготовки к полету 10 суток просидел в ТКС, я - в возвращаемом аппарате.
ПОД БЕЗЛИКИМ ШИФРОМ «КОСМОС»
Транспортный корабль снабжения В. Н. Че-ломея - самый большой одноразовый пилотируемый корабль за всю историю космонавтики. С привычным «Союзом» даже не сравнить - по размерам он ненамного меньше орбитальной станции. Кроме того, у ТКС было два пульта управления: один в возвращаемом аппарате для выведения и посадки, второй в функционально-грузовом блоке для стыковки. Так же, как и на «Союзе», была предусмотрена система спасения экипажа в случае неудачного старта. Однако в отличие от спускаемого аппарата «Союза», возвращаемый аппарат ТКС -опять же впервые в мире - был многоразовым. ТКС трижды запускали в космос на «Протонах», всякий раз шифруя под безликим названием «Космос».
В июле 1977-го взлетел «Космос-929», задачей которого было отработать автономный полет и посадить возвращаемый аппарат. В апреле 1981-го к орбитальной станции «Салют-6» причалил «Космос-1267». Из-за гигантских размеров корабля именно «Салют-6», а вовсе не «Мир», можно считать первой в истории модульной станцией. К тому же совместный полет столь
крупного и тяжелого тандема и был программой испытаний - перейти в ТКС экипаж станции не мог из-за того, что разные стыковочные узлы не позволяли открыть люки. Полноценный полет ТКС состоялся в марте 1983-го, когда он стартовал под именем «Космос-1443».
- Это была полноценная стыковка со станцией «Салют-7». Работавшие на ней Александров и Ляхов высоко оценили наш корабль, - говорит Леонард Смиричевский. - Он легко разгружался, груз перемещался по рельсам. Подвез к люку стыковочного узла, отцепил и перебросил -всего и делов. Кроме того, мы впервые смогли не только доставить, но и вернуть на Землю сразу около 300 килограммов груза.
Пилотируемых полетов ТКС не было. Говорили, что старт запретили сверху из-за гептила, но на самом деле добро не давал сам Челомей. Он считал, что программа испытаний возвращаемого аппарата еще не отработана «до звона», и отказывался рисковать людьми. Но через год конструктора не стало. А потом вдруг выяснилось, что его мощному, комфортабельному и до сих пор современному кораблю просто... нечего возить.
- Стоит ли такой тяжелый и дорогой корабль с таким дорогим носителем использовать для снабжения станций типа «Салют», «Мир» и той же МКС? - говорит Владимир Абрамович Поляченко. - На мой даже взгляд, это будет неверно. Загрузить-то его под завязку, чтобы оправдать старт, просто нечем, даже МКС не требуется столько груза сразу. Это только «Алмазу» для военных целей нужно было много грузов, одних только капсул специнформации ТКС привозил сразу восемь штук. ТКС - чисто военный корабль для военной же
В. А. Поляченио с макетом УС-П (управляемый спутник пассивный)
Мемориальный каби-нет-музей академика В. Н. Челомея по приказу генерального директора - генерального конструктора Г. А. Ефремова появился в 2001 году. Восковая фигура сделана скульптором М. Ю. Нестеровым в 2015 году
станции. Если бы мы вели интенсивную разведку, если бы это оправдалось, такие корабли требовалось бы запускать, может, даже чаще, чем раз в полгода.
К началу 1980-х было построено несколько корпусов для будущих кораблей ТКС, сегодня не осталось ни одного. К счастью, потому что все они пошли в дело - такой удачной оказалась конструкция. Один превратился в научный модуль «Квант» для орбитального комплекса «Мир», другой пригодился при создании прототипа военной лазерной станции «Скиф». Еще один до сих пор в космосе. Из него сделан модуль «Заря», самый первый блок, с которого на орбите началось строительство Международной космической станции. Так корабль, который было невыгодно к МКС запускать, стал ее родоначальником.
ПОСЛЕДНЯЯ ТАЙНА ЧЕЛОМЕЯ
Главной заслугой Владимира Николаевича Челомея был системный подход. У него было не так много отдельных проектов, он охватывал все и сразу. Создавал глобальные системы. Его ракетно-ядерный щит по-прежнему на дежурстве. Да, его ракеты УР-100 Н УТТХ постепенно заменяют на другие. Но ведь Челомей
создал саму структуру этого щита: от наземной, которая включала в себя не только шахтные старты, но и систему позиционных районов, командных пунктов, до орбитальной, которая оперативно отслеживала обстановку и могла себя защитить. Технические решения могли устареть, но система - это надолго.
При этом в последние годы Владимиру Николаевичу было весьма некомфортно работать -у него сложились сложные отношения с министром обороны Устиновым, от которого зависело принятие всех важных решений.
О Владимире Челомее говорили, что в своих проектах он опережал время. А он был всего лишь очень последователен и логичен. Если железная логика требовала невозможного, значит, это невозможное таковым не является - иначе это нелогично. Логично будет, отбросив эмоции, подумать и создать.
О последнем замысле Владимира Николаевича мы не узнаем никогда. А он был. И наверняка очень красивый, стройный, для всех неожиданный, а на самом деле логичный, как и все предыдущие. 8 декабря 1984 года он позвонил из больницы жене и возбужденно заговорил: «Я такое придумал, такое придумал! Я все понял!..» Потом - тишина. Трубка упала. Это были последние слова генерального.
© Мержанов А. И., 2018 История статьи:
Поступила в редакцию: 02.02.2018 Принята к публикации: 15.02.2018
Модератор: Плетнер К. В. Конфликт интересов: отсутствует
Для цитирования:
Мержанов А. И. Планетарный контроль Челомея // Воздушно-космическая сфера. 2018. №1. С. 108-120.
