CC BY
16_У ДИСКУССИОННАЯ ТРИБУНА СОИСКАТЕЛЕЙ J _УЧЕНЫХ СТЕПЕНЕЙ И ЗВАНИЙ
УДК 343.1
Андрей Леонидович КАРЛОВ,
старший преподаватель кафедры уголовного процесса Сибирского юридического института МВД России (г. Красноярск)
ПИСЬМЕННАЯ (СКРИПТО-КОНВЕНЦИОНАЛЬНАЯ) ФОРМА ПРОЦЕССУАЛЬНОГО СОГЛАШЕНИЯ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ РОССИИ: ОБЩИЕ ПОДХОДЫ И ОРИГИНАЛЬНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
WRITTEN (SCRIPT AND CONVENTIONAL) FORM OF PROCEDURAL AGREEMENT IN CRIMINAL PROCEEDINGS IN RUSSIA: THE GENERAL APPROACHES AND INITIAL INTERPRETATION
В статье на основе анализа института досудебного соглашения о сотрудничестве предложена авторская интерпретация процессуальных соглашений как формы письменного согласования качественного и количественного содержания некоторых оценочных понятий, содержащихся в конкретных правовых нормах. Автор полагает, что для разграничения схожих поощрительных механизмов могут применяться соглашения о деятельном раскаянии, о смягчающих обстоятельствах и др.
The article suggests the author's interpretation of procedural agreements as a form of written approval of qualitive and quantative content of evaluative notions contained in the concrete legal provisions on the basis of analysis of the institute of pretrial cooperation agreement. The author considers that the sincere repentance and mitigating circumstances agreements can be used in order to distinct the similar incentive mechanisms.
Ключевые слова: процессуальное соглашение, досудебное соглашение о сотрудничестве, деятельное раскаяние, оценочные понятия.
Keywords: procedural agreement, pretrial cooperation agreement, sincere repentance, evaluative notions.
В последние годы значительное число авторов в своих работах затрагивают вопросы, связанные с процессуальными соглашениями. Интерес к данным вопросам в большей степени связан с активным при-
менением досудебных соглашений о сотрудничестве, число которых неуклонно растет с каждым годом1, с новизной возникающих в процессе их реализации правоотношений, а также их комплексным, межинституциональ-
1 За 2013 г. в суды поступили 3261 уголовное дело, по которым были заключены досудебные соглашения, в 2014 г. - 4241 дело, а в 2015 г. их число составило уже 4543. Статистические данные Судебного департамента при Верховном Суде РФ // Официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http://www.cdep.ru.
Дискуссионная трибуна соискателей ЩШ ученых степеней и званий а-йй*
ным характером. Представляется, что развитию учения о процессуальных соглашениях в России служат как внешние факторы, связанные с активным внедрением рассматриваемых соглашений в законодательство стран дальнего (Франция, Англия) и ближнего (Казахстан, Кыргызстан) зарубежья, так и внутренние, связанные с положительным опытом применения института досудебного соглашения о сотрудничестве по уголовным делам.
Необходимо уточнить, что, по нашему мнению, в действующем законодательстве России на сегодняшний день существует лишь одна разновидность процессуальных соглашений, а именно досудебное соглашение о сотрудничестве. Смежные институты, такие как особый порядок, регламентированный гл. 40 УПК РФ, сокращенное дознание, конечно, являются видами компромиссных производств, в их содержании проявляются отдельные элементы конвенциональной (договорной) природы. Вместе с тем процессуальный порядок их применения не связан непосредственно с составлением соглашения, а ограничивается лишь разрешением поступившего ходатайства (офертно-акцептная форма). Досудебное соглашение, в свою очередь, помимо этапа разрешения ходатайств содержит элемент письменного закрепления достигнутых договоренностей (скрипто-кон-венциональная форма1).
Именно этот элемент и является новой отличительной чертой досудебного соглашения, так как все остальные его составляющие в том или ином виде ранее уже встречались в законодательстве. Так, в ч. 2 ст. 317.1 УПК РФ указано, что в ходатайстве о заключении досудебного соглашения подозреваемый должен указать, какие действия он обязуется совершить в целях содействия следствию в раскрытии и расследовании преступления, изобличении и уголовном преследовании других соучастников преступления, розыске имущества, добытого в результате преступления. Аналогичные формулировки содержат и ст. 317.5, 317.7 УПК РФ, в которых идет речь об оценке соблюдения условий и выполнения обязательств досудебного соглашения.
Нетрудно заметить, что практически аналогичные формулировки встречаются в описании одного из смягчающих обстоятельств (п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ), формулировке специальных форм деятельного раскаяния (например, примечание к ст. 228 УК РФ), а также общей форме деятельного раскаяния (ч. 1 ст. 75 УК РФ). Еще более явное использование ранее применявшейся процессуальной формы можно встретить в судебном порядке рассмотрения уголовного дела с досудебным соглашением. Часть 1 ст. 317.7 прямо указывает на то, что судебное заседание по таким уголовным делам производится в порядке, установленном ст. 316 УПК РФ, то есть в особом порядке, как в случае согласия обвиняемого с предъявленным обвинением. Формула назначения наказания лицу, заключившему досудебное соглашение, также не нова (ч. 1 ст. 62 УК РФ).
Соответственно, можно сделать промежуточный вывод о том, что досудебное соглашение имеет модульный характер, поскольку его содержательную конструкцию составляют уже использовавшиеся в уголовном и уголовно-процессуальном законах относительно самостоятельные блоки (модули), среди которых действительно новым выступает лишь один элемент - письменно оформленное соглашение.
Несмотря на то, что в 2009 г. введение досудебного соглашения в российское законодательство было воспринято неоднозначно, в последние годы схожие с ним институты появились в целом ряде стран постсоветского пространства, причем можно отметить, что скрипто-конвенциональная форма выходит за рамки соглашений о сотрудничестве. Так, Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан с 2014 г. предусматривает две формы процессуальных соглашений: в форме сделки о признании вины - по преступлениям небольшой, средней тяжести либо тяжким преступлениям, а также в форме соглашения о сотрудничестве - по всем категориям преступлений при способствовании раскрытию и расследованию преступлений, совершенных преступной группой, особо тяжких
1 Предложенный термин отражает письменную фиксацию результатов соглашения (от лат. scriptum - письменное выражение, conventio - соглашение).
преступлений, совершенных иными лицами, а также экстремистских и террористических преступлений (ст. 612 УПК РК). Причем обе формы предполагают составление отдельного письменного документа (соглашения). Схожий подход использован законодателем Кыргызской Республики, где в новой редакции Уголовно-процессуального кодекса, вступающего в силу в 2019 г., предусматриваются три формы процессуальных соглашений: о признании вины, о сотрудничестве, о примирении сторон (гл. 58 УПК КР). Несколько иной порядок допускает УПК Украины 2016 г., которым предусмотрены два вида соглашений - о примирении и о признании вины (ст. 468 УПК Украины).
Казалось бы, можно согласиться с авторами, положительно оценивающими подобные правовые механизмы и предлагающими распространить их на отечественное уголовно-процессуальное законодательство [3, с. 172; 4, с. 32], однако при более внимательном рассмотрении становится очевидным, что далеко не во всех случаях составление письменных соглашений оправданно.
В качестве основного критерия необходимости письменной формы соглашения, по нашему мнению, должна выступать характеристика нормы, составляющей основное содержание какого-либо правового института. Составление процессуальных соглашений необходимо, если эта норма является диспози-тивной, относительно определенной, предполагающей значительный уровень усмотрения правоприменителя. Посредством соглашения происходит конкретизация содержания такой нормы в привязке к конкретным обстоятельствам уголовного дела. Можно охарактеризовать такой тип правовых норм как «сложные» в противовес «простым», предписывающим конкретный алгоритм поведения при наличии объективных условий, установление которых не вызывает затруднений.
В качестве дополнительного критерия необходимо учитывать целесообразность (позитивную перспективу) предварительного согласования, когда достижение соглашения по отдельным вопросам между сторонами может
повлиять на их дальнейшие юридически значимые действия. Само соглашение при этом должно носить не констатирующий, а прогностический характер, то есть его действие всегда должно быть направлено в будущее.
Далее попробуем применить предложенные критерии к указанным выше конвенциональным процедурам, действующим в Российской Федерации.
На наш взгляд, нормы, предусматривающие особый порядок при согласии с предъявленным обвинением (гл. 40 УПК РФ), нельзя отнести к «сложным», поскольку основания и условия его применения носят объективный по отношению к правоприменителю характер, помимо согласия с предъявленным обвинением каких-либо обязательных альтернативных действий закон не предусматривает, оценочные понятия в формулировках соответствующих норм практически не используются. Целесообразность письменного соглашения здесь также вызывает сомнения, поскольку для фиксации самого по себе согласия с предъявленным обвинением отдельный процессуальный документ в виде соглашения не требуется, а каких-либо иных обязательств гл. 40 УПК РФ на подозреваемого (обвиняемого) не возлагает.
Что касается примирения сторон, то по делам частного обвинения с учетом императивного характера ч. 1 ст. 20 УПК РФ согласовывать что-либо с подозреваемым не имеет смысла, поскольку для правоприменителя достаточно установить факт взаимного примирения, какая-либо вариативность в этом вопросе не допускается, соответственно, целесообразность соглашений о примирении вызывает сомнения. С учетом изменений, внесенных в ч. 3 ст. 20 УПК РФ, дела публичного обвинения прекращению в связи с примирением сторон не подлежат1, поэтому в заданном аспекте они рассматриваться не будут. Решение о прекращении в связи с примирением сторон уголовных дел публичного обвинения является диспозитивным, предполагает определенный уровень усмотрения, включает оценочные понятия (например, «заглаживание причиненного вреда»). При этом,
1 Федеральным законом от 3 июля 2016 г. №323-Ф3 из ч. 3 ст. 20 УПК РФ исключена формулировка, позволяющая прекратить дело частно-публичного обвинения на основании ст. 25 УПК РФ.
Дискуссионная трибуна соискателей ученых степеней и званий
несомненно, соглашение о примирении имеет позитивную перспективу, но сами по себе обязательства примирения находятся за рамками публичных интересов, в большей степени они лежат в сфере гражданско-правовых отношений [2, с. 64], поэтому письменное соглашение если и имеет смысл, то только между потерпевшим и обвиняемым, однако, по нашему мнению, такое соглашение не является предметом уголовно-процессуального регулирования. В связи с изложенным полагаем, что действующий в России порядок примирения сторон введения письменных соглашений не требует.
Можно отметить, что по законодательству Украины содержание института примирения сторон существенно отличается. Так, ст. 471 УПК Украины в рамках примирения позволяет согласовать с потерпевшим предполагаемое наказание за совершенное преступление, возможность освобождения от его отбывания или действия, направленные на возмещение вреда, что, в свою очередь, делает необходимым составление письменного соглашения.
Досудебное соглашение о сотрудничестве, напротив, соответствует обоим приведенным критериям, поэтому письменная форма согласования здесь объективно необходима, более того, в силу указанного выше сходства содержания досудебного соглашения с деятельным раскаянием и с некоторыми смягчающими обстоятельствами можно предложить расширить сферу применения письменных соглашений.
Действительно, нормы закона не разграничивают объем содействия, при котором должны применяться смягчающее обстоятельство, предусмотренное п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ, нормы о деятельном раскаянии (включая специальные формы, предусмотренные Особенной частью УК РФ) либо досудебное соглашение о сотрудничестве. Между тем этот вопрос имеет очень большое значение, так как несложно спрогнозировать ситуацию, при которой данные порядки могут конку-
рировать между собой, при этом сторона защиты до последнего не знает, как будет оценено содействие и какие меры еще можно предпринять, чтобы получить максимальное смягчение наказания. Неопределенность в данном случае формирует риски, делающие сотрудничество с обвинением неоправданным.
Полагаем, что для разрешения данного вопроса может быть применен институт процессуальных соглашений (скрипто-конвенци-ональная форма): самостоятельные соглашение об активном содействии (для применения п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ), а также соглашение о деятельном раскаянии (для применения ч. 1 и ч. 2 ст. 75 УК РФ) либо альтернативный вариант, при котором в тексте досудебного соглашения о сотрудничестве указываются условия применения деятельного раскаяния или соответствующих смягчающих обстоятельств.
Определение границ содействия для каждого из оснований дало бы возможность сторонам четко оценить возможные перспективы постпреступного взаимодействия, учесть как частные, так и публичные интересы по делу, избежать конфликтных ситуаций и обеспечить индивидуализацию наказания. Порядок заключения таких соглашений вполне мог бы соответствовать положениям гл. 40.1 УПК РФ.
Рассуждения на эту тему привели нас к еще одной интересной гипотезе. Многие авторы утверждают, что досудебное соглашение является односторонним актом, так как не предусматривает никаких обязательств стороны обвинения. Фактически следователь и прокурор просто оценивают предлагаемый объем содействия, после чего суд реализует предусмотренную законом процедуру, рассматривая дело в особом порядке и снижая наказание за совершенное преступление. Несмотря на то, что в практической деятельности все-таки имеют место обратные примеры1, в целом с приведенной позицией можно согласиться.
1 По изученным уголовным делам, расследованным УФСКН России по Смоленской области, УФСКН России по Тульской области, текст досудебных соглашений содержал обязательство государственного обвинителя указать в суде на необходимость учесть наличие смягчающих обстоятельств, предусмотренных п. «и» и «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, а также на возможность назначения наказания с учетом требований ст. 64 УК РФ либо ст. 73 УК РФ.
Таким образом, встает вопрос: что же согласуется в досудебном соглашении о сотрудничестве? На наш взгляд, в ответ стоит привести утверждение профессора А.А. Александрова: «уголовно-процессуальный закон вводит элемент интриги тем, что допускает конкурирующие интерпретации -со стороны обвинения и со стороны защиты» [1, с. 13]. Соответственно, можно предположить, что в досудебном соглашении о сотрудничестве стороны обвинения и защиты, по сути, взаимно интерпретируют оценочное понятие «активное содействие», согласовывают его количественные и качественные характеристики, определяют нижнюю границу достаточности такого содействия для применения ч. 2 или ч. 4 ст. 62 УК РФ применительно к конкретному уголовному делу. Лишь в этом аспекте досудебное соглашение имеет двусторонний характер и является в полном смысле соглашением, только определяет оно не обязательства и не условия ответственности, а значение и содержание ключевых оценочных понятий.
Схожий механизм срабатывает и при применении других письменных соглашений, предложенных в данной работе, в них фактически может согласовываться значение таких оценочных понятий, как «активное способствование», «лицо перестало быть общественно опасным» и др. При этом объем этих понятий определяется тем правовым институтом, в котором само понятие использовано, а содержание - следственной ситуацией и обстоятельствами по конкретному уголовному делу.
Отдаем себе отчет в том, что предложенные механизмы и подходы имеют как сильные, так и слабые стороны, однако представляется, что оправданное применение скрипто-конвенциональных форм позволит привести стороны «к общему знаменателю», исключит неопределенность в понимании некоторых законодательных формулировок, снимет вопросы о предвзятости или иной заинтересованности следователя при принятии отдельных решений, а также будет дополнительно стимулировать подозреваемых (обвиняемых) к позитивному постпреступному поведению.
Библиографический список
1. Александров, А.С. К вопросу о новой теории уголовно-процессуального доказывания / А.С. Александров, В.В. Терехин // Вестник Самарского юридического института. - 2015. -№ 1(15).
2. Головко, Л.В. Мировое соглашение в уголовном процессе и его гражданско-правовая природа / Л.В. Головко // Законодательство. - 1999. - № 10.
3. Хасанова, С.Г. Прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон в свете развития в России института медиации / С.Г. Хасанова // Вестник Адыгейского государственного университета. - 2014. - №2(139).
4. Шестакова, С.Д. Процессуальное соглашение по проекту Уголовно-процессуального кодекса Республики Казахстан глазами российского процессуалиста / С.Д. Шестакова // Криминология: вчера, сегодня, завтра. - 2013. - № 2.
