CC BY
92МИР БИБЛИОГРАФИИ
ПИСАТЕЛИ ДИ-ПИ И ВТОРОЙ ЭМИГРАЦИИ
РЕЦ. НА КНИГУ: АГЕНОСОВ В.В. ВОССТАВШИЕ ИЗ НЕБЫТИЯ: АНТОЛОГИЯ ПИСАТЕЛЕЙ ДИ-ПИ И ВТОРОЙ ЭМИГРАЦИИ. - М.: АИРО-XXI; СПб.: Алетейя, 2014. - 736 с.
В книге заслуженного деятеля науки РФ, академика РАЕН В.В. Агеносова впервые в России собраны избранные произведения писателей послевоенной эмиграции и тех русских литераторов послеоктябрьской эмиграции, кто оказался после 1945 г. «лицами без гражданства» (Ди-Пи - Displaced Persons). Подготовка этой уникальной Антологии осуществлялась в течение пяти лет работы автора-составителя в ИМПЭ им. А. С. Грибоедова (Москва); заключительная стадия проводилась в течение трех лет в Renmin University of China (КНР). В издание включены произведения 44 авторов, сопровождающиеся краткими характеристиками жизненного и творческого пути каждого художника. Кроме уже известных и публиковавшихся в России Ивана Елагина, Николая Моршена, Николая Нарокова, Бориса Нарциссова, Леонида Ржевского, Валентины Синкевич, Бориса Ширяева, в Антологию вошли прозаики: Василий Алексеев, Геннадий Андреев, Сергей Максимов, Виктор Свен, Михаил Соловьёв, Николай Ульянов, Борис Филиппов, Владимир Юрасов; поэты: Лидия Алексеева, Ольга Анстей, Владимир Ант, Виктория Бабенко, Родион Березов, Николай Бернер, Элла Боброва, Сергей Бонгард, Иван Буркин, Ирина Бушман, Вячеслав Зава-лишин, Олег Ильинский, Андрей Касим, Владимир Марков, Александр Неймирок, Александр Перфильев, Ричард Тер-Погосиан, Юрий Трубецкой, Татьяна Фесенко и др.
В предисловии «Россия без гражданства: Литература второй волны» один из первооткрывателей поэзии послевоенной эмиграции Е.В. Витковский1 отмечает, что обычно сливаются «два понятия: непосредственно "Ди-Пи", перемещенные лица - такие как Валентина Синкевич или Ирина Бушман - и выходцы из "лимитрофов", т.е. тех государств, которые лишь очень недолго входили в состав
243
СССР - прежде всего из Латвии и Эстонии; таковы... имена Ирины Сабуровой, Александра Перфильева, Бориса Нарцис-сова» (с. 8), да и некоторых других, например Юрия Иваска или жившего до войны в Сербии Александра Неймирока. Эти «люди без гражданства», разделяли с «Ди-Пи» общую жизнь в лагерях для перемещенных лиц. По словам «прозаика Леонида Ржевского, это была прежде всего самая трагическая из волн русской эмиграции: и первая, и третья боролись в основном за визы и за право более или менее легального выезда, вторая волна вся без исключения боролась. за жизнь». Вторая эмиграция появилась сама по себе, «вместе с наступлением советской армии на запад. Те, кто жил во время войны "под немцами", пусть и не сотрудничал с ними, пусть даже и боролся с ними, отнюдь не могли быть уверены в спокойном завтрашнем дне "под Советами"» (с. 7).
В обобщающей статье «Несколько слов об архипелаге Ди-Пи и его писателях» В.В. Агеносов, прослеживая зарождение литературной жизни в лагерях для перемещенных лиц, становление литературы второй волны эмиграции , отмечает, что к 1947 г. в Германии находилось по минимальным подсчетам 300 тыс. советских граждан (по другим сведениям -свыше 600 тыс.3). Основная их часть была распределена в 380 лагерях, рассредоточенных в различных регионах западной Германии.
«1945-1952 гг. ознаменовались для лиц, проживавших в лагерях в американской и английской зонах, вопросом о принудительной репатриации на родину» (с. 23). Некоторые из отправляемых вскрывали себе вены, кончали жизнь самоубийством. Из 1,5 млн военнопленных, вернувшихся в СССР из зон оккупации союзников, после проверки в Предварительных фильтрационных лагерях были осуждены 994 тыс. человек и расстреляны 157 тыс4.
И все же, оставаясь в лагерях беженцев, «русская интеллигенция жила не хлебом единым», как отмечала позднее Валентина
244
Синкевич. Здесь она впервые услышала имя Марины Цветаевой, «встретилась с семьей Марченко: отец - будущий известный прозаик Николай Нароков, и его сын - будущий известный прозаик Николай Моршен», -цитирует В.В. Агеносов (с. 14). Во многих лагерях было организовано чтение лекций о культуре и литературе; лекторами становились и ди-пийцы первой волны (Ю. Иваск, И. Сабурова), и филологи, оказавшиеся в лагерях в 1941-1944 гг. (Б. Филиппов, Н. Марченко-старший, Л. Ржевский и др.).
В некоторых лагерях издавались на ротаторе газеты; выходили книги русских классиков, учебники; проводилась культурно-образовательная деятельность. Хотя большинство периодических изданий носило сугубо политический характер, существовали «и такие, где проблемы искусства и литературного творчества беженцев занимали значительное место» (с. 16). Среди них - информационно-политический журнал «На переломе», издававшийся на ротаторе Ди-Пи-центром Фрайман (Мюнхен). Здесь впервые увидели свет стихотворения И. Елагина, О. Анстей. В этом же лагере издавался с июня по октябрь 1946 г. литературно-общественный журнал «Огни» (вышло 10 номеров). С 1946 г. в Менхего-фе начал выходить «журнал литературы, искусства и общественной мысли» «Грани», позднее переехавший во Франкфурт, где издавался до 1991 г.; с 1992 г. журнал печатался в Москве до конца существования в 1996 г.
С 1946 г. в лагерях беженцев стали выходить брошюры со стихами ди-пийцев. Одним из первых изданий стал найденный В.В. Агеносовым в личном архиве В.В. Ко-лосовича сборник «Недопетое: Песни юных русских изгнанников» (издан в Русском лагере города Фюссен в 1946 г. тиражом 250 экз.). Поэтическим событием стала публикация в Мюнхене в 1947 г. сборника «Стихи», куда вошли произведения О. Ан-стей, С. Бонгарта, Влад. Гальского, И. Елагина, С. Зубарева, Н. Касима, Н. Кудашева, А. Савиновой, А. Шишковой.
В Мюнхене находились многочисленные организации русских эмигрантов: Национально-трудовой союз (НТС), Центральное объединение политических эмигрантов из СССР (ЦОПЭ), радиостанции, вещавшие на Россию. Здесь активно функционировал Институт по изучению истории и ^льтуры СССР, печатавший работы многих русских эмигрантов. В 1951-1954 гг. выходил журнал литературной критики (альманах) «Литературный современник». В 1958 г. в издательстве ЦОПЭ появился сборник-антология «Литературное зарубежье» с произведениями И. Елагина, С. Максимова, Д. Кленов-ского, Л. Ржевского, О. Ильинского, Н. Нарокова, Б. Ширяева, О. Анстей, Б. Филиппова, С. Юрасова, Н. Моршена, В. Свена (т.е. практически всех, кто потом определял развитие литературы второй волны).
То же издательство выпустило 15 номеров альманаха «Мосты». В 1959 г. на страницах «Граней» (№ 44) была опубликована антология поэтов обеих волн, составленная Ю. Терапиано и вышедшая позднее отдельной книгой «Муза диаспоры» (Франкфурт-на-Майне, 1960).
В 1946 г. для защиты русских эмигрантов была создана Программа Толстовского фонда в Европе. К концу 1954 г. открылось 17 отделений фонда в различных странах мира. При содействии фонда, который возглавляла А. Л. Толстая, в США уехало из разных стран около 40 тыс. человек. Выходивший в Америке с 1940 г. «Новый журнал» начал публиковать произведения и писателей второй волны. В издательстве им. Чехова в 1953 г. вышла антология «На Западе» (сост. Ю. Иваск) со стихами О. Анстей, И. Елагина, О. Ильинского, Д. Кленовского, В. Маркова, Н. Морше-на, Б. Нарциссова, Б. Филиппова, И. Чин-нова. В 1966 г. поэтесса Т. Фесенко составила и выпустила в американском издательстве В. Камкина антологию «Содружество: Из современной поэзии русского зарубежья» (Вашингтон, 1966). Позднее поэтов и художников второй волны объе-
динил альманах «Встречи» под редакцией В. Сенкевич, продолжавшей свою деятельность до 2007 г. (с 1977 по 1982 г. альманах выходил под названием «Перекрестки»). Событием литературной жизни стала собранная В. Синкевич антология стихов поэтов второй эмиграции «Берега» (Филадельфия, 1992).
Так формировалась литература ди-пи и второй эмиграции со своей проблематикой и особенностями. Открываемый ею художественный мир дополнял и существенно корректировал картину, воссозданную советскими писателями. По мнению В.В. Агеносова, новых изгнанников с первой волной «объединяло политическое неприятие советской реальности, горечь изгнания и горечь ностальгии, а также связь с дореволюционной культурой» (с. 30). По воспоминаниям З. Шаховской, первыми послереволюционными эмигрантами «вторая волна была признана за свою»5. Постоянный интерес к литературной молодежи проявляли Б. Зайцев, Тэффи, Г. Газданов, Г. Адамович, Г. Иванов. Встречи с И. Буниным и его письма оказали влияние на прозу Л. Ржевского. Внимательно и доброжелательно наблюдал в печати за литераторами второй волны Роман Гуль. Творчество Н. Моршена, Б. Нарциссова и В. Сенкевич получило поддержку И. Одоевцевой.
Процесс возвращения на родину произведений писателей-дипийцев возник в конце 80-х - начале 90-х годов. Однако литературоведы опередили издателей: в «Филологических науках», реферативном журнале «Литературоведение» появился ряд статей о литературе второй волны; защищены диссертации (о творчестве И. Елагина, Л. Ржевского, Н. Нарокова, Н. Моршена). Начало этому процессу положили очерки В.Г. Бон-даренко6, первым посетившего США по приглашению бывших ди-пийцев, и глава из книги В.В. Агеносова7. О прозе и драматургии послевоенной эмиграции написала М. Е. Бабичева8, впервые введя в науч-
245
ный оборот имена В. Алексеева, Г. Андреева, Г. Климова, В. Свена, М. Соловьёва, Н. Ульянова.
Тематика произведений послевоенной эмиграции многообразна. Второе русское рассеяние возникло в результате войны и она отразилась в творчестве почти всех писателей этой волны. «За плечами одних был опыт плена, других - работа в Германии в качестве остарбайтеров, третьи восприняли войну как освобождение от сталинского произвола» (с. 33). Война, кровь, смерть, разрушения присутствуют в поэзии Ивана Елагина, в том числе в его знаменитом стихотворении «Когда последний пехотинец пал». С огромным уважением говорит о русском солдате в своей прозе М. Соловьёв («Когда Боги молчат». «Записки военного корреспондента»), что не мешает ему и прозаику В. Алексееву («Россия солдатская») дать критическое описание первых дней войны, перекликающееся с первой редакцией романа А. Фадеева «Молодая гвардия» и появившимся позднее романом К. Симонова «Живые и мертвые» (имеется в виду паника населения, неподготовленность войск, непродуманность поведения властей) (с. 34).
Трагедия оставшихся на оккупированных территориях, в том числе Бабьего Яра, задолго до Е. Евтушенко нашла воплощение в поэме О. Анстей «Кирилловские яры». Проблема «война и нравственность» пронизывает рассказ С. Максимова «Темный лес», написанный задолго до первых повестей В. Быкова. Обострение на войне жестокого начала в человеке и тема ответственности за свои поступки составляет содержание рассказа Б. Филиппова «Духовая капелла Курта Перцеля» и других его новелл. Анализ практически всех более или менее талантливых произведений литературы второй эмиграции, «позволяет сделать вывод, что никто из русских писателей, включая наиболее непримиримого к советской власти Б. Ширяева, не одобрял немецкой оккупации»; даже те персонажи военных произведений писателей-эмигрантов, которые служат у немцев или во вла-совской РОА, говорят о Красной армии
246
«наши». Произведения поэтов и прозаиков военной эмиграции «неизменно несут в себе идею русского национального патриотизма» (с. 34), - обобщает В.В. Агеносов.
Заслугой одного из лучших прозаиков послевоенной диаспоры Л. Ржевского (повесть «Девушка из бункера», 1949) стала «предельная объективность изображения фашистских лагерей для военнопленных -той стороны войны, которая вошла в советскую литературу много позднее» -рассказом М. Шолохова «Судьба человека», повестями К. Воробьёва («Это мы, Господи») и В. Сёмина («Нагрудный знак "Ост"»). «Герои многих книг ищут и -увы! - не находят выхода из ситуации, когда служить оккупантам позорно, но и принять сталинскую действительность с ее лагерями, голодомором, унижением человека невозможно. Обозначив эту проблему, Л. Ржевский уводит своих персонажей от ее решения в личную жизнь», где они «обретают высший смысл существования в любви» (с. 35).
Судьба советских граждан, оказавшихся на освобожденных союзниками территориях, их волнения, надежды, отчаяние отразились в содержании романов Л. Ржевского «Между двух звезд» и В. Юрасова «Параллакс»; эта тема пронизывает трагическую «Беженскую поэму» И. Елагина, трагикомические рассказы Л. Алексеевой «Натка» и Р. Берёзова «На скрининге». Сталинским репрессиям посвящены рассказы С. Максимова, Б. Филиппова, Б. Ширяева, стихи Р. Берёзова и Г. Глинки, на себе испытавших содержание в ГУЛАГе; поэзия И. Елагина и Н. Моршена, чьи отцы были репрессированы. Проблематика и художественная манера названных писателей перекликается с произведениями А. Солженицына и В. Шаламова.
Особый интерес вызывает редкий для послевоенной эмиграции жанр исторического повествования, представленный романом «Атосса» историка Н. Ульянова: «За увлекательным рассказом о нашествии царя Дария на славян кроется мысль, что, даже дойдя до Урала, тиран оказался не
победителем, а жалким ничтожеством, с позором бегущим к своим кораблям» (с. 36). О причинах падения царской России Н. Ульянов размышляет в романе «Сириус».
Драматические подробности эмигрантского быта, экзистенциальные проблемы бытия почти никогда не делают произведения писателей послевоенной эмиграции беспросветными, как у многих художников Запада, утверждает В.В. Агеносов. Романтическими красками высветлены грустные сказки И. Сабуровой. Рассказы о детях Л. Алексеевой и В. Свена продолжают юмористические традиции А. Аверченко и Тэффи. В литературе второй эмиграции развивалось и сатирическое направление, хотя и в значительно меньшей степени. Подобно Тэффи, ди-пийцы «смехом заглушали свои стенания». Значительное сатирическое произведение второй эмиграции - полная горечи и юмора «Дипило-гическая азбука» И. Сабуровой9.
Однако наибольший вклад в развитие русской литературы второй волны русской эмиграции принадлежит поэтам. Типологический анализ первых авторских сборников показывает, что почти все поэты второй волны начинали с политических, часто сатирических стихов. Постепенно происходило освобождение от давящей атмосферы прежней жизни. «С годами социальные мотивы почти у всех поэтов второй волны переходили в философские, а мировосприятие стремилось к обретению пушкинской гармонии». Об этом свидетельствует, продолжает В.В. Агеносов, само сопоставление названий сборников: у Елагина «социально-биографическое» «По дороге оттуда» (1947, 1953) сменяется «философским» «В зале Вселенной» (1982); у Моршена «социологизированный» «Тюлень» (1959) со временем вытесняется «космологическим» «Эхом и зеркалом» (1979), а затем «лирико философским» «Умолкшим жаворонком» (1996) (с. 39).
Гордостью литературы русского зарубежья со временем стали поэты Иван Елагин, Ольга Анстей, Иван Буркин, Глеб Глинка, Олег Ильинский, Дмитрий Кле-новский, Николай Моршен, Владимир Марков, Валентина Синкевич и др. Близки им по своему мироощущению ставшие «лицами без гражданства» некоторые эмигранты 20-х годов (Юрий Иваск, Борис Нарциссов, Ирина Сабурова, Александр Перфильев, Александр Неймирок и др.). Сквозные темы их творчества, при всем многообразии художественных поисков поэзии послевоенных лет, - Россия и малая родина. Как подчеркивает составитель, классический акмеистический стих Д. Кленовского соседствует с авангардистскими стихами Н. Моршена и «заумью» И. Буркина; короткие афористические строки Г. Глинки совершенно отличны от стихов в жанре японской танки у В. Анта. Экзистенциальные оттенки почти всех стихов И. Елагина соседствуют с лирическими раздумьями В. Синкевич. Публицистика А. Неймирока существенно отличается от гневных стихов Н. Куда-шева. Оптимистические народно-поэтические строфы Р. Берёзова резко контрастируют с трагическими литературно-образными признаниями А. Перфильева.
«Антология построена по алфавитному принципу. Каждый раздел, посвященный тому или иному автору, включает в себя краткую вступительную статью, завершающуюся списком книг писателя и его основных прижизненных публикаций. Перечень книг построен по хронологическому принципу, чтобы читатель или будущий исследователь мог увидеть динамику заглавий и, возможно, даже изменение тематики и жанров произведений. Публикации даны строго по алфавиту... В подборе публикаций использован указатель Т.Л. Гладковой и Т.А. Осоргиной10 и библиография из упомянутой книги М.Е. Ба-
247
бичевой, сведения из каталога Отдела русского зарубежья РГБ и фондов Интернета... Далее следуют тексты.» Составитель «старался выбрать наиболее характерные произведения разных лет, чтобы
можно было увидеть и своеобразие творческого метода писателя и, по возможности, его творческую эволюцию.» (с. 41).
Т.Г. Петрова, старший научный сотрудник ИНИОН РАН
Примечания
Мы жили тогда на планете другой: Антология поэзии русского зарубежья, 1920-1990 (Первая и вторая волна): В 4 т. / Сост. Витковский Е. - М., 1994-1997; Елагин И. Собр. соч.: В 2 т. / Сост. Витковский Е. - М., 1998; Несмелов А. Собр. соч.: В 2 т. / Сост. Витковский Е. - М., 1997. В.В. Агеносов имеет в виду оказавшихся за пределами СССР невозвращенцев, ставших позже эмигрантами. Эмигранты первой волны, находившиеся в лагерях Ди-Пи и получившие гражданство после 1945 г., не охватываются понятием «вторая волна»; к ним применимо определение «послевоенная эмиграция» (с. 12).
См.: Земсков В.Н. Рождение «второй эмиграции» (1944—1952) // Социологические исследования. - М., 1991. - № 4. - С. 3-24.
См.: Шевяков А. А. Репатриация советского мирного населения и военнопленных, оказавшихся в оккупационной зоне государств антигитлеровской коалиции // Население России в 19201950-е годы: Численность, потери, миграция: Сб. науч. тр. - М., 1994. Одна или две русских литературы? // L'Age d'Homme, 1981. - С. 58. Бондаренко В.Г. Архипелаг Ди-Пи // Слово. - М., 1991. - № 8. Агеносов В.В. Литература russkogo зарубежья. - М.: ТЕРРА-СПОРТ, 1998. - 542 с. Бабичева М.Е. Писатели второй волны русской эмиграции: Биобиблиографические очерки. -М.: Пашков дом, 2005. - 448 с.
Сабурова И. Дипилогическая азбука. - Мюнхен, 1946. (Вошла в кн.: Сабурова И. О нас. -Мюнхен, 1972).
Русская эмиграция: Журналы и сборники на русском языке, 1920-1980: Сводный указатель статей = L'emigration russe: revues et recueils, 1920-1980: Index general des articles / Под ред. Гладковой Т. Л. и Осоргиной Т. А.; Пред. Раева М. - P.: Institut d' Etudes Slaves, 1988. - 661 с.
10
248
