CC BY
137
15. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра: основы этики. М.: Изд-во политической литературы, 1991. 372 с. С. 225.
16. Лосский Н.О. В защиту демократии // Современные записки. 1926. № 27. С. 369-381.
17. Лосский Н.О. Украинский и белорусский сепаратизм // Грани. 1958. № 39. С. 188-197.
18. Лосский Н.О. Характер русского народа // Н.О. Лосский. Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа. М.: Политиздат, 1991. С. 237-359.
REFERENCES
1. Zen'kovskiy VV Vozrozhdenie, 1951, no. 14, pp. 195-197.
2. Berezovaya L.G. Novyy istoricheskiy vestnik, 2001, no. 3 (5), pp. 120-174, available at: URL: http:// www.nivestnik.ru/2001_3/11.shtml (accessed October 31, 2017).
3. Dukhovnye zadachi russkoy emigratsii [The Spiritual Tasks of Russian Emigration]. In: Put' [Revival], 1925, no. 1, pp. 4-5.
4. Vishnyak M.V. Sovremennye zapiski, 1930, Vol. 63, pp. 387-405.
5. Zenkovskiy VV Vestnik R.S.H.D., 1957, no. 4 (47), pp. 20-23.
6. Raev M. Rossiya za rubezhom. Istoriya kulturyi russkoy emigratsii 1919-1939 [Russia abroad. History of the culture of Russian emigration 1919-1939]. Moscow, Progress-Akademiya Publ., 1994, 293 p.
7. Staryie - molodyim [Old - young]. Munich, TsOPE Publ., 1960, 108 p.
8. Arsenev N. Vozrozhdenie, 1967, no. 191, pp. 77-83.
9. Levitskiy S.A. Novyy zhurnal, 1977, vol. 126, pp. 171-187.
10. Sciabarra C. Ayn Rand: The Russian Radical. University Park, Pennsylvania, Pennsylvania State University Press, 1995, 447 p.
11. Valitskiy A. Istoriya russkoy myisli ot prosvescheni-ya do marksizma [The History of Russian Thought from Enlightenment to Marxism]. Moscow, Kanon/ Reabilitatsiya, 2013, 480 p.
12. Chamberlain L. The Philosophy Steamer. Lenin and the Exile of the Intelligentsia. London, Atlantic Books, 2007, 414 p., p. 39.
13. Losskiy N.O. Vospominaniya: zhizn' ifilosofskiyput' [Memories: Life and the Philosophical Path]. Moscow, Vikmo-M / Russkiy put', 2008. 400 p.
14. Losskiy N.O. Grani, 1955, no. 25, pp. 196-201.
15. Losskiy N.O. Usloviya absolyutnogo dobra: osnovy etiki [The conditions of absolute good: the foundations of ethics]. Moscow, Publ. House of political literature, 1991, 372 p., p. 225.
16. Losskiy N.O. Sovremennye zapiski, 1926, no. 27, pp. 369-381.
17. Losskiy N.O. Grani, 1958, no. 39, pp.188-197.
18. Losskiy N.O. Harakter russkogo naroda [Character of the Russian people]. In: N.O. Losskiy. Usloviya absolyutnogo dobra: Osnovy etiki; Kharakter russkogo naroda [Terms of absolute good: Fundamentals of ethics; the Nature of the Russian people]. Moscow, Publ. House of political literature, 1991, pp. 237-359.
Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта РФФИ № 17-03-50234
14 ноября 2017 г.
УДК 140; 130.2
«ПИРАТЫ ЭГЕЙСКОГО МОРЯ» В КОНЦЕПЦИИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ФИЛОСОФИИ М.К. ПЕТРОВА
М.А. Дидык
DOI 10.23683/2072-0181-2017-92-4-34-42
Известно, что в работах М.К. Петрова, начиная с «Античной культуры» [1] и «Пиратов Эгейского моря и личности» [2], а затем и в «Самосознании и научном творчестве» [3], «Языке, знаке, культуре» [4], «Истории европейской культурной
Дидык Марина Александровна - кандидат философских наук, доцент кафедры истории русской философии и теоретического россиеведения Института философии и социально-политических наук Южного федерального университета, 344065, г. Ростов-на-Дону, пер. Днепровский, 116, e-mail: [email protected], т. 8(863)2507277.
традиции и ее проблем» [5], заложена идея о том, что рождение античности, ее философии, науки, а практически и всей европейской культурной традиции, в конечном счете, обязано гигантской социокультурной, психологической, интеллектуальной и духовной перестройке,
Marina Didyk - Southern Federal University, 116, Dneprovskiy lane, Rostov-on-Don, 344065, e-mail: madidyk@ yandex.ru, tel. +7(863)2507277.
произошедшей в течение тысячелетия или даже полуторатысячелетия в бассейне Эгейского моря, изначальной - традиционной, или олимпийской, по своим характеристикам - крито-микенской цивилизации, по его мнению, в этой перестройке рождается европейский способ мысли. Его начальной формой и является философия греков эпохи античных полисов.
Рассмотрим проблему происхождения античной философии через призму гипотезы М.К. Петрова об «эгейской катастрофе» и роли пиратов - их палубной культуры и общих социально-исторических и лингвокультурных последствий их появления - в ее становлении. С этой целью обратимся к историографической ситуации по этому вопросу и осмыслим значение работ М.К. Петрова «Проблемы детерминизма в древнегреческой философии классического периода» (1959) [6] и «Античная культура» (1966) [1] в разработке проблемы происхождения античной философии.
Историографическая ситуация. Сразу скажем, что классическая, «европейская» (или даже «европоцентристская»), модель философии и ее европейского происхождения введена И. Кантом, развита Г.В.Ф. Гегелем, в ХХ в. представлена у Э. Гуссерля и Р.Дж. Коллингвуда, а в русской классической философии - у Б.Н. Чичерина и М.К. Петрова. На эту модель мы и будем ориентироваться в нашей работе.
Суть своей гипотезы на этот счет М.К. Петров рельефно представил в статье «Человек и культура в научно-технической революции», написанной предположительно в 1971 г.: «.. .Возвратно-поступательное циклическое движение великих цивилизаций от гибели-рождения через расцвет и увядание к гибели-рождению, о котором так много толковали в VI в. до н.э. и в XX в. н.э.*, один единственный раз было прорвано (курсив мой. - М.Д.) в забитом островами бассейне Эгейского моря, где многовесельный корабль, изобретение безвестного <работника Афины>, разрушил основу профессионализма - отчуждение 15 - 20 земледельческого продукта на нужды специализации, исключил саму возможность движения по традиционному пути развития и в долговременной, на полтора тысячелетия, трагедии проб и ошибок заставил людей найти способ совмещения профессий, перевести профессиональные навыки в личные, сделал из человека-профессионала просто человека» [7, с. 88].
* Речь явно идет о теории локальных цивилизаций А.Дж. Тойнби, а, может быть, и Шпенглера.
Такой «просто человек» представился личностью-универсалом, «человеком-государством», образом которого послужил хитроумный Одиссей. Исходной формой-клеточкой «одиссеев», или «людей-государств», М.К. Петров называет морских пиратов Эгейского бассейна.
Экстравагантная пиратская гипотеза М.К. Петрова вызывает неоднозначное к себе отношение, но с самого начала она была в основном принята - или в условном, или даже прямом ее толковании. Другое дело - вопрос о времени ее возникновения и формулирования. По этому поводу можно выделить две основные позиции.
Ученикам и последователям М.К. Петрова с самого начала было известно, что гипотеза появилась в 1966 г., летом, во время написания рукописи «Античная культура»* . Так, В.Н. Дубровин и Ю Р. Тищенко в предисловии к изданию «Античной культуры», писали: «.готовя диссертацию <Философские проблемы науки о науке>** , успешно защищенную весной 1967 г. он получает новый импульс для обращения к античности. Широко распространенная мысль о том, что современная наука есть мышление о мире по способу древних греков, указывает на то, что истоки научного подхода к миру надо искать в античности. Что же представляла собой античная культура, как она возникала, что завещала она последующим эпохам европейской истории - эти вопросы вставали перед М.К. Петровым в 1965-1966 гг., когда он работал над предлагаемой ныне читателю монографией. Охватывая события в жизни греческого народа, его культуры от крито-микенского периода до эпохи эллинизма включительно, М.К. Петров показывает, что разгадка тайны <греческого чуда> лежит в особенностях социально-политической организации Греции в классический период» (курсив мой. - М.Д.) [8, с. 4].
Но прямых следов присутствия этой гипотезы не видно, если двигаться в прошлое, в работах 1965-1966 гг. (например, в очерке «Человек и наука» [9]), включая и саму науковедческую кандидатскую диссертацию «Философские проблемы <науки о науке>» [10]. Не обсуждалась эта гипотеза, по словам его уче-
* Разумеется, без детализации самого вопроса о ее происхождении, о том, что сам М.К. Петров, следуя А. Кестлеру, называл «бисоциацией».
** В названии диссертации слова наука о науке поставлены в кавычки - «Философские проблемы <науки о науке>».
ников, и на лекциях по античной философии этого учебного года*, хотя о существовании его первой диссертации «Проблемы детерминизма в древнегреческой философии классического периода» (1959) уже было известно.
С другой стороны, нельзя не отметить версию и о более раннем происхождении гипотезы. По крайней мере, в трудах С.С. Неретиной и В.П. Макаренко, изучавших наследие М.К. Петрова, всерьез считался временем ее появления как раз 1959 г. Имеется в виду высказывание С.С. Неретиной, прямо постулировавшей присутствие пиратской идеи в диссертации М.К. Петрова [11] и заявление
B.П. Макаренко, который нашел палубную идею в публицистической повести М.К. Петрова «Экзамен не состоялся», написанной через год после диссертации [12].
Данная сторона рассматриваемой историографической ситуация выглядит следующим образом.
В 2010 г. С.С. Неретина выступает с критикой в адрес Т.В. Васильевой на замечания, сделанные в ее рецензии на «Лекции по античной культуре» М.К. Мамардашвили и «Античную культуру» М.К. Петрова, опубликованные в конце 1990-х гг.. «В рецензии утверждалось, что "философы все еще не владеют инструментарием, необходимым для грамотной интерпретации античных текстов", подобно М.Л. Гаспарову в "Занимательной Греции" и А.Ф. Лосеву - "философу по духу, филологу по букве». Апеллируя Т.В. Васильевой,
C.С. Неретина приводит ее собственную оценку работы М.К. Петрова: «С ним дело в книге куда как худо, несмотря на общий вывод, что книга как "слово философа" - "вне времени и всегда вовремя". М.К. Петров, считает Т.В. Васильева, пишет-де вдохновенно, даже не пишет, а поет на свой лад собственную песню об Античности, которая "должна приобрести черты нового времени", одна из примет которого - научное требование "запрета на плагиат" - должна отвратить от застоя» [11, с. 26-27]. Пожалуй, это обстоятельство, по мнению С.С. Неретиной, и есть главное замечание, сделанное Т.В. Васильевой в адрес М.К. Петрова.
Обращается С.С. Неретина и к идее пиратского возникновения философии: «Т.В. Васильева, не знавшая книг М.К. Петрова, потому что к тому времени они еще не вышли,
* Информаторы - первые ученики М.К. Петрова В.П. Басин и Л.П. Рогожкин, а также профессор А.Н. Ерыгин.
здесь явно возражает ему с его пиратами. Ей кажется, что краткости человеческой жизни довольно, чтобы искать образец, - эйдос, единую общую форму для множества вещей: мало знать, какие бывают птицы, дома или деревья, - хорошо бы еще и понять, что есть дом вообще, птица вообще или дерево вообще. Это и стало, на ее взгляд, предметом внимания философии» [11, с. 25]. И далее, уже продолжая эту линию, С.С. Неретина постулирует раннее происхождение «пиратской» гипотезы М.К. Петрова уже в первой историко-философской диссертации (1959 г.) «Проблемы детерминизма в древнегреческой философии классического периода» [6]), предполагая, видимо, что, раз в ней речь идет об античной философии, подобно как и в «Античной культуре», то само собой присутствуют и пираты. Это видно из ее оценки ситуации с завершением им аспирантуры: «Напомню, - пишет С.С. Неретина - что тема его кандидатской диссертации в бытность аспирантом Института философии АН СССР -"Проблемы причинности в классической античной философии", которую он не защитил сначала потому, что не сошелся во взглядах с руководителем (нонсенс - в 1959 г. говорить о пиратах Эгейского моря!), а затем потому, что был выгнан из партии» (курсив мой. - М.Д.) [11, с. 27].
Обратим внимание на то, что, во-первых, своей диссертации М.К. Петров четко фиксирует внимание на детерминизме, а не причинности. Он пишет: «Для нас детерминизм - более широкое понятие, чем причинность. Детерминизм включает в себя не только некоторую структурную сумму универсальных онтологических характеристик, которую можно обнаружить в любом явлении действительности, но и стихийное или осознанное проявление, использование этой суммы (причинности) в конкретных явлениях <...> Конечно, между причинностью и детерминизмом не существует метафизической китайской стены, одно предполагает другое в диалектике познания. Но при этом, все же, полезно четко различать оба аспекта». И далее: «понятия "проблема причинности в философии древних" и "проблема детерминизма в философии древних" содержат не только тематические, но и до некоторой степени методологические различия» [6, с. 31]. Во-вторых, озвученное С.С. Неретиной название кандидатской диссертации не принадлежит М.К. Петрову, а подается в ее вольной интерпретации.
Уточним также, что М.К. Петров даже не выходил на защиту диссертации, чтобы можно
было констатировать факт ее незащищенности. Что касается его расхождений с научным руководителем, то среди исследователей наследия М.К. Петрова такое мнение действительно было. Однако вдова ученого Г.Д. Петрова отвергала это, не раз подчеркивая иное видение ситуации, включая сохранение уважительных отношений между руководителем и аспирантом. Но, даже если и допустить правоту первых, тем не менее, никак нельзя связать это «расхождение», с «сумасшедшей» гипотезой о пиратах. Все дело в том, что в рукописи диссертации, что уже очевидно после ее публикации [6], ничего подобного не было, хотя в тексте есть столько новаций, что их с лихвой хватило бы посоветовать аспиранту переработать диссертационный текст.
Утверждение С.С. Неретиной о «пиратах» в 1959 г. могло возникнуть в ее оценке 2010 г. лишь в связи с ее общим убеждением о принципиальной застылости философской концепции М.К. Петрова, представленной во всех его главных произведениях (произведениях-«матрешках», выражаясь ее словами). Но даже в этом случае тезис, следующий из собственных убеждений, следовало бы выдвигать лишь гипотетически, как и то, что не мешало бы эти убеждения проверить, тем более, что текст диссертации на тот момент еще не был опубликован.
Но сказанное - сказано. И после такого неожиданного утверждения явно должна была появиться ответная реакция. Однако до сих пор единственным ответом была рефлексия А.Н. Ерыгина. В том же 2010 г., сразу вслед за выходом уже указанной коллективной книги о М.К. Петрове под редакцией С.С. Неретиной [13], А.Н. Ерыгин выступил в Ростове-на-Дону с докладом «У истоков "философского науковедения" М.К. Петрова» на Всероссийской научной конференции «Логика, методология, науковедение: актуальные проблемы и перспективы», в котором критически высказался по указанному вопросу.
В одноименной публикации в сборнике докладов конференции он утверждал: «Уже первая кандидатская диссертация М.К. Петрова, завершенная в 1959 г. ("Проблема детерминизма в древнегреческой философии классического периода"), явно ориентирована на строго научный подход к теме. Это отчетливо видно из написанной тогда же рецензии на книгу Дж. Томсона "Первые философы", опубликованной в "Вестнике древней истории" (ВДИ, 1959, № 4). Тема детерминизма рассматривается в ней не просто как содержательно-концептуальная сторона
античной философии, но и как методологическая основа ее научно-детерминистического анализа. Причем, отталкивается М.К. Петров от тезиса о социальном определении сознания бытием, но наполняет его типично сциентистским содержанием: изучаются и рассматриваются модели социальной детерминации (генетическая, денежная, а также введенные им самим производственная и лингвистическая). Замечу, что здесь нет опоры на будущую "пиратскую" гипотезу, о чем опрометчиво сказано С.С. Неретиной в указанной выше книге о М.К. Петрове» [14, с. 133].
На наш взгляд, автор осторожно и убедительно размышляет, насколько это было возможно при отсутствии опубликованного текста его диссертации, по поводу «пиратской гипотезы» М.К. Петрова. Более того, особенного внимания заслуживает анализ А.Н. Ерыгиным сочинения, одновременного с диссертацией и, как теперь становится понятным, максимально выразившего идеи этой диссертации - в рамках возможностей, которые открывала для ученого публикация рецензии М.К. Петрова на книгу Дж. Томсона [15]. В активе А.Н. Ерыгина было и то реальное общее знание всех «петровцев» о принципиальном перевороте во взглядах М.К. Петрова на античность, ее культуру и философию, который существенно изменил его позицию 1959 года, восполнив своей «сумасшедшей гипотезой» самое главное, как бы недостающее (в свете «Античной культуры», а затем и «Языка, знака, культуры») звено прежней концепции.
От «рабовладения» к «человеку-государству» (к вопросу о социальных основах происхождения философии». В декабре 2015 г. «загадочная» первая диссертация, наконец, увидела свет. Естественно, ни в предисловии Г.В. Драча, ни в примечаниях А.В. Тихонова и М.Г. Подгорной к изданной монографии нет никаких упоминаний по поводу пока еще не существующей «пиратской» гипотезы М.К. Петрова.
Наиболее интересный взгляд на происхождение философии в концепции М.К. Петрова (взятой в целом) оказался представленным в послесловии академика В.С. Степина. В.С. Степин описывает научно-исследовательскую ситуацию второй половины 50-х гг. как время, с одной стороны, отказа от «догматизированных версий марксизма», а, с другой - реабилитации и популяризации кибернетики. В.С. Степин выделяет свидетельства
применения М.К. Петровым «марксова анализа процесса становления и развития товарного производства в качестве модели исследования сложных систем», а вместе с тем и привлечение «в качестве средств исторического анализа представления о гомеостатических системах и саморегуляции, разрабатываемые в кибернетике и теории систем» [16, с. 366-367].
В качестве основных достижений М.К. Петрова в диссертации 1959 г. В.С. Сте-пин называет «радикальный поворот к новой методологии историко-философских исследований»: «В тексте диссертации 1959 г. -пишет он - можно зафиксировать описание в терминах моделирования процесса формирования философских категорий, а также осмысление актов деятельности и поведения как особых состояний гомеостаза, включающего действия программ регулирования, прямых и обратных связей. Весь этот арсенал средств и исходных представлений о социальной сущности и функциях познания М.К. Петров применил в конкретных исследованиях истории античной философии» [16, с. 367-368].
Таким образом, М.К. Петров предложил альтернативную диалектическому и историческому материализму установку исследования истории - «исследовать действительную историю такой, какова она есть, не прибавляя и не убавляя в угоду будущему „более развитому" состоянию» [17]. И это подкрепляется его пониманием принципа историзма. По М.К. Петрову - пишет В.С. Степин - он «состоит не в „подгонке" прошлого под настоящее, а в том, чтобы исследовать историю объективно. Это понимание историзма М.К. Петров конкретизирует, исходя из идеи социальной детерминации познания, обусловленности общественного сознания общественным бытием» [16, с. 368]. Особое внимание он обращает на дополнение М.К. Петровым идеи способа производства и развития социальности внебиологическими способами регуляции человеческой активности для характеристики социального бытия людей, включающей процессы накопления и передачи информации, социального опыта, от поколения к поколению, регулирующих жизнедеятельность.
Даже оценивая творчество М.К. Петрова в целом и в особенности диссертацию 1959 г., как «существенный позитивный вклад» в разработку новой методологии историко-философских исследований, В.С. Степин, несмотря на обращение к последующим работам,
включающим и ряд других новационных идей, все-таки не затронул интересующую нас тему, а именно, тему «пиратского» происхождения философии.
В любом случае, рукопись диссертации М.К. Петрова сегодня уже опубликована, и у каждого заинтересованного исследователя появилась возможность проверить высказанные гипотезы, подтвердив их, либо опровергнув.
Ее внимательное прочтение свидетельствует о том, что новый импульс обращения М.К. Петрова к античности обусловлен необходимостью подчеркнуть не только связь между 1959 г. и 1966 гг., но и попыткой оценить специфику времени середины 60-х гг., когда и встали перед ученым отмеченные выше вопросы: 1) что представляла собой античная культура, 2) как она возникала, 3) что завещала последующим эпохам европейской истории.
М.К. Петров в своей диссертации 1959 г. прямо обозначил в качестве главной цели исследования необходимость «вскрыть детерминизм древних философских систем, и по характеру найденных в той или иной системе связей попытаться обнаружить основные черты использованного философом универсального отношения, "причинности", "модели причинных связей". Центр тяжести, таким образом, переносится с отбора всего, относящегося к причинности, на анализ систем в целом как систем детерминированных и поиски по результатам такого анализа исходных и универсальных для данной системы определителей. Последние - определители - и есть то, что можно было бы назвать причинностью для данной философии. И уже в конце работы, сравнивая эти определители философских систем, мы попытаемся сделать некоторые общие выводы о проблеме причинности в греческой философии классического периода» [6, с. 33]. Такой путь он и проделал в своем исследовании, отклонившись от установленных норм историко-философской последовательности, в контексте которой основная цель выглядела бы как соотнесенность результатов античных усилий в разработке причинности с современным ее пониманием и присвоением древним философам знаний и рангов по степени их приближения к современности. Он пошел своим особенным путем.
Поиск детерминистически понимаемых оснований возникающей философии - это, прежде всего, поиск ее социальных предпосылок. Аксиомой всех марксистских работ в этом плане
было указание на рабовладение как фундамент перемен в мировоззрении первобытных народов, мысливших религиозно-мифологически. Но, что предложил М.К. Петров? Что выступило «определителем» философской социальности? «Пиратский» ли элемент внес видоизменение в специфику социальности у греков в момент возникновения у них философии?
Обратимся к диссертации [6]. Отметим, что все три главы вполне логично и последовательно представляют общий замысел работы, в рамках которой выстраивается особая модель греческой философии.
В первой главе «Роль отношений товарооборота в возникновении и становлении греческой философии» М.К. Петров последовательно рассматривает «предпосылки возникновения греческой философии», «учение философов Милета о причине-начале», «учение пифагорейцев о пределе и неопределенном», «учение Гераклита Эфесского о логосе - единой закономерности природных, социальных, и логических процессов», а в завершении «"Единое" элеатов и первая общая формулировка принципа причинности в их учениях».
Во второй - «Разработка категорий причинности и целесообразности в V и IV вв. до н.э. Линия Демокрита и линия Платона» автор исследует «становление субъективной проблематики в учениях Эмпедокла и Анаксагора», «вероятностный детерминизм Демокрита», «учение софистов о свободе», «лингвистическую модель и проблемы телеологии в учении Сократа» и завершает главу «теологией и телеологией в объективном идеализме Платона».
В третьей, заключительной, главе «Телеология Аристотеля» М.К. Петров, по сути, представляет учение античного философа о сущности, а также теорию познания и этику.
Так где искать «пиратов» в этом сугубо философском аналитическом содержании? Предположим, что эти следы можно обнаружить в самом начале работы, в параграфе о «предпосылках возникновения греческой философии». Стоит специально отметить, что здесь, как и в целом в диссертации, тема античной культуры прямо не возникает, так что поиск сосредоточивается в отношении социальных предпосылок.
В указанном параграфе в качестве сменяющих друг друга ступеней социокультурного процесса, в контексте которого и возникает философия, называются: родовой
строй и социальный уклад классического рабовладельческого общества древней Греции [6, с. 78]. Переход между ними датирован временем между XII и VI вв. до н.э. Причем ранняя часть периода наиболее полно отражена в поэмах Гомера, а поздняя - примерно с VIII в. -у Гесиода. О VI в. прямо сказано: «греческое общество располагало, с одной стороны, предпосылками появления философии, а с другой - потребностью в теоретическом обосновании новых социальных отношений, основанных на товарообмене, а также потребностью в обосновании политической практики» [6, с. 89].
Как видно, ни о каких «пиратах» здесь речь не идет. Весь дух диссертации совершенно иной и вполне прочитывается в указанной рецензии М.К. Петрова на книгу Дж. Томсона. В вопросе же возникновения философии мы получаем еще одну новационную неординарную модель, обусловленную прояснением вопроса об универсальном определителе и в контексте историко-культурного измерения. До М.К. Петрова такие попытки были проделаны. Дж. Томсон в своем труде «Первые философы» движется вслед за К. Марксом и сосредотачивается на денежной (монетарной) модели, связанной с началом чеканки монеты как ключевом определителе новой философской социальности. Лишь два региона попадают в эту систему философского зарождения - Китай и Греция [15, с. 59-67]. Подобно Дж. Томсону, Вл. Соловьев фактически тоже выходит на два философских организма - Индию и Грецию, определителем которых выступил принцип «все есть одно», как «первое слово философии», и идея, возвещающая человечеству свободу и братское единение [18]. Тройственную конструкцию представляет К. Ясперс. Здесь стянуты в один узел в середине первого тысячелетия до н.э. все три уже обозначенные культуры - Китай, Индия, Греция. Определителем выступает нечто, характеризующееся чертами универсализма, рефлексии и самосознания - «осевое время». Вот то, что делает человека человеком. Здесь и рождается человек современного типа [19].
Но в отличие от этих трех моделей объяснения возникновения философии, М.К. Петров представляет сциентистскую модель, в сущности, определяемую лингвистической причинностью и в одной единственной точке - Греции. Свою модель он базирует на понимании того, что «появление философии возможно не ранее возникновения письменности или же начала
чеканки монеты для ее использования на правах всеобщего эквивалента» [6, с. 69].
Итак, строгая и при этом уже «философская» античность видится М.К. Петрову на развалинах родового строя, а точнее, в составе классического рабовладельческого общества греков. Хронологическая сдвоенность, т.е. практическая одновременность античности и как социальности, и как способа мысли (или мировоззрения), резко контрастирует и с общей характеристикой античности, и с конкретным показом генезиса социальности и мировоззрения в работе «Античная культура». В ее параграфе «Хронология и структура» М.К. Петров утверждает: «хотя для всех нас античная культура -связное и единое целое, ее по-разному видят и воспринимают даже специалисты-античники. Философа устраивала бы, например, античность, которая берет начало с VI в. до н.э. Но ни филолог, ни социолог, ни юрист, ни экономист, ни археолог не согласятся с этой датой, ибо у каждого из них есть веские основания относить появление "своей" античности к совсем другим временам: к Гомеру, Миносу, а то и к более древнему "слою" раскопок, что вводит в античность еще полтора-два тысячелетия (курсив мой. - М.Д.) истории Средиземноморья» [1, с. 8].
Не случайно, однако, и то, что в 1966 г., представив у «истоков» античной культуры «доолимпийский» и «олимпийский» социальные ритуалы, выделив в последнем «естественный» и «военный» типы государственности, М.К. Петров, переходит к собственно культуре античности и показывает читателю не «культурный переворот», как у А.И. Зайцева [20]. Он рисует долгое доэллинистическое время на трех больших ступенях: 1) от Миноса до Одиссея; 2) от человека-государства к городу-государству; 3) время «античной классики» (между VI и IV вв. до н.э), т.е. эпоху становления и утверждения «философской античности». На фоне достаточно новой терминологии замечаем особенно удивительную реальность: мир «людей-государств», пиратов-правителей типа Одиссея. Итак, не рабовладение (даже в его специфически античной, классической форме), а нововведенный социальный феномен (человек-государство) оказывается «ответственной», детерминирующей исходной основой появления полисов, полисной демократии, деятельности «мудрецов» (типа Солона или Фалеса), широко развернувшейся практики культурного творчества и, наконец, самой философии как
общего самосознания и «канона канонов» этого творчества [1].
И не эпоха классики (как время появления философии), но полтора тысячелетия, прибавленные к греческой рабовладельческой и философской античности, как это показано в диссертации 1959 г., свидетельствуют, в свою очередь, о грандиозном сдвиге в мысли М.К. Петрова. Сдвиг, как в вопросе об античности вообще и о социальных предпосылках возникновения греческой философии (зияющий «провал» между Миносом, с одной стороны, и Солоном или Фалесом, так и в рассмотрении совершенно новой, до Петрова не выделявшейся, исторической реальности. В этом контексте вводится и вопрос об античной культуре вообще, ее возникновении, и создается новое поле (культурно-языковое, прежде всего) для понимания греческой философии.
Таким образом, в 1959 г., в лучшем случае, можно говорить лишь о движении к будущей пиратской гипотезе. Но объяснение загадки философии к тому времени еще не выкристаллизовалось до идеи фундаментального значения в ее появлении эгейской катастрофы.
ЛИТЕРАТУРА
1. Петров М.К. Античная культура. М.: РОССПЭН, 1997. 352 с.
2. Петров М.К. Пираты Эгейского моря и личность // М.К. Петров Искусство и наука. Пираты Эгейского моря и личность. М.: РОССПЭН, 1995. С. 177-237.
3. Петров М.К. Самосознание и научное творчество. // М.К. Петров Самосознание и научное творчество. Ростов н/Д: Изд.-во Рост. ун.-та, 1992. С. 5-189.
4. Петров М.К. Язык, знак, культура. Изд. 2-е, стереотипное. М.: Едиториал УРСС, 2004. 328 с.
5. Петров М.К. История европейской культурной традиции и ее проблемы. М.: РОССПЭН, 2004. 776 с.
6. Петров М.К. Проблемы детерминизма в древнегреческой философии классического периода. Ростов н/Д: Изд-во Южного федерального ун.-та, 2015. 398 с.
7. Петров М.К. Человек и культура в научно-технической революции // Вопросы философии. 1990. № 5. С. 79-92.
8. Дубровин В.Н., Тищенко Ю.Р. Предисловие // М.К. Петров. Античная культура. М.: РОССПЭН, 1997. С. 3-6.
9. Петров М.К. Человек и наука // М.К. Петров Самосознание и научное творчество. Ростов н/Д: Изд-во Рост. ун.-та, 1992. С. 191-213.
10. Петров М.К. Философские проблемы «науки о науке» // М.К. Петров Философские проблемы «науки о науке». Предмет социологии науки. М.: РОССПЭН, 2006 С. 10-168.
11. Неретина С.С. От редактора // Михаил Константинович Петров / [под ред. С.С. Неретиной]. М.: РОССПЭН, 2010. С. 5-29.
12. Макаренко В.П. «Решенные вопросы»: повесть «Экзамен не состоялся» М.К. Петрова // Вопросы философии. 2014. № 1. С. 104-114.
13. Михаил Константинович Петров / Под ред. С.С. Неретиной. М.: РОССПЭН, 2010. 295 с. (Философия России второй половины XX в.).
14. Ерыгин А.Н. У истоков «философского науковедения» М.К. Петрова // Логика, методология, науковедение: актуальные проблемы и перспективы / Науч. ред. Бакулов В.Д. Ростов н/Д: Изд-во Южного федерального ун-та, 2010. С. 132-135.
15. Томсон Дж. 1959: исследования по истории древнегреческого общества. В 2 т. Т. 2. Первые философы // Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Изд-во иностранной лит.-ры, 1959. 371 с.
16. Степин В.С. У истоков новой методологии историко-философских исследований (методологические идеи М.К. Петрова) // М.К. Петров Проблемы детерминизма в древнегреческой философии классического периода. Ростов н/Д: Изд-во Южного федерального ун-та, 2015. С. 365-393.
17. Петров М.К. Историко-философские исследования. М.: РОССПЭН, 1996. 512 с. С. 8-9.
18. Соловьев В.С. Исторические дела философии: [Публ. текста лекции в Санкт-Петерб. ун-те в 1880 г. / Подгот. к печати и предисл. Е.Б. Рашковского] // Вопросы философии. 1988. № 8. С. 112-125.
19. Ясперс К. Истоки истории и ее цель // К. Ясперс Смысл и назначение истории: Пер. с нем. 2-е изд. М.: Республика, 1994. 527 с. (Мыслители XX в.)
20. Зайцев А.И. Культурный переворот в Древней Греции VIII-V вв. до н.э. / Под ред. Л.Я. Жмудя. 2-е изд., испр. и перераб. СПб.: Филологический факультет СПбГУ 2000. 320 с.
REFERENCES
1. Petrov M.K. Antichnaya kul'tura [Ancient Culture]. Moscow, ROSSPEHN, 1997, 352 p.
2. Petrov M.K. Piraty Egeyskogo morya i lichnost' [Pirates of the Aegean Sea and Personality]. In: M.K. Petrov. Iskusstvo i nauka. Piraty Egeyskogo morya i lichnost' [Art and science. Pirates of the Aegean and personality]. Moscow, ROSSPEHN, 1995, pp. 177-237.
3. Petrov M.K. Samosoznanie i nauchnoe tvorchestvo [Man and Science. Self-Awareness and Scientific Creativity]. In: M.K. Petrov. Samosoznanie i nauch-noe tvorchestvo [Consciousness and scientific creativity]. Rostov-on-Don, Rostov State Univ. Press, 1992, pp. 5-189.
4. Petrov M.K. Yazyk, znak, kul'tura [Language, Sign, Culture]. 2nd ed. Moscow, Editorial URSS, 2004, 328 p.
5. Petrov M.K. Istoriya evropeyskoy kul 'turnoy traditsii i ee problemy [The History of the European Cultural Tradition and its Problems] Moscow, ROSSPEHN, 2004, 776 p.
6. Petrov M.K. Problemy determinizma v drevne-grecheskoy filosofii klassicheskogo perioda [Problems of Determinism in Ancient Greek Philosophy of the Classical Period]. Rostov-on-Don, Southern Federal Univ. Press, 2015, 398 p.
7. Petrov M.K. Voprosy filosofii, 1990, no. 5, pp. 79-92.
8. Dubrovin V.N., Tishchenko Yu.R. Predislovie [Editor's Foreword]. In: M.K. Petrov. Antichnaya kul'tura [Antique culture]. Moscow, ROSSPEHN, 1997, pp. 3-6.
9. Petrov M.K. Chelovek i nauka [Man and Science]. In: M.K. Petrov Samosoznanie i nauchnoe tvorchestvo [Consciousness and scientific creativity]. Rostov-on-Don, Rostov State Univ. Press, 1992, pp. 191-213.
10. Petrov M.K. Filosofskie problemy «nauki o nauke» [Philosophical Problems of the «Science of Science»]. In: M.K. Petrov. Filosofskie problemy «nauki o nauke». Moscow, ROSSPEHN, 2006, pp. 10-168.
11. Neretina S.S. Ot redaktora [From the Editor]. In: Mi-hail Konstantinovich Petrov. Ed. by S.S. Neretina. Moscow, ROSSPEHN, 2010, pp. 5-29.
12. Makarenko V.P. Voprosy filosofii, 2014, no. 1, pp. 104-114.
13. Mihail Konstantinovich Petrov [Mihail Konstantinovich Petrov]. Ed. by S.S. Neretina. Moscow, ROSSPEHN, 2010, 295 p.
14. Erygin A.N. U istokov «filosofskogo naukovedeni-ya» M.K. Petrova [At the Origins of the «Philosophical Science of Science» M.K. Petrova]. In: Logika, metodologiya, naukovedenie: aktual'nye problemy i perspektivy [Logic, methodology, science of science: current problems and prospects]. Ed. by V.D. Baku-lov. Rostov-on-Don, Southern Federal Univ. Press, 2010, pp. 132-135.
15. Tomson Dzh. 1959: issledovaniya po istorii drevne-grecheskogo obshchestva [The First Philosophers]. Ed. by. A.F. Losev. In 2 vol. Vol. 2. Moscow, Publishing house of foreign literature, 1959, 371 p.
16. Stepin V.S. U istokov novoy metodologii istoriko-filosofskikh issledovaniy (metodologicheskie idei M.K. Petrova) [At the Origins of the New Methodology of Historical and Philosophical Studies (the Methodological Ideas of M.K. Petrov)]. In: M.K. Petrov. Problemy determinizma v drevne-grecheskoy filosofii klassicheskogo perioda [the Problem of determinism in ancient Greek philosophy from the classical period]. Rostov-on-Don, Southern Federal Univ. Press, 2015, pp. 365-393.
17. Petrov M.K. Istoriko-filosofskie issledovaniya [Historical and Philosophical Studies]. Moscow, ROSSPEHN, 1996, 512 p. P. 89.
18. Solov'ev V.S. Voprosy filosofii, 1988, no. 8, pp. 112-125.
19. Yaspers K. Istoki istorii i ee tsel' [The Origins of History and its Purpose]. In: K. Yaspers. Smysl i naz-nachenie istorii. Transl. from Germ. 2nd ed. Moscow, Respublika, 1994, 527 p.
20. Zaytsev A.I. Kul'tumyy perevorot v Drevney Gretsii VIII-V vv. do n.e. [Cultural Revolution in Ancient Greece 6th-5th Centuries Before the New Era]. Ed. by L.Ya. Zhmudya. 2nd ed. St.-Petersburg, Philosophy Department of the St.-Petersburg Univ., 2000, 320 p.
21 ноября 2017 г.
УДК 1
КУЛЬТУРНАЯ ЭКОЛОГИЯ: СОВРЕМЕННЫЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ЭТНИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Е.Ю. Липец
DOI 10.23683/2072-0181-2017-92-4-42-46
Современные исследования, посвященные рассмотрению этноса и этнической культуры, в разных аспектах сегодня занимают важное место в социально-гуманитарном знании. В этой связи можно говорить о междисциплинарном характере представленного исследования, так как в основу легли различные концепции.
Современная научная мысль, освещающая проблемы жизни и существования этносов и наций, все чаще прибегает к понятию «культурная экология». Попытаемся разобраться, в чем специфика данной области исследования и как мы сегодня можем использовать культурную экологию для мирного разрешения конфликтных ситуаций.
Изучение культуры всегда начинается с обозначения территории, ее климатической характеристики и бытовых условий существования. Данная информация дает представление о сложившемся типе хозяйствования, экологической среде и взаимодействии человека с природой. Однако следует отметить, что эту специфику рассматривают многие науки. История, экология, этнография, география, а сегодня культурология и философия помогают создать полноценную картину, которая отображает междисциплинарное поле взаимосвязи этноса, экологии и межкультурного взаимодействия. Этот вектор
Липец Екатерина Юрьевна - кандидат философских наук, доцент кафедры теории культуры, этики и эстетики Института философии и социально-политических наук ЮФУ, 344065, г. Ростов-на-Дону, пер. Днепровский, 116, e-mail: [email protected], т. 8(863)2184000 доб. 21029.
исследований считается новым, однако попытки его становления закладывались еще в древности.
В разные периоды развития историко-культурного процесса возникали исследования, направленные на изучение обозначенного круга вопросов. Изначально формировалось направление этнической экологии. Так, еще античные философы, историки заметили связь окружающей среды и культурных особенностей этносов, проживающих на конкретной территории. Постепенно эти наблюдения оформились в идеи географического детерминизма, а со временем их стали отстаивать и развивать специалисты, такие, как Ш. Монтескье, Ж. Баден, Ф. Ратцель, Л. Гумилёв, П. Сорокин и др. В основе концепции лежала мысль о том, что специфика ландшафта предопределяет развитие культуры, мировоззренческие установки, психический склад и форму политического устройства этноса. Сегодня понятия культурной экологии и этнической экологии считаются синонимичными.
В конце XIX в. П. Видаль де ля Блаш и его последователи обозначили новое видение проблемы. Их позиция обозначала природу как основу, которая дает возможность развития, освоения и приспособления к окружающей среде. При этом успех этноса будет заключаться в развитии традиций, образа жизни и мысли, поведения.
Ekaterina Lipets - Southern Federal University, 116 Dneprovsky Lane, 344065, Rostov-on-Don, e-mail: eylipec@ sfedu.ru, tel. +7(863)2184000 ext. 21029.
