CC BY
23
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2010. № 4
В.Ю. Кузнецов*
ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ВРЕМЕНИ И ПОРЯДКИ РЕФЛЕКСИИ
Известная схема взаиморасположения, взаимоперетекания и взаимодействия ретенций и протенций, которые в комплексе и образуют темпоральную сеть интенциональностей в феноменологической концепции времени, не только по-прежнему продолжает неявно содержать традиционные классически линейные последовательности фиксируемых событий, но и — что гораздо более критично — не отображает всех следствий из собственно феноменологических принципов. Фундаментальные предпосылки проявляются совсем не в сохранении абсолютной шкалы времени и даже не в схематичном уравнивании последовательных отображений одного события с разными точками зрения различных «теперь», а в воспроизведении временной перспективы субъекта в любой момент как слегка модернизированной прямой, идущей из прошлого через настоящее в будущее. Для ее модернизации придется, наверное, надстраивать порядки рефлексии — для более последовательного выполнения феноменологической программы.
Ключевые слова: феноменология времени, классические предпосылки, порядки рефлексии.
V.Yu. K u z n e t s o v. Phenomenology of time and levels of reflection
The article examines how phenomenology represented by E. Husserl and M. Merleau-Ponty attempts to rethink the traditional theory of time with its linear approach to events and perception. It is argued that despite its claims the phenomenological approach is still implicitly based on a number of fundamental classical assumptions. Referring to V. Lefebvre and G. Schedrovitsky the author suggests that such problem could be solved through shifting the analysis to higher ranks (levels) of reflection.
Key words: phenomenology of time, classical assumptions, ranks (levels) of reflection.
Традиционная для философии проблема времени обретает свое концептуальное воплощение прежде всего в феноменологии — именно феноменология создает и развивает специфическую концепцию времени, причем до сих пор практически только феноменологам удалось достаточно подробно и обстоятельно разработать философскую модель, в которой время трактуется как процесс, происходящий в характерной собственной динамике. С другой стороны, для самой феноменологии проблема времени выступает чуть ли не как центральная, поскольку феноменологическое описание осознания времени подводит к пониманию темпоральности
* Кузнецов Василий Юрьевич — доцент кафедры онтологии и теории познания философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: 939-14-21; e-mail: [email protected]
самого сознания, что принципиально важно для феноменологического подхода. Вдобавок как раз феноменология оказывается одной из самых влиятельных философских стратегий, предоставляющих до сих пор актуальные исследовательские программы по изучению и формированию методологических предпосылок, оснований и допущений для современных наук — естественных, гуманитарных и социальных. И наконец, на примере феноменологии времени отчетливо видны те рефлексивные сдвиги, которые производятся в самой философской технологии для получения новых значимых результатов.
Рефлексией нулевого порядка (или ранга) [В. Лефевр, 2003; Г.П. Щедровицкий, 1995] обладает нерефлексивная предметная деятельность, а осознание и осмысление этой деятельности будет уже рефлексией первого порядка, осознание и осмысление этого осознания и осмысления — второго и т.д. Примечательно, что для схватывания самой рефлексии любого фиксированного уровня необходима рефлексия более высокого порядка, причем рефлексия любого уровня остается для самой себя по понятным причинам невидимой — образуется своего рода лестница, находясь на которой, мы можем видеть только более низкие ступеньки, но не можем видеть ту, на которой стоим. Ясно, что сама по себе рефлексивная возгонка, уходящая в пределе в дурную бесконечность, никаких позитивных результатов принести не может. Однако без учета многоярусных рефлексивных эффектов и возможности подключения дополнительных слоев рефлексии мы рискуем сами себя концептуально стреножить, зашорить и тем самым заведомо неправомерно ограничить. Поэтому задача заключается в том, чтобы последовательно и критично надстраивать рефлексивные этажи, по возможности внимательно отслеживая возникающие эффекты.
Переход от классической философии к философии неклассической [В.Ю. Кузнецов, 2008] и ознаменовался как раз введением еще одного специального рефлексивного этажа, обеспечивающего тематизацию и проблематизацию тех практически неосознаваемых предпосылок, установок и допущений, которые лежат в основании соответствующих концепций и задают в первую очередь осознание мыслителем самого себя. Точнее, вскрывают роль предполагаемого понимания сознания в тех выводах, которые иначе можно было бы счесть беспредпосылочными и/или абсолютными. Ведь для классики нет каких-то иерархий в рефлексии — там это просто не нужно постольку, поскольку сознание полагается непрерывным, доступным саморефлексии в любой своей точке и прозрачным для самого себя. В неклассической ситуации дело обстоит совершенно иначе: нейтральная по видимости среда, универсальное, казалось бы, средство само обретает массу и плотность, становится принципиально значимым и универсально важным сооб-
щением [M. McLuhan, Q. Fiore, 1967]. Поскольку неклассика уже понимает, что беспредпосылочного (по)знания не бывает, постольку именно анализ его предпосылок и становится ключом к его осмыслению.
Все аспекты феноменологической проблематики времени по понятным причинам, очевидно, невозможно охватить в рамках одной статьи, поэтому представляется целесообразным сконцентрироваться только на эволюции схематик временного потока в феноменологии [A. Schnell, 2002], так как именно в них воплощаются в концентрированном виде все действующие принципы и применяемые операции.
Неоклассические основания
Феноменологическая концепция времени (в версии прежде всего Гуссерля [см.: Э. Гуссерль, 1994.] и Мерло-Понти [см.: М. Мерло-Понти, 1991]) представляет собой тщательно выстроенную модель, в которой в первую очередь необходимо обнаружить онтолого-гносеологические основания, поддерживающие осуществление соответствующих, рефлексивно выстроенных и сознательно принятых методологических процедур и операций. Ведь известная схема взаиморасположения, взаимоперетекания и взаимодействия ретенций и протенций, которые в комплексе и образуют темпоральную сеть интенциональностей в феноменологической концепции времени, не только по-прежнему продолжает, хотя и в разных вариациях, неявно содержать традиционные классически линейные последовательности фиксируемых событий, но и — что гораздо более критично — не отображает всех следствий из собственно феноменологических принципов.
Действительно, Гуссерль не разделяет прямо и непосредственно концепцию сознания, которую Брентано1 выстраивает в отчетливо
1 «Всякий психический акт является осознанным; сознание о нем дано в нем
самом. Поэтому всякий, даже самый простой психический акт обладает двойным —
первичным и вторичным — объектом. К примеру, простейший акт, в котором мы
слышим, имеет звук первичным объектом, а вторичным — самого себя, [т.е.] пси-
хический феномен, в котором слышится звук. Психический акт является сознанием
об этом втором предмете трояким образом. Он представляет, познает и чувствует. И следовательно, всякий, даже самый простейший психический акт обладает четве-рояким аспектом, в котором он может рассматриваться. Он может быть рассмотрен как представление своего первичного объекта, например, акт, в котором ощущается звук, — как слышание; но он будет рассматриваться также и как представление самого себя, как познание самого себя и как чувствование самого себя. И в совокупности этих четырех отношений психический акт является предметом как своего само-представления, так и своего само-познания, и, так сказать, своего само-чувствия, так что без какого-либо дальнейшего усложнения и умножения не только само-представление представляет, но и само-познание как представляет, так и познает, а само-чувствие не только представляет, но и познает, и чувствует» [Ф. Брентано, 1996, с. 90—91].
классическом [В.Ю. Кузнецов, 2008] стиле и которая предполагает практическое совпадение сознания и самосознания, полную прозрачность сознания для самого себя и мгновенную просматривае-мость его в рефлексии: «Ведь очевидно, что восприятие временного объекта само обладает временностью, что восприятие самой длительности предполагает длительность восприятия, что восприятие любой временной формы (2е^е81аИ) само обладает своей временной формой» [Э. Гуссерль, 1994, с. 25]. Однако на некотором новом уровне те же самые принципы вновь воспроизводятся — формируется, тем самым, уже неоклассическая система предпосылок; рассмотрим ее действие на диаграмме времени (рис. 1).
Рис. 1. Диаграмма времени по Гуссерлю: «АЕ — линия Теперь-точек; АА — погружение; ЕА — непрерывность фаз (Теперь-точка с горизонтом прошлого)» [там же]
Точки А, Р и Е на диаграмме обозначают некоторые события, условно выделенные в потоке времени2, в качестве парадигмаль-ного примера Гуссерль берет восприятие мелодии, которая состоит из отдельных тонов, но не сводится к их сумме. Каждое событие А, становясь прошлым, не исчезает бесследно, а модифицируется в ретенцию — осознание только-что-прошедшего, воспринимаемое в постоянном изменении. «Ретенциальное сознание реально содержит сознание прошлого (относительно) тона, первичную память тона, и его нельзя разлагать на ощущаемый тон и схватывание в качестве памяти» [Э. Гуссерль, 1994, с. 35]. Так, память разделяется Гуссерлем на первичную (ретенцию), которая «хвостом кометы... присоединяется к каждому восприятию» [там же, с. 38], и вторичную (воспоминание, Wiedererinnerung); восприятие как конституирующий самоданность акт (selbstgebender Akt) противопоставляется воспроизведению (Vergegenwartigung), репрезентации (Re-Prasen-tation), репродукции [там же, с. 44—45]. Однако даже при репродукции воспоминания «воспроизводится целое, не только тогдашнее настоящее сознания (BewuBtseinsgegenwart) с его потоком, но "implicite" весь поток сознания до живущего настоящего» [там же, с. 57]. Целостность потока сознания непрерывно и постоянно сохраняется.
2 «О феномене протекания мы знаем, что это есть непрерывность постоянных изменений, образующая неразрывное единство, которое нельзя разделить на участки, которые могли бы существовать сами по себе, на фазы, которые могли бы существовать сами по себе, на точки в непрерывности» [Э. Гуссерль, 1994, с. 30].
Иными словами, неявным фоном и восприятия, и репродукции оказывается конституирование «темпоральности самого Длящегося с его Теперь, Прежде, После» [там же, с. 58], т.е., по сути, абсолютное сознание в духе кантовского трансцендентального единства апперцепции [И. Кант, с. 127.]. Дело вовсе не в том, что линия АЕ на диаграмме изображает объективный поток объективного новоевропейского времени, представление которого критикуется Гуссерлем, и даже не в том, что диаграмма кажется изолированной и ограниченной (ее условная схематичность очевидна), а в том, что линия ЕА диаграммы воплощает единый и абсолютный поток времени субъекта, включающий и внутреннее его время.
Мерло-Понти несколько более последовательно выстраивает вслед за Гуссерлем аналогичную цепочку рассуждений, приводя уже трансформированную схему (рис. 2), на которой изменение угла наклона линий, представляющих отображения (АЪ8сЬаИип-gen) отдельных событий, должно обозначать постепенность перехода от протенций к ретенциям.
Прошлое АБС Будущее
Рис. 2. Схема времени по Мерло-Понти: «Горизонтальная линия: ряд "теперь". Наклонные линии: АЪзсИаИи^еп тех же "теперь" с точки зрения последующего "теперь". Вертикальные линии: последовательные АЪзсИаИи^еп того же "теперь"» [М. Мерло-Понти, 1999, с. 528].
Согласно Мерло-Понти, протенции и ретенции «исходят не из какого-то центрального Я, но некоторым образом из самого моего перцептивного поля, которое тянет за собой горизонт ретенций и посредством протенций искушает будущее. Я не прохожу через ряд "теперь", сохраняя их образ, так, что, выстроенные вплотную, они оформлялись бы в линию. С каждым наступающим моментом момент предшествующий испытывает модификацию: я еще держу его в руках, он еще здесь и, однако же, уже меркнет, опускается ниже линии настоящего; чтобы сохранить его, мне нужно протянуть руку сквозь тонкий пласт времени. Это все тот же момент, и я обладаю способностью постичь его таким, каким он только что был, я не отрезан от него, но в конечном счете, если бы ничего не изменилось, он не был бы прошлым: он начинает профилироваться или проецироваться на мое настоящее, тогда как только что он им был» [М. Мерло-Понти, 1991, с. 277.]. Схема времени, по версии Мерло-Понти, намечает уже расширения и продолжающиеся распространения прошлого и будущего, хотя протенции на ней тоже
не обозначены, зато тут хорошо заметно, что темпоральные интен-циональности образуют сеть. Тем не менее даже прямые указания3 не получают дальнейшего развития.
Действительно, соответствие отображений (АЪ8сИаии^еп) одного события, например А, отмечается вертикальной линией, которая, как подчеркивает Мерло-Понти, не стягивает их в «некое идеальное единство, как этого хотел Кант» [там же, с. 278], поскольку оно само воспринимается только благодаря своим отображениям и сквозь них. «"Моменты" А, В, С не существуют последовательно, а дифференцируются один от другого, и соответственно А переходит в А', а оттуда в А''. Наконец, система ретенций с каждым мгновением вбирает в себя то, что мгновением раньше было системой протенций. Мы имеем здесь дело не с множеством феноменов, но с единым феноменом истечения (есои1ешеЩ). Время — это единое движение, согласное с собой во всех своих частях, подобно жесту, который охватывает все мускульные сокращения, необходимые для его реализации» [там же, с. 279]. Динамический временной поток плавно и текуче, но непреклонно и неостановимо смещает и перемещает планы и горизонты восприятия.
Противопоставляя, в частности, концепции времени Бергсона [см.: А. Бергсон, 1992] концепцию времени Хайдеггера [см.: М. Хай-деггер, 1997], Мерло-Понти отмечает непрерывность течения времени. «Не существует сначала одно настоящее, потом другое, следующее в бытии за первым. Неверно полагать даже, что за одним настоящим с перспективами прошлого и будущего следует другое настоящее, где эти перспективы переиначиваются, так что необходим постоянный наблюдатель, производящий синтез последовательных перспектив. Существует единое время, которое само себя утверждает, которое ничего не может привести к существованию, не обосновав уже как настоящее и как наступающее пришлое, и которое устанавливается единым импульсом» [М. Мерло-Понти, 1991, с. 281.]. В этом смысле главным действующим лицом выступает субъективность как таковая. «Я не мыслю и не созерцаю переход от одного настоящего к другому — я осуществляю его, я уже нахожусь в наступающем настоящем, как мой жест уже находится у своей цели» [там же]. Поток остается пребывающим в движении.
Однако и здесь (аналогично Гуссерлю) фундаментальные предпосылки проявляются совсем не в сохранении абсолютной шкалы времени (линия А—В—С), и даже не в схематичном уравнивании последовательных отображений одного события (линии А—А' —А'', В—В ) с разными точками зрения различных «теперь» (линии А'—В, А''—В—В), а в воспроизведении временной перспективы
3 «Время — не линия, но сеть интенциональностей» [М. Мерло-Понти, 1991, с. 277].
субъекта в любой момент как слегка модернизированной (наклоном) прямой, идущей из прошлого через настоящее в будущее. То есть неоклассически реализуются все те же традиционные новоевропейские основания для понимания и восприятия времени.
Необходимость модернизации
Небольшие редакционно-технические корректировки легко могли бы устранить избыточные линии на соответствующей схеме, но последовательное применение дополнительных возможностей, предоставляемых рефлексией более высоких порядков, потребует, по-видимому, гораздо более кардинальных изменений и дополнений.
Еще у Гуссерля можно найти некоторые подступы к введению рекурсивности для предлагаемых им феноменологических (со)от-ношений, хотя он, не декларируя этого специально, понимает их как простое продолжение или прямое наращивание того же самого. «Каждое актуальное Теперь сознания подлежит однако закону модификации. Оно изменяется в ретенцию (von) ретенции, и так постоянно. Соответственно этому, образуется такой устойчивый континуум ретенций, что каждая последующая точка есть ретенция для каждой предыдущей. И каждая ретенция есть уже континуум... Это не ведет к простому бесконечному регрессу, так как каждая ретенция есть в себе непрерывная модификация, которая, так сказать, несет в себе наследие прошлого, принимая форму ря-доположенности оттенков. Дело обстоит не так, что в продольном измерении потока каждая предыдущая ретенция заменяется новой, пусть даже это происходит постоянно. Скорее, каждая последующая ретенция есть не просто непрерывная модификация, исходящая из первичного впечатления, но непрерывная модификация всех предыдущих беспрерывных модификаций той же самой начальной точки» [Э. Гуссерль, 1994, с. 32—33]. Представленный подход, безусловно, имеет смысл для утверждения непрерывности любого восприятия и последовательности переходящих одно в другое восприятий. Тем не менее в этом случае каждое отдельное восприятие, будучи предельно очищенным, рассматривается практически изолированно или, по крайней мере, как осуществляющееся совершенно независимо от других восприятий, пусть даже оно и сравнивается потом с ними, т.е. оно несет в себе наследие прошлого, но не наследие прошлых восприятий [Э. Гуссерль, 1994, с. 138].
Это возможно только в неявном предположении способности субъекта (пусть уже и не абсолютного) к мгновенному4 восприятию всей потенциально бесконечной линии собственного времен-
4 «В то время как я имею в схватывании истекшую фазу, я переживаю настоя-
щую... и обращен к приходящему» [Э. Гуссерль, 1994, с. 138].
6 ВМУ, философия, № 4 81
ного горизонта (хотя, предположительно, и не существования). А ведь интенциональность сознания требует конкретной его направленности5. Поэтому и необходимо разводить, например, сознание и самосознание. [В.Ю. Кузнецов, 2007]. «Сознание — это выде-ленность, различенность. Так вот эта различенность имеет еще один весьма важный смысл с точки зрения сознания как свидетельства. В этом свидетельском сознании содержится, во-первых, что-то, что я сознаю, или думаю, или чувствую. И, во-вторых: я думаю, что я думаю. Или: я чувствую, что я чувствую. Но это в принципе может не совпадать с тем, что я действительно люблю. Одно дело "я люблю" и совсем другое "я чувствую, что я люблю". Или — "я мыслю", и "мыслю, что я мыслю". Эти вещи принципиально различны, и никакое преобразование, никакое допущение, никакое рассуждение не могут устранить этого различия» [М.К. Ма-мардашвили, 1992, с. 44—45]. Так что придется, наверное, надстраивать порядки рефлексии для более последовательного выполнения и феноменологической программы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бергсон А. Материя и память // Бергсон А. Собр. соч.: В 4 т. М., 1992. Т. 1.
Брентано Ф. Психология с эмпирической точки зрения // Брентано Ф. Избр. работы. М., 1996.
Гуссерль Э. Лекции по феноменологии внутреннего сознания времени // Гуссерль Э. Собр. соч.: В 4 т. М., 1994. Т. 1.
Кант И. Критика чистого разума // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. М., 1994. T. 3.
Кузнецов В.Ю. Сдвиг от классики к неклассике и наращивание порядков рефлексии в философии // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 2008. № 1.
Лефевр В. Рефлексия. М., 2003.
Мамардашвили М.К. Проблема сознания и философское призвание // Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. М., 1992.
Мерло-Понти М. Временность // Историко-философский ежегод-ник-1990. М., 1991.
Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб., 1999.
Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997.
ЩедровицкийГ.П. Рефлексия // Щедровицкий ГП. Избр. труды. М., 1995.
McLuhan M., Fiore Q. The medium is the massage: An inventory of effects. N.Y., 1967.
Schnell A. Das Problem der Zeit bei Husserl // Husserl Studies. 2002. N 18.
5 «Внимание может быть направлено на Теперь; на ретенцию; оно может, однако, быть направлено на ретенциально осознанное: на прошедший тон» [там же, с. 32].
