CC BY
373
Е.А. МИХЕИЧЕВА
доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русской литературы ХХ-ХХ1 веков и истории зарубежной литературы Орловского государственного университета E-mail: [email protected] Тел. 8 903 881 26 78
С.В. ЗЕЛЕНЦОВА
аспирант кафедры русской литературы ХХ-ХХ1 веков и истории зарубежной литературы Орловского государственного университета E-mail: [email protected] Тел. 8 909 228 27 92
ПЕЙЗАЖ КАК ФОРМА ПСИХОЛОГИЗМА В РАННИХ РАССКАЗАХ И.А. БУНИНА
В статье анализируются особенности психологического пейзажа в произведениях И.А. Бунина 18901900-х годов. Рассматриваются функции данного типа пейзажа: создание эмоционального тона повествования, выделение эмоционального состояния персонажа, психологический параллелизм. Уделяется место и особым видам пейзажа в лирической прозе Бунина: пейзажу-настроению, пейзажу-воспоминанию.
Ключевые слова: пейзаж, функции пейзажа, воспоминание, психологический параллелизм.
Пейзаж как значительный элемент содержательной стороны произведений И.А. Бунина обладает принципиальной полифункциональностью. В данной статье мы обращаем внимание на одну из наиболее важных функций пейзажа в художественных текстах - психологическую.
Следует отметить, что в ранних рассказах писателя доминируют хронотопические описания природы, поясняющие время и место действия, а также пейзажи, выполняющие роль сюжетной мотивировки. Помимо этого, в данный период творчества Бунина пейзаж становится дополнительным средством характеристики внутреннего состояния персонажа; писатель использует описания природы как форму косвенного психологизма.
Психологический пейзаж, в котором, как правило, основное место отводится не собственно изображению природы, а косвенной характеристике психологического состояния и настроения персонажа, достаточно близок пейзажу лирическому или пейзажу, создающему эмоциональный тон повествования (лирический). В определении, которое дается последнему, обычно отмечаются следующие его особенности: во-первых, лирический пейзаж встречается в произведениях лирической прозы, отличающейся выраженностью чувственно-эмоционального начала и пафосом возвышения жизни; во-вторых, он дается глазами лирического (нередко автобиографического) героя, является выражением состояния его внутреннего мира, пре-
лирическая проза, пейзаж-настроение, пейзаж-
жде всего, чувственно-эмоционального . В целом, в лирических пейзажных зарисовках, прежде всего, важно изображение лика природы, одухотворенного и опоэтизированного; акцент в них делается на ежеминутных, изменчивых эмоциональных состояниях, психология же чувств/переживаний персонажа, как правило, детально не раскрывается.
Однако нужно признать, что различия между двумя типами природоописаний достаточно тонкие, особенно если учесть, что психологическая составляющая включает в себя формирование и развитие психических процессов (ощущение, восприятие, память, мышление, воображение), психических состояний (мотивация, фрустрация, эмоции, чувства) и психических свойств человека . Это означает, что пейзаж лирический или создающий эмоциональный тон текста по сути своей является психологическим. Так, Л.В. Чернец, И.Н. Исакова в пособии «Теория литературы: Анализ художественного произведения» в такую функцию пейзажа, как «форма психологизма», включают пейзаж как форму раскрытия характера героя, как предвестие грядущих событий в жизни персонажа и как способ создания «определенного настроения» повествования . Поэтому, на наш взгляд, целесообразно рассматривать вышеупомянутые функции как принадлежность психологического пейзажа, т.к. подобные природоописания в любом случае будут служить формой косвенного психологизма.
Итак, психологический пейзаж может соз-
© Е.А. Михеичева, С.В. Зеленцова
давать эмоциональный фон, на котором развертывается действие, либо выделять определенное эмоциональное состояние героя. Иногда в пейзажах рассказов 1890-1900-х годов герой-рассказчик подчеркивает свое эмоциональное родство с природой: «Небо над нами казалось еще глубже и невиннее, и чистая, как это небо, радость наполняла душу» . Определенный эмоциональный настрой человека, состояние его души может быть следствием состояния окружающего природного мира: «Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!» [2, 182]; «Зимний день в лесах очень короток, и вот уже синеют за окнами сумерки, и мало-помалу заползает в сердце беспричинная, смутная, настоящая русская тоска» [2, 227]; «Выйдя на набережную, мы невольно остановились в том радостном изумлении, которое испытываешь всегда, внезапно увидав простор моря, озера или долин с высоты» [2, 236]. Или же состояние окружающей природы может быть созвучным и вбирать в себя эмоциональный настрой персонажа, к примеру, в рассказе «Маленький роман»: «.. .вся сила моей души, вся печаль и радость
- печаль о той, другой, которую я любил тогда, и безотчетная радость весны, молодости - все ушло туда, где, на самом горизонте, за южным краем облачного слоя, длинной яркой лентой синело море» [2, 339].
В ранний период творчества пейзаж у Бунина часто отражает чувство единения с природой, ее острую поэтичность и одухотворенность, т.е. является лирическим в своей основе. Такой пейзаж, как правило, создается на соединении созерцания природной картины и скрытой или явной медитатив-ности (эмоционального раздумья, размышления, чувства, иного душевного состояния). Описания природы, которые играют роль в создании эмоционального тона произведения, довольно характерны для раннего Бунина. И это не случайно. Многие исследователи творчества писателя (Н.М. Кучеровский, Л.И. Смирнова, Л.И. Зверева, Н.Б. Зарникова и др.) справедливо писали о том, что по своим жанровым особенностям довольно широкий пласт его произведений близок лирической прозе, с отсутствием ярко выраженной фабулы и доминирующим субъективным началом . Например, Н. М. Кучеровский отмечает, что «бунинская проза конца 90-х- начала 900-х годов, теряя качество эпоса, все более и более превращалась в единый лирический монолог с устойчивой символикой образов («леса»
- «снега» - «пустыни» - «тумана»), на фоне которых раскрывается настроение лирического героя» .
В бунинских лирических миниатюрах 18901900-х гг. многие описания природы подходят под такое определение, как «пейзаж-настроение». Как
правило, тексты написаны от первого лица, в центре повествования - какой-то значимый момент жизни, яркое событие, вызывающее определенные субъективные переживания. Так, в лирической зарисовке «Костер» картина ночной дороги в степи пронизана ослепительной вспышкой чувства к повстречавшейся герою у ночного костра девушке, которая «задумчиво смотрела. печально-призывными глазами необыкновенной красоты» [2, 243]. В изобразительном ряду повествования это оттеняется темнотой звездной ночи и отражается в состоянии окружающей природы: «Не было больше тепла и запаха горящего бурьяна, в лицо веяло свежестью ночи, и опять, темнея в сумраке, бежали навстречу мне поля. Черная дуга высоко вырезывалась в небе и, качаясь, задевала звезды. Но еще ярче, чем у костра, видел я теперь черные волосы, нежно-страстные глаза, старое серебряное монисто на шее...» [2, 243]. Чувства, переполняющие героя, непременно находят отклик в окружающем мире: «...И в запахе росистых трав, и в одиноком звоне ко -локольчика, в звездах и в небе было уже новое чувство - томящее, непонятное...» [2, 243].
Схожую гамму настроений передают картины природы, насыщенные солнечной радостью и умиротворением, в миниатюре «Тишина». Лирический герой чувствует не только тонкую связь с окружающим миром природы - со «славным утром» на Женевском озере, но и ощущает вечность в той «благословенной тишине, которой нет имени на нашем языке» [2, 236-238].
Лирическое единение с природой может происходить непосредственно в момент действия в рассказе или же даваться в воспроизведении памяти, как, например, в лирических миниатюрах «На хуторе», «Надежда», «Поздней ночью», «С высоты» и др. В таком случае, мы имеем дело с «пейзажем-воспоминанием».
«Темны и теплы были апрельские ночи; мягко благоухали сады черемухой, лягушки заводили в прудах дремотную, чуть звенящую музыку, которая так идет к ранней весне... И долго не спалось ему тогда на соломе, в садовом шалаше! По часам следил он за каждым огоньком, что мерцал и пропадал в мутно-молочном тумане дальних лощин; если оттуда с забытого пруда долетал иногда крик цапли- таинственным казался этот крик и таинственно стояла темнота в аллеях...» [2, 32-33]. Герой взволнован красотой весенней ночи: природа насыщена чем-то особым, томящим и страстным, под покровом ночи и кажущейся неподвижности она скрывает что-то томительно-призывное и чудное. Поэзию весеннего пейзажа подчеркивает особый ритмический рисунок, который создается инверсирован-
ным порядком слов в отрывке. Так осуществляется лирическая взаимосвязь человека с природой: она отражается в нем и в свою очередь вбирает субъективность человеческих ощущений.
Эмоционально близки душевному состоянию человека могут быть не только картины природы, но и отдельные природные образы, скрытый психологический смысл которых нередко связан с их мифологическим значением. Так, в рассказе «Поздней ночью» композиционным центром повествования становится один природный образ - «бледный сияющий месяц» [2, 177], созерцание которого провоцирует героя на лирический монолог-воспоминание. Время действия в рассказе - ночь - в художественной системе Бунина организует особое мистическое пространство, которое активизирует философские размышления, поиск высшего смысла бытия, поиск себя в мире. Эта окружающая природная среда («час ночной таинственной жизни», «осенний грустный месяц» [2, 176]) создает определенный эмоциональный настрой персонажа. Пейзажное описание в тексте рисует не только время и место действия (ночь в Париже), но и содержит в себе ретроспективный «пейзаж-воспоминание» о родной земле: «Я мысленно покинул Париж, и на мгновение померещилась мне вся Россия...» [2, 177]. Месяц, космический образ-символ, объединяющий земли и пространства, времена, «грустит» вместе с героем о «неудавшейся молодости» и «успокаивает» его «в светлом царстве ночи» [2, 177].
Организуют эмотивность текста описания природы в рассказе «Надежда». По форме произведение можно отнести к лирической прозе, что отражается в особенностях построения художественного текста. В рассказе пейзаж морского побережья, передающий лирическое настроение повествователя, его воспоминания о мечтах юности, ритмизован синтаксически: анафорой, открывающей два абзаца описаний («мы шли»), аллитерациями и ассонансами, повторами и рядами однородных членов.
«Летом, когда парк был тенист и зноен, когда солнечные пятна осыпали нимфу, из камня со всех сторон бежало множество холодных и чистых ключей, и, склонив голову, нимфа слушала их непрестанное журчанье. Теперь оно смолкло, в садах было свежо, тихо, и сквозь низкорослые акации, сквозь ветви обнаженных тополей и кустарники цвета земли свободно чувствовался пустынный простор морского побережья.» [2, 268].
В рассказах 1890-1900-х годов Бунин активно использует и собственно психологический параллелизм в описании природного и человеческого мира. Часто в самом тексте произведения встречаются указания на то, что повествователь соотносит
свое психологическое состояние с состоянием природы, окружающего мира. Например: «Тонко пахло свежим снегом и хвоей, славно было чувствовать себя близким этому снегу, лесу, зайцам.» [2, 220]; «Новая дорога все дальше уводит в новый, еще неизвестный мне край России, и от этого я еще живее чувствую то, что так полно чувствовалось в юности: всю красоту и всю глубокую печаль русского пейзажа, так нераздельно связанную с русской жизнью» [2, 227]; «Вся тоска осенних дней охватывала его тогда. Черная ночь глядела в окна.» [2, 64].
В пейзажах-воспоминаниях в рассказе «Без роду-племени» калейдоскоп времен года вполне определенно передает изменяющееся психологическое состояния героя. Время действия в произведении - осень, героя охватывает тоска, разочарованность в той жизни, которую он ведет в маленьком провинциальном городке, и, словно вторя его душе, «старые, развесистые деревья. шумят сухой листвою» [2, 164]. Весной же картина была совершенно иной: «А пять месяцев тому назад, в теплые апрельские дни, они кудрявились нежной, мелкой зеленью, голубое небо сияло между их вершинами, и я бродил под ними по мягкой, влажной земле, чему-то радуясь!» [2, 164]. Расцвет весны вполне традиционно совпадает с расцветом любви героя - природа будто аккомпанирует первым любовным порывам молодости.
В осеннем же пейзаже передана совсем иная гамма настроений: эмоциональная опустошенность, тоска, ощущение бесполезности и конечности жизни: «Кругом было поле, безжизненное, унылое. Наплывали угрюмые тучи, ветер усиливался, и сухой бурьян летел по пашням в неприветную темную даль. И на душе у меня становилось тоже все темнее и темнее. Вот где, думалось мне, уныние теперь - на кладбище! Разве в смерти есть что-нибудь ужасное, сильное? Смерть - ничто, пустота. И только этим и пугает нас.» [2, 172]. Завершается текст пейзажной зарисовкой, являющейся яркой психологической параллелью: бешеное отчаянье героя передают штрихи погодного характера (дождь, «шалый ветер») и особый природный образ - гул тополей.
«. Ветер, как шалый, со стуком рванул к себе раму, с шелестом и шумом деревьев ворвался в комнату и мгновенно вырвал свет из лампы. Я упал на постель, уткнулся лицом в подушку и заскрежетал зубами, упиваясь своей скорбью и своим отчаяньем. Тополи гудели и бушевали во мраке» [2, 175], - этот пейзаж вполне соответствует настроению героя.
Должно быть, вполне закономерно, что описания природы, показывающие переход осени в зиму, могут быть классифицированы как элементы
«унылого пейзажа», который отражает угнетенное, подавленное психологическое состояние персонажа. Подобные функциональные природоописа-ния встречаются в рассказах «Без роду-племени», «Велга», «Учитель» и др. Мрачный, унылый пейзаж, изображающий, как правило, состояние поздней осени, включает у раннего Бунина следующие детали: 1) дождь, сырость, грязь, промозглость, холод; 2) пронизывающий ветер; 3) тучи - серые, свинцовые, рваные, и в целом; 4) преобладание серого, темного, черного цвета в природоописании. В рассказе «Учитель» тоска, печаль и опустошенность в душе героя трансформируются как раз в систему таких пейзажных деталей: «В конце сентября, в октябре дожди лили с утра до ночи. Линтваревы уехали. Сад их почернел, стал как будто ниже и меньше. Деревня приняла темный, жалкий вид. Холодный ветер затягивал окрестности туманной сеткой дождя. В училище запахло кислой печной сыростью, стало холодно, темно и неуютно... Турбин вставал еще при огне, в ту неприязненную пору, когда, после мрачной дождливой ночи, над грязными полями, над колеями дорог, полными водою, недовольно начинал дымиться бледный рассвет... В двери несло ледяной сыростью. С дрожью подходил учитель к умывальнику. Потом спешно пил горячий жидкий чай вприкуску и тушил лампочку. После ее желтого света в комнате синел холодный утренний сумрак. В этом сумраке учитель входил в класс и, завернувшись в тулуп, натягивая его на холодеющие колени, садился за свой стол. потом только смотрел, как сечет окна косой дождь и тянутся обозы к заводу; мужики шлепали по грязи, накрывшись рогожами; от потных, потемневших лошадей валил пар. И все представлял учитель самого себя едущим на вокзал в телеге: телега медленно качается, хлюпает по дороге, и заливается-стонет ветер, гнет в поле одинокую голую березку...» [2, 61]. Пейзаж символизирует и объясняет внутреннее угнетенное душевное состояние героя, психологически маркирует душевную скуку, печаль, усталость. Унылый осенний пейзаж постепенно переходит в такой же мрачный зимний: «Дождь стихал; холоднело; ветер гнал в холодном небе белесые космы туч. Над деревней, над голыми полями занимался новый скучный день... А потом пошли метели, засыпая снегом избы, слепя окна. Поболевшая деревня еще более опустела и затихла - даже собаки забивались в сенцы. С утра до ночи неслась над ней вьюга и стояли мутные сумерки. В белой пыли тонули и завод и церковь. Ветер по ночам жалобно перезванивал на колокольне...» [2, 64].
В рассказе «Туман» в начале повествования состояние природы передает психологическое со-
стояние персонажа, его одиночество и отчуждение от всего в мире, а затем «невыразимое спокойствие великой и безнадежной печали» [2, 234]. Герой рассказа, оказавшись в открытом море во время густого тумана, воспринимает мир особенно остро не только из-за крайней опасности, в которой находится, но и из-за «странной ночи», магически действующей на него: «О, какая странная была эта ночь! Был уж очень поздний, - может быть, предрассветный час. Пока мы пели, пили, говорили друг другу вздор и смеялись, здесь, в этом чуждом нам мире неба, тумана и моря взошла кроткая одинокая и всегда печальная луна, и воцарилась глубокая полночь. совершенно такая же, как пять-десять тысяч лет тому назад. Туман тесно стоял вокруг, и было жутко глядеть на него. Среди тумана, озаряя круглую прогалину для парохода, вставало нечто подобное светлому мистическому видению: желтый месяц поздней ночи, опускаясь на юг, замер на бледной завесе мглы и, как живой, глядел из огромного, широко раскинутого кольца. И что-то апокалиптическое было в этом круге... что-то неземное, полное молчаливой тайны...» [2, 232]. Функциональность пейзажа в данном рассказе, безусловно, шире хронотопа или психологической параллели; здесь описания природы можно признать средством выражения философских идей.
Куда реже в ранних произведениях Бунина встречается психологическое противопоставление состояния персонажа и окружающей природы, как, например, в рассказе «В августе»: «Мне было тоскливо, несказанно тоскливо, а вокруг меня все замирало от полноты счастья, - и в садах, в степи, на баштанах и даже в самом воздухе и густом солнечном блеске» [2, 245]. Впрочем, здесь эмоциональное состояние героя противопоставляется не физическому состоянию природы, а собственному, «только перенесенному на природу» .
Как пример лирической прозы рассматривают исследователи (Зверева Л.И., Зарникова Н.Б.) рассказ Бунина «Перевал», в основе которого - метафорическое сопоставление горного перевала с «трудными и одинокими» рубежами в жизни человека. Тонкие нюансы настроения, сокровенные душевные переживания отражаются в рассказе через психологические описания природы. Но следует сразу оговориться, что пейзаж здесь совмещает различные функции: открывается рассказ упоминаниями о времени и месте событий («Ночь давно, а я все еще бреду по горам к перевалу, бреду под ветром, среди холодного тумана.» [2, 7]). Далее подробные описания природы создают эмоциональный тон произведения - мрачный, напряженный, иногда по-настоящему драматический, и частично выполняют
сюжетную функцию. Пейзаж - «голый, пустынный» горный перевал, ночь, густой туман, непогода и «темный, гудящий» бор в отдалении - вызывает и определяет эмоционально-психологический настрой персонажа. «Чувство гордости и силы», с которым вначале герой смотрит «с большой высоты» [2, 7], сменяется усталостью и напряжением от нескончаемого каменистого подъема, далее приходит страх, отчаяние, безнадежность; герой теряет представление о времени и месте («Неужели я заблудился?» [2, 8]). Наконец его охватывает злобная решимость, которая теперь мотивирована только внутренними ресурсами человека, т.к. окружающая обстановка остается той же: «Когда я пытаюсь разглядеть то, что окружает меня, я вижу только седую бегущую мглу, которая слепит снегом. Когда я вслушиваюсь, я различаю только свист ветра. Но странно - моё отчаяние начинает укреплять меня!» [2, 8]. Достигая перевала, герой ощущает «стойкую покорность» и безразличие. Кажется, природные образы, которые столь угнетали его эмоциональное состояние в начале повествования, становятся лишь фоном событий и более не тревожат его; истинным местом действия является душа героя: «Я иду по ровной и плоской степи, ветер несет туман
длинными космами и валит меня с ног, но я не обращаю на него внимания. Уже по одному свисту ветра и по туману чувствуется, как глубоко овладела поздняя ночь горами. но я не тороплюсь, я иду, стиснув зубы.» [2, 9]. В финале произведения поэтапное раскрытие психологического состояния персонажа уступает место философскому обобщению: один эпизод в горах становится метафорой человеческой жизни. В этом смысле функциональность пейзажа оказывается шире, чем просто отражение психологического состояния героя; пейзаж играет важную роль в постановке и решении философских проблем.
В данной статье мы рассмотрели небольшой круг ранних произведений И.А. Бунина, но очевидно, что пейзаж выполняет в текстах активную психологическую функцию; описания различных состояний природы даются в тесной связи с душевным состоянием персонажа, помогают раскрыть тонкие нюансы настроений и переживаний. В последующие периоды творчества Бунина мастерство писателя в создании психологического пейзажа будет совершенствоваться; более того, ярче проявится тенденция наполнения описаний природы философским содержанием.
Библиографический список
1. Бунин И.А. Собрание соч.: в 9 т. Т.2. Рассказы 1892-1900. Под общей ред. А.С. Мясникова, Б.С. Рюрикова, А.Т. Твардовского.М.: Худ. л-ра, 1965.
2. Гринфельд-Зингурс Т.Я. Природа в художественном мире М.М. Пришвина. Саратов, 1989.
3. ГурленоваЛ.В. Пейзаж в ранней прозе Б. Пастернака. Тема природы в худ. л-ре: сб. науч. тр. Сыктывкар, 1995.
4. Зарникова Н.Б. Лирическая проза А.И. Левитова и И.А. Бунина (жанрово-стилевые особенности, традиции и новаторство): дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01. Елец, 2002.
5. Зверева Л.И. О жанровых особенностях миниатюр И.А. Бунина. Фило^о8, 2007. т. 1-2. №3.
6. Карпов И.П. Автор как субъект описаний природно-предметного мира в рассказах И.А. Бунина 1887-1909 годов. Бунин и русская литература ХХ века: По материалам Международной научной конференции, посвященной 125-летию со дня рождения И.А. Бунина. М., 1995.
7. Кучеровский Н.М. Бунин и его проза (1887-1917). Тула, 1980.
8. Лурия А.Р. Лекции по общей психологии. СПб: Питер, 2006.
9. Смирнова Л.И. Иван Алексеевич Бунин: жизнь и творчество. М.: Просвещение, 1991 г
10. Рубинштейн Л.В. Основы общей психологии. Сост. А.В.Брушлинский, К.А. Абульханова-Славская. СПб: Питер, 2000.
11. Чернец Л.В., ИсаковаИ.Н. Теория литературы: Анализ художественного произведения [Электронный ресурс]: [сайт]. Режим доступа http://www.philol.msu.ru, свободный. Загл. с экрана.
S. ZELENTSOVA, E. MIKHEICHEVA
THE LANDSCAPE AS A FORM OF PSYCHOLOGICAL ANALYSIS IN THE EARLY BUNIN'S SHORT STORIES.
In the article specifics of psychological landscape in the early Bunin's works are analysed. Certain functions of this type of landscape are examined in this research, for example, creating of emotional tone in narrative, highlighting of character's emotional state or psychological parallelism. Different types of landscape in Bunin's lyric prose, such as landscape which reflected mood and landscape-reminiscence, are also considered.
Key words: landscape, functions of landscape, lyricprose, landscape which reflected mood, landscape-reminiscence, psychological parallelism.
