CC BY
108
УДК 82.091
Е. Н. Дьячковская
ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ПРИРОДООПИСАНИЯ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Н. В. ГОГОЛЯ И Н. Д. НЕУСТРОЕВА
На сегодняшний день одной из актуальных проблем в литературоведении является изучение межлитературных связей. Особое значение она приобретает в связи с развитием межкультурной коммуникации, диалога культур.
Цель статьи - выявить традиции гоголевских пейзажных описаний в рассказах и очерках Н. Д. Неустроева.
Задачи исследования: 1) произвести сравнительный текстуальный анализ отдельных произведений Н. Д. Неустроева и Н. В. Гоголя; 2) проследить в них наличие идейно-эстетических положений, сближающих Н. Д. Неустроева с Н. В. Гоголем.
Рассматриваются вопросы эстетических функций природоописания в произведениях Н. В. Гоголя и рассказах и очерках Н. Д. Неустроева. Огромную роль в выражении авторского субъективного начала играет у Н. В. Гоголя и
Н. Д. Неустроева пейзаж. Пейзаж расширяет авторское повествование о красоте и величии родины, выражает торжественные, возвышенные чувства. Природные описания выполняют важную эстетическую функцию, они выступают средством создания хронотопа, образуя художественное пространство и время. Пейзаж организует у обоих писателей и характерологическую функцию. В целом в творчестве Н. В. Гоголя и Н. Д. Неустроева наблюдаются схожие приемы в создании пейзажных картин.
Таким образом, выявлено влияние Н. В. Гоголя на поэтику Н. Д. Неустроева. Данная проблема мало изучена и требует дальнейших исследований.
Ключевые слова: традиция, русско-якутские литературные связи, пейзаж, лиризм, метафора, драматизм, эстетика, хронотоп, художественное пространство, цвет, природоописание.
E. N. Dyachkovskaya
To the Issue of Aesthetic Functions of Nature Descriptions in Works of N. V. Gogol and N. D. Neustroev
Nowadays one of the urgent problems in literature is a study of interliterary relations. It is especially significant when intercultural communication and cultures dialogue are being developed.
Purpose of the article is to reveal the presence of traditions of Gogol’s landscape descriptions in the stories and essays
of N. D. Neustroev.
Research objectives: 1) to make a comparative textual analysis of some works of N. D. Neustroev and N. V. Gogol; 2) to
trace the presence of ideological and aesthetic positions that bring together N. D. Neustroev and N. V. Gogol in them.
The problems of the literary traditions of the Russian classics in the Yakut fiction were touched upon. The aesthetic functions of natural descriptions in the works of N. V. Gogol and in stories and essays of N. D. Neustroev were observed. A big role in the expression of the author's “subjective” origin in N. V. Gogol’s and N. D. Neustroev’s works landscape plays. In the article the landscape extends author's narration about beauty and grandeur of homeland, expressing solemn, lofty feelings. Natural descriptions serve an important aesthetic function, they act as means of creating chronotope forming artistic space and time. Landscape organizes in works of both writers a characterological function too. In general, in works of N. V. Gogol and N. D. Neustroev similar techniques in creation of landscape paintings were observed.
Thus, N. V. Gogol's influence on the poetics of N. D. Neustroev was revealed. The issue is poorly learned and requires further research.
Key words: tradition, landscape, lyricism, metaphor, dramatism, aesthetics, chronotope, artistic space, colour, nature description.
ДЬЯЧКОВСКАЯ Елена Николаевна - соискатель кафедры русской и зарубежной литературы филологического факультета СВФУ имени М.К. Аммосова, преподаватель русского языка и литературы государственного бюджетного образовательного учреждения «Профессиональный лицей № 2».
Е-таі1: [email protected]
DYACHKOVSKAYA Elena Nikolaevna - Applicant of the Department of Russian and Foreign Literature, Faculty of Philology, the North-Eastern Federal University named after M.K. Ammosov, Teacher of Russian Language and Literature of the Ministry of Professional Education, Training and Placing of Employees of the Republic Sakha (Yakutia), State Funded Educational Institution “Vocational School № 2”.
E-mail: [email protected]
Введение
Проблема влияния традиций русской литературной классики на якутскую художественную прозу относится к числу самых актуальных задач на современном этапе якутского литературоведения. Представляется важным изучение каждой национальной литературы в общем русле литературного процесса, учитывая специфику отличий и своеобразие национального художественного развития [1]. В новой «Истории якутской литературы» детально анализируются глубинные истоки якутской литературы, ее своеобразный духовный фундамент. Именно богатейшая устная словесность, а также традиции русской классической литературы стали питательной почвой, на которой возникла собственно якутская художественная литература. Благодаря этому в короткий период своего относительно позднего, но интенсивного развития якутская литература выдвинула выдающихся художников и превратилась в словесность, которая стала вносить свой вклад в общее литературно-художественное развитие и постепенно вошла в общероссийское и мировое культурное пространство [2].
Творчество одного из ярких представителей ранней якутской прозы Николая Денисовича Неустрое-ва является типичным явлением в якутском литературном процессе 1920-х годов. Он вступает в литературу как почитатель и переводчик произведений русской классики, переводит комедию Н. В. Гоголя «Ревизор» на якутский язык. Вероятно, что сама природа его таланта склоняла писателя к продолжению гоголевских традиций, которые обнаруживаются на разных уровнях его поэтики [3].
Пейзажные описания Н. В. Гоголя и Н. Д. Неустроева
Н. В. Гоголю нравилось описание природы с подробностями, с ярко выраженным колоритом среды. Он выписывает ее со всеми вариациями, в первозданной ее свежести и сочности [4]. Огромную роль в выражении авторского «субъективного» начала играет у Гоголя пейзаж, всегда отличающийся эмоциональностью, лирической экспрессией, богатством ярких красок, зрительной рельефностью и вместе с тем эпичностью. Вот, к примеру, описание степи во второй главе «Тараса Бульбы»: «Солнце выглянуло давно на расчищенном небе и живительным, теплотворным светом своим облило степь. Все, что смутно и сонно было на душе у козаков, вмиг слетело; сердца их встрепенулись, как птицы. Степь, чем далее, тем становилась прекраснее ... Вся поверхность земли представлялася зелено-золотым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов . Из травы подымалась мерными взмахами чайка и роскошно купалась в синих волнах воздуха. Вот она пропала в вышине
и только мелькает одною черною точкой» [5, с. 262]. Высокая патетика и проникновенный лиризм «Тараса Бульбы» наряду с углублением эпической объективности повествования и усилением драматизма произведения составляют весьма важную сторону стиля повести [6].
Богата «воздухом», лиризмом, естественной красотой и динамичностью природа в рассказах Н. Д. Неустроева. Таково природоописание в рассказе «Прокаженные»: «Здесь простор и дикая мощь
недавно проснувшейся от долгого зимнего сна реки, теперь так широко и вольно разливавшей свои светлые, но холодные воды по голой равнине. Голубое полярное небо. Перистые облака тают в эфирной высоте. Легкий ветер чуть-чуть рябит стальные волны. Золотая чашка яркого солнца скользит по воде. Дикие птицы кричат и летают над речным простором» [7, с. 179]. Этот полный лирической экспрессии, изобилующий яркими красками, метафорами, выразительными контрастами пейзаж расширяет авторское повествование о красоте и величии родины, выражая торжественные, возвышенные чувства.
Рисуя мир пестрых, ослепительных красок, оба писателя резко и дерзновенно противопоставляют этот прекрасный природный мир реальной
действительности и даже самой человеческой природе. Отсюда романтизация, в которой писатели воплотили свою мечту о высоком назначении человека, живущего в гармонии с его жизнью, выразили свой эстетический идеал и тем самым еще в большей мере оттенили неприглядность современности и противоречия человеческого существа [6].
Художественное пространство и время в
пейзажах Н. В. Гоголя и Н. Д. Неустроева
Пейзаж выполняет важную эстетическую функцию - он выступает средством создания хронотопа, образуя художественное пространство
и время (термин М. М. Бахтина). «Взгляд назад»,
в прошлое: удаление в пространстве, отдаление
событий и вех пути, время, текущее и отошедшее, время, длящееся и мчащееся, - все это передается в том числе и пейзажными зарисовками, изменяющимися на глазах читателя. Присутствие читателя при развертывании сюжетных ситуаций - важный компонент стилистики Н. В. Гоголя, который как бы опирается на «свидетельство» читателя в описаниях. В повести «Тарас Бульба» Андрий уходит из запорожского лагеря к ляхам, скрывается во вражеском стане. Оглядываясь, он отмечает последние, видные ему приметы дороги. «Взгляд назад», в прошлое и пройденное - характерная позиция для героев Гоголя. Приближение и удаление во времени и пространстве дают возможность повествователю сопоставить настоящее и прошлое героев, выявив
при этом и какие-то внешние приметы пути-жизни и пути-дороги [8]. Схожие приметы передачи пространства и времени в пейзажных зарисовках обнаруживаем и у Н. Д. Неустроева. Характерный «взгляд назад» и употребление чаще всего глаголов «обернулся» и «оглянулся по сторонам» свидетельствуют о возникновении некого промежуточного пространства между прошлым и настоящим. Этот отрезок времени образуется чаще всего под сильным эмоциональным и психологическим воздействием на состояние героя. В очерке «Дикая жизнь» автор-рассказчик наподобие Андрию, который уходил из родных мест с чувством страха и волнения, покидает родину с тяжелым чувством: «Я ехал довольно скоро, оглядываясь все время по сторонам, хотя дорога была скверная и местами моя лошадь вязла в топких болотах. Каждый непонятный звук в лесу, каждый крик неизвестной птицы заставляли меня вздрагивать всем телом... Наконец, я успокоился и привык к удручающей тишине тайги» [7, с. 212]. Герой Н. Д. Неустроева, он же автор-рассказчик, уезжая в дальний путь, оглядывается по сторонам, боясь столкновения с неприятностью (медведем из «прошлого»). Пейзаж с топкими болотами символизирует не только преодоление временного пути, но и победу над собственными страхами. Эта соотнесенность душевного состояния героя с пейзажными картинами способствует передаче «взгляда изнутри» на происходящие события. Тарас Бульба с сыновьями, покинув родную хату, едет в Запорожскую Сечь; перед героями встает их прошлое в постоянном сопоставлении с настоящим. Пространство изображается в двух аспектах: временное пространство
отдаляет их от прошлого; линейно развертывающееся пространство отделяет их от родного дома, где осталась мать и с нею все детские и отроческие воспоминания: «Они, проехавши, оглянулись назад; хутор их как будто ушел в землю; только видны были над землей две трубы скромного их домика да вершины деревьев, по сучьям которых они лазили, как белки; один только дальний луг еще стлался перед ними, - тот луг, по которому они могли припомнить всю историю своей жизни, от лет, когда катались по росистой траве его, до лет, когда поджидали в нем чернобровую казачку, боязливо переплетавшую через него с помощью своих свежих, быстрых ног» [5, с. 255]. Тема пути-дороги представлена как удаление в пространстве, этому соответствует один ряд перечислений: хутор, как бы ушедший в землю, еще видные вдалеке две трубы, вершины деревьев. Плану движения-удаления соответствует пересекающийся с ними еще один план - удаление во времени и в пространстве. Герои не только уезжают из родного дома, но и
оставляют здесь все, что связывало их с детством и юностью. Этому значению пространства и времени соответствует другой перечислительный ряд: «вершины деревьев, по сучьям которых они лазили, как белки», «дальний луг», где в детстве они «катались по росистой траве», а в юности поджидали «чернобровую казачку». Причем перечисляются даже детали этих вех жизненного пути [8].
В произведениях Н. Д. Неустроева есть похожие эпизоды. В рассказе «Прокаженные» перед глазами героев, покидающих родные места, предстает их прошлое и возникает пространство настоящего. «Движок вперед» Неустроева подобно Гоголю, сопровождается ретроспективными воспоминаниями: «Старик Семенчик лежал на носовой части лодки . Семенчик думал о своей прожитой жизни. В первый раз, когда они спустились вниз по реке, навсегда покинув родное стойбище, где остались несчастная полуголодная семья и соседи, он не мог понять весь смысл происходившего. Ему казалось, что он едет в далекий город за продуктами, как это прежде случалось в каждую весну, но вечером, когда с реки понесло сыростью и туманом, когда золотой диск весеннего солнца скрывался за далекими горами, он, наконец, понял свое ужасное положение.» [7, с. 179]. Пейзаж меняется, уподобляясь внутреннему состоянию героя. У Гоголя герои ехали с чувством долга и гордости защитников Запорожской Сечи, хотя понимали, что, возможно, это их последний путь. У Неустроева в «Прокаженных» больные герои навсегда прощаются с родными местами, пока не осознавая этого. Чувство скорби и отчаяния нашло на них лишь тогда, когда они плыли по реке. Автор описывает «невеселый» пейзаж: «с реки понесло сыростью и туманом», «диск весеннего солнца скрывался за далекими горами» [7]. И в той, и другой картинах пейзаж словно дает возможность оторваться от прошлого и воспринять действительность. Пейзаж играет роль «промежуточного проводника» от прошлого к настоящему. В рассказе «Рыбак Платон» Неустроева автор-рассказчик погружается в воспоминания о прошлом при виде тех мест, где раньше жил старый рыбак. Все напоминало о нем: «Оглянувшись в сторону озера, я увидел только белеющееся дно лодки, на котором еще при жизни плавал старик. Шагая в сторону леса, я с печалью подумал, что вряд ли найдется теперь хозяин этому укромному озеру. Взобравшись на холм, расположенный у озера, я заметил в лесу вспаханную и засеянную пшеницей землю. Густо засеянные зеленые ростки пшеничных колосьев острыми концами пробивались ввысь. Стоя возле могилы старика, я посмотрел в сторону озера. Под лучами яркого летнего солнца прежде синеватая озерная вода заиграла всеми красками, представ перед моими
глазами во всей своей красе. Даа, теперь ясно, почему старик Платон так любил свое озеро» [7, с. 133]. «Оглянуться назад» для героев Н. В. Гоголя и Н. Д. Неустроева - возможность увидеть еще раз прошлое, пережить его, отметив приметы жизненного пути. Показательно, что Н. В. Гоголь обозначает и конец ретроспекции: и в завершающей ее части снова даны «внешние» приметы удаления в пространстве, поданные в виде вех пути: «Вот уже один только шест над колодцем с привязанным вверху колесом от телеги одиноко торчит в небе; уже равнина, которую они проехали, кажется издали горою и все собой закрыла» [5, с. 255]. Андрий то и дело оглядывался назад, как бы навсегда прощаясь с родным хутором (а потом и с родиной), именно он оказался отъединенным, отгороженным от своего прошлого. Ему издалека равнина кажется горою, которая «все собой закрыла». Моменты эпизодического «взгляда в прошлое» наблюдаем и у Неустроева. Герой в рассказе «Факир», находясь в экзотической стране, где все ново и необычно, с удивлением для себя обнаруживает, что воспоминания о прошлом и родной земле не дают ему покоя: «Присев на чуждый камень, я вгляделся в горы. Они произвели на меня подавляющее впечатление. Их снежные вершины покрывали голубой небосклон, и, кажется, они надвигаются вслед за мною. Далеко, далеко за этими небесными горами синеет бесконечная тайга родного Севера. Странно, что я очутился здесь, чуждый и непонятный всему окружающему. Сидя на сером камне,, я вспомнил о далекой родине» [7, с. 196]. Пространство героя, выстраиваемое по ходу развития сюжета, замыкается в двух топосах: прошлого
(родной Север) и настоящего (Индия). Гора служит пограничным предметом, отъединяющим и разграничивающим временные рамки в повествовании.
Чуждый камень вызывает воспоминания героя о прошлом. В этом фрагменте текста важна не сколько динамика, постоянная смена планов пространственных и временных, сколько позиция персонажа, выявляющаяся в слове автора-повествователя.
Окружающая среда у обоих писателей становится фоном, сопереживающим и сочувствующим или, напротив, контрастно противопоставленным житейским коллизиям и ситуациям, которые составляют вехи сюжетного движения.
Описание картин природы сквозь призму
восприятия персонажа в произведениях Гоголя и
Неустроева
Пейзаж организует у Н. В. Гоголя и
характерологическую функцию. Описание природных картин сквозь призму восприятия персонажа
- прием, нашедший широкое использование в художественной прозе Н. В. Гоголя. Персонаж с его оценками и пристрастиями возникает в авторском
повествовании. Его личностная позиция не просто «учитывается» рассказчиком, но именно точка зрения действующего лица, его отношение, эмоциональная оценка пейзажа, окружающей среды и обстановки определяют все повествование, проникают в авторское слово, «окрашивают» его. Так, в «Портрете» именно главное действующее лицо - художник Чартков, воспринимающий с особенной остротой и тонкостью все краски наступающего вечера, -определяет все авторское повествование до тех пор, пока в нем не умрет талант [8]. В начале повести только что купивший у старьевщика портрет ростовщика Чартков машинально идет домой по петербургским улицам, но повествователь все видит как бы глазами художника, в цвете, полутонах, динамике, постоянном движении. «Полный бесчувствия ко всему», торопливо шагающий в свой холодный угол, художник профессионально чуток к красоте природы: «Уже художник начинал мало-помалу заглядываться на небо, озаренное каким-то прозрачным, тонким сомнительным светом.» - вся эта часть уже подготовлена в слове повествователя, все предвечернее небо дано с точки зрения талантливого живописца, только художник так видит пейзаж. В заключительной фразе рассказчика обнаруживается эмоциональное восприятие вечереющего неба. В последних главах повести в Чарткове погиб художник, вместе с талантом исчезли и «краски», мир воспринимается как бы обесцвеченным, что сейчас же отраженно обнаруживается в авторском повествовании.
Восприятие пейзажных этюдов сквозь призму ощущений персонажа наблюдается и в рассказах Неустроева. В рассказе «Семенчик» герой Неустроева как натура тонкая, чувствительная, передает субъективные ощущения мира в лирических, эмоционально окрашенных тонах. В момент, когда Семенчик грустил и страдал от безответной любви, ему виделся соответствующий его душевному состоянию пейзаж: «Растущий вокруг озера камыш тихо покачивали волны. В середине озера голубым пятном плавает лед. На нем, громко каркая, отбирали друг у друга мертвую рыбу вороны» [7, с. 135]. «Неспокойные волны», «громко каркающие вороны» создают тревожный, грустный пейзаж. Природа предстает перед глазами повествователя именно в той фактурности, в эмоциональной обстановке которой находится герой. Автор «визуализирует» взгляд своего действующего лица. Созвучно личным неудачам героя Неустроев описывает картину заката: «В лесу наступила глухая тишина. Солнце взошло. Облака в небе отдавали желтоватым оттенком. Непонятно откуда прилетел дятел и начал стучать по стоящей рядом лиственнице» [7, с. 137]. С чувством все более нарастающей тяжести герой начинает замечать
lOO
мрачнеющий пейзаж. Возникает схожая ситуация с Гоголем. В последних главах «Портрета» Гоголя гибнет художник и мир становится обесцвеченным, то же происходит и в заключительной части рассказа Неустроева, когда герой теряет всякую надежду на счастливую любовь, возникает осенний пейзаж. «Местами листья березы начинали желтеть. Не слышно, как прежде, разноголосого пения птиц. Вокруг стоит мертвая тишина. Трава и деревья приобрели понурый вид. «Неужели так быстро промчалось лето?» - подумал Семенчик, глубоко вздохнув» [7, с. 141]. Драматический финал рассказа обрамляет заключительная фаза гибнущей природы. Проникая в чувственный мир героя, разнообразный по своим эмоциям, Гоголь и Неустроев воспроизводят разные вариации пейзажных картин.
Внимание к цвету и свету, переливам и переходам тонов, составляя стержень авторского повествования, ведется с эмоциональных позиций персонажа. В повести «Тарас Бульба» небо очень важный компонент в развитии повествования: «По небу, изголуба-темному, как будто исполинскою кистью наляпаны были широкие полосы из розового золота; изредка белели клоками легкие и прозрачные облака, и самый свежий, обольстительный, как морские волны, ветерок едва колыхался по верхушкам травы и чуть дотрагивался до щек» [5, с. 263]. Ночное небо над степью подано в ощущениях, в оценке персонажа и, что еще важнее, - в движении красок, теней, переходов цвета. В той же повести в ночное небо смотрит Андрий: «Оно все было открыто перед ним; чисто и прозрачно было в воздухе. Гущина звезд, составлявшая Млечный путь, поясом переходившая по небу, вся была залита светом» [5, с. 297]. Выявляющая и контрастирующая роль неба (образ покоя и чистоты, противопоставленный житейской суете) чрезвычайно важна в структуре гоголевской прозы [8].
Цвет и свет в переходах и сиянии, в художническом восприятии и эмоциональной оценке возникают еще в «Вечерах.»: «Усталое солнце уходило от мира, спокойно пропылав свой полдень и утро; и угасающий день пленительно и ярко румянился. Ослепительно блистали верхи белых шатров и яток, осененные каким-то едва приметным огненнорозовым светом. Стекла наваленных кучами оконниц горели; зеленые фляжки и чарки на столах у шинкарок превратились в огненные; горы дынь, арбузов и тыкв казались вылитыми из золота и темной меди» («Сорочинская ярмарка») [5, с. 82]. Перед нами развертывается не только пейзаж, освещенный и преображенный ярко-красными лучами заходящего солнца, но и вся картина дана на грани персонификации. Причем эта одухотворенность явлений природы и предметно-вещного мира не переходит
в фантастическую, а сохраняет постоянную связь с реальностью, только все краски как бы подновлены и освещены чувством художника, остротой его видения.
Цвет у Г оголя - важнейший компонент его поэтики. Он пишет не только о естественных, природных красках, схваченных в состоянии покоя или, напротив, в движении, становлении света и цвета, или в противоборстве света и надвигающейся тьмы. Гоголь представил картины природы в огне пожара, в игре пламени: «Там горел монастырский сад. Казалось, слышно было, как деревья шипели, обвиваясь дымом, и когда выскакивал огонь, он вдруг освещал фосфорическим, лилово-огненным светом спелые гроздия слив или обращал в червонное золото там желтевшие груши.» («Тарас Бульба») [5, с. 296]. В описаниях динамически развивающегося пейзажа или картины природы, данной в становлении, в нагнетании света, цвета, темноты, каждое качество представлено в движении. Так, при описании лунной ночи в Миргороде: «.как белые стены домов, охваченные лунным светом, становятся белее, осеняющие их деревья темнее, тень от дерев ложится чернее, цветы и умолкнувшая трава душистее.» («Повесть о том.») [5, с. 422]. Грамматическая форма сравнительной степени, многократно повторенная, приобретает эстетический смысл. Весь рисунок лунной ночи получает движение, все краски даны в становлении, в процессе [8].
В рассказах Неустроева одним из важных составляющих в описании пейзажных зарисовок также является передача различных сочетаний цветов, тонов и переливов света. Неустроевские пейзажи схожи с гоголевскими своей лаконичностью и компактностью. Общим с Гоголем материалом для творческой палитры является небо и пространственное «окно» в общем контексте природы. Небо предстает в разных ракурсах. Излюбленным вариантом является показ ночного неба и «уходящего светила». В «Дикой жизни» природные описания занимают одну из важных позиций в особенностях восприятия действительности автором-рассказчиком. «Воздух был неподвижен, как стальная гладь воды большого озера; небо чистое, голубое спокойно дышало прохладным воздухом; солнце медленно закатилось на покой, отражаясь лиловым отблеском на верхушках высоких лиственниц. Солнце зашло. Кучевые облака отражали пурпурный закат солнца» [7, с. 205]. Сопоставительная характеристика близка гоголевской. В описании неба в «Тарасе Бульбе» небо - изголуба-темное, в «Дикой жизни» - голубое, сине-голубое. Авторы приводят необычные доселе «металлические» сравнения: у Н. В. Гоголя цвет розового золота, у Н. Д. Неустроева стальной цвет. В «Дикой жизни» наблюдаем описание ночного неба и природы в эмоциональном восприятии героев:
lOl
«Я не знаю лучшего наслаждения, как спать в летнюю ночь, под открытым небом. Суровая земля заменяет тебе постель, а синее, бездонное вечноспокойное небо своим воздушным покровом как бы заменяет теплое душное одеяло» [7, с. 206]. Заметна контрастирующая роль неба. В очерке Неустроева небо действует умиротворяюще и успокаивающе в ночное время суток и олицетворяет покой, противопоставленный повседневной суете бытия. В «Прокаженных» ночное небо представлено в развитии возрастающей динамики: «На горизонте вырисовывались кучевые облака, точно далекие горы со снежными вершинами. Тишиной и прохладою веяло от реки. Солнце закатилось, оставляя на воде пурпурное отражение. Горизонт пылал в лучах уходящего светила. Речная зыбь превратилась в стеклянную гладь воды. Перед восходом солнца повеяло прохладою. С реки поднялся легкий туман и бесследно таял под лучами восходящего светила» [7, с. 193]. Динамически развивающийся пейзаж поддерживают глаголы движения: «вырисовывались», «закатилось», «пылал», «превратилась», «повеяло», «поднялся». Кроме того, в рассказах Неустроева имеются схожие с Гоголем описания, где эстетический смысл приобретают грамматические формы сравнительной степени. К примеру, в очерке «Дикая жизнь»: «синее, бездонное, вечно-спокойное небо», «теплое душное одеяло». Природные эскизы Неустроева включают в себя и персонифицированные описания. В них также не наблюдается гротесковости и фантастичности, все дано в самом естественном и реальном соотношении. В рассказе «Прокаженные» органично подмечена цветовая гамма в восприятии окружающего природного мира: «Кругом расстилалась водная безбрежная равнина. По берегам плавной реки местами тянулись безжизненные серые холмы. Они, то сплошной естественной стеною подходили к самому берегу, то терялись вдали в аметистовом тумане ясного горизонта» [7, с. 178]. Пейзаж, описываемый в зачине, схож с гоголевской цветописью в «Соро-чинской ярмарке». Н. В. Гоголю присущ экспериментализм в цветовой палитре, он включает употребление драгоценных и полудрагоценных камней в качестве оттенка: «Изумруды, топазы,
яхонты эфирных насекомых сыплются над пестрыми огородами, осеняемыми статными подсолнечниками» [5, с. 70]. В природных описаниях Неустроева обновленные цвета и тени соотносятся с предметновещным миром, включая полудрагоценные камни и металлы: «аметистовый туман», «стальные
волны», «золотая чашка солнца». Фиолетовый оттенок приобретает цвет полудрагоценного камня
- аметиста, волны - цвет стали, солнце - золота. У Н. Д. Неустроева в рассказе «Прокаженные» описания природных картин, выражающих образные чувства,
обретают гоголевские формы. Пейзаж, данный на грани персонификации, довлеет над человеком, выполняя те же эстетические функции, что гоголевские.
Как отмечалось ранее, в произведениях Гоголя описываются картины природы, изображенные в огне пожара, в свете пламени. Игра красок в образном восприятии автора наблюдается и в рассказах Н. Д. Неустроева. Так, в рассказе «Прокаженные» местами автор приводит сравнение с огнем, создавая яркий, эклектичный пейзаж в красных и желтых тонах: «Солнце закатилось, оставляя на воде пурпурное отражение. Горизонт пылал в лучах уходящего светила. Пред его (Семенчика - Е. Д.) глазами взвились огненные полосы от загоравшегося костра» [7, с. 193]. Образная колористика не столь поэтична, как у Н. В. Гоголя, но на общем фоне выделяются пламенные цвета: «горизонт пылал», «огненные
полосы». В фрагменте отсутствует прямое указание на какое-либо перечисление цвета, но мы «видим его» за счет сопоставления с конкретным образом. Образные цвета устремляют воображение повествователя на изображение картины природы в нетрадиционном художественном фокусе. Н. В. Гоголь и Н. Д. Неустроев органично воспроизводят огненные переливы цвета и светотень в пейзажных зарисовках.
Заключение
В целом пейзажи Гоголя и Неустроева одинаково богаты игрой красок и образных цветов, отличаются эмоциональностью, лирической экспрессией,
разнообразием ярких акцентов, зрительной
рельефностью и вместе с тем эпичностью. У писателей
изображение художественного пространства и времени (хронотопа) выстраивается в виде схожих «вех пути» героев. Пейзаж играет роль «проводника» от прошлого к настоящему. Авторы используют сходные приемы «взгляда назад», примет «пути-жизни», «пути-дороги». В рассказах Неустроева
применен прием, используемый в художественной прозе Гоголя - описание пейзажа сквозь призму восприятия персонажа. Подобно Гоголю Неустроев уделяет внимание цвету и свету, переливам и переходам тонов, где авторское повествование
ведется с эмоциональных позиций персонажа. У Н. Д. Неустроева центром динамически развивающихся пейзажей становятся развернутые картины природы, данные на грани персонификации, образные этюды, обретающие гоголевские формы. Таким образом, природоописание в прозе Н. Д. Неустроева имеет схожие с Н. В. Гоголем эстетические функции в развитии пейзажных описаний.
Л и т е р а т у р а
1. Бурцев А. А. Диалоги в едином пространстве
мировой литературы: международные связи якутской
литературы: монография. - Якутск: Изд-во ЯГУ, 2004.
- 145 с.
2. Бурцев А. А. Использование межлитературных
связей в процессе изучения якутской литературы //
Обновление содержания гуманитарного образования в школе (русский язык и литература). - Якутск, 1996.
- С. 24-33.
3. Андреева Г. Т. Традиции Н. В. Гоголя в якутской прозе начала ХХ века // Современное прочтение русской классической литературы XIX века. - М.: Пашков дом, 2007. Ч. 2. - С. 55-60.
4. Добин Е. С. Искусство детали: наблюдения и
анализ. - Л.: Советский писатель, 1975. - 192 с.
5. Гоголь Н. В. Избранные произведения. - М.: Художественная литература, 1982. - 583 с.
6. Канунова Ф. З. Некоторые особенности реализма Н. В. Гоголя: о соотношении реалистического и романтического начал в эстетике и творчестве писателя. - Томск: ТГУ, 1962. - 135 с.
7. Неустроев Н. Д. Родному краю, любимому народу: пьесы, рассказы, очерки, перевод, стихи, письма, документы.
- Якутск: Бичик, 1995. - 448 с.
8. Еремина Л. И. О языке художественной прозы
Н. В. Гоголя: искусство повествования. - М.: Наука, 1987.
- 176 с.
R e f e r e n c e s
1. Burcev A. A. Dialogi v edinom prostranstve mirovoj
literatury: mezhdunarodnye svjazi jakutskoj literatury:
monografija. - Jakutsk: Izd-vo JaGU, 2004. - 145 s.
2. Burcev A. A. Ispol'zovanie mezhliteraturnyh svjazej v processe izuchenija jakutskoj literatury // Obnovlenie soderzhanija gumanitarnogo obrazovanija v shkole (russkij jazyk i literatura). - Jakutsk, 1996. - S. 24-33.
3. Andreeva G. T. Tradicii N. V. Gogolja v jakutskoj proze nachala HH veka // Sovremennoe prochtenie russkoj klassicheskoj literatury XIX veka. - M.: Pashkov dom, 2007. Ch. 2. - S. 55-60.
4. Dobin E. S. Iskusstvo detali: nabljudenija i analiz. -L.: Sovetskij pisatel', 1975. - 192 s.
5. Gogol' N. V. Izbrannye proizvedenija. - M.:
Hudozhestvennaja literatura, 1982. - 583 s.
6. Kanunova F. Z. Nekotorye osobennosti realizma N. V. Gogolja: o sootnoshenii realisticheskogo i romanticheskogo nachal v jestetike i tvorchestve pisatelja. - Tomsk: TGU, 1962. - 135 s.
7. Neustroev N. D. Rodnomu kraju, ljubimomu narodu: p'esy, rasskazy, ocherki, perevod, stihi, pis'ma, dokumenty. -Jakutsk: Bichik, 1995. - 448 s.
8. Eremina L. I. O jazyke hudozhestvennoj prozy N. V. Gogolja: iskusstvo povestvovanija. - M.: Nauka, 1987. - 176 s.
