CC BY
170
ГОД РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ
УДК 94/99
«ПЕТР АРКАДЬЕВИЧ СТОЛЫПИН - РЕФОРМАТОР, ПАТРИОТ, ГРАЖДАНИН»: МАТЕРИАЛЫ «КРУГЛОГО СТОЛА»
В ходе «круглого стола» были обсуждены судьбы реформ в России, аграрная модернизация, личность П.А. Столыпина.
Ключевые слова: П.А. Столыпин; реформы в России; год российской истории.
24 мая 2012 г. в Тамбовском государственном университете им. Г.Р. Державина состоялся «круглый стол» «Петр Аркадьевич Столыпин - реформатор, патриот, гражданин». Вел «круглый стол» доктор исторических наук, профессор Л.Г. Протасов (ТГУ им. Г. Р. Державина). В дискуссии принимали участие кандидат исторических наук, доцент В.Л. Дьячков (ТГУ им. Г.Р. Державина), доктор исторических наук, доцент В.Б. Безгин (ТГТУ), Н.В. Токарев (ТФ Академического правового института).
I. Судьба реформаторов в России
Л.Г. Протасов
Если сжато выразить суть изменений в подходах к отечественной истории ХХ в., то можно сказать, что акцент научного познания сместился с революций на реформы, соответственно, с революционеров - на реформаторов. Прежде это исчерпывалось классической марксистской формулой «реформы суть побочный продукт революций», теперь большинство исследователей сходится на том, что революции - это следствие несвоевременных, незавершенных или неудачных реформ. Общим же является то, что и в том, и в другом случае в центре внимания оказывается пассионарная личность, будь то «пламенный революционер» или терпеливый, последовательный реформатор.
Здесь не обойтись без обсуждения вопроса о судьбе реформ в России и о том, кого можно считать реформатором в точном смысле этого понятия. Нашу страну порой называют «кладбищем реформ». Н. Эйдель-ман, указывая на цикличность нашего исторического развития, подмечал, что в России
на 5 лет реформ приходилось 25 лет реакции. На стыке советской и постсоветской эпох слово «реформа» повторялось политиками как магическое заклинание и звучало обещанием благих перемен, ныне же оно воспринимается обществом как знак беды. Очевидно, что есть реформы и есть «реформы». Чтобы они сохранились в благодарной памяти людей, необходимо, чтобы они отвечали неким позитивным критериям. На наш взгляд, такие реформы должны быть своевременными (т. е. исторически обусловленными), последовательно завершенными (т. е. эффективными), максимально адаптированными к интересам людей, ради которых они проводятся («цена прогресса»).
Подобные критерии, несомненно, применимы и к тем, кого принято зачислять в пантеон реформаторов России. Напомню поразительно емкую и меткую оценку А.И. Герценом Петра I: «Переворот Петра сделал из нас худшее, что можно сделать из людей, просвещенных рабов». И современные историки расходятся в том, ускорил ли «царь-революционер» на сотню лет развитие России или, напротив, замедлил его, насаждая новые формы крепостного рабства. «Светило российской бюрократии» М.М. Сперанский свой план государственного переустройства страны, по выражению В.О. Ключевского. чертил как на грифельной доске, не увидев плодов своих предначертаний, тогда как «великие реформы» второй половины XIX в. навечно связаны с именем императора Александра II, пусть он и не был их непосредственным инициатором. Преподавателям-исто-рикам хорошо знакома ситуация, когда приходится изучать то, чего в реальности не было: «Наказ» Екатерины II, конституционные
проекты декабристов, «Конституцию» Ло-рис-Меликова и другие артефакты.
В этом смысле классическим типом реформатора был Петр Аркадьевич Столыпин, 150-летие со дня рождения которого широко отмечается в этом году. По моим представлениям, Столыпин был системным политиком, с глубоким пониманием задач, стоявших перед страной, и потому его реформы не были спонтанны, они предусматривали синхронность преобразований в социальной, политической, экономической, духовнокультурной сфере, исправляя деформации и перекосы форсированной российской модернизации.
Во времена СССР его образ был окрашен в инфернальные тона, Столыпина называли погромщиком, «обер-вешателем». «Столыпинские галстуки», как символ эпохи, памятны каждому советскому школьнику. Поскольку, по законам развития массового исторического сознания, маятник известности Столыпина движется в обратную сторону, несложно предугадать новую мифологизацию этого образа, открывающую светлый лик мессии. Признаться, я даже удивлен, что столыпинский юбилей не отмечен очередной траги-романтической телевизионной мистификацией. Уж очень удобно его биография ложится в сценарий душещипательной драмы: гибель старшего брата на дуэли и женитьба на его невесте, верная любовь, неуловимые террористы, интриги двора, загадочная гибель, громкие афоризмы - всего здесь в избытке!
Н.В. Токарев
Современники свидетельствовали, что ко времени рокового выстрела Богрова Николай II охладел к человеку, который вызывал самые противоречивые чувства у политической элиты страны. В придворных кругах говорили, что если бы рука убийцы дрогнула, то главу правительства ждала почетная отставка. Но террорист не промахнулся, а Столыпин обрел посмертную славу, которой не было ни у одного из реформаторов позднеимперской России.
Не прошло и шести лет после убийства Столыпина, как отношение к «царскому слуге» стало меняться вместе со сносом памятников «российскому Бисмарку». В Советском Союзе, в связи с негативными характе-
ристиками Столыпина, канонизированными в статьях В.И. Ленина, не приходилось надеяться на объективное освещение его деятельности. В массовом историческом сознании тогда укрепились воззрения о периоде российской истории 1907-1910 гг. как о времени «столыпинской реакции». Привычными стали ассоциации и стереотипы «столыпинский вагон», «столыпинский галстук».
С приходом «перестройки» старые мифы уступили место новым, не случайно это время историк В.Б. Кобрин называл «эпохой перевернутых стереотипов». Устаревшие суждения о Столыпине как о «великодержавном шовинисте», «душителе первой русской революции» сменились новыми: «крупный российский реформатор», «предтеча современных преобразователей России».
Инициаторами в смене знаков выступили крупнейшие российские писатели А.И. Солженицын (роман «Август четырнадцатого») и В.Г. Распутин (выступление на первом съезде народных депутатов СССР). Они положили начало т. н. «столыпинской волне» в отечественной прессе. За статьями последовали публикации мемуаров современников Столыпина и собственных его речей. И, наконец, появились апологетические книги о реформаторе. Дифирамбы премьеру расточались в радио- и телепередачах.
Убежденный противник революционного экстремизма, ныне Столыпин стал предметом борьбы между различными политическими группировками в России. Российский реформатор стал своим и для демократов (рыночник, строитель российского капитализма), и для националистов (сторонник «единой и неделимой России»), и для неонацистов («Россия для русских») и т. п. В наши дни его личность импонирует приверженцам разных идеологий: от «почвенников» до «западников», от националистов до либералов. С его деятельностью сравнивают слова и дела государственных мужей советского и постсоветского времени: А.И. Рыкова, А.Н. Косыгина, Е.Т. Гайдара, В.С. Черномырдина и В.В. Путина. Цитатами из столетней давности речей премьер-министра пестрят выступления деятелей современной России, к месту и не к месту поминающих про «великие потрясения». Знаменитые слова о «великой России» используют как лозунг все, кому не лень.
Современная историография столыпинской эпохи невероятно обширна (по неполным данным, более 2 тыс. публикаций), но вновь обретенная столыпиниана напоминает скорее не научный Монблан, а Марианскую впадину, попав в которую, исследователь рискует быть погребенным под толщей научных, научно-популярных, публицистических произведений.
Воспроизводит свежеиспеченные идеологические клише и школа. Она вместе со средствами массовой информации внедрила в историческое сознание новых поколений образ выдающегося государственного деятеля Столыпина, но при этом у выпускников, прошедших через горнило ЕГЭ, отсутствует понимание целей реформаторской программы, ее основных направлений и приоритетов, итогов и последствий столыпинских преобразований. На вопрос «Что произошло 1 сентября 1911 г.?» те же школяры уверенно отвечают: «Дети пошли в школу».
В.Б. Безгин
Юбилей хорош возможностью посредством научного поиска понять историческое значение данной личности и дать объективную оценку ее деятельности. В конце 1980-х -начале 1990-х гг., когда Столыпин перестал быть фигурой умолчания, а новая власть лихорадочно искала примеры для подражания, политик и реформатор стал любимой темой научной и публицистической литературы. В хоре восторженных публикаций почти не слышен был голос тех специалистов, которые скептически оценивали ход и результаты одного из детищ столыпинской деятельности -аграрной реформы.
Настораживает то, что фигура Столыпина выступает некой разменной монетой в политической борьбе. О нем часто вспоминают и берут себе в «союзники» представители самых разных политических движений, что неизбежно приводит к рождению все новых мифов. Об опасности такой тенденции писал еще 20 лет назад видный историк-аграрник
А.М. Анфимов. В статье «Тень Столыпина над Россией» маститый ученый отреагировал на безудержное восхваление личности Столыпина политическими конъюнктурщиками и аргументированно ответил коллегам по цеху, которые поспешили по-новому переосмыслить деяния этого политика, в частности,
аграрную реформу. В угоду замыслам мла-дореформаторов тиражировался миф, будто залог успеха преобразования сельского хозяйства - в завершении начатого Столыпиным. Власть сделала ставку на фермера, который, по ее мнению, должен был накормить страну. В результате колхозная система была уничтожена, «фермерского бума» в деревне не произошло, а продовольственная безопасность страны была утрачена.
В.Л. Дьячков
Из пяти тем, рекомендуемых к мероприятиям Года российской истории (1150 лет призвания Рюрика, 770 лет Ледовому побоищу, 400 лет изгнанию поляков из центра Москвы, 200 лет Отечественной войне 1812 г.), «столыпинская» тема пока наименее мифологизирована, хотя сделано все необходимое для утверждения в массовом сознании мифа о П.А. Столыпине и его времени. Что он -столетней давности - нам, обществу сегодня?
То время почти во всех его аспектах принадлежит профессиональной историографии и не может быть прямой проекцией актуализировано в нынешнем социальном, политическом, экономическом, культурном раскладе. Нет смысла выносить на массовое обсуждение главный столыпинский «знак» -аграрную реформу, ибо историческое крестьянство исчезло в коллективизации, а чуть раньше революция смыла все прежние верхние слои и поставила страну на путь строительства принципиально иной системы власти, собственности и идеологии. Трудно искать аналогии в тогдашнем и нынешнем политических устройствах, в физиономиях и поведении «элит», в экономических и культурных укладах и т. д.
У профессиональных историков «по призванию», а не по конъюнктуре, интерес к «столыпинскому» времени не может иссякнуть. В их среде он обречен оставаться равновеликим, как равнобольшим остается внимание к любому из формирующих этапов истории, будь то монгольское нашествие, революция 1917 г. или Великая Отечественная война. Разрывая исторические пласты вокруг столбика с табличкой «Столыпин», мне, например, интереснее и важнее всего копаться на тех горизонтах данной выработки, где лежат корни многовекового системного противостояния-сожительства государ-
ства и многослойного города, с одной стороны, сельского мира с его крестьянами - с другой, со всеми его альтернативами, перспективами и исходами. Меня завораживает раскрывающийся катастрофический синергизм ускорявшегося аграрного перенаселения, помноженный на слепоту, упущения, опоздания государства-города, на модернистскую ломку сельских жизненных ритмов, что обеспечивало нагнетание массового стресса в деревне с индукцией им города: немедленное развитие массовой и индивидуальной агрессии, обретение этой агрессией радикальных политических форм, цугцванг власти - и все ближе к революционному краю до толчка Первой мировой.
Важно изучать на столыпинском примере и повторяющуюся российскую ситуацию с реформами: когда надо бы - не созрели, а когда проводим - уже поздно. Чрезвычайно интересна и проблема драматической модернизации мира традиции в условиях, когда подсистемы города и деревни имеют качественно разные жизненные ритмы и метабо-лизмы. Завораживающе красиво и социально-демографическое и социокультурное
«дыхание» той поры, и конвульсии политической элиты эпохи реформ и революций. Но вся эта историческая принципиально важная «вкуснятина», увы, не для медийных ток-шоу, «круглых столов» и иных подобных мероприятий Года российской истории, горделиво объявленного на рукотворных руинах гуманитарного образования. Она - для непрерывной работы сотен настоящих историков, исходящих из неубиенной системы обучения, образования и воспитания новых поколений.
II. Аграрная модернизация России
Об исторических деятелях судят не по их намерениям и декларациям, а по делам, поэтому правомерно начать обсуждение деяний Столыпина с его главной реформы - аграрной. Именно она должна была стать «архимедовым рычагом», посредством которого Столыпин хотел преобразовать Россию. Она диктовалась и хаотичностью системы землепользования, и запутанностью поземельных правоотношений, но главное - это было комплексное преобразование сельскохозяйственного сектора экономики.
Н. В. Токарев
Аграрная реформа Столыпина - это ключевое звено программы преобразований, проводившихся в России в начале ХХ в. Переустройство российской деревни в 19061916 гг. представляло собой комплекс взаимосвязанных мероприятий. К основным шагам в этой сфере следует отнести землеустройство на надельных, банковских и казенных землях, организацию переселенческого движения из Европейской России в Сибирь и на Дальний Восток, агрономическую и финансовую помощь крестьянам, вышедшим из общины.
Столыпинское законодательство предоставляло земледельцам возможность укрепления в собственность своего надела и создание индивидуальных хозяйств в виде отрубов и хуторов, а также покупку на льготных условиях участков на землях Крестьянского поземельного банка. Аграрное переустройство объективно стало началом разрушения общинных устоев российской деревни, вело к постепенному формированию нового социального слоя - «крепких хозяев».
В Тамбовской губернии при проведении землеустройства важнейшую роль власти отводили надельным землям: к началу Первой мировой войны более 70 % участков появилось на бывшей общинной собственности. В формировании участкового землевладения весьма существенным был вклад Крестьянского банка, на землях которого к 1914 г. находились около четверти всех тамбовских хуторов и отрубов.
Стержневым элементом реформы стала организация переселений крестьян за Урал. Тамбовская губерния занимала место в первой десятке лидеров переселенческого движения. Указом 9 ноября 1906 г. воспользовались, прежде всего, переселенцы. Нуждавшиеся в средствах для переезда в сибирские губернии, они укрепляли в собственность наделы, продавали их, показывая пример остававшимся на родине однообщественникам и тем самым вольно или невольно подталкивая ход реформы.
Для подъема сельского хозяйства в стране и упрочения социальной базы монархии только образования отрубов и хуторов на казенной или банковской земле было явно недостаточно. Пахари-землевладельцы нуждались в профессиональных консультациях
специалистов по сельскому хозяйству, в приобретении машин, семян, удобрений. Первоначально это направление реализовывалось за счет правительственной агрономической организации. Но в 1909-1910 гг. правительство Столыпина обратилось к земским учреждениям с предложением взять в свои руки организацию агрономической помощи «новым собственникам».
Во время чтений и бесед, курсов по отраслям сельского хозяйства, показательных мероприятий агрономы пытались доказать выгоды улучшенных приемов обработки почвы. Селяне могли получить опыт использования сельскохозяйственных машин и орудий на прокатных и зерноочистительных пунктах. Земские агрономы существенно помогли становлению кооперации. В итоге, все это влекло за собой положительные сдвиги в развитии крестьянского хозяйства Тамбовской губернии: увеличились посевы кормовых трав, расширилось применение удобрений. Но значительно повысить уровень агрокультуры правительственная и земская агрономическая службы за считанные годы существования участковой агрономии не смогли.
Правительственный вариант решения аграрного вопроса имел среди крестьян и антагонистов, и поборников. Ставка премьера «на крепких и сильных» на первых порах себя не оправдывала. Так, предложением приватизации по-столыпински воспользовались сначала либо маргиналы-прагматики, которые ради сибирских окраин или крупных фабричных центров давно покинули свои общества, либо одинокие престарелые общинники, не способные к земледельческому труду, вдовы и сироты. Только с развертыванием реформы «вширь и вглубь», под влиянием мощной пропаганды, обнаружился и слой крестьян, готовых взяться за создание рационального хозяйства.
Немалое значение имело и применение административно-полицейских репрессий
против мнимых и действительных противников столыпинского землеустройства. Отвод участков на надельных землях нарушал повседневную жизнь общинников, поскольку был сопряжен с передвижкой полос, потерей наиболее плодородных и удобно расположенных земель, утратой лугов и пастбищ и т. д. Это вызывало многочисленные столкновения между общинниками и отрубника-
ми, между землеустроителями и сельскими обществами. Для реформирования аграрных отношений серьезнейшей помехой стали массовые уравнительные настроения. В крестьянском сознании четко увязывалась последовательность действий императоров из династии Романовых: сначала воля (отмена крепостного права), затем земля (бесплатное наделение крестьян помещичьей землей). С этих позиций любые мероприятия власти, менявшие положение деревни, трактовались как подготовительные. Крестьянство не переставало ждать от власти бесплатной земельной прибавки.
Фактором, определившим судьбу столыпинских преобразований, стала Первая мировая война. В армии оказались землеустроители, чиновники переселенческого ведомства, агрономы и пр. Вновь обострились противоречия между землеустроителями и общинниками, поэтому центральные и местные власти были вынуждены соблюдать крайнюю осторожность, пытаясь сгладить противоречия в крестьянской среде.
Все эти субъективные и объективные обстоятельства вели к постепенному сворачиванию землеустроительных работ, к прекращению аграрных переселений за Урал, снижению масштабов агрономической помощи и т. д. После того, как в июне 1917 г. Временным правительством повсеместно были ликвидированы землеустроительные комиссии, реализация столыпинской аграрной реформы была полностью прекращена.
Итак, последствия реформирования в духе программы Столыпина оказались противоречивыми. Бесспорно, аграрная реформа вела к позитивным изменениям в сельском хозяйстве, содействовала внедрению передовых для начала ХХ столетия агротехнологий. В то же время правительственная аграрная политика не только не преодолела социальной розни в российском обществе, напротив, она усилила конфликты как внутри крестьянства, так и между общинниками и властью. Общинные устои села оказались весьма крепки. За десятилетие реформирования землеустроителям не удалось привить рыночный менталитет основной части крестьянства. После 1917 г. общинная революция упразднила все достижения столыпинского землеустройства, открыв дорогу к деградации крестьянского хозяйства в России.
В. Б. Безгин
В ходе аграрной реформы Столыпина, впервые после отмены крепостного права, власть предприняла масштабную попытку преобразовать традиционный уклад жизни русской деревни. Она была направлена на создание условий, призванных интенсифицировать экономику крестьянского хозяйства. Основные усилия были обращены на утверждение в деревне права частной собственности на землю как условия роста сельскохозяйственного производства. Цель землеустройства состояла в устранении чересполосицы, многополосицы и дальноземья посредством отвода земельных участков. Рациональное землепользование в сочетании с хозяйственной инициативой должны были привести к повышению доходности крестьянского производства. Снизить избыток сельского населения в центральных губерниях и расширить посевные площади путем хозяйственного освоения новых районов предполагалось за счет переселения крестьян. Социальная составляющая реформаторских намерений включала в себя ослабление консолидирующей роли общины в борьбе с помещичьим землевладением. Ставка власти на крестьян-собственников неизбежно вела к обострению внутридеревенских противоречий. Таким образом, власть в модернизации агарного сектора преследовала, прежде всего, государственные интересы.
Закон от 14 июня 1910 г. автоматически наделил дворы беспередельных общин статусом наследственного владения, а статистикой они были отнесены к числу хозяйств, укрепивших земельный надел в собственность. Однако это не привело к отказу от принципов общинного землепользования. Исследователи аграрных отношений начала XX в. отмечали, что повседневная трудовая деятельность в подворных общинах ничем не отличается от производственной жизни передельных общин. Статус наследственного владения принципиальным образом не влиял на привычный хозяйственный уклад крестьянских семей и на их приверженность традициям общинного землепользования.
Большинство исследователей русской деревни сходится в том, что именно приверженность крестьян традициям общинного уклада выступала главным препятствием успеху реформы. Жители села опасались, что
переход к подворному владению приведет к быстрому обезземеливанию. Малоземелье и отсутствие свободных денежных средств у крестьян выступали серьезной преградой для создания участковых хозяйств. Сведение разрозненных земельных участков в единый массив, при малых душевых наделах, проблемы не решало и не позволяло вести интенсивное хозяйство. Расширение участка за счет покупки земли через Крестьянский поземельный банк было под силу лишь состоятельным домохозяевам. К банковским ссудам жители села прибегали редко, опасаясь в случае просрочки платежа потерять земельный надел, вносимый в качестве залога.
Оценивать эффективность аграрных преобразований следует не подсчетом общего количества домохозяев, вышедших из общины, а выяснением того, сколько из них смогли наладить в своих хозяйствах интенсивное производство. Российское крестьянство в большинстве своем оказалось не готовым отказаться от традиционного хозяйственного уклада в пользу индивидуального землепользования. Преимущества последнего не были столь очевидными, а община же, напротив, демонстрировала свою приспособляемость.
История повторяется. Сегодня, как и 20 лет назад, те же заклинания о величии реформатора и сожаления об упущенном Россией шансе. Большинству образцов современной «столыпинианы» не хватает главного -конкретно-исторического материала, извлеченного не только из столичных архивов в форме победных реляций правительственной бюрократии, но и из местных архивов - с передовой линии этой «реформы на крови».
Л. Г. Протасов
С аграрной реформой связано несколько мифов, идущих от столыпинских оппонентов справа и слева. Миф первый: реформа имела целью разрушить поземельную общину. Между тем, задачей Столыпина было прекращение монополии общинной собственности, поскольку, по его убеждению, община не только препятствовала интенсификации аграрного производства, но и не позволяла заложить фундамент гражданского общества и правового государства. При этом он не видел нужды форсировать процесс еще и потому, что уповал на положительную силу примера,
считая, что через 6-7 трехлетий общины уже не будет там, где она отжила свой век. Иное дело, что реализация закона от 9 ноября 1906 г. на местах велась зачастую принудительно, но это уже проявление авторитарной природы власти, когда усердие чиновников превозмогает рассудок. Труднее понять, что ху-торизация задумывалась как инструмент индивидуализации, рационализации крестьянского сознания, при котором государство выступало бы не попечителем, а партнером. Столыпин, возможно, первым понял, что основу процветания страны составляет средний класс, который только и может справиться с засильем бюрократии, заставить ее служить обществу, а не собственному эгоизму. Его правоту вполне можно оценить с высоты нашего исторического опыта, пропущенного через социализацию и национализацию земли, через реанимацию общины и «колхозиза-цию», так и не вписавшихся в современную модель развития России.
Миф второй: Столыпин перераспределением надельной земли между крестьянами спасал помещиков. Сам крупный землевладелец, он действовал как технократ, заботясь о сохранении образцовых очагов аграрного производства. Не то ли делали большевики, создавая на месте бывших помещичьих экономий совхозы?! Столыпин знал, что создание конкурентной среды в деревне неизбежно затронет интересы помещиков, отсюда «совет», поданный им А.А. Бобринскому: «А вам, граф, с частью ваших земель придется расстаться».
Миф третий: Столыпин организацией крестьянских переселений на восток сознательно разжигал межнациональную вражду по принципу «разделяй и властвуй». В августе-сентябре 1910 г. он совершил поездку в Сибирь и Поволжье. В стойбищах казахов и киргизов премьер обнаружил, что они располагают примерно такой же площадью земли, как средний помещик Европейской России. По его убеждению, кочевники не проиграют в итоге решения переселенческого вопроса: «Теряя миллионы десятин, они вознаграждаются тем, что остающаяся у них земля впервые получает рыночную ценность». Трудно было ожидать, что отношения между аборигенами и новопоселенцами выльются в «дружбу народов», но следует признать, что
переход от кочевого хозяйства к оседлому -историческая неизбежность.
Миф четвертый: реформа провалилась. Хотя динамика аграрных преобразований спадала, что присуще всем реформам, это не означало их конца, даже после гибели их инициатора. Более того, незавершенность реформ Столыпина во многом определила катастрофический характер дальнейших событий в России, ибо хуже всего такая незавершенность - она открывает дорогу судорожным попыткам вернуться в прошлое. То, что в современной литературе обозначается как общинная революция, объективно противодействовало не только столыпинскому землеустройству, но и самой исторически обусловленной модернизации деревни.
III. П.А. Столыпин как политик
Для понимания цельности преобразовательных замыслов Столыпина важно уяснить его внутренний мир, его целеполагание как премьера, понимание им таких категорий, как право, государство, общество, личность, собственность, власть, революция, реформа и др.
Л. Г. Протасов
В основе выдвинутой Столыпиным политической программы лежало представление о человеческой личности, которая от рождения свободна и обладает рядом неотъемлемых прав. Понятие «свободы человека и человеческого труда» в принципе не совместимо с какими-либо формами закрепощения личности: гражданским неполноправием,
зависимостью от общины, ограничениями по этническим и конфессиональным признакам и т. д. Нельзя рассчитывать на законопослушность общества, если сама власть регулярно нарушает закон. Закон же должен укладываться в сложившееся народное правосознание и соответствовать историческим устоям империи, правовым и социальнополитическим реалиям страны, иначе он будет отторгнут большинством населения.
Геополитические воззрения Столыпина базировались на том, что Россия, веками складывавшаяся как империя, могла сохраниться лишь в этом качестве. Этим и было обусловлено его отношение к монархии как исторической традиции, что вовсе не сводилось к личной преданности монарху. Извест-
но, что его предсмертные слова были обращены к императору, но он никогда не путал понятия «Отечество» и «Ваше Величество». Поэтому Столыпин не боялся вступить в конфликт с Николаем II, чувствуя за собой правоту. Выступая в Третьей Государственной Думе 10 марта 1907 г., он сформулировал свое понимание Великой России: 1) динамичное развитие с опорой на традиционные исторические устои; 2) сохранение государственного правопорядка; 3) внешнеполитическая конкурентоспособность; 4) благополучие россиян. Ныне это воспринимается как завет будущим поколениям. К Столыпину полностью применима формула аргентинского президента Х. Перона: политика, как и ботаника, требует знания почвы и национальных особенностей.
Абсурдность прошлых обвинений Столыпина в зоологическом национализме ясна. Он предложил свою трактовку понятия «национализм», согласно которой нация - это историческая общность, сложившаяся в ходе становления Российской империи. Она объединяла людей разных национальностей, конфессий, культурной традиции. Вместе с тем в основе этого единства лежали политические и общественные устои великорусской народности, вокруг которой и сложилась российская государственность. Столыпин разрабатывал план полного отделения Царства Польского от России, он был инициатором отмены ряда ограничений против евреев, но натолкнулся на резкое противодействие императора. Столыпинская линия ныне находит последователей среди политиков, пытающихся синтезировать идеи державности, патриотизма, национальной самоидентификации.
В.Б. Безгин
Полностью разделяю мнение о том, что Столыпин - глубоко национальный политик. Разрабатывая реформы, учитывая зарубежный опыт, он был искренне убежден, что фундаментом преобразований должен быть исторический опыт русской государственности. Столыпин убеждал, что «нельзя к нашим русским корням, к нашему русскому стволу прикреплять какой-то чужестранный цветок». Жаль, что этому совету не вняли «горе-реформаторы» 1990-х гг., гробившие нашу страну по американским лекалам. В отличие от «Гайдара и его команды», глубокий пат-
риотизм и вера в созидательный потенциал русского народа были, безусловно, присущи этому государственному деятелю.
Говоря о Столыпине как политике, следует особо отметить такое качество его натуры, как политическая воля, чего, к сожалению, не хватает современным вершителям власти. Пережив 10 покушений, он оставался тверд в своей решимости: во-первых, навести порядок в стране, во-вторых, осуществить ее модернизацию посредством комплекса реформ. Оставаясь сторонником монархии, он как объективную необходимость принял положения манифеста 17 октября 1905 г. Столыпин искренне стремился наладить взаимодействие правительства с Государственной Думой и первого, и второго созыва, хотя, наверное, понимал, что радикализм левых и безответственность либералов не могли стать основой для конструктивного диалога. Приоритетами Столыпина, с одной стороны, выступали охранительные функции, с другой -продвижение по пути конституционного строительства. Им была декларирована масштабная программа реформ, включавшая введение свободы вероисповедания и гражданского равноправия, улучшение крестьянского землевладения, реорганизацию местного самоуправления, преобразование судебной и правоохранительной системы и пакет социальных законопроектов. Политическое одиночество премьера было неизбежным, т. к. его позиция стала вызовом и либералам, и консерваторам.
П.А. Столыпину не были чужды и авторитарные методы, к которым он прибегал в случае государственной необходимости. С целью борьбы с революционным терроризмом в стране были введены военно-полевые суды, которые упрощенным судопроизводством рассматривали дела людей, арестованных на месте преступления или с поличным, что служило доказательством их вины. В 1911 г. при утверждении законопроекта о введении земств в юго-западных губерниях Столыпин добился от императора роспуска на трехдневный срок Государственной Думы и Государственного Совета, угрожая в противном случае уйти в отставку. Современники часто порицали Столыпина за широкое пользование ст. 87 Основных Законов империи. Сам же он расценивал внедумское законодательство как действенный инструмент, с
помощью которого можно было вопреки оппозиции провести необходимые законы.
Свою задачу Столыпин видел в том, чтобы не только подавить революцию, обеспечить спокойствие и стабильность, но и в том, чтобы, перехватив инициативу у радикалов, поставить власть во главе реформ. Он стремился ликвидировать отсталость посредством модернизации страны, сохранив при этом традиционные ценности: православие, народность и, по возможности, монархию.
Л.Г. Протасов
Как публичный деятель, Столыпин стоял у истоков ряда традиций отечественной политической культуры. Он был первым российским премьером, принявшим парламент если не как ценность, то как реальность. Не находя поддержки в бюрократических верхах, он должен был искать ее в Государственной Думе. Столыпин заложил основы политического дирижизма в России, добившись изменения избирательного закона и создав управляемую Думу. Ради этого он содействовал расколу правых в третьей Думе, обеспечив желательный расклад сил.
Некогда австрийский канцлер К. Мет-терних предостерегал, что представительное правление - это инструмент, на котором могут играть только превосходные музыканты, потому что инструмент этот капризен, а искусство трудно. Столыпин испытал это сполна. Он 31 раз брал слово в Государственной Думе, 21 - в Государственном Совете. В отношениях с парламентариями он, конечно, не чурался политиканства («дело Азефа», «темные деньги» для черносотенцев и др.), но и не был противником парламентаризма как такового. Иные политические уроки Столыпина прочно усвоены современными кремлевскими политтехнологами.
«Сначала успокоение, потом реформы» -в этой коннотации, знакомой со школьной скамьи, зловещим образом «столыпинских галстуков» заполнена вся семантическая конструкция. На деле же Столыпин таких слов не произносил - они принадлежали историку
А.А. Кизеветтеру. Его собственная программа предусматривала синхронное решение обеих задач, ибо нельзя было ограничиться первоочередным решением одной, не подвергая риску другую. Военно-полевые суды виделись ему как чрезвычайная мера для по-
литической стабилизации страны, и сейчас, в эпоху глобального терроризма, она уже не кажется чрезмерной и может трактоваться как «необходимая оборона» государства.
VI. Уроки П.А.Столыпина, или от какого наследства мы не отказываемся
Л.Г. Протасов
Вопрос о фигуре Столыпина принадлежит к историческим. Отмечу реальные сдвиги в стране за годы его премьерства. Расходы на агрономию за 1908-1911 гг. возросли более чем в 20 раз. С 1909 г. был сформирован и рос, несмотря на прогрессирующие военные расходы, профицит бюджета, зафиксирован рост общественного продукта, личного потребления, как, впрочем, и внешнего долга. Впечатляет его политика в области образования с проектом введения всеобщего начального обучения (К.П. Победоносцев назвал его «бредом сумасшедшего»).
Несомненно, гибель выдающегося реформатора была невосполнимой утратой для России, особенно в преддверии военных и революционных потрясений. Сколько бы ни твердили о неприменимости в истории сослагательного наклонения, невольно проецируется его поведение в кризисные моменты «послестолыпинского» периода. Так, улавливая ситуативное сходство между Боснийским кризисом 1909 г. и Сараевским - 1914 г. (спонтанность событий, военная неготовность России, эгоизм союзников и т. п.), трудно отделаться от мысли, что твердая позиция Столыпина была одним из факторов, предотвративших еще тогда военный конфликт на Балканах с перспективой трансформации его в войну всеевропейскую. Из воспоминаний его дочери М.П. Бок следует, что Столыпин был решительным противником большой европейской войны и пессимистически оценивал шансы России в ней.
Увы, его тактические принципы «делать левую политику правыми руками», «вперед, на легком тормозе» были самоуверенно отброшены российскими младореформаторами 1990-х в угоду шоковой терапии.
В.Л. Дьячков
Что из взглядов и деятельности П.А. Столыпина, из событий его времени может быть
актуальным в формате нынешнего «круглого стола»?
Итак, 1912 г. 25 декабря Россия закрывала его широким празднованием 100-летия победы в Отечественной войне 1812 года. Та война не была, по известным причинам, столь всеохватной и массовой, как Великая Отечественная, но всеми россиянами, доросшими до школьного возраста, «гроза 1812 года» воспринималась как очень близкое и очень знакомое важнейшее, скрепляющее государственно-патриотическое прошлое.
А в мае 2012 г. я физически остро почувствовал, что 9 мая умер как праздник вместе со смертью элементарной истории Великой Отечественной войны в массовом сознании молодых и средних поколений. При всей мощи современного агитпропа, при гигантских объемах исторической информации, при еще живых ветеранах, при всем шуме и при всех мыльных пузырях, хотя от Победы прошло не сто, а только 67 лет.
Объяснение сего удручающего парадокса в одном - во времена П.А. Столыпина государство исторически стремительно развивало систему качественного образования населения на всех его уровнях - от Московского университета до земской начальной школы для толстовских Филиппков. Ныне это веками - через разные власти, войны и кризисы - взращиваемое культурно-образовательное богатство уничтожено в средней школе и сильно повреждено в школе высшей. Уничтожено намеренной последовательной политикой нашего современного государства, его «главными» лицами.
При чем здесь Столыпин, на которого наши «главные», вроде бы, хотят равняться, с которым безосновательно пытаются связаться генетически? Ищущим родства напомним, что в бытность еще гродненским губернатором Столыпин отвечал «элитным» идейным противникам образования народа: «Бояться грамоты и просвещения нельзя. Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не приведет к анархии». К 1917 г. - при всех «мерзостях режима» - грамотной была уже треть населения империи, при том, что грамотность и общая эрудиция тогдашнего обладателя неполного среднего образования была повыше, чем у многих нынешних аспирантов.
Зачем тогдашние государственные деятели развивали просвещение и образование «масс», в то время как нынешние «нутром чуют» в нем политическую опасность правильного анализа прошлого и настоящего, жизненную угрозу омолаживающей конкуренции в смене лиц и поколений на разных «теплых» местах?
Дело в том, что государственные и общественные деятели, вышедшие из тогдашних социальных верхов, при разном политическом «окрасе» были в подавляющем большинстве государственниками высшей пробы. Это значит, что в мотивации их жизненной активности идейное, бескорыстное, мужественное служение Отечеству, благу страны и народа оказывалось на первых местах, становясь одним из залогов успеха их усилий.
Можно ли представить личности вроде П.Д. Киселева, Н.А. и Д.А. Милютиных, Н.Х. Бунге, С.Ю. Витте, П.А. Столыпина,
В.Н. Коковцева, С.А. Муромцева и других, обращающих государственные посты в личное обогащение и цинично лгущих на каждом шагу? Можно ли представить их жен, деток, зятьев и кумовьев, пристроенных к миллиардным казенным кормушкам? Есть ли темы в историографии о фальсификациях выборов в земства, городские Думы, в тогдашние Государственные Думы, во Всероссийское Учредительное собрание?
Другое актуальное противоположение столыпинских и нынешних времен - жизнь Государственных Дум, борьба представленных в них политических партий и политиков тогда и сегодня.
Тогда все политические партии, кроме черносотенного «проекта самодержавия», были настоящими, они кристаллизовались в России снизу по мере прогресса общества и были действительно авангардами, локомотивами, выразителями и борцами за интересы наиболее развитых социальных слоев и групп. Ныне все партии, кроме части коммунистов, оказываются «кремлевскими проектами» с соответственной нравственно-политической и поведенческой парадигмой своих персонажей при том, что уровень современного российского общества явно дорос до права на лучшее настоящее.
Но есть между столыпинскими и нашими временами тревожные аналогии и даже типологические сходства.
Так, политическая система предсмертного самодержавия, воплощенная в последнем царе, быстро сдвигалась в сторону камарильи с ее одиозными раздражителями всего общества вроде Распутина и его «назначенцев». На первые же людские просьбы «встретиться и поговорить» царь и его слуги ответили расстрелом в столице тысяч невинных 9 января 1905 г. и будут в таком же духе отвечать и позже, взрывая страну справедливым, но непредсказуемым бунтом.
Не чуралась власть и возбуждающих полицейских провокаций и иных безнравственных «спецопераций», торчащих из еврейских погромов, дела Бейлиса, «азефовщины», пестования «черной сотни» и т. п. Умиравшая система власти и лично «царственный страстотерпец» с удовлетворением вытаптывали политическую «поляну», отторгали наиболее умных и дальновидных своих защитников и помощников, будь то С.Ю. Витте или тот же П.А. Столыпин, убитый полицейским агентом в эсеровском обличье.
Еще одним знаком беды для строя, в которую он себя втащил, не желая «поступиться принципами», была ситуация политического цугцванга. Любой значимый шаг власти к исправлению был на деле или воспринимался растущим обществом как вызывающе плохой, а необходимая к спасению и требуемая обществом мера не могла быть принята по совокупности субъективных и объек-
тивных обстоятельств, будь то посягательство на земли помещиков, расширение политических свобод или движение наций к самоопределению. Но тем самым усиливался синергизм катастрофы, проведенный за точку невозврата Первой мировой войной.
Л. Г. Протасов
Состоявшееся на нашем «круглом столе» обсуждение вполне отразило современную историографическую ситуацию вокруг П.А. Столыпина, затронув разные стороны его реформаторской деятельности и показав различия в оценках и подходах даже среди единомышленников, что, впрочем, никоим образом не влияет на истолкование исторического масштаба его личности. Иное дело, что всякое развитие есть путь обретения и неизбежных потерь, в т. ч. безвозвратных. Сам же Столыпин говорил с трибуны Государственной Думы, что со временем холодный историк поймет и простит те испытания и бедствия, через которые придется пройти стране в ходе его преобразований. И только будущее покажет, достигнет ли Россия обещанного еще столетие назад процветания или продолжит движение по замкнутому кругу начатых и незавершенных реформ.
Поступила в редакцию 25.05.2012 г.
UDC 94/99
“PYOTR ARKADYEVICH STOLYPIN - REFORMATOR, PATRIOT, CITIZEN”: MATERIALS OF “ROUND TABLE”
During “round table” the reform questions in Russia, agrarian modernization, personality of P.A. Stolypin were discussed.
Key words: P.A. Stolypin; reforms in Russia; year of Russian History.
