CC BY
79
ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
УДК 81’366
«ПЕСНЬ О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» (1185 г.) - ЯРЧАЙШИЙ ПАМЯТНИК РУССКОГО ПРАВОСЛАВНОГО ХРИСТИАНСТВА В ЕГО ДРЕВНЕЙШЕМ ТРОИЧЕСКОМ ОБРЯДЕ1
© Владимир Георгиевич РУДЕЛЕВ
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, доктор филологических наук, профессор-консультант кафедры русского языка, заслуженный работник высшей школы РФ, член Союза российских писателей, е-таіі: ifg06@mail.ru
Исследуются сакральные термины древнерусского поэтического памятника, традиционно называемого «Словом о полку Игореве» (XII в.): Троянъ; Хърсъ (ц-слав. Хръсъ); Дажьбогъ (ц-слав. Даждь-
богъ); Стрибогъ; Велесъ; Дивъ; Діва-Обида; Карна и Жьля и др.
Ключевые слова: Песнь о полку Игореве; Троический обряд; православное христианство.
Светлой памяти архиепископа Тамбовского и Мичуринского Евгения (Ждана)
Элементы Троического обряда нами в разной степени уже были исследованы [1-3], однако результаты исследования нас теперь удовлетворяют не вполне. Мы готовы также полностью отказаться от термина «слово» применительно к тексту, посвященному походу северского князя Игоря Святославича (1151-1202) в 1185 г., считая этот текст поэтическим от начала до конца и не имеющим ничего общего с т. н. ритмической прозой и т. п. В данном случае мы разделяем продуктивные мысли великого поэта и мыслителя А.С. Пушкина, а также убедительные доказательства еще одного крупного русского писателя и поэта В.В. Набокова (1899-1977). Нам не кажутся не заслуживающими внимания отвергнутые свысока в свое время лингвистические исследования выдающегося ученого-филолога А.И. Никифорова (18931942), сумевшего не только представить текст о походе князя Игоря Святославича как русскую былину, но и спевшего этот текст на защите своей докторской диссертации в Ле-
1 Научно-исследовательская работа выполнена в рамках государственного задания Министерства образования и науки РФ в 2013 г., проект № 6.3796.2011.
нинграде (ср. полемические выступления по поводу заслуг и достоинств упомянутых нами только что знатоков текста о полку Игореве: Пушкина, Набокова и Никифорова - в энциклопедии «Слово о полку Игореве» [4, т.
3, с. 300-301; 315-318; т. 4, с. 194-197]). Между тем интересны новые исследования текста о походе Игоря, представляющие этот текст как песню [5]. Что касается нашего упорного употребления в данном случае термина «слово», то оно связано только с традицией, но не с убеждениями или какими-то новыми находками. Напротив, и в смысле убеждений, и в смысле находок [6] все складывалось так, что нам давно уже было нужно забыть о термине «слово» («...о полку Игореве») и укрепиться в мысли, что это - «піснь» («пісня») и ничем иным быть не может.
*
Переходя к непосредственному анализу
избранных терминов в тексте «Пісни о полку Игореве», обращаем внимание, прежде всего, на присутствующее в ней имя Троянъ. Очевидно формальное и семантическое сходство (почти тождество) этого имени с молитвенным словом Троица (ср. в Троической православно-христианской молитве: <«Благодарю
тя, Святая Троица, яко не погубилъ еси мя грЫинаго...» [7, с. 2180-2191]. Муж. род и
ед. ч. слова Троянъ «ПЪсни» полностью соответствует аналогичным грамматическим показателям слова Троица в известной молитве. Тип склонения существительного Троица подчеркивает <Тройственность> ипостасей Великого Бога при Его непременном и неоспоримом <Единстве>. Та же
<Идея>, несомненно, присутствует в древнерусском слове Троянъ исследуемой пЬсни.
Пристальное внимание автора «ПЬсни» к сакральному термину «Троянъ» говорит о многом, и уж, конечно, оно напрочь отсекает языческое (дохристианское и антихристианское) происхождение этого слова, как, впрочем, и всех остальных исследуемых сакральных терминов (ср.: 4, т. 1, с.185-187; т. 2, с. 79-82, 96-98, 187-190; т. 3, с. 22-25, 331-335; т. 5, с. 68-70, 187-188]). Действительно, представление совершенно очевидных русских православно-христианских обрядовых терминов XII в. в качестве дохристианских и языческих можно связать только с отчаянной атеистической атакой, которая в принципе всегда была бесполезна, а в наше время побежденного безбожия она обречена на неудачу в самом начале. О каком язычестве можно говорить применительно к Северской земле, укрепленной православно-христианскими монастырями, имевшими к началу похода Игоря в 1185 г. уже достаточно длительную историю!
Довольно старый (для XII в.) монастырь существовал, например, в упоминаемом в
«П 'ксни» городе Трубчевске, где княжил брат князя Игоря Всеволод Святославич (ум. в 1196 г.). Трубчевский монастырь назывался Спасо-Челнским - по имени Спасителя Иисуса Христа и Его святой Матери, облик которой был запечатлен на Челнской Богородичной иконе, приплывшей, по преданию, в челне по реке Десне [8, с. 504-505]. Еще более древний монастырь был в XII в. в стольном городе князя Игоря Святославича Новгороде Северском; он назывался Спасо-Преображенским и был основан в 1036 г. великим Тьмутараканским князем-героем
Мстиславом Владимировичем (ум. в 1036 г.) [8, с. 746]. В городе Путивле, откуда начинался поход Игоря Святославича через землю Половецкую в Тьмутаракань Азовскую
[2] и где оставалась на время похода супруга князя Евфросинья Ярославна, был также очень древний Молченский монастырь с чудотворной Молченской иконой Пресвятой Богородицы [8, с. 330] (см. также: [9, с. 140]).
*
Судя по тексту «Песни о походе Игоря» и некоторым иным фактам, на земле княжества Игоря Святославича и княжества его брата Всеволода Святославича (по крайней мере земель, включающих города Новгород Северский, Путивль, Курск и Трубчевск) в XII в. господствовала православно-христианская Вера Троического обряда. Видимо, Троическая Вера сохранялась и в иных городах Северской («Черной») земли, включая отошедший к Киеву в 1164 г., после смерти отца Игоря Святослава Ольговича (11571164) Чернигов (им владел двоюродный брат Игоря Ярослав Всеволодович [10; 11].
Между тем сакральный термин Троянъ свидетельствовал не только о наличии твердой православно-христианской Веры Трои-ческого обряда на Северской земле XII в., он нес на себе образ истории этой Веры на всей Русской земле...
Вспоминается беседа автора настоящей статьи с архиепископом Тамбовским и Мичуринским Евгением в 1998 г. - в его служебном кабинете. «Владыко, - обратился я робко, ожидая ответную критику или отповедь. - Я пришел к выводу, что христианство на Руси объявилось в V веке». Я сослался при этом на «Песню о полку Игореве», тогда еще называемую мной «Словом». Архиепископ грустно улыбнулся и произнес тихо: «Копайте, профессор, глубже...» - «Неужели - самое начало новой эры?» - в голове у меня зрела и эта невероятная мысль. - «Не знаю, -произнес архиепископ, - не знаю. Ищите. Копайте глубже!»... Я вышел из кабинета. В приемной было много людей (священников), ожидающих аудиенции. Никто не взглянул на меня с укором. Видимо, сельские иереи догадывались, что в кабинете Владыки речь шла об очень важном деле, может быть, о самом главном.
И в самом деле христианство на Руси могло быть гораздо раньше V в., но оно не сразу было Троическим, поскольку сама Христианская Вера становилась таковой лишь в борьбе с арианством, вырабатывая и
отстаивая постулаты о Святой Троице, а это было раньше V в., т. е. в веке IV...
*
Имя Троянъ употреблено в «ПЪсни» 4 раза [4, т. 5, с. 131-137] - каждый раз в адъективной форме, как определение к словам:
тропа, вЪкъ, земля. Среди многочисленных толкований имени Троянъ в процитированной энциклопедии [4] подобного нашему толкования нет: оно либо игнорируется, либо просто не приходит на ум составителям пятитомного издания. В Трояне видят римского императора Траяна (98-117) и полководца Траяна (IV в.), тоже римского гражданина, и кого-то из славянских князей. В случае мифологических решений, конечно, авторы энциклопедических статей всегда находят языческие параллели. Каких-либо надежных. убедительных доказательств при этом не приводится, как нет и системных построений, опирающихся на крепкие факты.
Для нас, между тем, более всего интересен темпоральный контекст эпитета с внутренней формой <Троянъ>:
«Были вЪчи Трояни.
Минули л Ъ та Ярославля.
Были пълци Ольговы -
Ольга Святъславича...».
Эти строки интересны тем, что предполагают такое историческое состояние Русской земли, когда Троическая Вера еще не пришла на эту землю, и такое состояние, когда Она уже кончилась. Ее уход связан совершено ясно с жизнью и деятельностью Киевского князя Ярослава Владимировича (ок. 978-1054).
Важнейшим событием в жизни великого сына Владимира Красного Солнышка Ярослава Мудрого были закладка в Киеве (в 1017 г.), а потом и доведенное до конца строительство Храма Святой Софии (Софии -Премудрости Божией) - по подобию Святой Софии, воздвигнутой Юстинианом (482-565) в Константинополе. На Руси Софийные храмы были созданы, помимо Киева, в Великом Новгороде и в Полоцке. Это было начало нового христианства на Русской земле. Софий-ным новохристианским центрам противостояли, как могли, старые «чернохристиан-
ские», леводнепрянские города, где Святую Троицу продолжали почитать, не подвергая редукции древнюю Святую парадигму, включающую в себя помимо Бога Отца и Бога Сына еще и Бога Святаго Духа. Этими городами были Тьмутаракань Азовская, Чернигов, видимо, еще и Тьмутаракань восточная («черная» = Рязанская). Смена веков и лет едва не оказалась еще и сменой вер. Позже трудами Сергия Радонежского (13141492) и благодаря потрясающему воздействию на православных людей иконы «Святая Троица» Андрея Рублева (ок. 1360-1430) [12, т. 2, с. 2043-2044] Троическая православная Вера вновь восторжествовала, но она едва не погибла из-за неудачных «полков» Олега Го-риславича-Святославича (ум. в 1115 г.).
Что же касается начала веков Трояновых на Русской земле, то они определяются по фразе:
«На седьмомъ в вце Троян і
върже Всеславъ жребий
о дівице себе любі».
Упомянутый Всеслав - это Всеслав Бря-чеславич Полоцкий, который жил в XI в. (умер в самом начале XII в.). Девица, им любимая, это град Киев. Почему он назван девицей (прекрасная, кстати, поэтема!)? Да потому, что в самые ранние века слово Киевъ было женского рода (не Киевъ было, а Ки-евь); западные русские люди мягкое [в'] произносить не умели - вот и превратился Киевъ из особы женского пола в особу пола мужского, а для Всеслава Брячеславича он, как был девицей, так ею и остался, иначе поэте-ма бы разрушилась! Но дело здесь не только в поэтеме, а еще в том, что Всеслав Полоцкий жил в XI веке, и это был седьмой век православного Троического христианства на Святой Руси. Значит, до XI в. было еще шесть веков Троической Веры и начало этой Веры на Святой Руси - V век!
Однако христианство на Русской земле не сразу было Троическим, поскольку сама христианская вера становилась таковой лишь в борьбе с арианством, т. е. в IV в. [12, т. 1, с. 221-222; т. 2, с. 2179-2187]. Что же касается V в., то его проще всего связать с распространением Троического христианства, поскольку в это время происходили события, способствовавшие этому Торжеству Право-
славия. В самом начале V в. Иоанн Златоуст (347-407), епископ Константинопольский, добился изгнания из столицы Византии го-тов-ариан (это были давние соседи и враги славян). Славянские земли (Белая и Черная) также были горячими для вероломных готов. По этим землям пронеслась мощная гуннская конница. В битве с гуннами погиб готский король Винитар (375 г.). Готы были разбиты и отошли в иные края. Консолидация славян на Троицкой (Троянской) земле была вполне вероятным событием [11, с. 10-12]. Великий Боян помнил древние песни, в которых свивалась слава обеих половин Русской земли («Белой», западной, и «Черной», восточной; отделял одну землю от другой, разумеется, -Днепр). И вот как это отражено в «Песни о полку Игореве» на фоне более позднего события 1185 г.:
«Въстала Обида
въ силахъ Дажь-Божа вънука,
въступила Дівою на землю Трояню,
въсплв скала лебедиными крылы
на Синемъ море у Дона плі щучи, убуди жирня времена...».
Синее море и Дон - вот два ориентитра древней Троицкой (Трояньей) земли. Третий
ориентир назван в «Пісни» почти мельком -это «Черная земля», Заднепровье, Окраина, Север:
« Чьрна земля подъ копыты костьми посіяна а кровью польяна...».
Видимо, наступило время перестать связывать поход князя Игоря Святославича Нов-город-Сверского в 1185 г. с какими-то грабительскими замыслами и вообще узкопатриотическими целями (см.: [2]). В мыслимом союзе с половецким ханом Кончаком Атра-ковичем (Отроковичем) Игорь Святославич шел освобождать Тьмутаракань Азовскую, важнейший центр Киевской Руси. Но он был предан (!) своим побратимом, сватом и т. п., взят в плен, едва не погиб и, конечно, - не выполнил намеченной цели.
Вскрывается неожиданно еще одна цель Игорева похода: освобождение Тьмутаракани давало Игорю Святославичу возможность и право вернуть Чернигов в лоно чернохристианских городов (у 13-летнего Игоря по-
сле смерти его отца Святослава Ольговича Чернигов был отнят киевскими двоюродными братьями - Святославом и Ярославом Всеволодовичами). Северские братья Игорь и Всеволод Святославичи были фактически обездолены, стали почти бесстольными князьями: Новгород Северский и Путивль, Трубчевск и Курск - ведь это ж были и не города почти: только в насмешку можно было говорить о них как о золотых княжеских столицах! Между тем именно Черная славянская пола, по всем данным, была местом высадки апостольской группы Андрея Первозванного для крещения славянского («гольтескифского») Мира в самом начале новой эры. Об этом событии знал великий Боян - предшественник автора «Песни о полку Игореве». Знал это и автор «Песни». Об этом говорит еще одно употребление слова с внутренней формой <Троянъ> -«Тропа Трояня»:
«О Бояне, соловию старого времени !
Абы ты сия пълкыущекотал,
Скача, соловию, по мыслену дереву,
рища в Тропу Трояню
черезъ поля на горы!..».
Этот фрагмент из «ПЪсни» - видимо, ключ к определению времени прихода христианства на Русскую землю. Боян об этом Времени знал и хорошо представлял себе маршрут древних апостолов, проходивших по Русской (тогда еще - «гольтескифской») земле, неся христианство предкам белых и черных словен, живших и по Днепру, и по Оке, видимо, до самого Яика. Таковой апостольской группой были Андрей Первозванный, распятый за свою деятельность ок. 67 г., и шесть его спутников, среди которых, в частности, был апостол Сила, или Силуан ( если это не две разных личности), который вместе с апостолом Павлом перед этим был в Сирии (в Антиохии), на своей родине и подарил землякам прекрасное имя - христиане. Такое же имя получили от него и предки нашего народа, особенно на востоке, на черной стороне (ср. их имя с именем русских черных крестьян).
Согласно «Валаамской оповеди», которую исследователи почему-то не очень любят упоминать (см.: [12, т. 2, с. 245]), Андрей Первозванный и его спутники объявились вначале именно на Черной славянской
(«гольтескифской») земле, затем их путь продолжался на запад и на юг, и даже на север - вплоть до Великого Новгорода и Валаама. Это и была Божия тропа, названная в «Песни» Тропой Трояньей. Тропа Троянья поднималась, оказывается, и «на горы», потому что апостол Андрей и его спутники взбирались с Крестом на киевские холмы и побывали даже на Кавказе, где окрестили касогов - предков нынешнего адыгейского народа. Был среди спутников Андрея Первозванного некий апостол с явно славянским именем - «Lucostlavos» («Лихославъ>»). Видимо, этот человек подарил своим землякам чудесную азбуку «резами» (или «чертами»), которую обрел в Хазарии перед началом своей миссии в Моравию великий Константин Философ (827-869). Хорошо поработав над азбукой Лихослава, усовершенствовав ее и модернизировав, назвав глаголицей («глаголемая литица»), Константин Философ в 862 г. отправился в Моравию.
Глаголица была передовой азбукой того времени, после рук Константина (в иночестве - Кирилла) она великолепно отражала фонологическую систему общеславянского языка IX в., со всеми его палатализациями, разделениями гласных на долгие и краткие, новыми фонемами - и «шипящими», и «свистящими» (этого в азбуке Лихослава еще не было!). Помимо фонического значения, буквы глаголицы имели значения числовые, а еще - в пику чуть не погубившему христианство иконоборчеству 717-842 гг. - кирилловы буквы имели сакральные значения, т. е. они были тайными иконами. Самая первая буква глаголицы, с фоническим значением <а> и числовым <1> имела еще и третье значение - сакральное: это был образ <Бога Отца>, и Он, представляя т. н. «писаный крест», именовался еще древним протосла-вянским словом со значением <Отец> - Aty (с долгими гласными [а:] и [у:] (ср. в детской считалочке <Аты-баты, шли солдаты.»). Вторая буква была образом <Бога Сына>, она имела фоническое значение <Ь> и числовое <2>; имя буквы было древним именем Бога Сына - Ваау (ср. в той же считалочке). Третья буква звучала как слово УеШ со значением <великий>, и она обозначала звук [у], число <3> и была еще знаком <Бога Святого Духа>, Сказав это, автор статьи должен извиниться за то, что по простоте своей душев-
ной и недостатку скорого ума не сразу увидел <святое> и <Божественное> значение в слове Велесъ и его производящих лексемах [1]. Между тем и причин совершить такую ошибку у автора статьи было немало. Развившееся на Русской земле Софийное христианство (Киев, Великий Новгород, Полоцк) не только подвергло редукции Святую Троицу, но и прокляло Третью Божию Ипостась - Бога Святого Духа во всех вариантах Его имени. Отсюда и некоторое напряжение на землях, где Троическое христианство сохранялось, при употреблении имени Велесъ: у православных христиан, причастных к Троическому Обряду, было всегда или по крайне мере часто желание заменить в речи имя Велесъ каким-либо словом-эвфемизмом (в «ПЪсни» по крайней мере их - два: Стри-богъ и Дивъ). Оба эти слова «дарованы» язычеству и объявлены «бесовскими». Не удивительно, что в уже упоминаемой не раз энциклопедии [4] они с радостью так и поданы. Что же касается Софийного православнохристианского Обряда и Софийности как <философской идеи>, обуявшей интеллигентские умы XX в. (ср. [13]), то мы к решению этой проблемы по разным причинам еще не готовы. Но - вот чего мы однажды были свидетелями.
В один из своих приездов в Великий Новгород, находясь в храме Великой Софии Премудрости Божией, я испытал невероятное притяжение Xрамового Образа. Я не мог оторваться от Образа после окончания утренней службы и затем в течение всего дня - вплоть до начала вечерней. Подобное состояние, как я понял, испытывали и другие верующие, оставшиеся в храме, как и я, до начала вечерней службы. Одна из женщин рассказала мне, что в день освящения обновленного соборного Xрама в честь Софии Премудрости Божией, выходя после службы из Xрама, она увидела образ Софии над Волховом в небе. Все присутствующие рядом подтвердили этот факт. Я описал увиденное и услышанное в стихотворении «София» [14], а о самом событии рассказал архиепископу Тамбовскому и Мичуринскому Евгению, добавив к рассказу, что с некоторых пор я убедился в том, что Религию нельзя противопоставлять Науке. Как и Наука, Религия (Вера) является способом познания Мира (Действительности). В Науке многое - от Веры: те же семантические основания, которые не доказываются. Сколько великих ученых было глубоко верующими людьми.
Архиепископ будто и не слушал, что я говорил: «Наши-то ребята, - произнес он почти ше-
потом, - (товарищи) мне говорят: « Что же это Ваш подопечный, профессор, крестится на Храм и снимает шляпу, когда проходит мимо. Люди ведь подумают, что Он и вправду Есть». А я им говорю: «Не трогайте его, не беспокойте. Он -Верит!»
*
Мы можем теперь уже с большой долей вероятности представить в божественных (сакральных) терминах древнерусскую модель отношений на самом высоком Небесном уровне:
[Троянъ]:
4
[Дажьбогъ] ^ [Господь Иисусъ Xристосъ]^ [Велесъ].
Об общем Божьем имени Трояне (аналоге современной Троицы) было сказано достаточно подробно. Первое имя в конкретизирующей строчке - это имя, которое упоминается ныне в Господней молитве («Отьче нашь, Иже еси на небесьхъ... », это имя Бога Отца (имя Дающего Бога). Второе имя - имя Спасителя, Господа Иисуса Христа (это имя нельзя произносить всуе, заменять эвфемизмами, оно - центральное в парадигме Божественных имен. Третье имя имеет несколько факультативных вариантов: Дивъ, Стрибогъ. Список может быть увеличен, но суть здесь всегда одна и та же, и она не позволяет каким-либо образом обидеть, отвергнуть названную Ипостась, даже проявить какую-нибудь небрежность и т. д. Великий, Высочайший образ - это ни в коем случае не прощает.
Образ Пресвятой Троицы, аналогичный представленному только что, мы отметили на святой Богородичной иконе «Умиление» (Игоревской) [1; 2] и на более ранних образах, например, - на Збручской скульптуре. [1]. Отсылая читателя к нашим старым работам, где были даны снимки упоминаемых теперь икон и их фрагментов, мы просим прощения за то, что не имеем возможности их снова здесь представить.
Однако сейчас наша мысль перебрасывается на совершенно иной материал, поскольку нуждается в особом разъяснении Божественный образ, имя которому - Хърсъ (ц.-слав. Хръсъ). Это Божественное имя упоминается в связи со вставным сюжетом, в котором ге-
роем является Всеслав Брячиславич Полоцкий (ум. в 1101 г.). Князю Брячиславичу (его появление в «Песни» не случайно, поскольку предшественник Автора «Песни» Боян был близок этому герою, находясь с ним некоторое время в киевском порубе и слыша его крамольные, с точки зрения черного христианина, молитвы [3]). В этих молитвах, отражающих несомненный Софийный обряд, поскольку Всеслав был жителем Полоцка, где такой обряд процветал, анигилировался образ Святого Духа. В «Песни о походе Игоря» этот факт поэтически представлен как некая дискуссия: с одной стороны, - Всеслав, летящий в Тьмутаракань Азовскую и этим своим загадочным полетом опережающий полет Великого Хорса, поэтически представленного в образе Солнца, с другой стороны, -сам Великий Хорс. Надо же помнить, что, помимо всего прочего, «Песня о походе Игоря» - это художественное, высоко художественное, тропическое произведение. И если бы в нем не было Хорса и крика «Ура!» (внутренней формы этого имени), не говоря уж о крестах («курах-чурах» тьмутаракан-ских), отражающих имя Константина (Кирилла), создавшего первую славянскую азбуку, «Песня о полку Игореве» не была бы столь величественной и значимой для русского народа, какой она стала, сравнившись с высочайшим в мире творением Мигеля Сервантеса о хитроумном рыцаре Печального Образа Дон Кихоте Ламанческом.
Кстати говоря, - и ведь и вторую славянскую азбуку тоже ввел в обиход Константин (Кирилл), но это уже - поневоле, в Болгарии, где иконоборчество держалось дольше, чем где-либо еще на Славянской земле и где отцы церкви, борясь с символикой букв в глаголице, обратились уже после смерти Константина (Кирилла) к созданной им до его похода в Моравию старой азбуке - кириллице, где аналогичной символики не было. За это великий Боян, названный в «Песни» Ве-лесовым внуком, и проклял виновников смены азбук (Горазда и иных, а заодно с ними и «воздухоплавателя» Всеслава Брячиславича), назвав их всех достойными сурового Суда Божьего.
*
Но теперь мы приступаем к последнему нашему рывку с целью покорить группу са-
кральных терминов в прекрасной «Пісни», которая вчера еще представлялась холодным
«Словом».
Речь пойдет о терминах, представляющих словесный образ Пресвятой Богородицы Марии. Все это слова-поэтемы, преисполненные тропических смыслов. Нынешним исследователям они, как правило, не ясны, и, конечно, мало кто из современных нам знатоков «Пісни о пълку Игореве» увидит в выражении «четыре сълнца» (черные тучи, т. е. <половецкие враги>, хотят закрыть собой эти дивные, ненавистные им реалии, т. е. то, что есть в действительности).
Исследователям «Слова» (или «Пісни») в этой действительности мерещатся упорно четверо молодых князей (участников похода 1185 г.); некоторых уж и нет или вовсе не бывало, а иные еще не народились! Но на самом-то деле речь идет не о каких-то князьях, она, эта речь, идет о буквенном (тайном) образе Пресвятой Богородицы Марии; этот образ существует, как ни странно, до сих пор и именуется «Всевидящим Оком Господним»: четыре глазка попарно, слева и справа (один над другим) присоединяются к бровям, носу и устам Пресвятой Девы; и эти четыре глазка - рефлексы четырех кружков, соединенных скобочками в глаголической букве, именуемой словом Мыслеть, с фоническим значением [т], числовым <40> и сакральным
<Богородица Мария>. Конечно, никто из священослужителей не возьмется сейчас объяснить прихожанам, почему на иконе «Всевидящее Око» у Пресвятой Девы Марии бровки - одни, носик - один и уста - одни, а глаз - четыре, как никто не сможет объяснить значение слова Масленица и тайну этого якобы языческого праздника, в действительности - Богородичного, в эпоху борьбы с Богородичными образами (и многими иными [14]) превращенного фактически в языческий (и это в первую неделю Великого поста!). Как легко после этого и «Четыре Солнца», явный Богородичный образ, превратить не весть во что стараниями современных исследователей «Слова» («Песни»!).
Но не единственный случай искаженого толкования Богородичного смысла мы находим в «Песни о полку Игореве». Вот мы дошли до самого загадочного выражения: «По нимъ кликну Карна и Жля, поскочи по
Руской земли, смагу мычючи в огненомь
розі». Ну, конечно, это, как отмечается в энциклопедии [4], две языческие богини кликнули и поскочили. Как же они сумели так поступить, если глаголы, им предоставленные для подобного действия, оказались в единственном числе, и рог у них огненный -тоже оказался один на двух? Все дело в том, что нет здесь языческих богинь - ни Карны, ни Жли (Жели или Жьли), а есть здесь лишь одна божественная персона - Пресвятая Богородица Мария, и Она здесь названа двумя Своими постоянными эпитетами («Честнейшей Херувим и Славнейшей без сравнения Серафим; без истления Бога-Слово рожд-шей, сущей Богородицей, как Ее величают..). Карна - русифицированный вариант имени Херувим (ср. евр. к'вгиЬт). Жьля -такой же вариант имени Серафим (ср. евр. s'eraphim <огненный>) [15, с. 427, 589]). И в руке Богородицы - древний Ее символ-знак, как в той же, упомянутой нами Збручской скульптуре, - огненный Рог. По нему Богородица и именовалась - Роженицей; и здесь возникала известная паронимическая аттракция: родити / рожати и - рогъ.
Итак, сколько уже Богородичных образов-стягов перечислено Автором «Пісни»? Два пока. Но сейчас уже будет - третье. Оно -в слове Шеломя («О, Русская земле, уже бо за Шеломенемь еси»). Здесь речь идет не о Горе (<Холме>), преодоленной уже порядком уставшими воинами князя Игоря Святославича, хотя, может быть, и о ней тоже, Но та же Русская земля оказалась и за плечами воинов; на плечах их покоился стягъ - образ Пресвятой Богородицы Марии, именовавшийся словом Хълмъ (ц.-сл. хлъмъ). Этим Образом благословляли обычно молодых на свадьбе, выкрикивая либо слово хълмъ, либо слово горъка, если первое слово было чуждо родному диалекту; и потом слово горъка превратилось в требование: Горько! На Богородичных иконах, которые назывались словом Хълмъ, изображалась не Гора, а буква с фоническим значением [х] (это - всего лишь для одного слова хълмъ, а для других была буква, которая именовалась словом Херъ (сокращение от слова Херувим). До нашего времени дошли комбинированные образы Пресвятой Богородицы, в названиях которых употреблены слова Холм или Гора. На этих образах-иконах мы видим обычный лик Бо-
гоматери, но в одной из рук Ее - горный знак, старый символ времен Запрета на иконы. Сама же икона в целом именуется Несе-комой Горою или Тучной Горою и т. д. Существует праздник - Красная Горка, и это тоже - в честь Богородицы Марии. Самым же давним маскирующим Ее знаком была буква Хълм (Хлъмъ) с фоническим значением [х], но только для одного слова - Хълмъ. Для всех иных слов, где нужен был звук [х], в употреблении была буква херъ (сокращение слова Херувимъ).
Православной иконы Пресвятой Богородицы, подобной той, которую, возможно, несли на плечах воины князя Игоря и которая называлась словом «Шеломя», в наше время, видимо, уже не сохранилось. Но отмечаются ее рефлексы - знаки, именуемые выражением «Писаная торба». Это круглые емкости, вроде решета, с ленточками вверху и внизу. С такой торбой-решетом невеста снует среди гостей, собирая с них положенные деньги. «Писаные торбы» сохранились в некоторых краях России [16], и это весьма значимый сакраментальный предмет (наряду с «Писаным крестом»), в котором буква (в данном случае - «Холмъ»), с фоническим значением [х] и сакральным - <Богородица Мария>, является древней тайной иконой, возникшей во время гонения на православные образы - в частности и в особенности, на образ Пресвятой Девы Марии.
Следующая икона-стяг, посвященная Пресвятой Богородице Марии, - это Крылатая Дева-Обида. До нашего времени образ Девы-Обиды дошел в виде растительного орнамента на полотенцах (подарок 125 лет иконоборческой эпохи: 717-842 гг.) [3]. Существует, однако, и современная каноническая икона «Покрый насъ кровомъ крилу своею», которая тождественна, судя по всему, упомянутому растительному орнаменту. И полотенечный орнамент, и редкая в наши дни каноническая икона были описаны и представлены нами в соответствующих публикациях [1; 2]. Отождествить эти образы с Крылатой Девой-Обидой позволяет та же крылатость Пресвятой Девы Марии на обоих упомянутых образах. Такое представление Богородицы - явление уникальное: ни на одной из известных икон оно не повторяется. Но то, что Пресвятая Дева Мария с древних времен изображалась на иконах с серебря-
ными крыльями за плечами, - это реальный факт (для нас он, конечно, был большим подарком и, собственно говоря, он побудил раньше всего нас к написанию настоящей статьи, которую на этом факте можно было бы и закончить, если бы не одно обстоятельство похода князя Игоря Святославича).
*
Совершив побег из половецкого плена вместе со своим слугой и верным другом Лавром («Овлуром»), Игорь Святославич посетил Киев, где усердно и благодарно помолился Богородичной иконе, прозванной Пирогощей (видимо, это древний образ, называемый чаще всего «Неопалимой Купиной»). Северский князь предпочел «Неопалимую Купину» храмовой (Софийной) Оран-те, видимо, будучи преданным Троическому православно-христианскому обряду, символизирующему счастливые («жирные») времена на древней Тьмутараканско-Чернигов-ской земле, которую ему вернуть в 1185 г. не удалось.
1. Руделев В.Г. Православно-христианские образы в «Слове о полку Игореве» // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 2004. Вып. 4 (36). С. 76-86.
2. Руделев В.Г. Смысл и цель Половецкого похода северского князя Игоря Святославича в 1185 г. // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 2011. Вып. 8 (100). С. 180-193.
3. Сафонова О.В., Руделев В.Г. Названия животных как средство создания героического образа (к реконструкции и герменевтической обработке «Слова о полку Игореве»). Тамбов, 2010.
4. Энциклопедия «Слова о полку Игореве»: в 5 т. / гл. ред. Д. С. Лихачев. СПб., 1995.
5. Манн Р. «Песня о полку Игореве»: новые открытия. М., 2009.
6. Руделев В.Г. «Слово о полку Игореве» и некоторые особенности былин // Сборник научных работ, посвященных 20-летию Тамбовской лингвистической школы. Тамбов, 1996. С. 22-31.
7. крейскій молитвословъ. М., 1993.
8. Всеобщий иллюстрированный путеводитель по монастырям и святым местам Российской империи и Афону / сост. А. А. Павловский. Н. Новгород, 1907.
9. Земная жизнь Пресвятой Богородицы / сост. С. Снессорева. Ярославль, 2000.
10. Руделев В.Г. Воспоминания о Черной земле: история слов, имен и народов. Тамбов, 1994.
11. Руделев В.Г. Рязанский окоем. Рязань, 2009.
12. Полный православный богословский энциклопедический словарь: в 2 т. 1992.
13. Федотова С. Поэтология Вячеслава Иванова. Тамбов, 2012.
14. Руделев В.Г. Прощай, масленица // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 1999. Вып. 3. С. 48-54.
15. Мифы народов мира: в 2 т. / гл. ред. С.А. Токарев. М., 1997.
16. Таратынова Т.Ю. Лексика свадебного обряда (по материалам псковских говоров): автореф. дис. . канд. филол. наук. Псков, 2007.
Поступила в редакцию 18.04.2013 г.
UDC 81 ’366
“TALE ABOUT IGOR’S ARMY” (1185) - BRIGHTEST MONUMENT OF RUSSIAN ORTHODOX CHRISTIANITY IN ITS ANCIENT TRINITY CEREMONY
Vladimir Georgiyevich RUDELEV, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Doctor of Philology, Professor-Consultant of Russian Language Department, Honored Worker of High School of Russian Federation, Member of Russian Writers Union, e-mail: ifg06@mail.ru
The sacral therms of ancient Russian poetic monument traditionally called “Tale about Igor’s army” are considered: Troyan; Khers (church-Slavonic Khres); Dazhbog (church-Slavonic Dazhdbog; Stribog; Veles; Div; Deva-Obida; Kama and Zhlya etc.
Key words: Tale about Igor’s army; Trinity ceremony; Orthodox Christianity.
УДК S2i.ii i(73)
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ФУНКЦИИ ИРОНИИ В РОМАНЕ К. ВОННЕГУТА «ГАЛАПАГОСЫ»
© Марина Александровна ЖМАТОВА
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, аспирант, кафедра русской и зарубежной литературы, e-mail: mamyai@mail.ru
Исследуется функционирование приема иронии в романе К. Воннегута «Галапагосы», выявляются специфические авторские способы ее художественного воплощения.
Ключевые слова: Воннегут; ирония; сюжет; рецепция.
Ирония - один из наиболее древних литературных приемов, который, благодаря своей способности «восхвалять осмеивая» и «осмеивать восхваляя», наряду с юмором и сатирой утратил статус оборота речи и воспринимается как художественный прием. В современной гуманитарной науке предприняты многочисленные попытки теоретиколитературного обоснования и исследования функциональных особенностей иронии.
Общеизвестно, что ее генезис связан с эпохой античности, в частности с именем древнегреческого философа Сократа (469 г. до н. э. - 399 г. до н. э). По замечанию А.Ф. Лосева, «сам Сократ никогда не называл иронией ни своего философского метода,
ни своей манеры обращаться с людьми. В сочинениях Ксенофонта это слово не употребляется ни разу. Впервые твердое присвоение этой философско-эстетической позиции Сократу мы находим только у Аристотеля» [1, с. 95]. Сократовская ирония имела двунаправленный характер и определялась как нравственная: обличая недостатки других, философ не щадил и себя.
В философии Платона (428 или 427 до н. э. - 348 или 347 до н. э) понятие иронии обретает отрицательную коннотацию. В своем диалоге «Софист» Платон делит «подражателей» на два вида: те, которые подражают истине, и те, которые подражают лжи, видимости. Вторых он называет «ирониче-
