CC BY
13
УДК 272.5
ПЕРВЫЕ ЗАКРЫТИЯ ХРАМОВ В РАМЕНСКОМ РАЙОНЕ МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ В 1920-Х ГГ.
© 2022 В. В. Никонов
кандидат педагогических наук, доцент кафедры истории и организации архивного дела e-mail: nikonova-box2009@ yandex. ru
Российский государственный гуманитарный университет
В статье рассматривается история первых закрытий храмов на территории Раменского района Московской области в конце 1920-х гг. Показано, что, хотя после принятия 8 апреля 1929 г. постановления ВЦИК «О религиозных объединениях» в СССР и начался процесс массового закрытия храмов, общая схема выработана не была, и в случае противодействия со стороны верующих районные власти оказывались перед необходимостью самостоятельного поиска путей реализации репрессивной политики государства в отношении Церкви.
Ключевые слова: антирелигиозная политика, закрытие храмов, Московская область, Раменский район, Русская Православная Церковь.
THE FIRST CLOSURES OF CHURCHES IN THE RAMENSKOYE DISTRICT OF THE MOSCOW REGION IN THE 1920S
© 2022 V. V. Nikonov
Candidate of Pedagogical Sciences, Department of History and Organization of Archival Affairs e-mail: nikonova-box2009@ yandex. ru
Russian State University for the Humanities
The article examines the history of the first closures of churches in the Ramenskoye district of the Moscow region in the late 1920s. It is shown that, although the process of mass closure of churches began in the USSR after the adoption of the Resolution of the Central Executive Committee "On Religious Associations" on April 8, 1929, the general scheme was not worked out, and in case of opposition from believers, the district authorities faced the need to independently find ways to implement the repressive policy of the state towards the Church.
Keywords: Anti-religious policy; Closing of churches; Moscow region; Ramenskoye district; Russian Orthodox Church.
Конец 1920-х гг. ознаменовался новой, неслыханной по своим масштабам политикой властей, направленной на прекращение церковной жизни, а 1929 год стал годом начала массового закрытия храмов по всей территории СССР. 8 апреля 1929 г. президиум ВЦИК принял постановление «О религиозных объединениях», согласно которому религиозным общинам дозволялось лишь «отправление культов» в стенах «молитвенных домов», а просветительская и благотворительная деятельность категорически воспрещалась. Духовенство отстранялось от участия в хозяйственных и финансовых делах, передаваемых так называемым двадцаткам [10, с. 187].
Именно в этот период на территории Раменского района начинается закрытие храмов. В числе первых такая участь постигла Петропавловский храм в Ильинском, Борисоглебский в Раменском («Белую церковь», как его называли), а также Петропавловскую часовню при пожарной части.
Первые свидетельства о намерении властей в отношении Борисоглебского храма обнаружены в протоколах заседаний Пленума Раменского горсовета за 1926 г. В марте этого года село Раменское стало городом и ему были переданы многие новые административные функции. 5 ноября 1926 г. состоялся Пленум горсовета, на котором живо обсуждались вопросы благоустройства города и необходимые ремонтно-строительные работы. В числе наиболее значимых дел (планировка города, расширение водопроводной сети, строительство общественной уборной и пр.) значилось: «Пленум Горсовета... считает целесообразным использование белой церкви под водонапорную башню и предложить Президиуму выяснить вопрос с общиной верующих» [3, л. 1 об.]. Община верующих была против, и сбыться этим планам в 1926 г. не было суждено. О Борисоглебском храме забыли до 18 июня 1928 г., когда на заседании Бронницкого бюро УКОМа выступил некто Кубарев с кратким сообщением «о целесообразности изъятия Белой церкви для организации музея» [7, л. 15]. С этого момента участь первого закрытого в Раменском храма была решена. Хотя до принятия апрельского 1929 г. постановления «О религиозных объединениях», законодательно закрепившего курс на ликвидацию церковных приходов и закрытие храмов, оставалось более полугода, общее направление деятельности властей было очевидно.
Для начала процедуры требовалось соблюдение некоторых формальностей. Так, кто-то должен был выступить инициатором закрытия Белой церкви. Им стал коллектив прядильного цеха фабрики «Красное Знамя». В феврале 1929 г. (также до опубликования апрельского постановления!) состоялось собрание работников цеха, где в присутствии 455 человек слушался «доклад т. Рыжакова о деятельности в 27/28 году Бронницкого УИКа и Раменского горсовета». Собрание постановило «передать горсовету пустующую маленькую белую церковь под культурное учреждение и часовню для расширения пожарного гаража (сарая)» [5, л. 140].
Неожиданным образом вместе с Борисоглебской церковью в список храмовых построек, передаваемых Раменскому горсовету, попала часовня при пожарном депо. В предшествующих документах никаких упоминаний о ней обнаружено не было. Создается впечатление, что ее вписали позже без какого-либо обсуждения. Косвенно такое предположение подтверждается тем, что в решении Мосгорисполкома по Белой церкви упоминание о часовне также отсутствует [4, с. 141].
Горсовет, получив в свое распоряжение старейший храм города (Белая церковь была построена в начале XVIII в.), поспешил выйти с ходатайством перед областными властями о его закрытии. Это случилось в мае-июне 1929 г., то есть уже после апрельского постановления. Ходатайство удовлетворили, и с 1929 г. Борисоглебский храм города Раменское был официально закрыт. Сохранился стандартный протокол заседания Мосгорисполкома по этому вопросу, где говорилось:
«.Учитывая неоднократные ходатайства рабочих гор. Раменска (так в тексте. -В.Н.) о закрытии так называемой «Белой» Церкви «Бориса и Глеба» и принимая во внимание, что поблизости от нее имеется другая церковь, могущая в достаточной мере обслужить верующих, указанную церковь на основании постановления ВЦИКа и СНК от 8-го апреля 1929 г. о религиозных объединениях (с.у. № 35) закрыть и передать для использования под местный музей» [6, л. 24].
Несмотря на то что в решении президиума Мосгорисполкома и Моссовета Петропавловская часовня не упоминалась, работа по подготовке к ее сносу продолжалась. Готовились необходимые документы, формировалось общественное
мнение. В местной газете даже вышла заметка под интригующим названием «Часовня или пожарная пристройка?». Как и в случае с Белой церковью, участь часовни была решена задолго до ее фактического сноса. В мае 1929 г. Раменский горсовет обратился в Бронницкий уисполком с предложением о сносе часовни, однако в Бронницах с ответом не спешили. Тогда 18 июля 1929 г. Раменский горсовет обратился в Моссовет с ходатайством следующего содержания:
«Прилагая при сем газетную заметку "Часовня или пожарная пристройка" и выписку из протокола президиума УИКа, президиум горсовета просит Вашего окончательного разрешения по вопросу о сносе часовни. Означенная часовня в течение последних 12-ти лет пустует и верующими не используется, а посему ее, как мешающую пристройке пожарного сарая, необходимо снести» [5, л. 137].
Узнав, вероятно, о том, что ходатайство направлено в вышестоящую инстанцию, бронницкие «товарищи» активизировались и уже через два дня приняли решение о сносе часовни: «Слушали: выписку из протокола заседания президиума Раменского горсовета от 14/У-1929 г. с ходатайством о разрешении сноса часовни у каланчи для расширения пожарного сарая. Постановили: снос часовни разрешить» [1, л. 138].
Моссовет затягивать решение вопроса не стал и 28 августа снос часовни разрешил: «Принимая во внимание, что здание часовни, расположенное рядом с пожарным депо г. Раменское Бронницкого уезда, занимает земельный участок, крайне необходимый для постройки конюшни пожарного депо, и что этой часовней верующие не пользуются, руководствуясь постановлением ВЦИК и Сов.Нар.Ком. РСФСР от 8/1У-1929 г. «О религиозных объединениях», названную часовню закрыть и здание ее снести с использованием материала от ее разборки на покрытие расходов по сломке» [8, л. 89].
Обращает на себя внимание, что форма решения о сносе часовни полностью совпадает с формой решения о закрытии Борисоглебской церкви. Это результат того, что начало действовать апрельское постановление «О религиозных объединениях», которое было подготовлено в том числе для организации массового закрытия храмов. Такая форма станет обычной на долгие годы.
Самым коротким оказался век у Петропавловского храма близ железнодорожной платформы Ильинская - третьего из закрытых в первую очередь культовых зданий в Раменском районе Московской области.
Петропавловский храм был построен в 1913 г. на средства местных жителей по проекту архитектора Семена Васильевича Баркова, имевшего дачу в поселке Ильинском на ул. Прудовой. Церковь была освящена 22 июня 1914 г. В начале ХХ в. поселок Ильинский населяли дачники, и именно они решили выстроить рядом с платформой храм, куда можно было бы приходить в летний период. Примером постройки храма в складчину, возможно, явилась Троицкая церковь в поселке Удельная, возведенная также на средства дачников в самом конце XIX в. [11, с. 32].
В 1920-х гг. постепенно меняется состав жителей поселка. Интеллигенция, составлявшая прежде существенную часть населения, постепенно замещается представителями социальных слоев, более близких советской власти. В 1927 г. по инициативе из Москвы начинается процесс пролетаризации поселка, когда часть работников Раменской текстильной фабрики расселяется в Ильинке. Это и не удивительно: с ростом промышленного производства произошел резкий приток рабочей силы с окраин в центр. Общежития, построенные при Раменской фабрике бывшими хозяевами, перестали вмещать новых работников, а новые бараки строились медленнее, чем это было необходимо. Тогда и решили селить рабочих на многочисленных дачах, которые широкой полосой тянулись вдоль железной дороги от Томилино до Ильинки. Хозяева местных дач владели ими с дореволюционных времен. До определенного времени от реквизиций их спасало то, что в массе своей это
были люди не самые богатые и, как правило, хорошие специалисты - инженеры, врачи, педагоги, которые, если не привлекали к себе внимания и не попадали под очередную кампанию борьбы с «прежними», находили применение своим знаниям и при большевиках. Но рано или поздно такое положение вещей должно было измениться. И это произошло через десять лет после Октября. Сам процесс заселения дач работниками фабрики и иных промышленных предприятий растянулся на несколько лет. Это нашло отражение в документах Раменского райкома. Так, в 1930 г. местные коммунисты сетуют, что переселение идет медленно: «Ускорить решение вопроса о муниципализации дач, принадлежащих нетрудовому элементу. Обязать РИК и советы дачных поселков в ближайшие 6 мес. разместить на дачах не менее 500 рабочих семей» [9, л. 4].
В 1929 г. в Раменском горсовете по инициативе рабочих фабрики «Красное Знамя» рассматривается вопрос о закрытии Петропавловского храма. Решение, разумеется, принимается положительное, после чего, как и в случае с Белой церковью и часовней у пожарного депо, документы отправляются в Москву. Москва не возражает, и в конце 1929 г. храм закрывают. То есть на первых порах все идет по отработанной схеме.
А дальше происходит неожиданное. Местное население в отпущенный ему по закону двухнедельный срок выражает свой протест, и дело повисает в воздухе. Почему так произошло? Можно предположить лишь, что Борисоглебская церковь и часовня действительно не использовались верующими «для удовлетворения своих религиозных потребностей». В самом деле, Белая церковь более чем полвека не была приходской (эту роль в Раменском с середины XIX в. выполнял Троицкий собор), а часовня как место молитвы утратила свое значение сразу после революции, так как пожарное депо стало государственным предприятием, где религиозные обряды исключались с 1917 г. Таким образом, когда большевики в своих документах указывали, что Борисоглебская церковь и часовня в течение стольких-то лет не используются, это было близко к истине.
В Ильинке все было иначе. Петропавловский храм был приходским, и приход -немалым. Будет вполне логичным предположить, что, несмотря на антирелигиозную пропаганду, число прихожан могло даже и расти за счет тех самых новых жителей поселка из числа переселяемых сюда рабочих Раменской фабрики. Не следует забывать, что многие из них приехали из далеких деревень, где вера оставалась традиционной формой мироощущения. Так или иначе, но решение о закрытии храма в Ильинке встретило решительный протест жителей поселка.
Раменскому партийному руководству надо было как-то реагировать. 2 января 1930 г. состоялось заседание райкома ВКП(б), где сначала обсуждали вопросы активизации антирелигиозной борьбы, а следующим пунктом повестки дня была ситуация с Ильинской церковью. Думается, такой порядок был определен не случайно. В начале заседания коммунисты привычно привели себя в необходимое возбуждение от собственной антицерковной риторики, а затем обрушились на группу ильинских верующих, которые, несмотря на то что «рабочие единодушно постановили отобрать церковь под культурные нужды, выступили против этого предложения рабочих и в противовес ему стали собирать подписи по поселку для оставления церкви попам» [9, л. 3]. Однако дальше осуждения действий верующих дело не пошло, во всяком случае, в выявленных документах свидетельств этому обнаружено не было. Возможно, что ничего и не происходило, так как, согласно действующему законодательству, до окончательного решения вопроса церковь закрыть было нельзя.
В марте 1930 г. Раменский райком поставил в известность Административный отдел Московского окрисполкома, сопроводив свое письмо предложением храм,
несмотря ни на что закрыть и передать его Раменскому горсовету, с тем чтобы он использовал его под культурные нужды. Мотивировка была простая: «принимая во внимание ходатайство населения». Получалось, что часть населения, проживавшая в Раменском, ходатайствовала о закрытии церкви, находившейся в Ильинском, а другая часть населения, проживавшая в Ильинском, этому ходатайству противилась.
В тот же день - 6 марта - был получен ответ: «Раменскому РИКу.
Возвращая материал о закрытии церкви в пос. «Ильинское», Президиум Московского окрисполкома сообщает, что ходатайство о закрытии может быть разрешено при условии выявленного подавляющего большинства населения за закрытие и предоставлении след. сведений.
Вам необходимо представить:
1. Справку о количестве взрослого населения (от 14 до 69 лет), имеющегося в настоящее время в пос. Ильинское, а если данная церковь обслуживает верующих и других прилегающих селений, то и о количестве населения последних.
2. Дать сведения о том, каковы примерно группы верующих, заинтересованных в оставлении церкви.
3. Имеется ли поблизости, где и на каком расстоянии другая церковь (не закрытая).
4. При наличии указанного большинства надлежит представить план и смету на переоборудование церкви под культ-надобности.
5. Указать реально имеющуюся сумму на эту цель» [2, л. 69].
Документ, обращающий на себя внимание строгой логикой и нехарактерной для подобных ему документов демократичностью. Все сформулировано четко и в полном соответствии с недавно вступившим в силу постановлением «О религиозных объединениях».
Очевидно, что такой ответ никак не мог устраивать раменские власти. Не могли же они не знать заранее, какими будут ответы на вопросы, поставленные окружным исполкомом. Очевидно, что если выполнять все предписания ОКРИКа, то Петропавловский храм придется оставить в покое. Но это еще было «полбеды». Беда для раменских коммунистов заключалась в том, что ситуация с церковью в Ильинском становилась в таком случае опасным прецедентом полной и решительной победы «темных» верующих над «светлыми идеалами Октября». И тогда все дальнейшие попытки закрытия храмов неизбежно стали бы натыкаться на подобное сопротивление. Как тогда Раменский райком будет выглядеть в глазах партийного начальства?
Сложная на первый взгляд проблема решилась просто: Петропавловский храм в поселке Ильинском вскоре после описанных событий неожиданно сгорел. Автор не утверждает, что пожар случился по инициативе раменских коммунистов, однако отрицать, что такое развитие событий было более всего на руку именно им, невозможно. Несомненным является лишь то, что произошло это в первой половине 1930 г.
Дальнейшие закрытия храмов в Раменском районе шли по установившемуся со временем порядку. Сначала фабриковались дела против духовенства и наиболее активных прихожан (чаще всего - по политической 58-й статье УК РСФСР, хотя в некоторых случаях и по уголовным статьям). Затем, когда в храме прекращались богослужения, власти, собрав необходимое количество подписей, объявляли, что верующие церковь не используют, а местные жители ходатайствуют о передаче бесхозного здания для каких-либо общественных нужд. Ходатайство удовлетворяли, и храм объявлялся закрытым. Пик закрытия церквей в Московской области пришелся на 1930-е гг. Этому в конце 1920-х гг. предшествовал короткий период поиска методов закрытия храмов, некоторые из которых представлены в настоящей статье.
Библиографический список
1. Выписка из протокола № 10 заседания Президиума Бронницкого Уисполкома от 20 июля 1929 г. // ЦГАМО. Ф. 2157. Оп. 1. Д. 35.
2. Материалы о закрытии, сносе и переоборудовании некоторых церквей Московского округа. // ЦГАМО. Ф. 261. Оп. 1. Д. 77.
3. Материалы пленума Раменского городского Совета. 5 ноября 1926 г. // ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 11. Д. 4066.
4. Никонов, В. В. За Христа претерпевшие. Церковь и политические репрессии 1920-1950-х гг. на территории Раменского района Московской области / В. В. Никонов, Н. П. Ушатова. Т. 1. Раменская волость. - Гжель: ГГУ, 2016. - 614 с.
5. Протоколы заседаний Президиума Мособлисполкома и Моссовета и материалы к ним. // ЦГАМО. Ф. 2157. Оп. 1. Д. 35.
6. Протоколы заседаний Президиума Мосгорисполкома и Моссовета РК и КД и материалы к ним. // ЦГАМО. Ф. 2157. Оп. 1. Д. 39.
7. Протокол заседания Бюро Бронницкого УКОМа. 18 июня 1928 г. // ЦГА г. Москвы. ОХДОПИМ. Ф. 1581. Оп. 1. Д. 156.
8. Протокол заседания Московского Совета РК и КД от 28 августа 1929 г. // ЦГАМО. Ф. 2157. Оп. 1. Д. 35.
9. Протокол заседания Раменского райкома ВКП(б). 02.01.30 г. // ЦГА г. Москвы. ОХДОПИМ. Ф. 145. Оп. 1. Д. 29.
10. Цыпин Владислав, прот. История Русской Церкви. 1917-1997. - Москва: Издательство Спасо-Преображенского монастыря, 1997. - 830 с.
11. Шевченко В. А. Знакомьтесь: город Жуковский / В. А. Шевченко, В. А. Лапин.- Москва: АО Книга графикс, 1995. - 285 с.
