CC BY
145
Отечественная история
Е.П. Гришина
Первые упоминания о «сведущих лицах» в узаконениях Российского государства (X - первая половина XIX в.)
Статья посвящена анализу исторических предпосылок и условий зарождения, а также законодательного воплощения института сведущих лиц в уголовно-процессуальном праве России. В работе рассматривается роль российских государей в реформировании различных форм использования специальных познаний в уголовном преследовании и судебных тяжбах.
Ключевые слова: сведущие лица, уголовное судопроизводство Руси, судные грамоты, ведовские процессы XVII в., Аптекарский приказ, Воинский Устав 1716 г., Устав врачебный, Судебные Уставы 1864 г.
Российское государство в своем историческом развитии прошло множество этапов, каждый из которых характеризуется приобщением к религиозным, научным, культурным, историческим, правовым, политическим ценностям более развитых государств Западной Европы, при этом сохранялось обязательное уважение к исконно русским традициям. Заимствование позитивного опыта привлечения для участия в уголовном преследовании и судебном разбирательстве лиц, обладающих особыми знаниями или сведущих людей (лиц), не является исключением из этого правила.
Становление сведущих лиц как правового института было вызвано историческими условиями формирования российской государственности и ее уголовно-правовой политики, в частности, экономическим, политическим строем, уровнем преступности борьбы с ней. Предпосылками же формирования сведущих лиц в качестве института российского права можно смело назвать развитие научных знаний (на первоначальном этапе - в основном медицинских), признание необходимости использования
этих знаний для нужд судопроизводства, повышение культурного и образовательного уровня общества и в то же время появление новых форм преступной деятельности, предполагающих использование специальных знаний для борьбы с ними.
Институт сведущих лиц прошел длительный путь формирования в различных типах процесса: частно-искового (древнеримская модель, единая для гражданских и уголовных дел, существовавшая в древнерусском процессе), розыскного (инквизиционного), состязательного и смешанного.
Судебная власть как особый государственный институт, допускающий привлечение людей, обладающих определенными необщеизвестными знаниями для удостоверения важных для разрешения дела фактов, сформировалась к XIV в. Эта власть подразделялась на центральную, расположенную в Москве, и местную, сосредоточенную в руках правительственных (наместников, волостителей, их тиунов, губных старост и излюбленных судей) и вотчинных (частных) судей.
Форм судопроизводства было две: суд и сыск; последний применялся только по делам об особо важных преступлениях. Суд как особый порядок судопроизводства принимал за доказательства свидетельские показания, поле (поединок) и крестное целование, а сыск - исключительно пытку.
Первыми сведущими лицами, т.е. людьми, обладающими особыми, только им известными и практической деятельностью закрепленными знаниями, были лекари (лечцы), аптекари, врачеватели (врачи) и др.
Появление врачебного искусства в старой Руси было одним из последствий принятия христианства, проповедующего любовь к ближнему, сочувствие в его страданиях. Христианство пришло в Русь из Византии, а вместе с ним и воззрение на врачебное дело как предмет ближайшего ведения и попечительства церкви [3, с. 4].
Врачевание изначально было объявлено богоугодным делом. К примеру, Церковный Устав святого Владимира объявил больницы - церковным учреждением, а самих «лечцов» - людьми церковными, богадельными, подведомственными епископу.
Печерский монастырь в первозданном виде унаследовал традиции греческого монастыря Афонской горы, в котором покоятся мощи Пантелеймона-целителя, а при императоре Романе была устроена «больница больных ради». Первые иноки Печерского монастыря были выходцами с Афона и перенесли с собой в Россию первые медицинские знания.
В XI в., параллельно церковной медицине, появляется медицина светская, мирская. Она не основывается на молитвах и знахарстве. Во времена великого князя Ярослава врачи оказывали свои услуги возмездно и безвозмездно. К примеру, в Краткой Русской правде есть такое положение: «Человек, которому нанесена кем-либо рана, имеет право требовать
с обидчика... сверх того особое вознаграждение лекарю, который будет лечить эту рану» [16, с. 45].
К концу XII в. медицина вновь становится монастырской, но именно в период Х1-Х11 вв. создаются предпосылки для использования специальных медицинских знаний в судебных тяжбах, т.к. светская медицина, а затем и «унаследовавшая» ее традиции монастырская медицина более позднего периода, основывались на результатах исследования анатомических, физиологических особенностей организма и знаниях о целебных и иных свойствах трав, веществ и их составов.
Первые упоминания об использовании информации судебно-медицинского характера при решении правовых вопросов появились в русских исторических документах еще задолго до законодательного оформления судебно-медицинской экспертизы. В русско-греческом договоре 911 г. (при князе Олеге) и 945 г. (при князе Игоре) предусматривалась ответственность за нанесение побоев и ран. В различных нормативных правовых актах XI в. предписывалось, что подлежали наказанию лица, совершившие половые преступления (за «насилие», «поругание», «любодеяние» и др.), а для определения тяжести нанесенных увечий определялось медицинское обследование (осмотр телесных повреждений и лиц) [5, с. 47]. Следовательно, юридическая констатация факта преступного посягательства была невозможна без помощи сведущих лиц.
Начиная с XI в. лекарей стали привлекать для разрешения вопросов о состоянии здоровья и «здравости ума», например, для описания тяжести нанесенной раны и констатации наличия или отсутствия «падучей болезни» (очевидно - эпилепсии) у девушек перед замужеством.
Судебная власть сосредоточивалась в Древней Руси в руках князей и их чиновников (посадников и тиунов), веча и общин. Процесс был состязательный и гласный. Дело разрешалось на основании представленных сторонами доказательств; таковыми являлись: признание, свидетели и послухи (очевидцы, свидетельствующие по слуху), присяга, суды Божии или ордалии (испытание огнем или водой), «поле» (судебный поединок), поличное и внешние знаки. Даже в рассматриваемый период было очевидно, что добиться «правды» (справедливого суда) исключительно при помощи подобных доказательств невозможно.
В XV в. упоминания о людях, обладающих особыми знаниями и привлекаемых для разрешения тяжбы, встречаются в некоторых судных грамотах, причем слово этих людей было определяющим для судьи. Так, Новгородская судная грамота (основная редакция - 1440 г., окончательная - 1456 г.) в ст. 29 устанавливала: «Взять на него приставы», т.е. в данном случае взять докладчиков, которые должны были указать судье, в каком плане нужно решать дело [9, с. 216]. И судья не имел права им возражать.
^ -О
В период правления Иоанна III, вступившего в брак с греческою царевной Софией Палеолог, привлекшей ко двору множество выдающихся ученых, отношение к медицине кардинальным способом изменилось. Иоанн III в 1490 г. просил австрийского императора прислать в Москву ученого и опытного врача. Прибывшего врача, согласно летописям, звали Антоном Немчином. Вслед за ним прибыл Леон Жидовин из Италии, тоже весьма искусный врач. Превосходные диагносты, они, однако, не давали заключений для определения наказания, т.е. не являлись экспертами, но привлекались для описания ран, увечий, иных повреждений и их последствий при разрешении судебных дел.
Один из первых достоверно известных случаев производства судебно-медицинской экспертизы на Руси относится к 1535 г. Этот случай связан с освидетельствованием удельного князя Андрея Ставицкого по поводу подозрения его в притворной болезни.
Лекари - не единственные сведущие лица, чьи специальные знания и практический опыт использовались в разрешении различного рода тяжб. В 1508 г. был зафиксирован один из первых случаев исследования почерка в связи с судебным делом о покупке Данилой и Давыдом Кемскими у Федора Кемского вотчины Кадобое и сельца Гридинское с деревнями [4, с. 45].
В XV-XVI вв. писари и дьяки в качестве лиц, обладающих специальными познаниями, в таких крупных городах, как Москва, Новгород, Псков, Верхотурье, «свидетельствовали» подложные документы, проводили сличение подписей, скрепляющих рукописные тексты, о чем сохранились упоминания в летописях, торговых и иных архивах. В XVI-XVII вв. - в Судебнике 1550 г. и Соборном Уложении 1649 г. (или Уложении Алексея Михайловича) - описываются способы подделки печатей, царских грамот и приказных писем [12, с. 209-210].
Косвенные упоминания о привлечении сведущих людей для участия в княжеском суде или разрешении тяжбы наместником встречаются в самых различных актах - судебниках, договорах и грамотах. Например, дополнительные Указы к Судебнику 1550 г. устанавливали, что к обыску нужно привлекать больше людей, а «также велеть обыскивать старостой или целовальником» [9, с. 232], т.е. лицом, сведущим в определенной области (укладе жизни в данной местности, вопросах казны и т.п.).
В 1581 г. на Руси английским лекарем Джемсом Френшаном была учреждена Аптекарская палата, преобразованная при Борисе Годунове (1584 г.) в Аптекарский приказ, который, несмотря на многочисленные переименования, оставался высшим органом управления медико-санитарным делом.
Аптекарский приказ имел очень сложную структуру. В него входили следующие должностные лица: доктора (врачи-терапевты, лечившие внутренние болезни); лекари (хирурги); аптекари, подчиненные им алхимисты,
дистилляторы, аптекарские ученики и травники; окулисты; цирюльники (барберы), рудомеры (кровопускатели), костоправы и подлекари - низший врачебный персонал.
Аптекарский приказ производил врачебное освидетельствование (экспертизу) больных и увечных. Одной из функций Аптекарского приказа являлось проведение экспертного исследования на предмет утраты здоровья. В результате подобного рода исследования составлялись «дох-турские сказки», в которых содержалась подробная информация о том, «какой болезнью кто скорбен» [11, с. 15]. Эти «сказки» с успехом применялись в суде при определении компенсации за нанесенное увечье.
В рассматриваемый период не обозначилась такая область медицинских исследований, как психиатрия, поэтому в XVII в. освидетельствование психического состояния обвиняемых проводилось монахами, а затем уже выдавались справки и доносы «дохтуров» и лекарей [8, с. 247]; эти документы при необходимости предоставлялись в суд.
В 1654 г. открылась школа Русских лекарей, в которой обучалось 30 учеников, а в 1649 г. увидело свет Соборное Уложение царя Алексея Михайловича, «по которому суд и расправа во всяких делах в Российском государстве производится» [16, с. 234]. Уложение объединяло в себе множество актов, преимущественно процессуальных. Уложение не содержало указаний о сведущих лицах, но на практике случаи обращения к ним имели место и довольно часто.
В эпоху Иоанна Грозного на Руси служили английские врачи, которые были превосходными диагностами ран, совместимых и несовместимых с жизнью.
Лекари, «дохтуры» довольно часто допрашивались в качестве особых свидетелей (фактически - сведущих лиц) на ведовских процессах, развернувшихся в XVII в. Власть, узаконившая медицину, нещадно боролась со знахарством. Уголовный процесс Руси этого периода (а знахарство и колдовство считались тяжким преступлением) обладал всеми признаками европейских процессов против ведьм - повальным сыском, пытками, публичным сожжением виновных. Так, в 1632 г. была сожжена баба-ведунья из Литвы, наговаривающая на хмеле; в 1654 г. посажена в тюрьму вдова Матрена, вызывающая косматых.
Люди, сведущие в медицине, предпринимали попытки объяснения многих явлений галлюцинациями, необразованностью (черностью) людей, но розыскной процесс исключал саму возможность использования этих утверждений в целях оправдания преследуемого за колдовство.
В рассматриваемый период для участия в суде, помимо лекарей, привлекались и иные лица, находящиеся на государевой службе, чьи показания могли пролить свет на некоторые события, существо которых оспаривалось сторонами. Такими преимущественно были дела, по которым не возникало частных исков (обвинений), а нарушались только
^ -О
распоряжения правительства самовольством или явным ослушанием. В подобных случаях быстрая кара считалась необходимою. Например, по спорам об уплате тамги за товары или по обвинению в неуплате, в качестве свидетелей допрашивались таможенники [6, с. 116].
Радикальные изменения в правовом регулировании института сведущих лиц в уголовном судопроизводстве Руси наступили вслед за расцветом прогрессивных идей и движений, сменивших средневековье.
В начале XVII в. был дан серьезный толчок к преобразованию и гуманизированию следственных форм процесса. Роль «гуманизатора» сыграла философское реформационное движение, которое «проникло в область юридической литературы и овладело судебною практикою» [19, с. 357]. Французский философ Вольтер утверждал, что существующие судебные порядки жить не должны - необходимо уничтожить пытки, «проложить дорогу субъективному устроению уголовного процесса, требующего оправданной... научной и практической точки зрения оценки доказательств» [1, с. 215]. Позитивные новации, в том числе касающиеся привлечения сведущих лиц в доказательственную деятельность, постепенно вытесняли из уголовного процесса инквизиционное начало.
В период правления Петра I использование познавательного потенциала сведущих лиц было ориентировано на поддержание военной политики государства российского, обеспечение потребностей армии. Основными сведущими лицами являлись врачи, аптекари, а правовое регулирование их деятельности осуществлялось в специализированных воинских актах.
В петровском законодательстве наиболее яркое выражение получил розыскной процесс. Указ 21 февраля 1687 г. повелевал «суду и очным ставкам не быть, а ведати все дела розыском». Однако позднее указом 5 ноября 1723 г. «О форме суда» состязательный процесс с некоторыми отклонениями в пользу розыскного процесса был восстановлен для всех дел, за исключением дел о наиболее опасных преступлениях - измене, убийстве, воровстве, разбое, «оскорблении Величества» и бунте.
Утвердившись в петровском законодательстве, розыскной процесс существовал в России до первой половины XIX в. В Своде Законов Российской империи издания 1832, 1842 и 1857 гг. уголовный процесс делился на три стадии: следствие, суд, исполнение. Следствие не было связано формами и сроками. Обвиняемый был бесправным объектом в руках следователя. Данный процесс знал три вида приговоров: обвинительные, оправдательные и absolutioabinstantia - «оставить в подозрении» [10, с. 25].
В 1704 г. Петром I лейб-медик Эрскин был назначен Архиатером -главным исправником медицинской части в России. На него же возлагалась обязанность принятия мер к установлению обстоятельств, интересующих суд, если для этого требовались специальные медицинские знания. В частности, Воинский Устав Петра I 1716 г. гласил: «Надлежит
подлинно ведать, что смерть всеконечно ли от битья приключилась... того ради зело потребность есть, чтобы, коль скоро кто умрет, который в драке бит, поколот или порублен будет, лекарей определить, которые бы тело мертвое взрезали и подлинно розыскали, что какая причина смерти его и о том иметь свидетельство в суде и на письме подать» [13, с. 382]. Такой акт имел в суде значение доказательства, напоминающего современное судебно-медицинское исследование трупа.
17 февраля 1714 г. Аптекарский приказ был переименован в Канцелярию главнейшей аптеки, а затем в медицинскую канцелярию, возглавляемую Архиатером. Она оставалась центральным государственным правительственным установлением, в котором сосредоточилось ведение врачебного дела в целом.
Петр I после учреждения в 1722 г. «Табели о рангах» в качестве одной из основных задач определил регламентацию «докторской части», однако регламент о врачах был издан только в 1735 г., а первым комплексным актом, посвященным врачам и их профессиональным обязанностям, стал Устав врачебный, принятый в 1842 г. и претерпевший в дальнейшем ряд изменений (1857, 1892 гг.).
В Уставе врачебном подробно и обстоятельно регламентировался порядок написания заключения врачом, осматривавшем мертвое тело: «Акт осмотра тела, свидетельство (у/ждагерег/ида), есть обстоятельный ответ на сделанный следователем вопрос, относительно всего того, что оказалось и открылось при осмотре мертвого тела и от чего смерть последовала. <.> Свидетельство должно состоять из четырех следующих частей: 1) введения, 2) исторической части, 3) мнения, 4) заключения» [14]. Акт осмотра тела врачом, таким образом, являлся прародителем современного заключения специалиста.
Ст. 1199 Устава врачебного регламентировала процедуру производства вскрытия двумя врачами: «. буде при вскрытии находился еще другой врач, то они должны дать свидетельство по общему обсуждению и согласию. В сем случае оба они должны оное подписать, а буде мнения их не согласны то каждый из них особенное свое заключение, с надлежащим и основательным по сему предмету объяснением, должен представить следователю» [Там же]. Подобного рода вскрытие можно смело считать предвестником современной комиссионной экспертизы.
Трудности, возникающие при расследовании убийств, вызвали к жизни ряд изменений Устава врачебного, касающихся процедуры исследования трупа - с 1854 г. была узаконена процедура вскрытия трупа в порядке исключения в судебно-медицинском институте при анатомическом театре имперского университета (ст. 1195 Устава в редакции Указа от 22 апреля 1854 г.)
Петр I понимал, что, несмотря на необходимость усиления и централизации государственной власти, суд должен сосредоточивать в своих
^ -О
руках не только карательную функцию (поскольку для государства было важно преследовать преступника и при отсутствии частного обвинителя), предполагающую экстраординарный порядок осуждения, но и черты состязательности - обоснования обвинения на представленных и по справедливости оцененных доказательствах.
Разумный, справедливый суд просто не мог обойтись без сведущих лиц, применительно к рассматриваемой эпохе, прежде всего, врачей. В этот период при военных судах вводятся должности врачей (лекарей) - консультантов (советников), с которыми суд мог бы совещаться в сомнительных случаях еще до судебного следствия. Судебные врачи-консультанты были необходимы потому, что «это избавит суд от переписки... с врачебными отделениями, следовательно, от проволочки дела; так одному человеку невозможно быть специалистом во всех отраслях медицины, и может оказаться еще надобность в том или другом специалисте, а консультант может указать на таких специалистов» [18, с. 7].
Незадолго до принятия Воинского Устава в 1714 г. Петр I дал указание об обязательном вскрытии трупов лиц, погибших насильственной смертью. Если возникало подозрение в том, что смерть - результат отравления, то к вскрытию привлекался аптекарь. Данное требование нашло продолжение во введении в 1737 г. обязательного судебно-медицинского исследования, а в 1797 г. при всех судебно-медицинских учреждениях в России появилась должность штатного фармацевта, в обязанность которого входило исследование ядов, в том числе обнаруженных в трупах людей, реже - животных. Данные подобного рода исследований имели весомое преимущество перед другими доказательствами, поскольку предоставлялись в распоряжение суда компетентными людьми.
Воинский Устав устанавливал также, что всем свидетелям «надлежит, хотя бы оные вышняго достоинства и знатнейшие были, присягать, как же свидетелю, который присяги не учинил, верить не можно» (ст. 23) [7, с. 13]. Врач, принимавший участие в деле, также давал присягу наравне с обычными свидетелями.
К сожалению, в этот период использование знаний сведущих лиц ограничивалось простым допросом (т.е. в качестве свидетеля) и участием в осмотре трупов или потерпевших, причем судебный врач, производящий осмотр, рассматривался законом как «первое лицо» [15, с. 64-73].
В 1739 г. Екатериной II в Москве и Петербурге были созданы Физи-каты и издан регламент о госпиталях, учреждена Медицинская коллегия с особым главноуправляющим. Врачи, назначенные Медицинской коллегией, давали заключения о тяжести ранений и возможности продолжения службы. Такое положение вещей существовало до 1835 г. [3, с. 8].
В 1835 г. был издан кодифицированный Свод законов Российской империи. В книге второй пятнадцатого тома в ст. 943 и 1083 предусматривалась возможность истребования от сведущих лиц их показаний и мнений в тех случаях, когда для познания обстоятельств дела необходимы особые сведения или опытность в науке, искусстве или ремесле. Таким образом, сведущее лицо - эксперт - становится полноценной процессуальной фигурой, участвующей в судебно-следственном осмотре, дающей справки (мнения) и показания в качестве сведущего лица.
Ю. Глазер, оценивая состояние правового регулирования вопросов привлечения сведущих лиц в уголовно-судебном процессе России, характеризовал его как «незаметный переход от различных лиц, оказывающих услугу судебной власти при осмотре и освидетельствовании в силу своих знаний и опытности, к сведущим людям в процессуальном смысле» [2, с. 18]. В начале XIX в. на допросе в судах все чаще фигурировали эксперты, показания которых также приравнивались к показаниям обычных свидетелей. Окончательное разграничение процессуального статуса эксперта и свидетеля было законодательно закреплено лишь в Судебных Уставах 1864 г., а на практике смешение этих фигур имело место фактически до начала XX в.
В. Спасович отстаивал позицию о том, что эксперта недопустимо допрашивать в качестве обычного или даже сведущего свидетеля, поскольку эксперты - «поверщики сомнительного факта. Они не передают суду своих личных впечатлений, но сообщают свои мнения, основанные на строго логичных соображениях» [17, с. 38].
Таким образом, в рассматриваемый период: 1) создаются условия для развития научных знаний (главным образом, медицинских); 2) юридически оформляются и закрепляются практикой различные формы использования знаний сведущих людей при разрешении судебных тяжб, за счет этого в судебной сфере начинают проявляться черты состязательности; 3) сведущие лица начинают привлекаться для разрешения юридически значимых вопросов в различных сферах государственной деятельности; 4) Сводом законов Российской империи вводится понятие «сведущие лица»; сведущие лица приобретают процессуальный статус (ст. 943, 1083 Свода законов Российской империи 1835 г.). Подобные достижения послужили основой для глобальной судебной реформы и реформирования отечественного законодательства, начавшихся во второй половине XIX в.
й -о
Библиографический список
1. Вольтер Ф.М. Избр. произведения по уголовному праву и процессу / Пер. с франц. Н. Лапиной. М., 1956.
2. Глазер Ю. Руководство по уголовному процессу. Т. I. Вып. 2. СПб., 1915.
3. Дерюжинский В.Ф. Полицейское право: Пособие для студентов. СПб., 1903.
