Использование знаний сведущих лиц в дореволюционном законодательстве России: вопросы теории Текст научной статьи по специальности «Право»

УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС

Вестник Омского университета. Серия «Право». 2014. № 2 (39). С. 224-228.

УДК 343

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЗНАНИЙ СВЕДУЩИХ ЛИЦ В ДОРЕВОЛЮЦИОННОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИИ: ВОПРОСЫ ТЕОРИИ

USE KNOWLEDGE KNOWLEDGEABLE PERSONS IN PRE-REVOLUTIONARY

RUSSIAN LEGISLATION: THEORY

А. В. КУДРЯВЦЕВА, А. В. ПЕТРОВ (A. V. KUDRYAVTSEVA, A. V. PETROV)

Освещаются вопросы регламентации сведущих лиц в уголовно-процессуальном законодательстве России до Устава уголовного судопроизводства 1864 г. Показана эволюция института использования специальных знаний в уголовном процессе России без разделения на участие специалиста в уголовном процессе и производство судебной экспертизы.

Ключевые слова: судебная экспертиза; сведущие лица; доказательство; уголовное судопроизводство.

The article highlights the issues of regulation knowledgeable persons in the criminal legislation of Russia to the Charter of criminal proceedings in 1864. Shows the evolution of the Institute drawing on expertise in criminal trial of Russia, without division to participate in a criminal trial specialist and manufacture forensics.

Key words: Forensics; knowledgeable person; evidence; criminal procedure.

Законодательная регламентация экспертизы в России связывается с Воинским артикулом Петра I 1716 г. [1], где содержится первое упоминание о сведущих людях в правовых актах России: «Надлежит подлинно ведать, что смерть всеконечно от битья приключилась ... Того ради зело потребно есть чтобы коль скоро кто умрет, который в драке бит, поколот от или порублен будет, лекарей определить, которые бы тело мертвое взрезали и подлинно разыскали, что какая причина к смерти его была и в том иметь свидетельство в суде и на письме подать» [2]. В литературе содержатся указания на более раннюю регламентацию участия сведущих людей в расследовании преступлений [3]. Однако в Указе от 4 марта 1686 г. «О наказании лекарей за умервщление больных по умыслу и неосторожности», а также боярском приговоре от 14 февраля 1700 г. «О наказании не-

знающих медицинских наук, и по невежеству в употреблении медикаментов, причиняющих смерть больным» нет прямого указания на привлечение к расследованию сведущих людей [4]. Каждый из этих нормативных актов был вызван частными случаями смерти подьячего Юрия Прокофьева и боярина Салтыкова. Причем в боярском приговоре содержалась ссылка на заключение сведущих людей. Однако в силу частного (правоприменительного) характера этого приговора этому акту нельзя придавать значение первого законодательного акта в области экспертизы, так как он не содержит никаких общих положений, регламентирующих её производство.

В большинстве литературных источников указывается, что привлечение сведущих людей для расследования дел имело место для установления причин смерти и характера полученных ранений. Однако Указ, принятый

© Кудрявцева А. В., Петров А. В., 2014

6 марта 1699 г. «О порядке исследования подписей на крепостных актах в случае возникшего о подлинности оных спора или сомнения, о писании крепостей в поместных и вотчинных делах в поместном приказе, а не на Ивановской площади, и о потребном числе свидетелей для подписания крепостных актов» был издан для разрешения конкретного спора в судебной практике. Князь Трубецкой оспаривал свою подпись на документе, предъявленном неким Аграмаковым. Значение этого Указа заключается в том, что он определил возможные объекты исследования сведущими людьми и тех лиц, которые могут привлекаться в качестве таковых. Процессуальный порядок установления подлинности подписи в этом Указе не регламентировался [5].

Надо заметить, что Воинский артикул Петра I рассматривал привлечение сведущих людей для установления причин смерти и указывал путь к этому установлению способом вскрытия. И. Ф. Крылов, приводя многочисленные примеры обращения к сведущим лицам для освидетельствования и осмотра, указывает, что Воинский артикул закрепил то, что давно имело место на практике [6]. В Морском уставе 1720 г. было указание на установление причин смерти «тотчас по смерти» [7]. А 6 апреля 1722 г. издаётся указ «О свидетельствовании дураков в Сенате» [8]. По мнению И. Ф. Крылова, тем самым положено начало законодательной регламентации судебной психиатрической экспертизы. Это положение представляется спорным, так как введение этого Указа вызвано скорее стремлением предотвратить уклонение дворянских детей от науки и службы под видом юродства. А с другой стороны, объясняется ростом психических заболеваний среди дворянских детей, что никак не связано с судебными делами.

Несмотря на то, что привлечение сведущих людей к расследованию преступлений регламентируется воинскими уставами Петра I и учитывается при разрешении уголовных дел, отнесение к числу самостоятельных источников доказательств сведений, полученных с помощью сведущих людей, мы в Уставах не встречаем [9].

Безусловно, Воинские артикулы Петра I являются самобытными нормативными актами. Однако Россия не стояла в стороне от

мировой цивилизации, и на нормы, регламентирующие привлечение сведущих лиц (как таковой этот термин в Воинском уставе отсутствует), повлияли иностранные законодательные акты в области уголовного судопроизводства, и в первую очередь германская «Каролина».

Свод законов Российской империи 1832 г. внёс значительный вклад в регламентацию судебной экспертизы в России. Во-первых, за показаниями сведущих людей признавалась сила самостоятельного источника доказательств (ст. 1068 Свода законов), при этом, конечно, не делалось различия между экспертами и сведущими лицами, привлекаемыми к осмотру. Поэтому указание И. Ф. Крылова о том, что Сводом законов 1832 г. за судебной экспертизой признается значение самостоятельного доказательства, несколько преждевременно. Правильнее будет сказать, что на основе анализа вышеназванной ст. 1068 и ст. 943 Свода можно говорить о том, что сведущие лица рассматривались как свидетели, но особые свидетели (в этом случае проглядывает влияние английского права), и привлекались для исследования происшествия и осмотра (влияние французского и германского уголовного процесса). В частности, в ст. 943 говорилось: «Если точное узнавание встречающегося в деле обстоятельства предполагает особенные сведения или опытность в какой-либо науке, искусстве или ремесле, то надлежит истребовать о том показание и мнение сведущих людей, соображаясь с правилами, изложенными в главе об исследовании происшествия и осмотре» [10].

В этой статье содержится первая попытка законодательно определить основания привлечения сведущих людей к расследованию и разрешению уголовных дел, а также определить, кто такие сведущие люди. В литературе встречается мнение, что определение сведущих людей даётся ещё в 1812 г. [11].

При регламентации осмотра с привлечением сведущих людей Свод законов указывает, что осмотр трупа обязателен во всех случаях, когда причина смерти неизвестна и есть признаки, заставляющие подозревать, что она приключилась от насилия или отравы. Причем распоряжение о производстве такого осмотра возлагалось на полицию (ст. 954). Впервые сводом законов устанавливалась

ответственность медицинских чиновников за «ослушание и промедление к явке на следствие и другого рода небрежение к исполнению начальствующих распоряжений» [12]. Ст. 956 вводила принцип инстанционности; в случае несогласия следователя с мнением врача о роде болезни, о причинах смерти или в случаях «сомнения и неясности в самых лекарских свидетельствах» губернское правление должно потребовать предварительного заключения врачебной управы.

По Своду законов 1857 г. свидетельство сведущих людей, под которыми закон понимал только «медицинских чиновников», считалось совершенным доказательством в теории формальных доказательств. Осмотр посредством сведущих людей теория формальных доказательств относила к источнику непосредственного убеждения судьи [13].

Особый интерес в развитии института судебной экспертизы в законодательстве представляет «Наставление судьям и присяжным заседателям о соображении судебных доказательств» [14], среди авторов которого были известные ученые В. Д. Спасович, Д. А. Ровинский. Три статьи этого наставления были посвящены экспертизе. Они примечательны тем, что в них предпринималась попытка сформулировать основания привлечения сведущих людей для точного исследования обстоятельств дела. Указывалось на обязательность такого привлечения, если без мнения сведущих людей установить их не представлялось возможным. В случае непривлечения сведущих людей предмет исследования «не почитается дознанным». Другими словами, предпринимается первая попытка сформулировать обязательные случаи привлечения сведущих людей и указываются последствия нарушения этого. Особый интерес вызывает закрепление критериев оценки удо -стоверения сведущих людей: «удостоверение сведущих людей может иметь силу доказательства при следующих условиях: 1) когда сделанное ими освидетельствование, наблюдение или испытание объяснено обстоятельно; 2) когда заключение их подкреплено научными и практическими основаниями, имеющими значение несомненных истин; 3) когда заключение это согласно с достоверными обстоятельствами дела; 4) когда сведущие люди имеют все качества достоверных

свидетелей; 5) когда удостоверение их записано в протокол ими самими или с их собственных слов». В этой статье закреплялись формы использования специальных познаний: в виде освидетельствования, наблюдения или испытания. Огромное значение придавалось научной обоснованности мнения сведущих лиц, практическая обоснованность предполагала применение методик «испытания», которые приняты на практике и достоверны практически. Особое внимание уделя -лось надёжности самого сведущего лица. Ус -танавливался порядок фиксации произведенного освидетельствования, наблюдения или испытания протоколом, который лично составлялся сведущим лицом или записывался с его слов. Все это свидетельствует о том, что на практике применялся не только осмотр с помощью врачей, но и другие формы привлечения сведущих людей для удостоверения тех или иных обстоятельств.

Особые правила оценки удостоверения сведущих людей устанавливались для судей и присяжных: «При разногласии между собой сведущих людей принимается в соображение степень сведений или искусства каждого из них. В сомнительных случаях отдается предпочтение тому мнению, которое более благоприятно для подсудимого». Из этой статьи следуют два важных вывода. Во-первых, удостоверение сведущих людей рассматривается как уникальный, самостоятельный источник доказательств, для которого необходимо установить особые правила оценки. Во-вторых удостоверения сведущих людей нуждаются в проверке и оценке судьями и присяжными, основанием к оценке может служить положение, в соответствии с которым любое сомнение толкуется в пользу подсудимого.

И. Ф. Крылов указывает, что положения ст. 9 вызвали дискуссию среди авторов «Наставления». В частности, оставшаяся в меньшинстве часть комиссии указывала: «Каким образом можно будет требовать от большей части наших присяжных заседателей основательных соображений о степени сведений или искусства каждого из экспертов?» [15]. Надо сказать, что «Наставление» судьям и присяжным заседателям не получило силу закона.

Наиболее важные статьи «Наставления» вошли в Устав уголовного судопроизводства

1864 г. (УУС). В частности, там определялось понятие сведущих людей, специальных познаний и устанавливались основания приглашения сведущих людей. Под специальными познаниями Устав уголовного судопроизводства понимал сведения и опытность в науке, искусстве, ремесле, промысле или каком-либо занятии. В качестве сведущих людей могли быть приглашены врачи, фармацевты, профессора, учителя, техники, художники, ремесленники, казначеи и лица, продолжительными занятиями по какой-либо службе или части приобретшие особенную опытность. Устав устанавливал ответственность сведущих людей за неявку без уважительных причин в виде денежного взыскания. В ст. 327 УУС указывается, что сведущие лица должны иметь все качества достоверных свидетелей. Устав уголовного судопроизводства рассматривает привлечение сведущих лиц в расследование дела через осмотры и освидетельствования. Так, в гл. 4 Устав устанавливает три разновидности осмотра чрез сведущих людей: 1) «освидетельствование чрез сведущих людей вообще»; 2) «осмотр и освидетельствование чрез врачей, и освидетельствование обвиняемого, оказавшегося сумасшедшим или безумным» и 3) осмотр и освидетельствование «чрез следователя».

И. Ф. Крылов указывает: «Особый порядок был установлен для осмотров и освидетельствований, производимых чрез врачей. Главное его отличие от общего порядка состояло в том, что руководящая роль в этих случаях переходила к врачу. Следователь лишь мог заявлять свое мнение о действиях врача. Но не мог руководить этими действиями» [16]. Но этот вывод не вытекает из ст. 343 Устава, на которую ссылается И. Ф. Крылов. В ней, в частности, говорится: «Судебный следователь и понятые, а также и другие приглашенные к осмотру мертвого тела лица имеют право заявлять свое мнение о тех действиях и объяснениях врача, которые покажутся им сомнительными. Мнения их вносятся в протокол» [17]. Особенность осмотра и освидетельствования чрез врачей заключается скорее в более подробной регламентации этого действия и в перечислении вопросов, которые могут быть поставлены перед врачом в случаях «исследования ран,

побоев, увечья, членовредительства, оскопления, изнасилования и повреждений в здоровье». В ст. 342, регламентирующей исследование мертвого тела, указывается последовательность такого исследования для судебного врача.

Несмотря на то, что Устав не делает различия между экспертами и специалистами и самостоятельность экспертизы как средства доказывания ещё явно не выражена, из анализа ст. 336-352 можно сделать вывод, что в использовании сведущих людей в уголовном процессе выделяются две формы: 1) осмотр с участием врача (ст. 341) и 2) исследование трупа (ст. 342) и живых лиц (ст. 349).

Особый интерес вызывает регламентация освидетельствования обвиняемого, оказавшегося сумасшедшим или безумным, -прообраз сегодняшней судебно-психиатрической экспертизы. Ст. 353 регламентирует: «Если по следствию окажется, что обвиняемый не имеет здравого рассудка или страждет умственным расстройством, то следователь, удостоверясь в том как чрез освидетельствование обвиняемого судебным врачом, так и чрез расспрос самого обвиняемого и тех лиц, коим ближе известен образ его действий и суждений, передает на дальнейшее распоряжение прокурора всё производство по этому предмету с мнением врача о степени безумия и умственного расстройства обвиняемого». Окончательное освидетельствование производится в окружном суде «чрез инспектора или члена врачебной управы по назначению сей же управы».

При регламентации судебного следствия ст. 689-695 посвящены вызову сведущих людей. Из анализа ст. 689 и 692 следует, что сведущие лица могут быть приглашены в судебное заседание в двух случаях. Во-первых, «для объяснения освидетельствования или испытания», произведенного ими ранее. Во-вторых, «по замечанию сторон или присяжных заседателей, или по собственному усмотрению суд может назначить новое освидетельствование или испытание чрез избранных им или указанных сторонами сведущих людей с тем, чтобы они производили свои действия в заседании суда.». Другими словами, сведущие лица могли быть допрошены об обстоятельствах проведенного ими на предварительном следствии освидетельст-

вования и испытания или приглашены для производства такого исследования непосредственно в суде. Причём, согласно Уставу допускалась замена сведущих людей местными врачами и фармацевтами.

1. Время издания закона точно не установлено, но, по мнению И. Ф. Крылова, его издание связывается с 1715 г., так как именно в этом году он был опубликован на русском языке. Крылов И. Ф. Судебная экспертиза в уголовном процессе. - Л., 1963. - С. 34.

2. Арт. 154 Воинского устава Петра I 1716 года // Русское законодательство. - М., 1980.

3. См., например: Шершавкин С. В. История судебно-медицинской службы. - М., 1968. -С. 19.

4. Крылов И. Ф. Судебная экспертиза в уголовном процессе. - Л., 1963. - С. 36.

5. Там же. - С. 40.

6. Там же. - С. 5-34.

7. Памятники русского права. - Вып. 2. - М., 1953. - С. 516.

8. Название акта приводится по: Крылов И. Ф. Указ. соч. - С. 42.

9. «Краткое изображение процессов и судебных тяжб», являвшееся частью Воинского устава Петра I, к числу доказательств относит собственное признание, свидетельские показания, письменные свидетельства, присягу, расспрос с пристрастием и пытку. Лишь в Указе от 5 ноября 1733 г. «О форме суда» упоминается об участии доктора или лекаря в осмотре истца или ответчика, не явившегося в суд по болезни. Крылов И. Ф. Указ. соч. - С. 43.

10. Памятники русского права. - Вып. 8. - М., 1961. - С. 635.

11. Белкин А. Р. Теория доказывания. - М., 1999. - С. 208.

12. Ст. 955 Свода законов Российской империи 1832 года // Памятники русского права. -Вып. 8. - С. 636.

13. Вышинский А. Я. Теория судебных доказательств в советском праве. - М., 1950. -С. 77-78.

14. Крылов И. Ф. Указ. соч. - С. 44.

15. Там же. - С. 47.

16. Там же.

17. Ст. 343 Устава уголовного судопроизводства 1864 г.