CC BY
0
Антонян Юрий Миранович
Первобытная преступность
Рассматриваются методологически важные проблемы происхождения преступности. Делается вывод о том, что общественно опасные действия, впоследствии названные преступными, совершались людьми всегда, с первых дней их появления на Земле. Утверждается, что преступность появилась до возникновения цивилизации, но является неотъемлемой частью последней. Первые законы зафиксировали то, что уже имело место в обществе. Предлагается выделить два вида первобытной преступности: сакральный (священный), определяемый нарушением правил общения с божествами, духами и другими мистическими силами, душами героев, первопредков, убитых врагов и т.д.; общеуголовный, который составляют кражи, грабежи, разбои, убийства и т.д., в будущем они сформируют ядро преступности.
Ключевые слова: первобытная преступность, эволюция преступности, душа, духи, мистические существа, сакральная преступность, общественная преступность.
Primitive criminality
Methodologically important problems of the origin of crime are considered. It is concluded that socially dangerous actions, later called criminal, have always been committed by people, from the first days of their appearance on Earth. It is argued that crime appeared before the emergence of civilization, but is an integral part of the latter. The first laws recorded what already took place in society. It is proposed to distinguish two types of primitive crime: sacred (sacred), defined by violation of the rules of communication with deities, spirits and other mystical forces, the souls of heroes, ancestors, killed enemies, etc.; ordinary crime, which consists of thefts, robberies, robberies, murders, etc., in the future they will form the core of crime.
Keywords: primitive criminality, evolution of crime, soul, spirits, mystical creatures, sacred crime, public crime.
Эволюция преступности - одна из составляющих истории развития общества, в котором социальные, экономические и гуманитарные процессы всегда вызывали изменения преступных проявлений, а также способов и средств совершения преступлений.
Преступность существовала во все времена, изменяясь не только от эпохи к эпохе, от страны к стране, но и, пусть и редко, от региона к региону. Территориальные различия в объеме, структуре, динамике, характере преступности тесно связаны с уровнем социально-экономического развития отдельных стран и народов, национальными традициями, обычаями, уровнем культурно-воспитательной работы, организацией быта и досуга населения, качеством правоохранительной деятельности и т.д.
Состояние преступности изменяется во времени и в пространстве, а также зависит от содержания, тенденций, причин и условий самой преступности.
Совершенно очевидно, что преступность имеет историческое происхождение, будучи причинно связанной с явлениями и процессами в обществе. Ее уровень и характер в различных социально-экономических системах и странах
коррелируют с конкретными обстоятельствами жизнедеятельности членов общества.
Знание о времени возникновения преступности дает возможность понять ее природу. То, что она могла появиться вместе с человеком, вовсе не свидетельствует о ее биологическом происхождении, поскольку люди даже в первобытном стаде общались друг с другом. Это было социальное общение, в рамках которого неизбежно возникали противоречия, которые следует расценить как причины опасных поступков. Правила поведения тогда фиксировались лишь в головах, но первобытные люди о них знали и были обязаны их соблюдать. Точно так же в криминальной среде существуют так называемые понятия, которых должны придерживаться все те, кто дорожит членством в этой среде; нарушение понятий может повлечь за собой применение неформальных санкций. В этом аспекте (возможно, и в других) криминальный мир очень походит на первобытный.
Определение, образно говоря, исторической точки рождения преступности с возникновения общения между людьми позволяет считать эту сферу объектом применения профилактических усилий в первую очередь путем воспитания.
7
Запреты на определенные поступки и указания можно обнаружить в ранних формах религии, например в тотемизме, знахарстве, ведовстве, шаманизме и др. [1]
На начальном этапе - в первобытном обществе - поступки, объективно опасные для общества (убийства, кражи, разбои и т.д.), не являются уголовно-противоправными, поскольку само уголовное право еще не существует, но названные действия тем не менее совершаются. Повторяющиеся и получающие распространение вредоносные поступки вызывают ответную реакцию со стороны общества, которая проявляется в том, что общественная опасность находит выражение в определенном запрете, устанавливаемом родом или племенем. Соответствующие нормы, не будучи записанными, существуют в устной форме наряду с мифами, легендами, сказками и т.п., а с появлением письменной культуры оформляются письменно.
Эволюция преступности зависит от развития цивилизации, в частности культуры и общественных отношений, в результате которого одни деяния становятся опасными для прежнего или нового господствующего порядка, а другие перестают быть таковыми. Например, в доиндустриальной Европе наиболее серьезными (и наказуемыми) считались преступления религиозного характера либо преступления против собственности, принадлежавшей аристократии. В настоящее время религиозные нарушения в большинстве своем не воспринимаются в западном мире как преступления вообще (ввиду светской основы современного законодательства) либо рассматриваются как малозначительные нарушения закона. В эпоху Античности и в Средние века убийство одного простолюдина другим не считалось столь серьезным преступлением, как преступные деяния против аристократической собственности. Преступник мог искупить вину, выплатив родственникам жертвы определенную сумму денег. Иногда семья погибшего сама восстанавливала справедливость, убивая виновного. Кровная месть была особо распространенным явлением в первобытную эпоху. Проблема ее заключалась в том, что семья убитого могла отреагировать равноценным способом, а это приводило к потенциально нескончаемой веренице убийств. В некоторых районах Южной Италии (о. Сицилия) практика кровной мести существовала вплоть до ХХ в. Она существует и в настоящее время как способ восстановления справедливости между соперничающими «криминальными семьями» в Соединенных
Штатах Америки, а также на Северном Кавказе и в других регионах мира.
Итак, поскольку преступность отражает те или иные грани общества, с изменением общества изменяется и преступность. Современное общество за последние несколько десятков лет существенно трансформировалось, что, как было указано, привело к появлению новых и отмиранию старых деяний, считающихся преступлениями. Изменившаяся преступность часто требует изменения идеологии борьбы с ней.
Кроме того, исследование преступности именно в контексте анализа истории человечества (начиная с первобытных времен) позволяет не только проследить ее извилистый путь, основные структурные изменения, но и доказать, что она есть вечный и неизменный спутник людей.
Несмотря на довольно активное развитие криминологии как науки о преступности, последняя остается одной из главных социальных тайн. В данном смысле ее можно приравнять даже к смерти. При этом особенно трудно объяснить не преступность, а конкретное преступление, например убийство, связанное с особой жестокостью и без видимых причин.
Один из наиболее сложных вопросов, имеющих прямое отношение к природе преступности, заключается в том, когда, на каком этапе истории человечества она появилась. Этот вопрос в наше время ставится редко. В советской криминологии он решался просто и однозначно: преступность возникла с расслоением общества и формированием классов, а значит, она исчезнет с исчезновением классов при коммунизме, поскольку социальной почвы для нее уже не будет.
Такое положение принималось советскими криминологами, впрочем, они не очень задумывались об этом, так как среди них всегда было мало тех, кто глубоко разбирается в антропологии, этнологии и истории. Между тем приведенное марксистско-ленинское положение было основано на незнании этих наук. Такое незнание и сейчас держит многих криминологов в неведении относительно происхождения преступности и ее длительного, сложного и противоречивого пути. Конечно, отдельные ученые отмечают, что преступность зародилась в древности. Об этом писал, например, В.В. Лу-неев, отмечая, что она зафиксирована в исторических документах с незапамятных времен, в Законах Хаммурапи (Древнего Вавилона) или Законах Ману (Древней Индии) [2, с. 298]. Но дело в том, что преступность древнее любых
8
писаных законов, любой письменной культуры; она возникла с появлением человека как социального существа. Названные законы фиксировали то, что уже было в реальной жизни.
В любом обществе (сообществе) всегда будут отдельные люди или группы людей, недовольные своим положением (социальным статусом, заработком, непризнанием в глазах ближайшего окружения, неуспехом у женщин, бедностью и т.д.), а потому желающие изменить его любым путем, даже преступным. Есть люди, которые ощущают угрозы (подлинные или мнимые) и готовы защитить себя, совершая преступления. По нашему мнению, подобные особенности всегда детерминировали преступность в прошлом и всегда будут существовать в будущем.
Преступность в истории человечества можно представить в виде змеи, которая движется не строго прямо, а извилистым и сложным путем. С одной стороны, она остро и живо реагирует на изменения социальной среды, представления людей и их требования, характер их сотрудничества или вражды, направленные на то, чтобы защитить чьи-то эгоистические или иные аморальные интересы либо предотвратить угрозу. С другой стороны, преступность твердо и неизменно идет вперед, несмотря на все преграды, которые ей ставят общество, государство и отдельные люди. В настоящей работе мы попытаемся проследить ее путь и в общих чертах объяснить происходящие в ней наиболее крупные изменения.
Преступность возникла до появления цивилизации, однако уже давно является ее неизменной частью, как и борьба с ней. Но, на наш взгляд, нельзя утверждать, что современная цивилизация способствует развитию преступности. Прежде всего мы не знаем, каковы были ее истинные масштабы в предыдущие эпохи, поскольку об этом нет никаких статистических данных.
На цивилизацию вообще ни в коем случае не стоит возлагать все надежды в противодействии преступности. Как оказалось, ее слой весьма тонок и не способен надежно вытравить человеческие пороки. Это доказала, например, нацистская Германия, народ которой всегда справедливо относили к числу самых цивилизованных, что отнюдь не помешало его представителям творить в ХХ в. неслыханные злодеяния.
Все вышеизложенное предопределяет актуальность настоящего исследования, направленного на изучение эволюции преступности на различных этапах развития общества.
Отдельные уголовно-правовые и криминологические аспекты изучения некоторых видов преступности на определенных этапах развития общества были предметом внимания многих ученых, среди которых следует отметить Э.В. Георгиевского, М.О. Косвена, Н.И. Зибера, Н.Н. Харузина, С.М. Иншакова, В.И. Кузищина, С.А. Муромцева, К.Е. Ливанцова, Н.А. Горелова, Э.М. Аннерса, А.И. Долгову, Ф.М. Решетникова, Н.Ф. Кузнецову и др. Некоторые вопросы античной и средневековой преступности нашли отражение в работах В.В. Кучмы, Е.В. Ни-китюка, Я. Шпренгера, Х.А. Льоренте.
Значительный вклад в исследование первобытной преступности внесли антропологи и этнологи Э.Б. Тайлор, Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, Д.Д. Фрезер, Л. Морган.
Безусловно, работы названных авторов имеют большую теоретическую и практическую значимость, однако не охватывают всех аспектов многовекового развития преступности, не отражают закономерности ее изменения во времени, в конкретных условиях определенного места.
Необходимо изучать эволюцию преступности на различных этапах развития общества, связав ее как с изменением круга деяний, признаваемых общественно опасными (преступлений), так и с факторами, повлиявшими на ее динамику и структуру, криминализацию и декриминализацию отдельных деяний.
Центральной идеей этой статьи является развернутое обоснование того, что системное исследование преступности предопределено всем ходом развития криминологии, логикой наращивания криминологических знаний. Это очень важное положение обосновывается путем анализа тех научных предпосылок, которые разработаны в трудах отечественных и зарубежных правоведов, философов, социологов, этнологов и представителей других отраслей знания.
Необходимо отметить, что подобного комплексного исследования ранее не проводилось. В некоторых работах изучались отдельные категории преступности, при этом указывалось на их изменение во времени и в пространстве. Здесь проведено обобщение ранее сделанных выводов, на основе имеющихся данных сформулированы новые выводы, что позволило представить общую картину эволюции преступности на различных этапах развития общества.
Оценивая преступность в первобытном обществе, необходимо понимать, что человек этого общества еще целиком и полностью пре-
9
бывал в природе, он еще не перешел от низших психодуховных переживаний к религиозному сознанию. Такое сознание было высшим и более совершенным, как явление цивилизации оно стало важнейшим шагом вперед. Однако, поскольку человечество все время развивается, можно предположить, что и религиозное сознание не является последним.
Итак, первобытный человек полностью существовал в природе. Как верно отмечает Б. Коваль, «в борьбе за существование он неизбежно был вынужден чрезвычайно бережно и уважительно относиться к окружающей среде. Человек еще не боролся с природой, а приспосабливался к ней, подчиняясь всем ее законам. И поэтому, как ни парадоксально, но именно дикарь ежеминутно вел самую напряженную психо-душевную жизнь. Расслабляться ни на минуту было нельзя. Любой просчет грозил гибелью. Вот почему весь окружающий мир - стихии природы, воды и леса, растения и животные, и, конечно, сами люди - представлялся насквозь живым, пронизанным какой-то тайной энергией, какими-то невидимыми непонятными и даже страшными духами-силами, которым следовало только поклоняться.
Всякого рода духи леса, воды, огня, ветра, души зверей, домовые, лешие, водяные, берегини, призраки умерших, упыри и иные необычные существа плотным кольцом окружали человека, постоянно намекая ему своими звуками, веяниями, светом, жестами или еще каким-то непонятным, но явным образом, что делать или не делать, как вести охоту, когда разжигать огонь, где строить жилища. Вся природа, как в зеркале, отражается в сознании человека. Внешний и внутренний миры слились в одно целое» [3, с. 18-19].
Все это создавало крайне сложные и напряженные условия жизни древнего человека, который еще должен был защищаться от окружающих его зверей и других людей. Поэтому повествования об утраченном когда-то земном рае не более чем сказка, сочиненная человеком, живущим в тяжелых условиях.
Преступность в первобытном обществе, строго говоря, отсутствовала, потому что ввиду отсутствия уголовного закона преступлений не было, но существовали общественно опасные деяния. Их совокупность можно условно назвать преступностью.
Исследования историков, антропологов и этнологов не оставляют сомнений: даже в сообществе (племени, роде и др.) дикарей существовал некий свод неписаных правил, нарушения которых влекли карательные санкции
от наказаний имущественного характера (например, таких, которые мы сейчас называем штрафом) до изгнания из племени и лишения жизни. То, что тогда не было писаных уголовных законов, не свидетельствует об отсутствии преступности, просто общество еще не достигло необходимого для этого уровня, люди не умели писать. Однако уже в то время действовали известные всему сообществу запреты, которые выполняли функции таких законов и которые нарушались.
Эти правила были обычаями, освященными традициями, авторитетом предков, магическими либо примитивными религиозными предположениями - одним словом, жизненной практикой тех лет. Без подобных обычаев общество не могло жить и развиваться, они обеспечивали его целостность, ограждали от наиболее опасных посягательств жизнь, здоровье и достоинство людей, имущественные интересы общины в целом или ее отдельных членов, все те ценности, которые имели сакральный характер и составляли духовную основу всего существования людей того времени. Данные ценности имели исключительное значение, поскольку первобытный человек немыслим без своих идолов: духов предков, природы, животных и неодушевленных предметов; тотемов и табу. Посягательства на такие ценности таили величайшую социальную и психологическую угрозу, в том числе для жизни самих дикарей, которые, если лишить их собственного анимистического мира и его символов, могли просто погибнуть. Поэтому покушения на указанные ценности карались весьма сурово.
То же можно сказать и о современных дикарях, живущих в некоторых районах Африки, Океании и Латинской Америки. Они практически безграмотны и воспринимают уголовные и прочие законы государства, где проживают (если они, конечно, вообще знакомы с ними), в качестве правил, многие из которых противоречат их обычаям, но которым эти дикари вынуждены подчиняться. Вместе с тем система собственных запретов у них сохраняется, а механизм их функционирования примерно тот же, что и в далекие первобытные времена. Столь же велика для них значимость духов и различных компонентов магии, они ревностно оберегают свой внутренний мир и те обычаи, которые регулируют их жизнь. Нарушение этих обычаев влечет санкции, накладываюемые не только вождями племен, но и шаманами, и колдунами, и самим сообществом.
Как отмечает Р. Осборн, у нас нет оснований рассматривать «пресловутый родоплеменной
10
строй как длящееся и бессобытийное состояние коллективного невежества: уклад и устройство "варварского" доисторического общества позволяли ему весьма эффективно распределять властные полномочия, держать в жестких рамках преступное поведение и ход военных действий, успешно приспосабливаться к меняющейся среде обитания, а также создавать произведения искусства, которые остаются непостижимо прекрасными и поныне» [4, с. 17].
Самые древние уголовные законы (Законы Хаммурапи, Законы Ману) зафиксировали то, что уже давно существовало в жизни и вызывало реакцию общества. Эти законы не выдумывали, например, убийство или кражу, они лишь в письменном виде излагали то, что уже давно расценивалось сообществом в качестве опасного для него, но, конечно, подобная фиксация означала несомненное движение вперед. Можно возразить, что история знает великое множество случаев, когда не закон приспосабливался к жизни, а с помощью закона старались приспособить жизнь к тому, что в данное время требовалось правящей элите. Такими были многие законы германского Третьего рейха. Однако к тем древним законам, которые впервые письменно установили уголовную ответственность за преступления общеуголовной направленности, наказуемые в любом обществе, указанное по понятным причинам не относится.
В древних законах правовая норма еще не имела четких форм, в нее входили и иные формы, в том числе религиозные. Религиозные же санкции и сила обычая или общественного мнения были призваны активно содействовать реализации нормы. Священные тексты многих религий содержали по существу правовые предписания и санкции за их нарушения. Подобные предписания во множестве имеются в Библии, например в Книге Исход.
Фиксация преступности в первобытном обществе, исследование ее основных форм позволяют выстроить общую культурологическую теорию (или модель) преступности, глубже понять ее природу, в результате чего появится возможность еще раз доказать, что преступность есть вечный и неизменный спутник человечества, от которого оно никогда не сможет избавиться.
У нас, конечно, нет письменных сведений из той сверхдалекой поры, поскольку тогда еще не появилась письменность. Вообще, под первобытным обществом принято понимать социальные и экономические отношения, которые существовали многие тысячелетия у всех на-
родов на ранней стадии их развития. Производственные отношения этого строя возникли на основе низкого уровня развития производительных сил, примитивных орудий труда при общей собственности. Вместе с тем существовала и личная собственность на орудия труда, оружие, одежду, предметы домашнего обихода и т.д. Производство велось сообща, его продукты делились поровну. В этот период уже была семья, появились религия и другие мифологические формы культуры (в том числе живописная) в целом. Эта культура, в том числе закрепленная в мифах, оказала огромное влияние на человеческую культуру вообще, ее мы постоянно ощущаем в современных религиях, традициях, обычаях, ритуалах, привычках и т.п. Первобытная культура - то наследство, которое так или иначе всегда будет влиять на человечество, поскольку личность в филогенетическом плане формируется именно в ней.
Преступность является частью первобытной культуры. Сведения о ней можно получить из мифологических источников, а также, что несравненно важнее, из результатов современного научного изучения первобытных племен, все еще в изобилии имеющихся на нашей планете.
Мифологические источники говорят о преступности лишь косвенно, поэтому можно ошибаться, опираясь только на них. К тому же речь может идти только о тех мифах, которые сохранились в последующую эпоху и были отражены в новых мифах и иных письменных формах.
Прежде чем рассматривать преступность как таковую, необходимо указать, какие запреты нарушали в то время действиями, которые мы сейчас назвали бы преступными. Это не уголовные законы, а неписаные правила, иногда очень строгие и поэтому караемые довольно сурово. Многие из таких правил потом, через века, становились писаными уголовными законами. Некоторые из них сохранились по сей день. То, что первобытные правила не записывались (на камне, папирусе, бумаге и т.д.), не меняет их сущности и содержания. Главное, что они существовали, защищали определенные ценности, что-то запрещали и карали за нарушения. От соблюдения этих правил зависели безопасность, благополучие и процветание племени или рода. О них знали все, кто принадлежал к какому-либо определенному сообществу. Соответствующие знания прививались людям с детских лет.
Полагаем, что применительно к первобытному строю можно говорить о следующих видах преступности.
11
1. Сакральный, т.е. священный, вид преступности. Древний человек был «окружен» бесчисленными богами, божками, духами героев, первопредков, убитых врагов, растительности, воды, неба, камней и др. Все они плотным кольцом окружали его. Кроме того, очень важно, что между отдельными явлениями и предметами существовали магические связи. Посягнуть на сверхъестественных персонажей или магические связи (а те и другие имели сакральный характер) означало нарушить основы жизни во вред человеку. Такие посягательства не могли не караться. При этом сами они тоже имели сакральный характер, поскольку вызывали изменения в мире.
Французский психоэтнолог Л. Леви-Брюль приводит слова эскимосского шамана Ауа: «Мы страшились духа земли, который вызывает непогоду и заставляет нас с боем вырывать нашу пищу у моря и земли. Мы боимся Сила (бога луны)... Мы боимся Таканагапсалук, великой женщины, пребывающей на дне моря и повелевающей морскими животными... Мы боимся коварных духов жизни, воздуха, моря, земли, которые могут помочь злым шаманам причинить вред людям. Мы боимся духов мертвых, как и духов животных, которых мы убили». Единственная возможность спасения для такого окруженного злыми силами человека заключается в том, чтобы сообразовать свое поведение со спасительными преданиями, унаследованными от предыдущих поколений. Эти предания суть правила, нарушение которых может иметь самые тяжкие последствия.
Д.Д. Фрезер дает обстоятельный перечень различных запретов в первобытном сообществе. Это табу на общение с иноплеменниками, пищу и питье, «обнажение» лица, выход из жилища, остатки пищи. Целый ряд табу распространялся на людей, в том числе вождей и правителей, носяших траур, женщин во время менструаций и родов, воинов, убийц, охотников, рыболовов и др. Существовало также множество табу на предметы и слова [5, с. 188-200].
В литературе приводится множество примеров применения уголовных наказаний к тем, кто нарушал запреты. Так, в Африке ни один человек и ни одно животное под страхом смертной казни не смели смотреть на правителя Лоанго, когда тот ел или пил. Когда в комнату, где обедал этот правитель, вбежал его собственный сын, отец приказал незамедлительно четвертовать его и носить части тела по населенному пункту. Увидеть за приемом пищи царя Дагомеи являлось уголовно наказуемым проступком [6].
Царь баньоро в Уганде не мог прикасаться к еде руками, поэтому его должен был кормить повар, который внимательно следил за тем, чтобы не коснуться металлическими вилками зубов царя, поскольку такой поступок карался смертью [7, с. 226].
Разумеется, особа правителя (царька) была не единственным объектом охраны, но именно с ней древний человек связывал свои благополучие и безопасность, веря в ее сверхъестественный статус.
Человек первобытного общества испытывал ужас перед смертью. Поэтому был выработан целый кодекс поступков (действий и бездействия), которые, по мнению древнего человека, максимально сокращали, а в лучшем случае исключали вообще контакты со всем тем, что имело отношение к смерти, и со всеми теми, кто так или иначе соприкасался с нею. Так, у первобытных аборигенов Андаманских островов существовал обычай, согласно которому, если один мужчина убивал другого в сражении между деревнями либо в личной ссоре, он оставлял свою деревню и отправлялся жить изолированно в джунгли, где должен был оставаться в течение нескольких недель или даже месяцев. После этого он проходил обряд очищения [7, с. 240]. Такие же правила действовали в Новой Гвинее, на островах Кука, у эскимосов, различных племен Африки, в Индии и т.д. Их существование Фрезер объясняет тем, что нарушение табу грозило гибелью самому убийце. Однако дело не только в этом, но и в том, что он должен был изолировать себя, поскольку представлял опасность для всего рода или племени. Изолироваться он должен был потому, что соприкасался со смертью, а она для первобытного человека была страшнее всего. Поэтому нарушение изоляции каралось сообществом очень строго.
Можно сказать, что само нарушение имело сакральный характер, так как, по представлениям древних людей, могло вызвать самые неблагоприятные для них последствия.
Из частей человеческого тела наиболее та-буирована, или священна, всегда была голова. В Камбодже было обязательно уважать голову каждого человека, в особенности царя. В прошлом никто не мог прикоснуться к голове младенца у груди матери; если кто-либо осмеливался сделать это, его убивали, поскольку считали, что только так можно искупить подобное святотатство [7, с. 255].
Дикарь не в состоянии провести четкую грань между словами и вещами. Он считает свое имя существенной частью самого себя
12
и вследствие этого полагает, что с помощью магии через его имя, так же как и через его волосы, ногти или другие части тела, ему может быть нанесен вред. Поэтому он с большой осторожностью произносит свое имя и редко позволяет делать это другим. Так, у барунди, живущих к западу от озера Виктория (которое ранее называлось Виктория-Ньянза), люди неохотно сообщают незнакомцам свои имена или имена своих детей, чтобы эти незнакомцы не смогли посредством магии воздействовать на владельцев имен и навредить им. Бангала с Верхнего Конго полагают, что у духов плохое зрение, но очень острый слух, поэтому никогда не упоминают имя человека, пока он рыбачит, из опасения, что духи могут услышать и увести рыбу из сетей и ловушек. У говорящих на ила народов Северной Родезии человеку не разрешается произносить свое имя, особенно в присутствии людей старшего возраста. Если кто-либо кощунственно произнесет при них собственное имя, это считается серьезным проступком. Такого человека могут продать, сделать рабом или изгнать из общины, если члены его клана не выкупят его [7, с. 265].
Запрет на произнесение вслух имени имеет архетипический характер, он распространен повсеместно. Можно предположить, что клички, столь популярные в преступной среде, одним из источников имеют данные табу: кличка помогает скрыть подлинное имя человека.
Такое отношение дикаря к важным для него явлениям порождено особенностями его мышления. Они заключаются, как отмечал Л. Леви-Брюль, в безразличии к естественным причинам. Если дикарь заинтересован каким-нибудь явлением, то не ограничивается его пассивным восприятием, а реагирует на него, повинуясь своего рода умственному рефлексу; он думает о какой-либо таинственной и невидимой силе, выражением которой, по его представлениям, служит данное явление. Сверхъестественное колдовство дает первобытному человеку столь же быстрое и логичное объяснение всего происходящего, как и наше обращение к познаваемым силам природы. Он совершенно не пытается отыскать причинные связи, которые неочевидны сами по себе, и немедленно обращается к мистической силе. Но даже замечая причинные связи или воспринимая их под влиянием посторонних указаний, дикарь все же не придает им особого значения, а это является естественным следствием прочно установленного факта, что коллективные представления первобытных людей непосредственно вызывают у
них мысль о вмешательстве мистических сил [8, с. 284, 285].
Заметим, многие наши современники во вполне цивилизованных странах поступают точно так же. Объяснения, которые давал древнейший человек окружающим его вещам и явлениям, созидающее и разрушающее значение, которым он наделял поступки и слова, для него вполне естественны. Как справедливо отмечал Э. Дюркгейм, такие объяснения представляются первобытному уму простейшими в мире. Он не видит в них ничего странного, это наиболее непосредственный способ представления мира и его понимания. Для него нет ничего странного в том, что можно голосом или жестами управлять стихиями, останавливать или замедлять движение звезд, вызывать или прекращать дождь и т.д. [9, с. 516].
Нарушение запретов, установленных первобытными сообществами и диктуемых условиями их существования, представлялось людям того времени чрезвычайно опасным. Поэтому такие нарушения наказывались, иногда очень сурово. То, что они не облекались в письменную форму закона, не столь существенно. Главное, что они считались общественно опасными.
Со временем сакральная преступность в том виде, в котором она существовала в первобытные времена, исчезла или почти исчезла. Еще очень долгие века людей наказывали за деяния, которые считались нарушениями священных запретов, а потому расценивались как весьма опасные. Длительное время такая преступность сохранялась в обществах, в которых были сильны мистические компоненты, например в Советском государстве, особенно в ленинско-сталинский период его существования. Так, самые суровые уголовные наказания могли последовать за неуважительные, по мнению властей, действия, даже жесты в отношении портретов так называемых вождей, тем более за критику их высказываний.
2. Общеуголовный вид преступности. Мы не называем его главным, но он, несомненно, доказывает, что преступность вечна: кражи, грабежи, разбои, убийства, изнасилования и т.д. всегда существовали и всегда будут существовать, потому что таков человек и таково общество, в котором он воспитывался, живет и действует. Преступность вечна, поскольку, как мы указывали выше, во все времена были и будут люди, недовольные своим положением и отношением окружающих к себе, а поэтому готовые нарушить уголовно-правовые запреты. Они готовы действовать в одиночку или группами. Главное, что они действуют. Причем
13
неудовлетворенность своим положением надо понимать очень широко: от неудовлетворенности собственным должностным или материальным положением до неудовлетворенности сексуальными отношениями.
По данным Ю.Н. Харари, в Португалии были изучены 400 скелетов, датируемых периодом непосредственно накануне перехода к земледелию. На двух из них были обнаружены явные следы насилия. А из 400 скелетов, найденных в досельскохозяйственных поселениях долины Дуная, следы насилия хранят 18. Также печальные свидетельства были обнаружены и в других местах. В Судане вблизи Джебель-Сахабы обнаружено захоронение возрастом 12 тысяч лет - 59 скелетов. В костях 24 из них застряли наконечники стрел и копий - это 40% от общего числа умерших. На одном из женских скелетов насчитали 12 ран. В пещере Офнет в Баварии археологи нашли останки 38 древних людей, по большей части женщин и детей, сброшенных в два погребальных рва. Половина скелетов, даже детских, хранят явные следы оружия - ножей, дубинок. Больше всего таких отметок у мужских скелетов [10, с. 77-78].
Первые земледельцы оказались столь же (а то и более) агрессивными, как их предки -кочевники. У крестьян уже появляется личное имущество, и им нужна земля для возделывания. Если соседи захватят пастбище или поле, то община погибнет от голода, а значит, теперь уже не осталось возможности для компромиссов и уступок. Охотники-собиратели попросту перебирались на другое место, если их прижимали сильные соседи, но для деревни переселиться под натиском врага значило бросить поля, дома и амбары. Как правило, беженцы были обречены голодать, а потому крестьяне предпочитали биться до конца.
Ю.Н. Харари указывает, что антропологические и археологические исследования свидетельствуют о том, что в простых аграрных обществах, где не имелось социальных структур выше деревни или племени, насилие было причиной примерно 15% смертей (из них 25% смертей среди мужского населения). У земледельческого племени дани в Новой Гвинее насильственная смерть уносила 30% мужчин. В Эквадоре вероятность насильственной смерти людей из племени уарони составляет 60% [10, с. 103].
Б. Малиновский, осуществивший многолетние этнологические полевые исследования туземцев Тробрианских островов, отмечает, что само понятие преступления в тробриан-ском обществе может быть определено только в самых общих чертах. Иногда в качестве та-
кового выступает взрыв страсти, иногда нарушение некоторого табу, иногда покушение на личность или собственность (убийство, кража, нападение), иногда это уступка своим преувеличенным амбициям, богатство, не санкционированное традицией и противоречащее прерогативам вождя или кого-либо из старейшин [11, с. 236].
Б. Малиновский приводит конкретные примеры совершения преступлений дикарями Тробрианских островов. Так, в одной деревне жили три брата, из которых самый старший -глава клана - был слепцом. Самый младший брат привык пользоваться этим его недостатком, срывая орехи бетеля с пальм прежде, чем они созревали. Слепой тем самым лишался принадлежавшей ему части орехов. Однажды, в очередной раз обнаружив, что его надули, он впал в ярость, схватил топор и, незаметно пробравшись в хижину брата, нанес ему удар. Раненый убежал и спрятался в доме третьего брата, который, разъяренный нападением на младшего брата, схватил копье и убил слепца. Убийца был посажен в тюрьму на год [11, с. 272].
Кража у тробрианцев имеет два значения: незаконное присвоение предметов личного потребления, орудий и ценных вещей, а также кража пищи растительного происхождения с огородов или из хранилищ. Кража продуктов считается наиболее позорной, поскольку для тробрианца нет большего позора, чем не иметь провизии, ощущать нехватку продуктов или просить их.
Убийства случались крайне редко. Кроме вышеописанного, Б. Малиновский рассказывает только об одном случае убийства: ночью копьем пронзили колдуна, пользовавшегося дурной славой, когда он скрытно подбирался к деревне. Это было сделано для защиты больного - жертвы колдуна кем-то из вооруженной охраны, которая в этих случаях стоит на посту всю ночь.
Малиновскому рассказывали еще о нескольких случаях убийств за прелюбодеяния или обиду, нанесенную высокопоставленным лицам, наконец, в драках и поединках. Во всех случаях, когда мужчина погибает от рук людей другого субклана, соблюдается долг чести. Теоретически эта месть считается неотвратимой, но на практике она обязательна только в том случае, если речь идет о взрослом высокопоставленном человеке, но и тогда понимается как излишняя, если погибший пострадал из-за собственной несомненной вины. В других случаях, когда вендетты явно требует честь суб-
14
клана, ее избегают, заменяя «платой за кровь» [11, с. 27].
Исследуя преступность в первобытном обществе, необходимо помнить, что его люди находятся под сильнейшим влиянием магии и даже на многие преступления так называемой общеуголовной направленности реагируют с ее позиций. Как справедливо отмечает Малиновский, мировоззрение дикарей - это путаница предрассудков и суеверий, дологическая смесь мистических сопричастностей (партиципаций) и несопричастностей [12, с. 273]. Однако при всем этом они ясно осознают опасность для себя определенного рода деяний и наказывают за их совершение. Их знания, несомненно, ограниченны. Но в определенных ситуациях и представлениях они тверды и не стремятся к мистике или магии. Поэтому если у них ломается ограда огорода, они могут объяснить это действием таинственных мистических сил, но, чтобы исправить ее, прибегают не к магии, а к работе. Точно так же, если у первобытного человека что-то украли, он хочет поймать вора и вернуть похищенное. Правда, если для этого нужна магия, он к ней прибегает, но опасность для него самой кражи или грабежа понимает и без магии.
Вместе с тем следует учитывать, что первобытный период был в истории человечества весьма длительным и прошел несколько этапов. Это очень убедительно показал Ф. Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства». В ней он упоминал о позорном наказании за всякую половую связь вне брачных классов в первобытном обществе [13, с. 49], о кровной мести [13, с. 89], об убий-
1. Токарев С. А. Ранние формы религии и их развитие. М., 2011.
2. Лунеев В. В. Курс мировой и отечественной криминологии: учеб. М., 2011.
3. Коваль Б. Дух. Душа. Духи. Символы и ценности бытия. М., 2000.
4. Осборн Р. Цивилизация. Новая история Западного мира. М., 2010.
5. Фрезер Д.Д. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. М., 1986.
6. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1989.
7. Фрезер Д.Д. Золотая ветвь. Исследования магии и религии. Дополнительный том. М., 1998.
8. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994.
9. Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни // Религиоведение: хрестоматия /под ред. А.Н. Красникова. М., 2000.
ствах при бытовых конфликтах [13, с. 91] и т.д. Марксистская криминология, отстаивая свое ложное учение о классовом происхождении преступности, попросту игнорировала названные недвусмысленные высказывания одного из собственных основателей.
Таким образом, преступность пронизывает всю историю человечества с самых первых этапов. Можно возразить, что преступлений в первобытном обществе было мало и они представляли собой лишь отдельные эксцессы. Но в то время, во-первых, и людей было мало; во-вторых, никто не вел никаких учетов, никто не мог сказать, сколько было убито людей, изнасиловано женщин и разграблено имущества при очередном налете одного племени на другое. Однако такие налеты следует отнести к первым, хотя и весьма кровожадным шагам по созданию единых государств.
Некоторые конкретные преступления вообще трудно отнести к определенной эпохе. Представьте себе такую ситуацию: после богатого улова рыбак возвращается домой, по дороге на него нападают двое разбойников и отбирают добычу. Скажите: когда это произошло - в доисторические времена или вчера в курортной зоне Подмосковья? Удивительно сходны мотивы преступного поведения тогда и сейчас, более того, за всю человеческую историю они практически не менялись, что говорит о временном единстве преступности. Меняются главным образом конкретные жизненные ситуации при совершении преступлений, способы реализации мотивов, а также орудия, используемые при этом.
1. Tokarev S.A. Early forms of religion and their development. Moscow, 2011.
2. Luneev V. V. Course of world and domestic criminology: textbook. Moscow, 2011.
3. Koval B. Spirit. Soul. Spirits. Symbols and values of life. Moscow, 2000.
4. Osborne R. Civilization. A new history of the Western world. Moscow, 2010.
5. Frazer J.G. The Golden Bough: A study in magic and religion. Moscow, 1986.
6. Tylor E.B. Primitive culture. Moscow, 1989.
7. Frazer J.G. The Golden Bough: A study in magic and religion. Additional volume. Moscow, 1998.
8. Levy-Bruhl L. Supernatural in primitive thinking. Moscow, 1994.
9. Durkheim E. Elementary forms of religious life // Religious studies: reader / ed. by A.N. Krasnikov. Moscow, 2000.
15
10. Харари Ю.Н. Sapienc. Краткая история человечества. М., 2018.
11. Малиновский Б. Избранное: динамика культуры. М., 2004.
12. Малиновский Б. Магия, наука и религия. М, 1998.
13. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21.
10. Harari Yu.N. Sapiens. A brief history of humanity. Moscow, 2018.
11. Malinovsky B. Sel. works: dynamics of culture. Moscow, 2004.
12. Malinovsky B. Magic, science and religion. Moscow, 1998.
13. Marx K., Engels F. Works. Vol. 21.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Антонян Юрий Миранович, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, главный научный сотрудник ВНИИ МВД России; email: antonyaa@yandex.ru
INFORMATION ABOUT AUTHOR
Yu.M. Antonyan, Doctor of Sciences in Jurisprudence, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation, Chief Researcher, National Research Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation; email: antonyaa@yandex.ru
16
