CC BY
234
Мира ДЖУН (Сеул, Корея)
«ПЕРВИЧНЫЙ АВТОР» М.М. БАХТИНА И «ИМПЛИЦИТНЫЙ АВТОР» СОВРЕМЕННОЙ НАРРАТОЛОГИИ
Аннотация. Данная статья посвящена изучению соотношения понятия «первичный автор» М.М. Бахтина и нарратологического термина «имплицитный автор». Понятие «имплицитный автор» (implied author) было введено американским литературоведом Уэйном Бутом. Данное понятие относится к некой авторской инстанции, возникающей в процессе творчества и восприятия художественного произведения независимо от реальной личности автора. При изучении понятия «имплицитный автор» и его предыстории наибольший интерес представляют труды русских исследователей ХХ века. В различных научных работах данного периода мы можем проследить результаты анализа концепции «автор» на теоретическом уровне научного познания: модель «автор-маска» формалистов, концепция «образ автора» В.В. Виноградова, категории «первичный автор» и «вторичный автор» М.М. Бахтина, автор как «внутритекстовое явление» у Б.О. Кормана. Среди них бахтинское понятие «первичный автор» наиболее тесно связано с понятием «имплицитный автор». В работах Бахтина «первичный автор» и «вторичный автор» предлагаются как обобщающие понятия для авторства. По его определению, «первичный автор» - не созданный, но создающий, а «вторичный» - созданный и создающий. «Первичный автор», являясь «автором-творцом», отличается от реальной личности и созданного предмета изображения. В отличие от «первичного автора», как было выше указано, «вторичный автор» - созданный и создающий. Поскольку «первичный автор» как создающий находится вне художественного мира, в этом мире существует лишь «вторичный автор» как представитель автора «первичного». Именно в нетождественности «первичного автора» и «вторичного автора» состоит сущность теории автора Бахтина. В его теории «первичный автор» отграничен не только от автора-человека, но и от «вторичного автора» как носителя речи в наррации. Данная характеристика также играет важную роль в определении понятия «имплицитный автор», столь существенного в современной нарратологии. Основная характеристика понятия «имплицитный автор» заключается в том, что «имплицитный автор» занимает промежуточное положение между «реальным автором» и «нарратором».
Ключевые слова: М.М. Бахтин; «первичный автор»; «имплицитный автор»; Уэйн Бут; авторство; образ автора.
Mira JUN (Seoul, Korea)
M. Bakhtin's "Primary Author" Concept and the "Implied Author" in
Modern Narratology
Abstract. This paper is to study the correlation between M. Bakhtin's "primary
authof' concept and the narratology term "implied author". The concept of the implied author was introduced by an American scholar Wayne C. Booth. This notion is related to a certain instance which exists in the process of creation and perception of a literary work, irrespective of the author's personality. The works of the Russian researchers of the 20th century are significant for the study of the implied author concept and its origins. The variety of papers of the period in question allow us to track back the results of the "author" concept at the theoretical level of knowledge, namely: the formalist "author-mask" pattern, V.V Vinogradov's "author's image" concept, M. Bakhtin's categories of the "primary author" and "secondary author, B. Korman's author as an "intertextual phenomenon". There M. Bakhtin's concept of the "primary author" is closely associated with that of "implied author". M. Bakhtin suggests the "primary author" and the "secondary author" as general notions of authorship. According to him, the "primary authof' is not a created but a creating one, whereas the "secondary author" is created and creating. The "primary author" as "author-creator" is different from a real personality and the subject of creation. Unlike the "primary author", the "secondary" one is created and creating. As a creator, the "primary author" is outside the artistic world, where only the "secondary author" exists as a representative of the "primary author". This inequality is the basis of M. Bakhtin's author theory, where the "primary author" is separated not only from the author as a human being, but from the "secondary author" as a speaker in narration. This feature is crucial for denoting the "implied author" concept in modern narratology, the major point being that the "implied author" is intermediate between the "real" one and the "narrator".
Key words: M. Bakhtin; primary author; implied author; W. Booth; author; authorship.
Понятие «имплицитный автор» (implied author) было введено в науку американским литературоведом Уэйном Бутом в 60-е года ХХ века. Данное понятие относится к некой авторской инстанции, возникающей в процессе творчества и восприятия художественного произведения независимо от реальной личности автора. Китайская исследовательница Дан Шэнь отметила, что «Бут предложил концепцию "имплицитный автор" на более высоком теоретическом уровне, исключая из рассмотрения писателя, и поддержал эстетический идеал безличности. "Имплицитный автор" - это уникальный термин, указывающий на создателя текста» [Shen 2011, 84].
При изучении понятия «имплицитный автор» и его предыстории наибольший интерес представляют труды русских исследователей ХХ века, так как в это время в России появлялись новые попытки создать теоретико-методологические установки литературоведения. По сравнению с тем, что в западной науке «новая критика», направленная на изучение формально-стилистического толкования литературного текста, сформировалась в 1940-е годы, русские ученые ХХ века значительно раньше раскрыли новые пути к системно-теоретическому подходу в литературоведении.
В данный период многие русские литературоведы, филологи, лингвисты, активно участвовали в научном диалоге. По словам Р.О. Якобсона, «в русском языкознании и русском литературоведении конца XIX - на-
чала ХХ века, наряду с ведущими направлениями, равнодушными к вопросам формы, постоянно существовали попытки систематического исследования этой проблематики» [Якобсон 2011, 52]. При этом обсуждался широкий спектр теоретических проблем литературы в научных кругах. В рамках теоретического направления концепция «автор» является одной из основных проблем литературоведческого знания.
При рассмотрении истории литературы можно узнать, что «автор» как нейтральный термин широко распространился только в конце ХУШ века. В античное время «автор считается носителем авторитета, который использует особые права и может передавать (или разрешать) эти права для того, чтобы продвигать что-либо или достичь каких-то целей» ^Лопей 2009, 4]. В Средневековье и вплоть до начала XVIII века термин «автор» употреблялся для обозначения ученого или поэта. После этого, в конце XVIII века, в результате развития сферы культуры и искусства потребовалось определить понятие «автор» в юридическом смысле с целью дифференциации оригинального произведения от его репродукции и защиты авторских прав.
В этот период критики были ориентированы на концепцию «автор» вместе с его биографической историей для суждений о художественных текстах. Вопреки этой тенденции литературоведы и исследователи ХХ века отнеслись к концепции «автор» как к предмету исследования, который необходимо классифицировать в процессе научной обработки текстов.
В различных научных работах данного периода мы можем проследить результаты анализа концепции «автор» на теоретическом уровне научного познания: модель «автор-маска» формалистов, концепция «образ автора» В.В. Виноградова, категории «первичный автор» и «вторичный автор» М.М. Бахтина, автор как «внутритекстовое явление» у Б.О. Кормана. Для этих ученых важно, что понятие «автор» необходимо рассматривать в рамках теоретико-методологической интерпретации. Они сходятся в том, что, в отличие от биографического и психологического подхода, объектом литературоведения является не реальная личность писателя, а создатель художественного мира как внутренняя инстанция произведения.
Несмотря на общее предварительное условие понимания категории «автор», существуют расхождения в трудах русских исследователей ХХ века. С нарратологической точки зрения данная разница имеет большое значение по отношению к понятию «имплицитный автор».
В нарратологии существует несколько попыток соотнести концепции русских ученых ХХ века с понятием «имплицитный автор». В исследовании теорий «автора» восточноевропейских литературоведов ХХ века немецкая исследовательница Катрина Гёльц утверждала, что понятие «образ автора» у Виноградова является «предтечей концепта имплицитного автора» [Гёльц 2014]. К тому же, опираясь на концепцию Кормана «внутритекстовое явление», немецкий нарратолог Вольф Шмид написал, что «если М.М. Бахтин проблему автора разрабатывал преимущественно в философско-эстетическом плане, то Б. Корман сосредоточивается на ис-
следовании поэтики» [Шмид 2003, 43-44].
Но, в моем представлении, данные интерпретации не учитывают особенности теории «автора» Бахтина и соотношение бахтинского понятия «первичный автор» и нарратологической концепции «имплицитный автор». Именно «первичный автор» наиболее тесно связан с понятием «имплицитный автор».
Для того чтобы исследовать отношение идей Бахтина к нарратологии, прежде всего необходимо отметить, что в его понимании категории «авторства» происходили некоторые смещения. Как всем известно, в ранних заметках «Искусство и ответственность», «К философии поступка» «автор», рассматриваемый в плане философии, является прежде всего субъектом поступка. Только в статье «Автор и герой в эстетической деятельности» впервые выявлен «автор» как субъект художественно-эстетической деятельности.
После того как роман и вербальное произведение искусства стали доминирующей темой в творчестве Бахтина 1930-х годов, в его работах можно наблюдать подвижность границы понятия «автор». В монографии «Проблемы творчества Достоевского» речь идет не только о понятии «автор-творец», который выступает на уровне создания полифонического мира, но и о понятии «автор» как носитель повествовательной речи. Н.К. Бонецкая указала, что «Бахтин построил свою концепцию авторства у Достоевского на иллюзорной роли автора в его романах - роли собеседника героев. Проблему автора-творца Бахтин не стремился решить» [Бо-нецкая 1986, 247].
В отличие от предыдущих работ, Бахтин сосредоточился на речевом аспекте авторства и литературном произведении. Бонецкая, отмечая основные моменты авторства в трудах Бахтина, также написала, что «если в "Авторе и герое..." автор выступал как деятельный дух, создающий "смысловое целое героя", то теперь Бахтина занимает периферийный слой авторской личности, каким является его "речевое сознание", порождающее "слово"» [Бонецкая 2016, 96]. Граница данного понятия оказывается расширенной в сторону филологической отрасли.
Наконец, поздние работы Бахтина охватывают сферу гуманитарно-филологического мышления. При этом «первичный автор» и «вторичный автор» предлагаются как обобщающие понятия для авторства. Эти два понятия действуют не только в исследовании эстетической деятельности, но и в анализе вербального текста, скорее всего, под данными понятиями понимаются практически все аспекты теории автора у Бахтина.
В тексте «Из записей 1970-1971 годов», затрагивая проблему образа автора, Бахтин разработал различные его аспекты. По словам ученого, «автор» может выступать в двух статусах:
«Проблема образа автора. Первичный (не созданный) и вторичный автор (образ автора, созданный первичным автором). Первичный автор - natura non creata quae creat; вторичный автор - natura creata quae creat» [Бахтин 1979, 373].
Как видно из приведенной цитаты, «первичный автор» - не созданный, но создающий, а «вторичный» - созданный и создающий. Бахтин настаивал на необходимости разграничения авторства по характеристикам инстанции автора. «Первичный автор», являясь «автором-творцом», отличается от реальной личности и созданного предмета изображения. Он обладает безграничными творческими силами. По словам А.А. Фаустова, «первичный автор» понимается как «дух становления, "энергейя", создающая активность, превращающая в материал творения и переплавляющая все, с чем соприкасается» [Фаустов 2005, 187].
Яркий пример, выявляющий особенности «первичного автора как творца», - автобиография. А.П. Чудаков, сопоставивший понимание категории «автор» у В.В. Виноградова и Бахтина, чтобы отметить особенность бахтинского автора, привел цитату об отличии «автора-творца» биографии от «автора-героя» из работы Бахтина [см. Чудаков 1980, 314]. В автобиографии герой в качестве объекта описания нередко отождествляется с «автором». Но Бахтин не согласен с данным подходом. В художественных произведениях, даже в автобиографии, «автор» не совпадает с самим собою и со своим героем.
При описании «героя» в автобиографии «автор» относится к «герою» как к предмету изображения, не к себе, а к «другому». В принципе, «автор» - создающий, а «герой» - созданный, то есть совпадение создающего и созданного есть противоречие, вместе с тем «автор-творец» должен строго отличаться от «автора-человека». Таким образом, «первичный автор» понимается как «созидающее начало, природу и характер которого воспринимающий может реконструировать по результату деятельности» [Тамарченко 2008, 11].
При этом Бахтин подчеркнул, что принципиальной особенностью категории «первичный автор» является то, что он «облекается в молчание» [Бахтин 1979, 373]. Несмотря на то, что «первичный автор» понимается как активная формирующая энергия, от своего имени ни одного слова он не произносит, поскольку по мысли Бахтина, литература представляет собой искусство «непрямого говорения» [Шмид 2003, 25]. Более того, в литературном мире художественный смысл проявляется только косвенно, поскольку «автор» является художественно-эстетическим субъектом смысла. Когда же автор «выступает с прямым словом», то он «превращается в публициста, моралиста, ученого и т.п.» [Бахтин 1979, 373]. В отличие от «первичного автора», как было выше указано, «вторичный автор» -созданный и создающий. Поскольку «первичный автор» как создающий находится вне художественного мира, в этом мире существует лишь «вторичный автор» как представитель автора «первичного».
В отличие от Бахтина, формалисты использовали метафоры «маска» и «лицо», чтобы показать, что автор - это лишь текстовая функция в художественном произведении. Ю.Н. Тынянов впервые предложил термин «маска» в своей статье «Достоевский и Гоголь». Но в его работе данный термин, включаясь в более широкий контекст, считается неким художествен-
ным приемом для стилизации и пародии. «Маска» понимается как способ размежевания внутреннего и внешнего характера персонажа, построения сюжетной структуры и увеличения эффектов стилизации и пародии.
После того, как Тынянов написал статью, обращая внимание именно на «авторскую маску», И.А. Груздев разработал новый подход к трактовке проблемы «маски». Его работа «является одной из первых по проблеме маски в отечественной литературной критике и литературоведении ХХ столетия» [Осьмухина 2016, 85]. В понимании Груздева автор художественного произведения всегда скрыт под маской. Он утверждал, что автор «заостряет тон и, проецируя себя в "маске", словно кого-то "пародирует" <...> Ведь сама-то маска, в ее собственном значении, не что иное, как пародия человеческого лица, его преувеличение или искажение» [Груздев 1921, 6]. «Маска» обозначает аукториальные презентационные функции в повествовательном тексте. Без маски реальное «лицо» автора не имеет никакого значения для анализа произведения.
Однако при изучении рассуждений Груздева возникает проблематичный момент. Несмотря не то что он уделял внимание несовпадению авторской фигуры с повествователем и типологии повествователя, из-за неясности терминологии трудно отличить замаскированного автора от рассказчика и повествователя. Хотя создается впечатление, что замаскированный автор идентичен внутритекстовому автору, но данное понятие нечетко отграничено от повествующей инстанции в художественном произведении.
При анализе повествовательной речи указывается, что автор маскируется повествующим лицом произведения. К тому же в работе «Лицо и маска» ученый написал, что «рассказчик является особым персонажем, дополнительным характером повести, маской автора» [Груздев 1922, 219]. Касаясь этого вопроса, О.Ю. Осьмухина утверждала, что в работе Груздева «автор выдвигается в роли рассказчика, в связи с чем в произведении создается иллюзия его настоящего голоса, появляется авторское лицо, вплоть до "портретных признаков". Это есть не что иное, как своеобразная игра на "тождестве" автора и рассказчика-очевидца» [Осьмухина 2016, 85]. В целом понятия «автор» и «авторская маска» у Груздева используется как синоним повествователя.
Такое смешение терминов появляется не только в работе Груздева, но и в творчестве Виноградова. Н.Д. Тамарченко отмечал, что «в научной традиции все три понятия - "повествователь", "рассказчик" и "образ автора" - свободно смешивал В.В. Виноградов» [Теория литературы 2004, I, 244]. По своему происхождению понятие «образ автора» относится к стилю повествования. Как отметил Д.С. Лихачев, «в центральной для В.В. Виноградова теме языка художественной литературы проблема "образа автора" в свою очередь являлась центральной же и наиболее важной» [Лихачев 1971, 212]. Его разработка данного понятия началась на уровне исследования художественного языка, и ученый уделял особое внимание изучению «образа автора» как стилистического феномена. При этом иногда в его работах «образ автора» и «повествователь» употребляются как
синонимы.
Хотя Гёльц писала, что понятие «образ автора» у Виноградова «обозначает не только структурно-семантическую функцию, имманентную по отношению к тексту или всему творчеству писателя и в процессе рецепции оформляющуюся в культурно-исторически обусловленное представление об авторе», но она одновременно признавала, что «образ автора обозначает в работах Виноградова также (и даже в первую очередь) "повествующий субъект"» [Гёльц 2014].
По словам ученого, «за художником всегда признавалось широкое право перевоплощения. В литературном маскараде писатель может свободно, на протяжении одного художественного произведения, менять стилистические маски» [Виноградов 1971, 128]. Здесь можно заметить, что при объяснении «образа автора» используется категория «маска», заимствованная из работ Груздева. Как для Груздева, так и для Виноградова характерно, что повествователь понимается как «замаскированный автор» и «образ автора» непосредственно относится к повествователю. В представлении Виноградова повествователь является замаскированным автором.
Уместно напомнить о широко известной полемике между двумя учеными по проблеме «образа автора». Бахтин противопоставил понятия Виноградова, и утверждал, что «"образ автора", если под ним понимать автора-творца, является contradictio in adjecto; всякий образ - нечто всегда созданное, а не создающее» [Бахтин 1975, 405]. В понимании Бахтина «первичный автор» характеризуется его единственной творческой инстанцией, и он как творец художественного мира никогда не является объектом изображения.
Именно в этой нетождественности «первичного автора» и «вторичного автора», то есть в несовпадении «автора-творца» с «повествователем», состоит сущность теории автора у Бахтина. В его теории «первичный автор» отграничен не только от автора-человека, но и от «вторичного автора» как носителя речи в наррации.
Данная характеристика также играет важную роль в определении понятия «имплицитный автор», столь существенного для современной нар-ратологии. Основная характеристика понятия «имплицитный автор» заключается в том, что «имплицитный автор» занимает промежуточное положение между «реальным автором» и «нарратором».
По определению Уэйна Бута, «"имплицитный автор" всегда отличается от автора как "реального человека (real man)", который создает превосходную версию себя, то есть "второе я (second self)", возникающее в результате творческой деятельности» [Booth 1983, 151]. Помимо воли самого писателя, «имплицитный автор» создается в процессе художественного творчества. «Имплицитный автор» как инстанция смысла не совпадает с физическим лицом автора.
Однако некоторые ученые отмечали потенциальное теоретическое противоречие в концепции Бута. Ансгар Нюннинг утверждал, что таковым представляется определение концепции «имплицитный автор» как струк-
турного элемента текста или установление тождественности адресата в коммуникативной модели повествования [см. Nünning 1997, 95-116]. Вопреки данным сомнениям, китайская исследовательница Шэнь подчеркнула, что «противоречия, указанные другими учеными, возникают в случаях, когда невнимательно толкуют концепцию Бута, использованную в разных формах» [Shen 2011, 80]. По ее мнению, Бут последовательно обращал внимание на то, что «имплицитный автор» - фигура, созданная реальным автором. В процессе творческой деятельности «автор» выступает как создающий, отличающийся от человека в повседневной жизни.
Более того, «имплицитный автор» и «нарратор» также нетождественны в повествовательном тексте. Это выясняется тогда, когда прослеживается история введения данного понятия. В западной нарратологии «имплицитный автор» был связан с исследованиями категории «ненадежного нарратора» [Schmid 2009, 164]. Когда в диегетическом мире появляется «ненадежный нарратор», событие описывается только с определенной ограниченной точки зрения (с субъективной позиции повествующего). При этом не только возникает недоверие к нарратору, но и обнаруживается авторская инстанция более высокого уровня. Американский литературовед Сиймор Чэтман отметил, что «ненадежность нарратора заключается в том, что его ценности кардинально расходятся с имплицитным автором» [Chatman 1978, 149]. То есть, появилось противостояние между эстетической нормой произведения, принадлежащей «имплицитному автору», и наррации, презентируемой «нарратором». В итоге эстетическая дистанция между «имплицитным автором» и «нарратором» также становится ясной.
Стремясь обобщить положения о повествовании, представленные Бутом, Чэтман предлагает диаграмму в рамках семиотической модели коммуникации [Chatman 1978, 151]. Диаграмма Чэтмана дает большинству нар-ратологов возможность понять не только повествовательные инстанции на различных уровнях, но и сущность понятия «имплицитный автор». В этой диаграмме реальный автор - создатель нарративного текста и адресант коммуникативной деятельности. И существует нарратор, от имени которого ведется повествование в диегетическом мире. На диаграмме отображается «имплицитный автор» как некая авторская фигура, отличающаяся от физического авторского лица и от повествующего лица как «нарратора».
На основе понятия «имплицитный автор» Вольф Шмид предложил новый термин «абстрактный автор» для обозначения текстовых признаков, образующих авторскую инстанцию. По определению немецкого ученого, «абстрактный автор - это образ автора, создаваемый читателем при соединении всех значений текста» [Шмид 2003, 51]. Эти два понятия характеризуются независимостью от намерения конкретного автора.
С одной стороны, по мысли Шмида, «абстрактный автор» создается читателем в процессе восприятия творческого результата деятельности. Но, с другой стороны, авторская фигура, являющаяся основой создания художественного мира, обладает некой креативной компетенцией. Немецкий ученый не обратил особое внимание на данную авторскую креатив-
ную компетенцию, не позволяющую вполне отождествить два смежных понятия: «абстрактного» и «имплицитного» авторства. Он отметил, что у Виноградова вопрос об «образе автора», поставленный Бахтиным, - «"когда и в какой мере в замысел автора (его художественную волю) входит создание образа автора?" - является неадекватным» [Шмид 2003, 53], так как, по его мнению, сущность авторской инстанции состоит в ее неизобра-жаемости. В отличие от Шмида, Бахтин в данном вопросе акцентировал внимание на творческой способности авторства, которая не относится к «образу автора», изображенному в тексте.
Креативная способность авторской инстанции обнаруживается в ходе изучения понятия «имплицитный автор». Уильям Неллес охарактеризовал данное понятие в теоретическом плане. По его определению, «имплицитный автор» сознательно создал художественный мир, вложил в него весь смысл, тонкость, двусмысленность и сложность, которые могут быть обнаружены в тексте. Исторические авторы, с другой стороны, могут создавать значения неосознанно или в нетрезвом виде, или могут быть не в состоянии успешно передать эти самые смыслы» 1993, 26]. Нел-
лес считает, что практическим создателем художественного мира является «имплицитный автор».
Исследуя особенности понятия «имплицитный автор», Шэнь присоединилась к американскому ученому. Она сделала акцент на том, что «"имплицитный автор" является единственным автором, кодировщиком и производителем текста. Он несет ответственность за каждое слово в тексте (его собственный выбор)» [Shen 2011, 91]. То есть, «имплицитный автор» - это фигура создателя, манифестированная стилистическими, структурными и идеологическимим признаками текста.
В данном контексте «имплицитный автор» корреспондирует с бахтин-ским понятием «первичный автор». «Первичный автор (автор-творец)» как «активная формирующая энергия» совершенно отграничен от изображаемого в повествовательном тексте. «Первичный автор» и «имплицитный автор», находящиеся в промежуточном положении между «реальным автором» и «нарратором», присутствуют в художественном мире как единственный создающий. Они синонимичны по той решающей роли, какой они наделены в сотворении художественного текста.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М.М. Из записей 1970-1971 годов // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 355-380.
2. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и поэтики. М., 1975. С. 204-407.
3. Бонецкая Н.К. «Образ автора» как эстетическая категория // Контекст. 1985. Литературно-теоретические исследования. М., 1986. С. 241-295.
4. Бонецкая Н.К. Проблема авторства в трудах М.М. Бахтина // Бонецкая Н.К. Бахтин глазами метафизика. М.; СПб., 2016. С. 68-128.
5. Виноградов В.В. Проблема образа автора в художественной литературе // Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971. С. 105-211.
6. Гёльц К. Теории автора в восточноевропейской филологии ХХ в. // Narra-torium. 2014. № 1 (7). URL: http://narratorium.rggu.ru/article.html?id=2633111 (дата обращения 12.11.2018).
7. Груздев И.А. Лицо и маска // Груздев И.А. Серапионовы братья: заграничный альманах. Берлин, 1922. С. 207-237.
8. Груздев И.А. О маске как литературном приеме // Жизнь искусства. 1921. № 811. С. 6.
9. Лихачев Д.С. О теме данной книги // Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971. С. 212-232.
10. Осьмухина О.Ю. Феномен авторской маски в первой трети XX столетия // Филологические исследования: Сборник научных работ. Вып. 15. Киев, 2016. С. 73-92.
11. Тамарченко Н.Д. Автор // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н.Д. Тамарченко. М., 2008. С. 11-14.
12. Теория литературы. в 2 т. / под ред. Н.Д. Тамарченко М., 2004.
13. Фаустов А.А. О «первичном» и «вторичном» авторах в понимании М.М. Бахтина // Новый филологический вестник. 2005. № 1. С. 182-188.
14. Чудаков А.П. В.В. Виноградов и теория художественной речи первой трети XX века // Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980. С. 285-315.
15. Шмид В. Нарратология. М., 2003.
16. Якобсон Р.О. Формальная школа и современное русское литературоведение. М., 2011.
17. Booth W.C. The Rhetoric of Fiction. Chicago, 1983.
18. Chatman S. Story and Discourse. Ithaca; New York, 1978.
19. Nelles W. Historical and Implied Authors and Readers // Comparative Literature. 1993. № 1. P. 22-46.
20. Schmid W. Implied Author // Handbook of Narratology: Contributions to Narrative Theory / edited by Peter Hühn, John Pier, Wolf Schmid, Jörg Schönert, Berlin; New York, 2009. P. 288-300.
21. Schönert J. Author // Handbook of Narratology: contributions to Narrative Theory, edited by Peter Hühn, John Pier, Wolf Schmid, Jörg Schönert, Berlin; New York, 2009. P. 1-13.
22. Shen D. What is the implied author? // Style. 2011. Vol. 45. № 1. P. 80-98.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Faustov A.A. O "pervichnom" i "vtorichnom" avtorakh v ponimanii M.M. Bakhtina [A Study on the Concept of M.M. Bakhtin's "Primary" and "Secondary" Authors]. Novyyfilologicheskiy vestnik, 2005, no. 1, pp. 182-188. (In Russian).
2. Gruzdev I.A. O maske kak literaturnom priyeme [On the Mask as a Literary Device]. Zhizn'iskusstva.1921, no. 811, p. 6. (In Russian).
3. Nelles W. Historical and Implied Authors and Readers. Comparative Literature, 1993, no. 1, pp. 22-46. (In English).
4. Shen D. What Is the Implied Author? Style. 2011, vol. 45, no. 1, pp. 80-98. (In English).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
5. Bakhtin M.M. Formy vremeni i khronotopa v romane. Ocherki po istoricheskoy poetike [The Forms of Time and Chronotope in the Novel. Essays on Historical Poetics]. Bakhtin M.M. Voprosy literatury ipoyetiki [Issues of Literature and Poetics]. Moscow, 1975, pp. 204-407. (In Russian).
6. Bakhtin M.M. Iz zapisey 1970-1971 godov [From the Notes of 1970-1971]. Bakhtin M.M. Estetika slovesnogo tvorchestva [The Aesthetics of Verbal Art]. Moscow, 1979, pp. 355-380. (In Russian).
7. Bonetskaya N.K. "Obraz avtora" kak esteticheskaya kategoriya ["Image of the Author" as an Aesthetic Category]. Kontekst. 1985. Literaturno-teoreticheskiye issledo-vaniya [Context. 1985. Literary and Theoretical Studies]. Moscow, 1986, pp. 241-295. (In Russian).
8. Bonetskaya N.K. Problema avtorstva v trudakh M.M. Bakhtina [The Problem of Authorship in the M.M. Bakhtin's Works]. Bonetskaya N.K. Bakhtin glazami metafizika [M. Bakhtin Through the Eyes of a Metaphysic]. Moscow; Saint-Petersburg, 2016, pp. 68-128. (In Russian).
9. Chudakov A.P. VV. Vinogradov i teoriya khudozhestvennoy rechi pervoy treti XX veka [V.V. Vinogradov and the Theory of Artistic Speech of the First Third of the 20th Century]. Vinogradov V.V. Oyazyke khudozhestvennoyprozy: [On the Language of Fiction]. Moscow, 1980, pp. 285-315. (In Russian).
10. Gruzdev I.A. Litso i maska [The Face and the Mask]. GruzdevI.A. Serapionovy brat'ya: zagranichnyy al'manakh [The Serapion Brothers: A Foreign Almanac]. Berlin, 1922, pp. 207-237. (In Russian).
11. Likhachev D.S. O teme dannoy knigi [About the Topic of This Book]. Vinogradov V.V. O teorii khudozhestvennoy rechi [On the Theory of Artistic Speech]. Moscow, 1971, pp. 212-232. (In Russian).
12. Os'mukhina O.Y. Fenomen avtorskoy maski v pervoy treti XX stoletiya [The Phenomenon of Authorial Mask in the First Third of the 20th Century]. Filologicheskiye issledovaniya: Sbornik nauchnykh rabot. Issue 15. Kiyev, 2016, pp. 73-92. (In Russian).
13. Schmid W. Implied Author. Huhn P., Pier J., Schmid W., Schonert J. (eds.). Handbook of Narratology: Contributions to Narrative Theory. Berlin; New York, 2009, pp. 288-300. (In English).
14. Schonert J. Author. Huhn P., Pier J., Schmid W., Schonert J. (eds.). Handbook of Narratology: Contributions to Narrative Theory. Berlin; New York, 2009, pp. 1-13. (In English).
15. Tamarchenko N.D. Avtor [Author]. Tamarchenko N.D. (ed.). Poetika: slovar' aktual'nykh terminov i ponyatiy [Poetics: The Dictionary of Current Terms and Concepts]. Moscow, 2008, pp. 11-14. (In Russian).
16. Vinogradov V.V. Problema obraza avtora v khudozhestvennoy literature [The Problem of the "Image of the Author" in Fiction]. Vinogradov V.V. O teorii khudozhestvennoy rechi [On the Theory of Artistic Speech]. Moscow, 1971, pp. 105-211. (In Russian).
(Monographs)
17. Booth W.C. The Rhetoric of Fiction. Chicago, 1983. (In English).
18. Chatman S. Story and Discourse. Ithaca; New York, 1978. (In English).
19. Schmid W. Narratologiya [Narratology]. Moscow, 2003. (In Russian).
20. Tamarchenko N.D. (ed.). Teoriya literatury [The Theory of Literature]: in 2 vols. Moscow, 2004. (In Russian).
21. Yakobson R.O. Formal'naya shkola i sovremennoye russkoye literaturovedeni-ye [Formalism and Modern Russian Literary Criticism]. Moscow, 2011. (In Russian).
(Electronic Resources)
22. Gël'ts K. Teorii avtora v vostochnoyevropeyskoy filologii ХХ v. [The Theories of the Author in the East European Philology of the 20th Century]. Narratorium, 2014, no. 1(7). Available at: http://narratorium.rggu.ru/article.html?id=2633111 (accessed 12.11.2018). (In Russian).
ДЖУН Мира, Сеульский университет.
Окончила аспирантуру кафедры теоретической и исторической поэтики Института филологии и истории Российского государственного гуманитарного университета. Научные интересы: нарратология, теория романа, русская литература ХХ в.
E-mail: mira.jun@mail.ru
ORCID ID: 0000-0002-8566-7925
Mira JUN, Seoul National University.
PG student at the Department of Theoretical and Historical Poetics, Institute for Philology and History, Russian State University for the Humanities. Research interests: narratology, theory of novel, Russian literature of the 20th century.
E-mail: mira.jun@mail.ru
ORCID ID: 0000-0002-8566-7925
