ПЕРВАЯ ПОБЕДА НА БАЛТИЙСКОМ МОРЕ. МАТРОССКИЕ ДОСУГИ Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ

голодом и жаждой; на берегу встретили их пищей и к несчастью также водкой; кто поел и попил неосторожно, после этого поста, тот умирал, и многие таким образом погибли, будучи уже спасены.

Оказалось, что до 30 судов из конвоя также были разбиты; их большей частью выкидывало ближе к берегу, людям легче было спасаться, чем с фрегата; но и там много людей погибло, а несколько судов затопило на глубине. На фрегате из 240 человек погиб 61.

ПЕРВАЯ ПОБЕДА НА БАЛТИЙСКОМ МОРЕ. МАТРОССКИЕ ДОСУГИ

Пришел 1714 год; в прошлом году флот наш сходил в первый поход свой, до Ревеля и обратно в Кронштадт, и в первый раз наш парусный флот вступил в дело с неприятелем, которое кончилось потерей одного нашего корабля, севшего на камень и нами же сожженного; а в 1714 году Бог подарил царю первую на море победу.

Материк, соединявший нас со Швецией, был весь завоеван; но война все еще длилась, нас теперь разделяло море; за море шестом не досягнешь — надо было снаряжать флот. С этого года начинается морская война со шведами, и первый успех необычайно обрадовал царя.

Петр Великий решил сделать высадку на шведских берегах и поиск, но «в землю неприятельскую не гораздо вдаль ходить». Он еще опасался, чтобы не потерять своего флота, и приказал остерегаться этого и с сильнейшим неприятелем не связываться. В готовом для похода флоте в Кронштадте было: 9 кораблей и 7 меньших судов под началом контр-адмирала Петра Михайлова*; в гребном: 99 галер, много транспортных судов и 16 тысяч сухопутного войска под началом генерал-адмирала графа Апраксина.

Галерному флоту назначено идти вдоль берегов Финляндии, выгрузить, где нужно, провиант, при* Псевдоним Петра I.

Прорыв русских галер у Гангута 27 июля 1714 года

Художник А. БОГОЛЮБОВ

нять там еще дивизию войска, идти к Аландским островам, а оттуда сделать высадку на берега Швеции.

Корабельному флоту, проводив гребной до шхерного фарватера, за Выборг, итти в Ревель; а соединясь там с 7 кораблями — частью пришедшими из Архангельска, а частью купленными еще у англичан — возвратиться, стараясь отыскать на обратном пути неприятеля.

Оба флота вышли 20 мая; 31-го галеры вошли в шхеры, а корабли пошли в Ревель: гребной флот выгрузил в Гельсинфорсе** провиант, отослал транспорты обратно, принял еще 12 разной величины судов и пошел далее. В Поэ-Кирке также сдали часть провианта, приняли пришедшие из Або войска, и 28 июня гребной флот пришел в Твереминне, на полуостров Гангуд***, и здесь только узнали, что неприятельский парусный флот из 16 линейных кораблей и 2 фрегатов у мыса Гангуд загородил нам дорогу. По одну сторону Гангуда лежит Гельсинфорс, откуда шла флотилия наша, а по другую Або, куда надо ей было попасть, а шведы стали поперек дороги.

Этот полуостров, Гангуд, выдаваясь глубоко в море, разделяет шхеры Финляндии, или остро-витый берег ее, на две половины; но при его глубине он очень удобен для парусных судов, и им, стоя тут, легко перерезать путь судам, которые должны обходить этот мыс.

Генерал-адмирал Апраксин остановился у перешейка полуострова в шхерах и дал знать о своем положении государю, в Ревель, предлагая отвлечь неприятеля корабельным флотом. «А без того, писал он, Бог весть, можем ли пройти к Абову, понеже неприятель стоит в голом море, где нам миновать нельзя».

Государь, пришедши 11 июня с корабельным флотом в Ревель, нашел там новые 7 кораблей еще не в порядке. Люди на флоте стали сильно болеть; а между тем вдруг 17-го вечером увидели шведскую эскадру. В больших попыхах стали готовиться к выходу в море; и тут опять все еще боялись друг друга; шведы, высмотрев эскадру нашу, удалились. 27-го получено донесение графа Апракси-

** Правильно Гельсингфорс (ныне — Хельсинки). *** Правильно Гангут.

ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ

Гангутская баталия

Художник М. БАКУА

на, который просил царя отвлечь неприятеля, говоря, что шведы у Гангуда довольно слабы.

Числом судов, а в особенности числом орудий, шведы были сильнее нас; но, кроме того, государь находил, что у нас только два надежных корабля, а прочие, в особенности покупные, плохие ходоки. И потому, если подойти к неприятелю близко, говорил государь, то в случае неудачи нельзя будет отступить; а если показаться издали, то был бы только «смех неприятелю». Притом для не знакомых нам мест в море не было лоцманов. Положено было не выходить в открытое море, а искать кораблям прохода к галерам шхерами; а царь отправился этим же путем к галерному флоту, куда и прибыл 20 июля.

Три недели наш галерный и неприятельский корабельный флоты стояли в одном положении, у мыса Гангуда. Царь осмотрел лично положение и думал поставить на берегу несколько батарей и под их прикрытием провести под берегом свои галеры; но вскоре нашел и это неудобным. Капитан-командор Змаевич отыскал узкое место Гангуд-ского перешейка, версты в две; царь осмотрел его и тотчас решил перейти галерами волоком. В тот же день, 24 июля, стали готовиться, настилать под-мосты, делать катки — и если нам еще несколько дней покоя, то не успели бы оглянуться шведы, как сотня галер наших очутилась бы в тылу у них, по ту сторону перешейка; но чухонские рыбаки дали знать неприятелю, что у нас делается, и шведский адмирал Ватранг распорядился так: 1 фрегат, 6 галер и 3 шхербота послал он навстречу спуска галер наших, к самому переволоку; сам с 6 кораблями и 2 фрегатами остался на прежнем месте, на мысу, а всю остальную часть эскадры отправил к Твереминне, чтобы отрезать выход из шхер нашим галерам со стороны Гельсинфорса.

В это самое время царь с 35 галерами стоял за Гангудским мысом, высматривая неприятеля, и, полагая, что отделившаяся часть эскадры пошла в Ревель, дал туда об этом знать; между тем, видя, что пост у самого мыса весьма ослаблен, придумал другое: посоветовавшись с генерал-адмиралом, приказал он 20 галерам обойти неприятеля,

взяв мористее его, и войти опять в шхеры по ту сторону полуострова, к волоку.

26 июля 20 галер под началом командора Змаевича и бригадира Волкова пошли на гребле и благополучно обошли неприятеля; затем прошли также и остальные 15. Шведский адмирал безуспешно хотел перерезать им путь, они проскочили. Испугавшись, он воротил к себе корабли, посланные в Твереминне, и не знал, с чего начать; он выпустил гребной флот наш, разбросал свой и видел, что быть беде.

Однако ж что теперь было делать и нашим 65 галерам, отрезанным по ту сторону полуострова? Волок был открыт и занят неприятелем; обойти усиленную эскадру его у мыса при засвежевшем ветре для гребного флота было слишком трудно; надо бы огребать далеко в море, и легко неприятель мог бы перехватить галеры; осталось разве одно, необыкновенно смелое средство: пробиться у берега. На это и решились, сделавшись от проявленной неприятелем оплошности посмелее.

Галеры подошли ночью к самому мысу и с зарей пустились в путь, держась вплоть под берегом: авангард вел генерал Вейде, кордебаталию - генерал-адмирал, арьергард — кн[язь] Голицын. Неприятель, ушедши в прошлую погоню от берега, теперь, сообразив поздно, в чем дело, стал под всеми парусами опять подходить; но на наше счастье стояло маловетрие; только три корабля подоспели на выстрел, и если бы одна галера наша не стала на мель, то все дело кончилось бы у нас одним раненым; но галера эта и с нею 232 человека команды были взяты. Все остальные наши галеры благополучно соединились по эту сторону мыса.

Таким образом, смелое и едва сбыточное намерение перетащить сотню галер волоком всполошило неприятеля, заставило его разделить силы свои и дало нам шанс, несмотря на первую неудачу, провести весь гребной флот в Абоскую половину шхер.

Теперь перейдем к описанию того, что произошло после прорыва нашего гребного флота.

Первые прошедшие за мыс 35 галер заперли шведские суда, отделившиеся для наблюдения за волоком, и потребовали их сдачи. Тут захвачены было таким образом 1 фрегат, 6 галер, 3 шхербота под адмиралом [Н.] Эреншильдом. Он отказался [сдаться в плен] и, поставив фрегат посреди шести галер, шхерботы позади себя и выбрав притом место для этого между тремя камнями, Эреншильд ожидал нападения. На фрегате «Элефант» было 14 двенадцатифунтовых и 4 трехфунтовых пушек; на галерах 2 тридцатишестифунтовых, 4 восемнадцатифунтовых, шестифунтовых и 72 трехфунтовых; на шхерботах: 14 трех- и однофунтовых — всего 116 орудий и 941 чел. команды.

ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ • www.mil.ru • № 1 2007

63

1с

МОЛОДЕЖНЫЙ ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ

ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ

У нас было до ста галер, на них до 300 орудий — от 12- до 3-фунтовых — и до 20 000 человек. Конечно, мы были несоразмерно сильнее; но надо помнить, что едва ли половина наших сил могла сразу вступить в дело и применить свои орудия. Кроме того, возвышенность фрегатской батареи против галеры, возможность потопить ее немногими выстрелами и, главное, неопытность наша в бою не дали нам дешево купить эту победу.

В два часа 26 июля начался приступ; с фронта 11 галер под начальством бригадира Лефорта и капитана Дежимонта; с правого фланга 9 галер с генералом Вейде — он же и главный начальник; с левого фланга 9 галер под бригадиром Волковым и капитаном Демьяновым; за ними в таком же порядке остальные под предводительством контр-адмирала Петра Михайлова.

На тесном месте, под жестоким огнем артиллерии галеры наши два раза подступали и два раза были отбиваемы; видя это, царь бросился вперед и стал отчаянно пробиваться со своими галерами на приступ; тогда передовые галеры наши кинулись на ура, свалились сперва с гребными судами, а потом и с фрегатом. Когда полезли наши на фрегат, то многих разорвало пушечными выстрелами в упор; одни падали, другие лезли за ними; шведы не успевали заряжать пушки и должны были взяться за ручное оружие. Пошел рукопашный бой.

Торжественный ввод в Санкт-Петербург взятой в плен шведской эскадры 9 сентября 1714 года

Художник Г. ДЕВИТ

Храбрый шведский адмирал Эреншильд был ранен в руку и в ногу, упал в свалке за борт, запутался в снастях и взят капитаном Бакеевым. Затем наши одолели фрегат, перебив много команды. Сражение длилось два часа.

Счастливый победой, венценосный контр-адмирал поцеловал своего знаменитого пленника и сам заботился о приведении его в чувство. Государь, благодаря своих сподвижников, говорил им, какое славное выиграно дело: взяты суда — фрегат, шесть галер и три шхербота — и взят храбрый адмирал, флагман! Первый блин, да не комом, говорил радостный царь: никто в первую победу молодым флотом своим не пленял флагмана!

У неприятеля убиты 9 офицеров и 352 нижних чина; но и мы потеряли много: убитых 124, раненых 342; в числе первых полковник и 7 офицеров; в числе раненых бригадир Волков и 16 офицеров.

Эту первую победу нашу на море государь почтил великими почестями; в то время не было еще введено многих знаков отличия, которые ныне даются по заслугам; но царь всех наградил медалями, генералу Вейде пожаловал орден Св. Андрея Первозванного, и даже

ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ

контр-адмирала Петра Михайлова пожаловал в вице-адмиралы. Выбиты также и розданы золотые и серебряные медали с надписью: «Прилежание и верность превосходят силу» и другая медаль с латинскою надписью: «Первые плоды Российского флота»; повелено хранить в адмиралтействе взятые суда; построены в С.-Петербурге, на Фонтанке, церковь во имя Святого этого дня, Св. Пантелеймона, и корабль Пантелеймон Виктор, долго потом возобновлявшийся; установлено совершать ежегодно в день этой победы благодарственное молебствие, и царь сам ежегодно его праздновал.

Победители с торжеством вступили в столицу таким порядком: наперед наши 3 галеры, украшенные флагами; три пленные шхербота; шесть шведских галер; шведский фрегат с пленным флагманом; наша адмиральская галера с контр-адмиралом Петром Михайловым; две галеры с войском и генералом Вейде. Берега Невы были покрыты народом, который целый час кричал ура; пальба шла с наших галер, из крепости и со всей набережной. На берегу также устроили шествие с пушками, пленниками и со взятыми знаменами и флагами; царь был в адмиральском мундире и проходил через торжественные ворота, над которыми орел держал в когтях слона, с надписью: «Орел не мух ловит». Надо припомнить, что пленный шведский фрегат именовался слоном.

Воротившись по окончании торжества на свою галеру, царь тотчас поднял вице-адмиральский флаг по новому сану своему, и вновь начались пальба, салюты этому флагу и ответы. Затем был обед у князя Меншикова, куда царь привел с собою и пленного адмирала. За столом он милостиво беседовал с ним и сказал:

«Господа! Вы видите здесь верного и храброго слугу своего государя, который заслуживает милость нашу и уважение. Прощаю ему, что он немало побил моих храбрых солдат и матросов; он сделал свое дело честно».

Адмирал Эреншильд со слезами отвечал:

«Правда, что я служил государю своему верно; я не берег себя от смерти, а миновал ее по воле Божьей. Одно мне, несчастному, осталось утешение, что я побежден и пленен великим и славным адмиралом».

Испугавшись нашей победы и боясь высадки, шведский флот ушел к своим берегам, а наш вышел из Ревеля, крейсировал с неделю около Гогланда, зашел в Гельсинфорс, а потом под начальством самого царя и с пленными судами прибыл в сентябре в Кронштадт. Галерный флот прошел шхерами мимо Або, захватил в море несколько призовых судов; одним словом, первая и, по-видимому, не весьма значительная победа эта доставила нам господство в этой части моря.

1853

Публикацию подготовил С.К. ДАРКОВ

•НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ИНФОРМАЦИЯ

Художественная выставка к 65-летию Битвы под Москвой в Центральном музее Великой Отечественной войны 19411945 гг

ЦЕНТРАЛЬНОМ музее Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг. открылась художественная выставка «Защитникам Москвы посвящается», приуроченная к 65-летию начала контрнаступления советских войск против гитлеровцев в Битве под Москвой.

В лучших живописных и графических произведениях российских и советских художников отображены столица России — душа и сердце государства, ее святыни и защитники. На протяжении всей своей истории Москва не раз проявляла себя как надежный бастион в защите рубежей России от посягательств ее многочисленных врагов. Помимо тематических коллекций из фондов музея, демонстрируются сюжетно-художественные произведения о защите столицы от вражеских нашествий со времен средневековья до событий современной истории из собраний музеев Москвы.

Обзор выставки начинается с художественного произведения, посвященного Дмитрию Донскому. Мы вспоминаем не только речь И.В. Сталина на параде 7 ноября 1941 года: «...Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!», но и то обстоятельство, что во время войны необыкновенно усилился интерес к исторической живописи. Работа над большим историческим полотном в условиях военного времени становилась своеобразным подвигом художника, его вкладом в победу. В основе исторических картин заключено сознание преемственности славных подвигов народа и трактовка исторических сюжетов как примера для защитников Родины в годы Великой Отечественной войны. Художественная мозаика выставки, совокупность произведений создают свою версию истории города.

На выставке представлены живописные, скульптурные, графические работы, произведения декоративно-прикладного искусства, монеты, марки, ордена, медали, знаки отличия, листовки, плакаты, газеты.

Выставка открыта для посетителей до 31 марта 2007 года.

Адрес музея: г. Москва, Площадь Победы, д. 3.

Телефон: 148-55-50, факс 148-55-58.

Проезд: ст. метро «Парк Победы» или метро «Кутузовская», далее автобусами 77, 91, 157, 205, 240.

С.И. ГОРБУНОВА,

ученый секретарь Центрального музея Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.

I

ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ • www.mil.ru • № 1 2007

I

65

9