CC BY
14Из истории общественно-политической мысли ===
Г.Д. Чесноков доктор философских наук, профессор кафедры философии
Московского городского педагогического университета*
Первая научная критика буржуазной политэкономии**
«Положение рабочего класса в Англии» по своему содержанию - это книга об экономике Англии середины XIX в. Она представляет собой фундаментальное исследование, базирующееся на изучении огромного числа документов в основном законодательного характера, в которых оценивалось состояние дел в различных отраслях английской промышленности, отчеты правительственных проверок о состоянии жилья рабочих, статистические данные о размерах заработной платы различных категорий рабочих, включая работающих детей и женщин. Как видим, перед нами настоящее конкретно-социологическое исследование. Было бы странно и некорректно, если бы мы вдруг начали сравнивать данную работу Ф. Энгельса с марксовым «Капиталом». К. Маркс в своем теоретическом труде вскрыл механизм эксплуатации рабочих, объяснил источник получения собственником капитала капиталистической прибыли и многие другие проблемы капиталистического производства.
«Капитал» создавался К. Марксом после того, как им и, кстати, совместно с Ф. Энгельсом была теоретически обоснована материалистическая концепция исторического развития, предполагающая смену различных общественно-экономических формаций по мере того, как предшествующие формации вырабатывали до конца свой потенциал и далее двигаться уже не могли. Ф. Энгельс же, приступая к написанию своей работы, четкой модели развития исторического процесса не имел, хотя он к этому уверенно шел. На-
* Чесноков Григорий Дмитриевич, e-mail: greche@mail.ru.
** К 190-летию со дня рождения Ф.Энгельса. Окончание. Начало см. №5 за 2010 г.
помним, что материалистическая гипотеза исторического развития впервые была обоснована К. Марксом и Ф. Энгельсом только через год после появления книги Ф. Энгельса (1846 г.).
Значит ли это, что книгу Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в Англии» не следует причислять к числу научно-теоретических исследований в области политэкономии? Ни в коем случае. Работа Ф. Энгельса есть первое серьезное, хотя по большей части эмпирическое исследование механизма капиталистического производства, автор которого решительно отверг тезис буржуазной политэкономии, согласно которому никаким другим, кроме как капиталистическим, производство быть не должно, иными словами, что капиталистическая частная собственность должна существовать вечно.
Ф. Энгельс убедительно доказывает в своей работе, что задолго до того, как утвердившиеся при капитализме отношения купли-продажи, в которые вступают владельцы капиталистической собственности и их наемные работники, стали обычными в европейских странах, там функционировала другая, непохожая на капиталистическую, система хозяйственных отношений, чуждая нынешним безличностным отношениям производителей и их хозяев. При прежней системе рабочие знали своих хозяев в лицо, и, что особенно важно, относились к ним с внутренней симпатией, видя в них, как писал Ф. Энгельс, своих «естественных покровителей». Главной революционной силой, которая возглавила выступление народных масс против привилегированного положения земельных аристократов в ходе буржуазных революций, стала буржуазия.
Говоря о безусловной научности книги Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в Англии», мы не только не упускаем из внимания, что данная работа есть, по преимуществу, эмпирическое исследование положения рабочего класса, т. е. исследование, которое основывается на использовании большого числа эмпирических фактов и конкретных примеров. Впрочем, теоретический анализ экономики капиталистического общества невозможен при отсутствии философско-материалистического категориального аппарата.
В 1845 г. ни понятия способа производства, ни понятия общественно-экономической формации еще не было выработано. Становление научной политэкономии еще только-только начиналось, и наивно было бы искать в книге Ф. Энгельса больше того, что могла собой представлять на тот момент передовая экономическая наука. Вспомним к тому же, в чем виделась Ф. Энгельсу его главная задача как объективного исследователя экономики Англии. Она ему виделась в том, чтобы либо подтвердить утверждения буржуазных экономистов, будто растущий капитал не просто движет вперед общественное производство, но помимо всего еще и создает нормальные условия жизни и труда рабочим и их семьям, либо, напротив, решительно опровергнуть эти и подобные им утверждения «дипломированных лакеев» буржуазии.
В главе, озаглавленной «Большие города», Ф. Энгельс выявляет характерную сторону жизни английских городов, которую многие тогда не замечали, но эта оборотная сторона видимого величия как крупных английских городов, так и самой капиталистической Англии никогда бы не расцвела, не будь она основана на жестокой эксплуатации наемных рабочих. Пересказывать содержание этой главы нет смысла, ибо это по преимуществу многочисленные примеры о невыносимых жизненных условиях жизни рабочих, составляющих основную массу населения крупных городов. Ограничимся лишь резюме, которым Ф. Энгельс завершает эту главу. Оно красноречиво говорит о том, что завидовать рабочим - жителям больших городов едва ли следовало.
«Большие города населены главным образом рабочими ... эти рабочие не имеют решительно никакой собственности и живут только своей заработной платой, почти всегда еле достаточной для пропитания; общество, состоящее из разрозненных атомов (исключительно точная характеристика буржуазного общества. - Г.Ч.), совершенно о них не заботится, предоставляет им самим обеспечивать пропитание себе и своей семье, но не предоставляет им средств для того, чтобы сделать это как следует и надолго; поэтому ка-
ждый, даже самый лучший рабочий, всегда может остаться без работы, а следовательно и без хлеба, что со многими и случается; жилища рабочих повсюду плохо распланированы, плохо построены, плохо содержатся, плохо вентилируются, они - сырые и нездоровые; обитатели их живут в страшной тесноте и в большинстве случаев в одной комнате спит по меньшей мере целая семья; обстановка соответствует различной степени нищеты, вплоть до полного отсутствия самой необходимой мебели; одежда рабочих тоже в среднем очень жалкая, а в очень многих случаях состоит из одних отрепьев; пища в общем плоха, часто почти несъедобна, во многих случаях, по крайней мере временами, имеется в недостаточном количестве, а в худших случаях дело доходит до голодной смерти. Таким образом, положение рабочего класса в больших городах можно представить в виде ряда последовательных ступеней: в лучшем случае - временное сносное существование, хорошая заработная плата за напряженную работу, хорошая квартира и в общем неплохая пища - все это хорошо и сносно, разумеется, с точки зрения рабочего; в худшем случае - жестокая нужда вплоть до положения бездомного бродяги и до голодной смерти; средняя же норма лежит гораздо ближе к худшему случаю, чем к лучшему»1.
Условия жизни рабочих, если бы они в самом деле были нормальными, могли бы сберечь силы рабочего и его семьи. Чем здоровее рабочий, тем больше и дольше он способен заработать средств для своего существования. Но если эти условия, как убедительно показывает Ф. Энгельс, оказываются, напротив, ненормальными, если они не позволяют работнику восстановить высосанную из него за сутки напряженного труда энергию, а в этом случае человеческий организм начинает быстро стареть, разрушаться и, в конце концов, рабочие начинают рано умирать совсем не потому, что природа отказала им в физической силе и здоровье, а вследствие непомерно тяжелого труда. Между тем жизнь рабочих, о которых писал в своей книге Ф. Энгельс, складывалась из двух примерно равных составляющих. Не менее 12 часов
рабочий проводил на фабрике, тогда как вторую половину составляло нерабочее время. Но эти две составляющие жизни одного рабочего можно разделить разве что в абстракции. Разумеется, средства на существование себя и своей семьи рабочий получит, продолжая работать на фабрике, но если он не успевает за оставшуюся часть дня их полностью восстановить, то это доказывает, что капиталист помимо того, что он выгодно приобрел рабочую силу, владеет в придачу и частью жизни работника, которую рабочий из-за него не сможет прожить полностью.
«.Пролетарий, - с возмущением писал Ф. Энгельс, - не имеющий решительно ничего, кроме своих рук, проедающий сегодня то, что он заработал вчера, зависящий от всевозможных случайностей, лишенный всякой гарантии, что он сможет добыть средства для удовлетворения своих самых насущных потребностей, - ибо всякий кризис, всякий каприз хозяина может лишить его куска хлеба, - этот пролетарий поставлен в самое возмутительное, самое нечеловеческое положение, которое только можно себе представить»1. А далее Энгельс, сравнивая положение работника в разных типах обществ (рабовладельческом, феодальном и капиталистическом), делает вывод, что самым незащищенным оказывается главный производитель общественных богатств при капитализме. «Существование раба, по крайней мере, обеспечено личной выгодой его владельца; у крепостного все же есть кусок земли, который его кормит; оба они гарантированы, по меньшей мере, от голодной смерти; а пролетарий предоставлен исключительно самому себе и в то же время ему не дают так применить свои силы, чтобы он мог на них целиком рассчитывать. Все то, что пролетарий в состоянии сделать сам для улучшения своего положения, лишь капля в потоке тех случайностей, от которых он зависит и над которыми он ни в малейшей степени не властен»2.
Энгельс правильно обращает внимание на то, что в условиях капитализма рабочий лишился выбора. Он не может не трудиться, потому что дру-
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 349.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 349.
гого средства к существованию, помимо продажи имеющейся у него рабочей силы, не имеет, но когда он его использует, он оказывается заложником полученной им работы. Непосильная работа изнуряет его, не принося взамен необходимого удовлетворения. «Что, - задается вопросом Энгельс, - может быть ужаснее необходимости каждый день с утра до вечера делать то, что тебе противно! И чем сильнее в рабочем человеческие чувства, тем больше он должен ненавидеть свою работу, так как ощущает принуждение и бесцельность этой работы для себя самого. Ради чего же он работает? Из любви к творческому труду? Из естественных побуждений? Никоим образом. Он работает ради денег, ради вещи, которая ничего общего не имеет с самой работой; он работает, потому что вынужден работать, к тому же он работает с утомительным однообразием столько часов подряд, что уже одного этого должно быть достаточно, чтобы сделать для него работу мучением уже с первых же недель, если в нем сохранились хоть какие-нибудь человеческие чувства. Разделение труда, - подытоживает Энгельс, - еще во много раз усилило отупляющее действие принудительного труда»1.
По степени обличительности буржуазной действительности книга Ф. Энгельса предстает как талантливо написанный памфлет, разоблачающий ложь буржуазного общества, но это - не памфлет, а серьезное научное исследование, которым до Энгельса социальные исследователи не сочли достойным заняться. Мы привели уже немало фактов да и далее будем приводить все новые факты, свидетельствующие о том, насколько лицемерны утверждения буржуазии, будто она озабочена нуждами рабочих. Вот типичный образчик того, как обычно ведет себя самый что ни на есть «заботливый» буржуа, дабы скрыть от посторонних глаз истинную сторону жизни и труда
своих рабочих. «Вы приезжаете в Манчестер (именно там трудился в 1842 г. Ф. Энгельс на фабрике, совладельцем которой являлся его отец) и хотите изучить условия жизни в Англии. У вас есть, разумеется, хорошие рекомендации к «респектабельным» людям. Вы делаете несколько замечаний о положении рабочих. Вас знакомят с парой-другой крупнейших либеральных фабрикантов, как Роберт Хайд Грег, Эдмунд
Ашуэрт, Томас Аштон и другие. Вы сообщаете им свои намерения. Фабрикант вас понимает, он знает, что ему делать. Он везет вас на свою фабрику за город - г-н Грег в Куорри - Банк в Чешире, г-н Ашуэрт в Тёр-тон близ Болтона, г-н Аштон в Хайд. Он ведет вас в прекрасно устроенное здание, может быть даже снабженное вентиляторами, он обращает ваше внимание на высокие мастерские с массой воздуха, на прекрасные машины, на того или другого рабочего, имеющего цветущий вид. Он угощает вас прекрасным завтраком и предлагает вам посетить квартиры рабочих. Он ведет вас в коттеджи, новые, чистые и уютные на вид, и сам с вами заходит в тот или другой. Ведет он вас, конечно, только к надсмотрщикам, механикам и т. д., чтобы вы «видели семьи, живущие исключительно фабрикой». В других коттеджах вы могли бы узнать, что на фабрике работают только жена и дети, а муж штопает чулки. Присутствие фабриканта мешает вам задавать нескромные вопросы, и оказывается, что рабочие все получают хорошую плату, живут с удобствами и благодаря деревенскому воздуху имеют сравнительно здоровый вид. Вы начинаете отказываться от своих представлений о нужде и голоде, находите их преувеличенными. Но что система коттеджей превращает рабочих в рабов, что поблизости где-нибудь, может быть, находится фабричная лавка - об этом вы не узнаете ничего; рабочие не обнаружат перед вами свою ненависть к фабриканту, который находится тут же и даже построил школу, церковь, читальню и т. д. Что школа нужна ему для того, чтобы приучить детей к дисциплине, что в читальню допускаются только книги, защищающие интересы буржуазии, и что он увольняет тех рабочих, которые читают чартистские или социалистические газеты и книги, - все это остается от вас скрытым. Вы видите уютные, патриархальные отношения, вы видите жизнь надсмотрщиков, вы видите то, что буржуазия обещает рабочим, если они согласятся и в духовном отношении стать ее рабами»1.
Хочется обратить внимание наших читателей на то, что Энгельс ни в коей мере не оставляет без ответа аргументы своих возможных оппонентов, он их воспроизводит целиком. Другое дело, что, отвечая на их «аргументы», он убедительно опровергает выдвигаемые против сторонников социализма «факты», делая это либо самостоятельно, либо посредством официальных документов, которые, во всяком случае, отличаются большей объективностью, нежели рассказы и экскурсии либерально настроенных фабрикантов. Вот, к примеру, относительно объективное свидетельство д-ра Хокинса касательно жизни рабочих Манчестера. «Я думаю, - утверждал он, - что большинству путешественников бросаются в глаза малый рост, хилость и бледность, так часто встречающиеся у жителей Манче-
стера и прежде всего среди фабричных рабочих. Ни в одном городе Великобритании или Европы я не видел такого очевидного отклонения от среднего национального типа в смысле сложения и цвета кожи. Замужние женщины в поразительной степени лишены всех характерных особенностей английской женщины... Я должен признать, что все мальчики и девочки, приведенные ко мне с манчестерских фабрик, имели подавленный вид и бледный цвет лица; в выражении лиц не было и следа обычной подвижности, живости и веселья, свойственных юности. Многие из них мне говорили, что в субботу вечером и в воскресенье они не испытывают ни малейшего желания порезвиться на свежем воздухе, а предпочитают спокойно сидеть дома»1. Мы
не приводим здесь других аналогичных вышеприведенному свидетельств, ибо дело не в количестве аналогичных примеров, а в том, что все вышесказанное - правда. Капитализм, каким он был в Европе, и, в частности, в Англии в середине XIX в., отнюдь не обременял себя «излишними» заботами о здоровье рабочих. Средняя продолжительность жизни мужчин - рабочих капиталистических фабрик, как правило, не превышала 40 лет.
Итак, мы рассмотрели негативные для главного производителя капиталистического общества последствия промышленной революции. Основными классами изменившего свою природу английского общества становятся теперь буржуазия и пролетариат. При этом, поскольку подавляющую часть населения страны составили как раз наемные работники, то ясно, что судить о жизни населения страны следовало, прежде всего, на основе правильного представления об уровне и качестве жизни английского рабочего класса того времени, а никак не буржуазии.
Теперь, когда мы имеем достаточно полное, со слов Энгельса, представление, мы можем вслед за автором обратиться к технической составляющей промышленного переворота. Речь пойдет у нас о широком использовании машин для производства промышленных товаров.
Выше мы писали о том, что книгу Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в Англии» не следует относить к числу вполне зрелых марксистских работ. Тем не менее и в этой еще не вполне марксистской работе автор высказывает мысли, которые в последующем получат у него более строгое на-
учное обоснование. К примеру, неоднократно повторяемая Энгельсом на протяжении всей его работы идея, согласно которой только пролетариату самим ходом исторического развития капиталистического общества уготована судьба стать могильщиком главного своего врага - буржуазии. Энгельс в своих суждениях о пролетариате имел в виду, разумеется, прежде всего, тот класс, который в 40-х гг. XIX в. трудился на капиталистических предприятиях Англии и который благодаря нещадной его эксплуатации обеспечивал английской буржуазии высокую и стабильную прибыль. Этот класс и тогда не представлял из себя однородной массы. Он включал в себя ряд отдельных слоев, отличающихся неодинаковым социальным статусом и как следствие неодинаково относящихся к тому, что все слои рабочих представляют собой общий объект эксплуатации. Заслуга Энгельса в данной работе нам видится в том, что из всех многочисленных слоев рабочего класса 40-х гг. XIX в. (рабочие текстильной, горнодобывающей промышленности, сельскохозяйственный пролетариат) он на первое место выдвинул фабричный пролетариат.
Чем данный слой английского рабочего класса существенно отличался, по мнению автора, от остальных? Его отличала, несомненно, более высокая организация, причем эту организацию обеспечил ему сам капиталистический производственный процесс. На фабрике рабочие ютятся на небольшом пространстве, где каждый из работников выполняет свою часть общей работы. В результате конечный продукт производства изготавливается не отдельными работниками, а большим производственным коллективом. Труд, таким образом, предстает с самого начала обезличенным. Такая обезличенность по мере использования машин только усиливается. К не имеющей лица машине в качестве придатка присоединяется не менее обезличенный работник.
Ф. Энгельс весьма удачно отмечает, что труд рабочих на фабрике во многом сродни действию солдат на поле боя. Как те, так и другие подчиняются единому приказу. Отдельный индивид здесь ничего не решает и, более того, мало что значит. Но объединенные в производственный коллектив рабочие представляют собой мощную армию, правда, эта не имеющая собст-
венного имени армия рабочих обслуживает не свои интересы, а интересы своих хозяев. Если сказанное представить в виде цифр, то получится следующее.
Внедрение машин выгодно исключительно капиталисту, но он бы при этом хотел, чтобы рабочий этого не знал, а потому всякий раз, когда речь заходит об использовании машин, предприниматель начинает с возмущением говорить о том, что тратит непомерно большие средства на техническое обновление производства, чего рабочие не только не ценят, но чему стараются еще и помешать, утверждая, что машины съедают их заработок.
Почему машины, вместо того, чтобы облегчить труд рабочих, все более их закабаляют? Рабочим, которые вынуждены по 12 часов в сутки работать на фабрике и не имеют после этого ни сил, ни времени на свое обучение, ответить на «аргументы» буржуа не просто, но они всем своим существом чувствуют, что в результате внедрения машин их жизнь становится не легче, а тяжелее.
Ф. Энгельс именно потому и обратился к изучению проблем современной ему политэкономии, что, имея практический опыт работы на фабрике, усомнился в том, насколько объективно буржуазная экономическая наука объясняет проблему возрастания капитала, природа которого ему в то время была не совсем ясна. «История хлопчатобумажной промышленности, -утверждает Энгельс, - изложенная Юром, Бейнсом и др., на каждой странице повествует о все новых и новых усовершенствованиях, большинство которых было введено и в остальных упомянутых отраслях текстильной промышленности. Ручной труд почти везде вытеснен машиной, почти все операции производятся силой воды или пара, и каждый год приносит все новые усовершенствования.
При правильно организованном социальном строе, - замечает Ф. Энгельс, - все эти усовершенствования можно было бы только приветствовать, но там, где бушует война всех против всех, отдельные лица присваи-
вают себе всю выгоду и тем самым отнимают средства существования у большинства»1.
Энгельс прежде, чем сделать свой вывод о том, что каждое техническое усовершенствование отнимает у рабочих кусок хлеба, один за другим разбирает лицемерные доводы буржуазии, стремящейся убедить общество в том, что не только она, но и рабочие получают несомненную пользу от внедрения в производство новой техники. Довод первый: усовершенствование машин, уменьшая издержки производства, ведет к снижению цен на готовые изделия, а это, в свою очередь, влечет за собой рост потребления рабочими и увеличение общего числа рабочих мест. Вот что отвечает на этот «довод» Ф. Энгельс: «Она (буржуазия. - Г.Ч.) вовсе не считается с тем, что должно пройти много лет, прежде чем скажутся последствия снижения цен и будут выстроены новые фабрики. Она умалчивает о том, что в результате всех усовершенствований машин действительная, требующая физического напряжения работа все более и более переносится на машину и работа взрослых мужчин таким образом сводится к простому наблюдению, которое вполне могут осуществлять и слабосильная женщина и ребенок, получающие за это в два или даже три раза меньшую плату, что, следовательно, взрослые рабочие все более и более вытесняются из промышленности и не находят вновь работы, несмотря на расширение производства; буржуазия умалчивает о том, что целые отрасли труда из-за этого либо совершенно исчезают, либо настолько преобразовываются, что рабочим приходится обучаться заново, причем она здесь старательно избегает упоминать о доводе, на который она при других обстоятельствах всякий раз ссылается, когда ставится вопрос о запрещении детского труда, а именно - что для приобретения необходимых навыков надо приучаться к фабричному труду с самых ранних лет, еще до десятилетнего возраста... Наконец, буржуазия ничего не говорит о том, что процесс развития техники непрерывно продолжается и что, если рабочему действительно удается найти занятие в новой отрасли труда, усовершенствования машин
вытесняют его и оттуда, лишая его окончательной уверенности в завтрашнем дне»1.
Довод второй. Буржуазия не согласна, что с внедрением машин заработная плата рабочих понижается. Она настаивает, что с усовершенствованием производства понижается лишь поштучная плата продукта труда, в то время как недельная зарплата работников растет. Отсюда делается незамедлительный вывод, что положение рабочих от внедрения машин скорее улучшается, нежели ухудшается. Энгельсу, который провел специальное исследование данного вопроса в среде рабочих-прядильщиков, удалось выяснить следующее. Прядильщик, зарабатывавший 3 года назад 30 шиллингов в неделю, теперь с трудом может заработать 12 У шиллингов. Иначе говоря, зарплата упала более чем в 2 раза. Заработная же плата женщин и детей, по данным Энгельса, упала меньше, но исключительно потому, что она с самого начала была невысокой. «Я, - сообщает Энгельс, - знаю много женщин, вдов с детьми, которые с трудом зарабатывают в неделю от 8 до 9 шилл., а что на эти деньги нельзя прилично прожить с семьей, признает каждый, кто знаком с ценами на предметы первой необходимости в Англии»2.
Здесь мы вновь возвращаемся к вопросу, о котором у нас уже шла речь выше. Мы подчеркиваем строгую научность исследования Ф. Энгельсом положения рабочих Англии в середине XIX в. Однако научность экономического исследования, проведенного Энгельсом, мы не намерены отождествлять с марксовым открытием действия законов капиталистического производства. На первый взгляд, очевидно, что Ф. Энгельс, как и позднее К. Маркс в «Капитале», утверждает, что капиталист обкрадывает рабочих, но сегодня-то мы знаем, что он это делает не в силу своих субъективных качеств (как-то жадность, корысть или что-то еще), а в силу того, что в условиях капиталистического производства капитал не может не стремиться к самовозрастанию, и если бы этого не происходило, если бы потраченный впустую капитал
1 Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. Т. 2. С. 367-368.
2 Там же, с. 369.
не принес его владельцу прибыли, тот непременно бы разорился, ибо в условиях жесткой конкуренции не приносящее прибыли производство грозит капиталисту полным разорением. Чтобы вести капиталистическое производство, капиталист обязан эксплуатировать своих рабочих. Методы научного исследования, примененные в первом случае Ф. Энгельсом, а во втором -К. Марксом, принципиально различаются. Ф. Энгельс исследует капиталистическое производство на эмпирическом уровне, т. е. изучает работу отдельных предприятий (наблюдение, опросы, использование статистических данных и т. д.). К. Маркс делает то же самое, но уже на уровне научной абстракции применительно к капиталистическому производству в целом.
В период написания Энгельсом книги «Положение рабочего класса в Англии» автор продолжал оставаться под достаточно сильным влиянием антропологической философии Фейербаха. Что до автора «Капитала» (1864 г.), то он в своем послесловии ко второму изданию «Капитала» особо подчеркивал, что метод, использованный им в его работе, хорошо известен в философии как диалектический метод, примененный, правда, им на сей раз к одной конкретной науке - политэкономии. В том же послесловии автор «Капитала» специально подчеркивал, что его диалектический метод принципиально отличается от диалектики Гегеля, коль скоро последний был еще идеалистом, в то время как автор «Капитала» стоял уже на материалистических позициях. «Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в
ней»1.
В отличие от Маркса 60-х гг. XIX в., автор «Положения рабочего класса в Англии» в философском плане оставался еще по большей части «фейер-
бахианцем», ему еще предстояло стать историческим материалистом. Но к этому он придет только через год.
Методологическая слабость книги Ф. Энгельса дает о себе знать хотя бы уже в том, что ее автор не столько анализирует капиталистическое общество с его производством, сколько его осуждает. Это как раз то, что роднит Ф. Энгельса с Л. Фейербахом. В книге неоднократно приводится характеристика буржуазного общества, данная философом XVII в. Т. Гоббсом - bellum omnium contre omnes (война всех против всех), но эта в целом, казалось бы, правильная характеристика буржуазного общества с материалистических позиций предстает недостаточной. Во-первых, она не учитывает того, что капитал, развив производительные силы капиталистического общества, тем самым обеспечил буржуазному обществу более высокие темпы экономического роста в сравнении с предшествующими формациями. Во-вторых, «война всех против всех» есть не более чем отражение глубинного противоречия капиталистического общества, которое разъедает последнее изнутри, а именно противоречия между общественным характером производства и частной формой его присвоения. Данное противоречие в рамках капитализма не может быть преодолено.
Наконец, еще одно положение книги Ф. Энгельса нам представляется не только что не точным, но, пожалуй, еще и неверным. Оно прямо вытекает из гоббсовской характеристики буржуазного общества. В главе, озаглавленной Энгельсом «Конкуренция», автор рассуждает о конкуренции в среде рабочих. Нам представляется, что термин «конкуренция» оказывается правомерным только там, где речь идет о борьбе за большие размеры прибыли у капиталистов, но когда мы ведем речь о пролетариях, не имеющих своей собственности, этот термин становится, мягко говоря, неудачным. «Конкуренцию» среди рабочих порождает капитал с целью понизить уровень заработной платы последних. Следовательно, в данном случае мы имеем дело не с борьбой между рабочими за лучшую для себя жизнь, а борьбой буржуазии против пролетариата за увеличение доли ее прибыли, т. е. здесь имеет место
борьба классов, а не гоббсовская война «всех против всех». Мы обращаем внимание на эту ошибочность в терминологии Энгельса еще и потому, что сам автор книги справедливо разоблачает в ней ложную теорию Мальтуса, объяснявшую низкий уровень жизни рабочих непомерно высокой, как он утверждал, рождаемостью детей в семьях рабочих. Однако, как не без иронии заметил Энгельс, когда классовые интересы того требуют, буржуазия «забывает даже самые элементарные основы своей собственной политической экономии. Эта буржуазия, которая в других случаях клянется Мальтусом (читай, осуждает рабочих за то, что те заводят семьи. - Г.Ч.), в ужасе кричит рабочим: а где бы нашли работу те миллионы жителей, на которые увеличилось население Англии, если бы не было машин? Какая нелепость! Как будто буржуазия сама не знает прекраснейшим образом, что если бы не машины и вызванный ими расцвет промышленности, эти «миллионы» вообще не появились бы на свет и не достигли бы зрелого возраста!»1.
Подобного рода разглагольствования, на которые столь падки либералы не только прошлого, но и настоящего, лучше всего изобличает их как приспешников капитала. Вспомним, как в годы «перестройки» внезапно осознавшие «важность» частной собственности для ускоренного, как они тогда уверяли, развития советской экономики многие видные в то время отечественные экономисты стали наперебой объяснять нам с экранов телевизоров, какие непроизводительные затраты заключает в себе «плановая экономика». В результате же приватизации общенародной собственности население нашей страны было бессовестным образом ограблено (приватизация войдет в историю как уже российское огораживание), а страна вот уже скоро 20 лет не может в своем развитии преодолеть рубеж, достигнутый советской экономикой аж в 1990 г. Нас все эти годы уверяли, что наше население будет с появлением частной собственности жить значительно лучше и богаче, чем прежде, а оно сократилось примерно на 9 млн. человек. Мы непрерывно продаем богатства наших недр, тратя их на закупку товаров, которые сами уже не
производим. Нам вещали, что капитализм научился безболезненно преодолевать кризисы, а теперь президент и премьер уверяют, что мы жертва мирового кризиса, виновниками которого явился капиталистический Запад. «Цивилизованный» капитализм Запада не знает ответа на вопрос, как спасти себя, а наши глашатаи неограниченного прогресса либеральной экономики с наступлением кризиса вдруг замолкли, хотя до этого уверяли нас в том, что, следуя за западными странами, мы обеспечили себе процветание.
Напомним лишь одно место из книги Ф.Энгельса, написанной им более 165 лет тому назад, когда его переход на позиции научного социализма еще не свершился, но полная бесперспективность капитализма представлялась ему совершенно очевидной. «Сравним же, - писал Энгельс, - положение свободного англичанина в 1845 г. с положением крепостного сакса под игом норманского барона в 1145 году. Крепостной был §1еЬае adscriptus, прикреплен к земле; свободный рабочий тоже к ней прикреплен - системой коттеджей. Крепостной обязан был предоставлять господину jus рптае nodis, право первой ночи; свободный рабочий обязан предоставлять своему хозяину право не только первой, но и каждой ночи. Крепостной не имел права обзаводиться собственностью, и все, что он имел, могло быть отнято у него помещиком; свободный рабочий тоже не имеет собственности и не может ею обзавестись вследствие конкуренции. Фабрикант позволяет себе делать то, чего не делал даже норманн; посредством системы оплаты товарами он ежедневно посягает на то, что предназначено непосредственно для поддержания жизни рабочего. Отношение крепостного к помещику регулировалось законами, которые соблюдались потому, что соответствовали обычаям, регулировалось также и самими обычаями; отношение свободного рабочего к его господину тоже регулируется законами, но такими, которые не соблюдаются, потому что не соответствуют ни обычаям, ни интересам хозяина. Помещик не мог оторвать крепостного от земли, не мог его продать без земли, а так как почти вся земля была неотчуждаемой и капитала не было, то помещик вообще не мог продать крепостного; современная буржуазия заставляет рабочего
продавать самого себя. Крепостной был рабом участка земли, на которой он родился; рабочий - раб самых насущных жизненных потребностей и денег, при помощи которых он их может удовлетворить: оба они рабы вещей. Существование крепостного обеспечивалось феодальным общественным строем, в котором каждый имел свое определенное место; свободному рабочему не обеспечивается ничего, ибо он лишь тогда занимает определенное место в обществе, когда он нужен буржуазии, а в противном случае его игнорируют, как будто его и на свете нет. Крепостной отдает свою жизнь господину во время войны, фабричный рабочий - в мирное время. Хозяин крепостного был варваром и смотрел на крепостного, как на скотину; хозяин рабочего цивилизован и смотрит на рабочего, как на машину. Одним словом, положение и того и другого приблизительно одинаково и если кому-нибудь из двух и приходится хуже, то, разумеется, свободному рабочему»1.
Мы неслучайно выписали столь пространную цитату из книги Энгельса. Выше было отмечено, каким прекрасным полемистом являлся Ф. Энгельс, когда ему приходилось отстаивать собственные взгляды и взгляды своего друга от искажения их кем бы то ни было. Приведенный же отрывок высвечивает перед читателем недостаточно известную многим сторону его полемического таланта, на которой есть смысл задержаться. Энгельс, многократно употребляя в книге выражение «свободный рабочий», не упускает случая показать, чего стоят все свободы в буржуазном обществе. Мы говорим об этом по той простой причине, что противники социализма всегда стремились убедить широкие слои общественности в том, что истинная свобода человека существует лишь в буржуазных странах и, следовательно, никакой другой свободы, помимо той, которую принесла с собой буржуазия, быть не должно. Между тем в том и состоит фальшь буржуазии и тех, кто в угоду ей хотел бы представить эгоистический интерес данного класса как общенациональный, что на самом деле свобода толкуется либералами крайне узко, как право индивида поступать по собственному желанию, даже если реального выбора у
человека практически нет. В действительности основа свободы людей в обществе определяется тем, обладают они в нем собственностью или нет. В середине XIX в., когда подавляющая часть населения буржуазных стран (9/10) своей собственности не имела, соответствующей этому оказывалась степень их несвободы.
Первый президент новой, буржуазной России с большим пафосом любил повторять, что он впервые даровал гражданам России свободу. На самом деле обманом проведенная в стране приватизация общенародной собственности как раз и разделила граждан на несвободное большинство и свободное меньшинство (к ним можно отнести сегодня, пожалуй, лишь олигархов и чиновников). «Демократ»-телеведущий В. Познер на полном серьезе объяснял зрительской аудитории, что обеспечение прав меньшинства - это и есть подлинная демократия. Впрочем, его мысль не нова. Демократия меньшинства - это конечный результат всех буржуазных революций. Поскольку экономическая власть в нашей стране в результате реформ Ельцина - Гайдара -Чубайса и Ко перешла в руки олигархов, то сколько бы после этого «умных» законов ни принимала Государственная Дума, сколько бы Указов ни подписывал Президент, у богатых в России нет никаких поводов печалиться, а у бедных российских граждан нет реальных шансов изменить свой нынешний низкий социальный статус. И до тех пор, пока в обществе сохраняется социальное неравенство, существует и почва социальных революций. Об этом писал Ф. Энгельс еще в 40-х гг. XIX в., предрекая неизбежность пролетарской революции в Англии. «В Англии, - делал вывод в конце своей книги Ф. Энгельс, - легче, чем где бы то ни было, быть пророком потому, что составные элементы общества получили здесь такое ясное и четкое развитие. Революция неизбежна: уже слишком поздно предлагать мирный выход из создавшегося положения; но революция может принять более мягкие формы, чем те, которые я здесь обрисовал. Это будет зависеть не столько от развития буржуазии, сколько от развития пролетариата. Чем больше пролетариат проникнется социалистическими и коммунистическими идеями, тем менее кро-
вавой, мстительной и жестокой будет революция. По принципу своему коммунизм стоит выше вражды между буржуазией и пролетариатом; он признает лишь ее историческое значение для настоящего, но отрицает ее необходимость в будущем; он именно ставит себе целью устранить эту вражду»1.
Конечно, нынешние противники социализма (а в их руках находятся сегодня средства массовой информации в нашей стране), ознакомившись с вышеприведенным высказыванием Энгельса, не упустят случая позлословить на предмет того, что прогноз автора о неизбежности пролетарской революции в Англии, высказанный им в 1845 г., не оправдался. В том, что тот или иной прогноз, даже и глубокого исследователя, не всегда оправдывается, ничего странного нет. Люди (классы) действуют всякий раз в определенных, не зависящих от их воли обстоятельствах и если обстоятельства меняются (а так именно и случилось к концу XIX в. в Англии), то пролетарская революция может в определенное время и в определенном месте не произойти. Зато она произошла в других местах: в России (1917 г.), в Германии (1918 г.), в Венгрии (1919 г.). Выходит, что отмеченная Энгельсом закономерность социалистической революции действует и проявляет себя там, где складываются для этого благоприятные условия. Скажем больше, само поражение революции в нашей стране в августе 1991 г. еще не означает, что социалистическим революциям пришел конец. Эпоха социалистических революций, которую в середине XIX в. предрекали К. Маркс и Ф. Энгельс, наступила в начале следующего столетия и она не завершится до тех пор, пока международный капитал будет продолжать эксплуатировать многомиллионные массы людей планеты.
Мы не будем рассматривать анализ Ф. Энгельсом хода развития пролетарской классовой борьбы, начиная с экономической и завершая идеологической и политической. Эти мысли получили дальнейшее развитие в последующих работах Маркса и Энгельса и хорошо известны отечественному читателю и по совместной работе К. Маркса и Ф. Энгельса «Манифест Коммунистической партии», и по брошюре В.И. Ленина «Что делать?».
Нам представляется, что сегодня более важно обратить внимание на другой вопрос: устарело учение о научном социализме К. Маркса и Ф. Энгельса, которому его создатели отдали десятилетия напряженнейшего труда, или нет?
После распада СССР, как и следовало ожидать, во вступившей на путь буржуазного развития России создатели теории научного социализма были подвергнуты самому что ни на есть жестокому остракизму. Те, кто успели заполучить в свои руки народную собственность, делали все от них зависящее, чтобы имена К. Маркса и Ф. Энгельса были навсегда вычеркнуты из памяти людей. Дело дошло до осквернения памятника Карлу Марксу в Москве. Но историю перехитрить нельзя. Она рано или поздно расставляет все по своим местам. Первый сбой санкционированной сверху антикоммунистической истерии произошел буквально сразу после того, как Ельцин, разрушив с сотоварищами Советский Союз, получил неограниченную власть на территории Российской Федерации, а значит, и возможность поставить под свой контроль работу российских средств массовой информации. С помощью последних планировалось выкорчевать до конца идеи научного социализма. Но этого не случилось. Цивилизованный Запад повел себя в отношении Маркса и его учеников не так, как того ожидали от него российские власти. Он не присоединился к поднятой российскими СМИ разнузданной антикоммунистической истерии, завершившейся пародией «суда» над КПСС и марксистской идеологией. Впрочем, сам этот «суд» закончился для его организаторов не более успешно, нежели «суд» нацистских бонз над Георгием Димитровым в 1933 г. (Лейпцигский процесс). Приклеить КПСС ярлык преступной организации ельцинская власть не сумела.
Нынешний мировой экономический кризис заставил многих и на Западе, и у нас вновь вспомнить о великом ученом и мыслителе К. Марксе. Оказалось, что его прогнозы относительно того, что избавиться от периодически повторяющихся кризисов капитализм, даже уже и «цивилизованный», не
способен. Это заставляет нас тем более внимательно относиться к постоянно искажаемым аргументам основоположников коммунистического движения.
В рассматриваемой здесь нами работе «Положение рабочего класса в Англии» Ф. Энгельс в преддверии своего скорого перехода на позиции материалиста в понимании истории сумел дать исчерпывающий анализ функционирования капиталистической фабричной системы, которая в 40-х гг. XIX в. олицетворяла работу английской промышленности. «Я, - подчеркивал Ф. Энгельс, - стремился описать ее настолько подробно, насколько мне позволяли размеры книги, и настолько беспристрастно, насколько возможно было это сделать, описывая геройские деяния буржуазии в ее борьбе с беззащитными рабочими, - деяния, говоря о которых нельзя оставаться равнодушным, так как равнодушие было бы преступлением»1.
Современные «критики» экономического учения К. Маркса на Западе (об отечественной критике К. Маркса и говорить не стоит, ибо ничего своего в ней никогда не высказывалось, а потому сегодняшняя российская «критика» есть критика, что называется, «из вторых рук») доказывают, что за минувшие сто с лишним лет после смерти К. Маркса и Ф. Энгельса западный мир настолько изменился, что та характеристика, которая была в свое время дана ему К. Марксом и Ф. Энгельсом, к нынешнему западному обществу больше неприменима. Выше мы отмечали, что Ф. Энгельс в середине XIX в. основной моделью капиталистического производства считал фабричную систему. Сегодня такой системы на Западе, в самом деле, уже нет. Огромные предприятия, на которых в позапрошлом веке скапливалась масса рабочих, «канули в Лету», а их место заняли небольшие высокотехнологические предприятия с ограниченным количеством работников высокой квалификации, получающих неплохую заработную плату и потому не находящихся в оппозиции к существующему на Западе общественному строю. Конечно, мир сильно изменился, его производительные силы выросли в сотни раз, и западное общество имеет сегодня возможность обеспечить высокое качество жиз-
ни всем своим гражданам. Но зададимся вопросом: нашел ли капитализм новый источник получения прибылей помимо хищнического использования природных богатств, представляющих угрозу экологии, и недоплаты труда нанятых им работникам?
Нам свыше двух десятилетий упорно вбивали в голову мысль, что ныне наемные работники на Западе не подвергаются эксплуатации. Преимущество капиталистической частной собственности перед государственной, согласно чубайсам, в том, что владельцы частного капитала охотнее идут на риск, когда стоит вопрос о внедрении новых технологий. Это звучало почти убедительно лишь до тех пор, пока основная часть государственной собственности страны не оказалась приватизированной. После же завершения приватизации уровень производства в стране сократился вдвое и эта ситуация практически не меняется. Между тем в западных странах государственный сектор составляет заметный процент в общем объеме национальной экономики, в отдельных странах - свыше 50%. Премьер В.В. Путин неоднократно приводил факты о том, что новые хозяева, за бесценок скупившие государственные предприятия, не только не вводят на них технических усовершенствований, но еще и не всегда выплачивают заработную плату своим работникам. Выходит, дело не только в форме собственности. Главное в том, приносит действующая форма собственности прибыль обществу или нет. Российским олигархам, к примеру, приватизированная собственность приносит миллиардные прибыли даже и в условиях кризиса. Если бы это было не так, они бы тотчас избавились от ставших невыгодными предприятий. Но они этого не делают, зная, что как только ситуация на мировом рынке улучшится, цена их предприятий тут же пойдет вверх. Что же касается миллионов рядовых российских граждан, то они в результате приватизации остались ни с чем, а государству, лишившемуся собственности, неоткуда брать средства, чтобы о них заботиться. Словом, то, что в Англии было осуществлено в ходе огораживаний, в России было сделано в ходе чубайсовской приватизации.
Вернемся, однако, к вопросу о цивилизованном капитализме, где вроде бы прибыль, как нас уверяли, создается за счет использования новейших технологий и высокой профессиональной квалификации работников. К. Маркс в «Капитале» на примере простого товарного производства показал, что при обмене товара на товар дополнительная стоимость создаваться не может. Поэтому, если страны Запада все последние десятилетия перед кризисом богатели, то кто-то непременно должен был в то же самое время беднеть. Так оно на самом деле и есть. Процветающему миллиарду населения высокоразвитых стран противостоят пять миллиардов населения остальной планеты, чей уровень жизни крайне низок, продолжительность жизни в разы уступает продолжительности жизни жителей экономически развитых государств. Получается, что с сохранением цивилизованного капитализма сохранились и те, кто не обрели собственности, только если в середине XIX в. фабричные рабочие ютились в трущобах больших городов типа Лондона или Манчестера, то ныне их загнали в «резервации» Африки, Азии, Латинской Америки, а если оттуда они временами выбираются на заработки в Европу, то здесь этим гаст-арбайтерам обеспечивают примерно те же условия жизни труда, какие преос-тавлялись в Англии середины XIX в: рабочим - выходцам из Ирландии, питавшимся, по словам Ф. Энгельса, одним картофелем круглый год, но выполнявшим при этом самую тяжелую и, конечно же, низкооплачиваемую работу. Лица наемного труда из числа коренных жителей высокоразвитых стран современного мира рабочими в традиционном понимании этого слова (working class) действительно сегодня не являются. Это, пожалуй, подобие прежних надсмотрщиков, которые принадлежат к господствующему классу. Рабочими же, в истинном смысле этого слова, на Западе теперь являются гастарбайтеры.
Общество, состоящее из одних капиталистов, существовать не может, иначе не будет возникать прибыль. И такого общества ни одной капиталистической стране, естественно, создать не удалось. Буржуазные социологи, однако, в каком-то смысле правы, когда называют США, Англию, Францию,
Италию и другие западные страны обществом «среднего класса». Это, однако, не означает, что оно стало некапиталистическим. «Средний класс» - это всего лишь другое название буржуазии. В развитых странах этот класс делится еще на ряд относительно самостоятельных слоев: очень высокого, высокого и среднего достатка. При этом все без исключения перечисленные слои выступают владельцами или совладельцами имеющегося в стране капитала.
В XIX в. стремление буржуазии к прибыли толкало ее на то, чтобы изыскивать пути сокращения величины зарплаты рабочего. Сегодня эта задача решается достаточно легко путем привлечения избыточной рабочей силы из бедных стран. Но, привлекая дешевую рабочую силу из-за рубежа, власти метрополии озабочены тем, чтобы коренное население этих стран сохраняло высокий уровень своей жизни. Для этого буржуазия ведущих стран мира часть получаемой ею сверхприбыли использует для подкупа населения собственных стран, платя ему высокую зарплату.
К сожалению, причины того, почему крайне расчетливая буржуазия западных стран после Второй мировой войны стала много «заботливее» относиться к потребностям разных социальных слоев буржуазного общества, в советской социально-философской литературе, по большому счету, не анализировались. «Замалчивание» же такой реально существующей проблемы, как рост аполитичных настроений населения западноевропейских стран в 70-80-е гг., обернулось тем, что на современный капитализм и у нас с начала 80-х гг. стали тоже смотреть по-новому. Если трудящиеся массы западных стран с капитализмом активно не борются, если качество их жизни растет, то, следовательно, разговоры об эксплуататорской природе капиталистического общества можно считать преувеличенными. Но если это так, то нужно признать, что сегодняшний капитализм уже не тот, каким он виделся К. Марксу и Ф. Энгельсу в середине и конце XIX в. Между тем и Маркс и Энгельс изучали капиталистическое общество не через специально устраиваемые буржуазией витрины капиталистического процветания. Они, прежде всего, задава-
лись вопросом: откуда приходит прибыль к капиталистам, а уже задавшись этим вопросом, выяснили, что капиталистическая прибыль есть результат присвоения владельцем капитала неоплаченной части труда его наемных работников. Данный источник сохраняется и поныне и то, что буржуазия западных стран сегодня «недополучает» у себя дома, она с лихвой компенсирует за счет миллионов тружеников всей планеты.
Как научная теория марксизм не просто не устарел, но он остается и сегодня единственным учением, способным дать ясное и убедительное объяснение наиболее сложных и запутанных проблем общественного развития.
Хотелось бы завершить нашу статью, посвященную 190-летию со дня рождения великого Энгельса, словами, какими он закончил свое выступление на могиле Карла Маркса 17 марта 1883 г., ибо эти слова в такой же мере справедливы в отношении его самого, в какой они были тогда и остаются сегодня справедливыми в отношении К. Маркса: «И имя его, и дело переживут века!»1.
Чесноков Г.Д. Первая научная критика буржуазной политэкономии. В то время, как представители буржуазной политэкономии упорно повторяли, будто бы зарплата рабочих в капиталистических странах полностью компенсирует их трудовые затраты, Энгельс в своей книге «Положение рабочего класса в Англии» на многочисленных примерах убедительно доказал, что на самом деле все обстоит совсем не так.
Ключевые слова: пролетариат, буржуазия, классовые противоречия, классовая борьба, эксплуатация, самосознание пролетариата, чартизм, социализм.
Chesnokov G.D. The first scientific criticism of bourgeois political economy. While representatives of bourgeois political economy obstinately repeated that the workers' wages in the capitalist countries allegedly completely compensate their work input, F. Engels in his work "The position of the working class in England" convincingly proved on numerous examples that actually the case is somewhat different.
Key words: proletariat, bourgeoisie, class contradictions, class struggle, exploitation, class-consciousness of the proletariat , chartism, socialism.
