CC BY
184OF LEGAL RESEARCH
УДК 343.3/.7
DOI 10.34076/2658_512Х_2022_3_76
Ситник Владислав Николаевич
[email protected] Студент Института прокуратуры Саратовской государственной юридической академии
Научный руководитель:
Кобзева Елена Васильевна
профессор кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права, Саратовской государственной юридической академии кандидат юридических наук, доцент
Перспективы установления уголовной ответственности за преступления, совершенные с использованием технологии дипфейк
Ситник В. Н./ Перспективы установления уголовной ответственности за преступления, совершенные с использованием технологии дипфейк// Уральский журнал правовых исследований. 2022. № 3. С. 76-83. ВО110.34076/2658 512X 2022 3 76
Аннотация:
Статья посвящена проблеме введения уголовной ответственности за дипфейк в Российской Федерации. Динамически развивающееся информационное общество заставляет серьезно озаботиться перспективами уголовно-правовой оценки и регламентации ки-берпреступлений, к которым, бесспорно, в недалеком будущем будут отнесены преступления, совершенные с использованием технологии дипфейк. Автор поставил задачу раскрыть сущность такого явления, как дипфейк, и показать его пагубное влияние на объекты уголовно-правовой охраны. Анализируется потенциальная возможность использования технологии дип-фейк при совершении преступлений различной направленности. Рассматриваются различные подходы к уголовно-правовой характеристике использования дипфейка, сравнивая которые, подчеркивается, что следует исходить из того, что от выбора конкретной из них будет зависеть дальнейшее развитие и совершенствование уголовно-правовой оценки дипфей-ков, а также эффективность ее применения на практике. Обосновывается целесообразность учета преступного использования дипфейка в качестве квалифицирующего признака соответствующих составов преступлений. Выявляется зарубежный опыт в этой области, в частности меры, принятые КНР и США. Автор приводит статистические данные распространённости дипфейка в различных сферах жизнедеятельности человека и общества. В результате исследования формулируется авторское видение возможной модели уголовной ответственности за дип-фейк в УК РФ, а также вывод о необходимости создания в Российской Федерации особой системы цифровых и правовых форм защиты от технологии дипфей-ков. Предлагается предельно полно и точно определить потенциальные пределы применения технологии дипфейк в преступных целях и дополнить соответствующие статьи Уголовного кодекса Российской Федерации квалифицирующими признаками преступления.
УДК 343.3/.7
DOI 10.34076/2658_512X_2022_3_76
Vladislav N. Sitnik
[email protected] Saratov State Law Academy Institute of Prosecutor's office
Academic supervisor:
Kobzeva Elena Vasilyevna
Professor of the Department of Criminal and Penal Enforcement Law, Saratov State Law Academy Candidate of Legal Sciences, Associate Professor
Prospects for establishing criminal liability for crimes committed using deepfake technology
Vladislav N. Sitnik 'Prospects for establishing criminal liability for crimes committed using deepfake technology', Ural Journal of Legal Research, 2022, No. 3. pp. 76-83. DOI 10.34076/2658 512X 2022 3 76
Abstract:
The article is devoted to the problem of introducing criminal liability for deepfake in the Russian Federation. The dynamically developing information society forces us to seriously concern ourselves with the prospects of criminal legal assessment and regulation of cybercrimes, which, undoubtedly, in the near future will include crimes committed using deepfake technology. The author set the task to reveal the essence of such a phenomenon as deepfake, and to show its detrimental effect on the objects of criminal law protection. The potential possibility of using deepfake technology in the commission of crimes of various directions is analyzed. Various approaches to the criminal-legal characteristics of the use of dipfakes are considered, comparing which, it is emphasized that it should be assumed that the further development and improvement of the criminal-legal assessment of dipfakes, as well as the effectiveness of its application in practice, will depend on the choice of a specific one. The expediency of taking into account the criminal use of the deepfake as a qualifying feature of the relevant elements of crimes is substantiated. Foreign experience in this area is revealed, in particular, measures taken by the PRC and the USA. The author provides statistical data on the prevalence of deepfake in various spheres of human activity and society. As a result of the research, the author's vision of a possible model of criminal liability for deepfakes in the Criminal Code of the Russian Federation is formulated, as well as the conclusion about the need to create in the Russian Federation a special system of digital and legal forms of protection against deepfakes technology. It is proposed to fully and accurately determine the potential limits of the use of deepfake technology for criminal purposes and supplement the relevant articles of the Criminal Code of the Russian Federation with qualifying signs of a crime.
OF LEGAL RESEARCH
Ключевые слова:
Deepfake (дипфейк), информационные технологии, уголовная ответственность, преступление, клевета, мошенничество.
Keywords:
Deepface, information technology, criminal liability, crime, libel, fraud.
XXI век - век информатизации. В современных реалиях трудно представить мир без информационных ресурсов и технологий: ежедневно практически каждый человек использует для общения социальные сети; обращение в государственные и муниципальные органы теперь не требует даже выхода из дома; служебная и профессиональная деятельность во многом основывается на применении инновационных достижений цифровизации.
Постоянно развивающиеся информационные технологии не только повышают эффективность тех или иных процессов, снижают издержки производства, увеличивают скорость выявления и улучшают качество расследования преступлений, но и предоставляют новые возможности для совершения противоправных действий, что приводит к росту числа киберпреступлений, уровень латентности которых достаточно велик. Одним из негативных проявлений инновационной среды выступает использование методики синтеза лица и голоса, манипулируемой искусственным интеллектом, т.е. технологии Deepfake1. Фактически указанная методика позволяет генерировать и распространять недостоверную информацию.
Широкую огласку технологии дипфейка приобрели в последние пару лет благодаря крупным скандалам с участием ведущих американских политиков. Так, в 2018 г. медиапространство поразило видео, где Барак Обама2 якобы нецензурно выразился в отношении Дональда Трампа3, что повлекло за собой огромное количество дискуссий по поводу применения данных технологий. Этот скандал, а также огромное количество аналогичных случаев породили в научных кругах дискуссии по поводу уголовно-правовой оценки использования дипфейков.
Следует отметить, что большинство дипфейков с участием политиков и иных известных личностей создается в развлекательных целях. Вместе с тем имеют место случаи использования фейковых материалов в политической сфере. Примером является видеоролик со спикером палаты представителей Конгресса США Нэнси Пелоси4, на котором она якобы пьяна и едва выговаривает слова5. Данные обстоятельства стали причиной принятия в штате Калифорния законов, ограничивающих оборот дипфейков6. По заявлению авторов законопроекта, видеоролики, созданные с помощью технологии Deepfake, в которых к тому же фигурируют политики, могут обмануть общественность.
1 Deepfake (дипфейк, конкатенация англ. deep learning — «глубинное обучение» и fake — «подделка») — методика синтеза изображения, основанная на искусственном интеллекте. Методика синтеза изображения используется для соединения и наложения существующих изображений и видео на исходные изображения или видеоролики.
2 Барак Обама - американский государственный и политический деятель, 44-й президент США с 20 января 2009 года по 20 января 2017 года
3 Дональд Трамп - американский государственный и политический деятель, предприниматель, 45-й президент США с 20 января 2017 года по 20 января 2021 года
4 Нэнси Пелоси - американский политик-демократ, депутат Палаты представителей Конгресса США с 1987 года, спикер Палаты представителей c 4 января 2007 года по 3 января 2011 года и с 3 января 2019 года по настоящее время.
5 Does This Video Show Nancy Pelosi Drunk and Slurring Her Speech? // www.snopes.com // URL: https://www. snopes.com/fact-check/nancy-pelosi-slurring-speech/ (дата обращения: 06.07.2022).
6 Калифорния ввела два закона против дипфейков // habr.com // URL: https://habr.com/ru/news/t/470652 (дата обращения: 06.07.2022).
OF LEGAL RESEARCH
На сегодняшний день во всем мире реализуется значительное число мер, направленных на недопущение распространения личной информации и ложных сведений. Однако, учитывая особенности применения дипфейков, становится очевидно, что принятых мер недостаточно. Это вызвано прежде всего тем, что законодательная регламентация рассматриваемого явления в нашей стране, как и в большинстве зарубежных стран, отсутствует. Исключением в этом плане являются США и КНР. Например, в США в конце декабря 2018 г. сенатор Бен Сасс7 представил законопроект, предусматривающий уголовную ответственность за злоумышленное создание и распространение дипфейков, а также наказание за данные деяния в виде штрафа или лишения свободы. Не получив должной поддержки, рассматриваемый законопроект не был принят на федеральном уровне8. Несмотря на это, осознавая общественную опасность данной технологии, годом позже законодатели штата Калифорния приняли два закона: AB № 6029, который запретил использование технологий синтеза изображений человека для изготовления порнографического контента без согласия изображаемых, и AB № 730 о запрете подделки изображений кандидатов на государственные должности в течение 60 дней перед выборами10.
К иным мерам прибегло правительство КНР в целях решения проблемы дипфейков. С 1 января 2020 г. все созданные при помощи данной технологии видеоматериалы должны иметь соответствующую пометку. Иначе ответственность будет возложена как на того, кто опубликовал дипфейк, так и на интернет-платформу, не уследившую за исполнением законодательства Республики11.
Ученые, правоведы и заинтересованные группы по всему миру выступают за принятие законов, ограничивающих или вовсе запрещающих использование технологии Deepfake. В современной России данная проблема пока не получила достаточно широкого освещения, однако стоит отметить, что с каждым днем дипфейки становятся дешевле, доступнее и качественнее, что только повышает угрозу их применения в противоправных целях. Именно поэтому необходимо уже сейчас задуматься о перспективах уголовно-правовой оценки данных явлений.
В настоящее время в России возможны две модели уголовной ответственности за использование дипфейков. Первая заключается в том, что распространение дипфейков следует признать уголовно-противоправным деянием и предусмотреть в Особенной части Уголовного кодекса РФ отдельную статью за создание и распространение в средствах массовой информации, а также в информационно-телекоммуникационных сетях дипфейка без согласия изображенного лица, создавшее угрозу причинения вреда его жизни или здоровью, порочащее честь и достоинство другого лица или подрывающее его репутацию, либо создавшее угрозу массового нарушения общественного порядка и (или) общественной безопасности [1, с. 153]. Вторая модель сводится к тому, чтобы предусмотреть исполь -зование дипфейка при совершении преступления в качестве квалифицирующе-
7 Бен Сасс - американский политик, сенатор США от штата Небраска с января 2015. Член Республиканской партии. Ранее был президентом Университета Мидленд в Фримонте (Небраска) с 2010 по 2014.
8 S.3805 - Malicious Deep Fake Prohibition Act of 2018115th Congress (2017-2018) // Congress.gov // URL: https:// www.congress.gov/bill/115th-congress/senate-bill/3805 (дата обращения: 04.07.2022).
9 AB 602. Depiction of individual using digital or electronic technology: sexually explicit material: cause of action // URL: https://openstates.org/ca/bills/20192020/AB602/ (дата обращения: 04.09.2022).
10 AB 730. Elections: deceptive audio or visual media. // URL: https://openstates.org/ca/bills/20192020/AB730/ (дата обращения: 04.09.2022).
11 В Китае публикацию дипфейков отнесли к уголовным преступлениям // habr.com // URL: https://habr.com/ ru/news/t/478362/ (дата обращения: 04.07.202).
OF LEGAL RESEARCH
го признака в ряде составов преступлений, то есть сам дипфейк рассматривать как средство совершения различных преступлений, а его использование - в качестве способа выполнения общественно опасного деяния.
Сравнивая две представленные модели, следует исходить из того, что от выбора конкретной из них будет зависеть дальнейшее развитие и совершенствование уголовно-правовой оценки дипфейков, а также эффективность ее применения на практике. При решении данного вопроса интересным представляется подход, предложенный в работе З.Д. Рожавского. Статья данного автора, хотя и посвящена исследованию другой уголовно-правовой и криминологической проблемы, содержащееся в ней методологическое решение, а именно рассмотрение использования фирм-однодневок в качестве способа совершения преступления, является верным и уместным в рамках выбора наиболее эффективной из ранее изложенных моделей [1, с. 72]. Адаптируя идеи, сформулированные З.Д. Рожав-ским, к объекту настоящего исследования, находим приоритетной вторую модель уголовной ответственности за использование дипфейков. Одновременно полагаем, что первая модель имеет существенные недостатки, которые будут служить препятствием при ее реализации на практике.
Во-первых, само по себе создание и распространение различных по своему содержанию дипфейков не обладает какой-либо общественной опасностью. Более того, дипфейк может преследовать и благие цели. Например, зимой 2020 г. в Индии набрали популярность два видеоролика, в которых президент Индийской народной партии Маной Тивари агитирует голосовать за себя. В одном видео политик говорит на хинди, а в другом, благодаря использованию рассматриваемой технологии, — на языке хариани, которым он не владеет12. Именно поэтому установление уголовной ответственности за сам факт создания и распространения дипфейка без учёта обстоятельств совершения указанных действий, не является юридически обоснованным и социально обусловленным шагом законодателя.
Во-вторых, в преобладающем большинстве дипфейки используются непосредственно в качестве средства для совершения конкретных преступных деяний, тем самым повышая степень их общественной опасности. Примером таких вредоносных действий, совершаемых с использованием дипфейков, является оборот материалов порнографического характера. Количество дипфейков, создаваемых для этих целей, удваивается каждые шесть месяцев. По оценкам экспертов, летом 2021 г. их количество достигнет 180 тыс., а в 2022 г. - более 720 тыс.13 При этом, рассматривая использование данной технологии при создании материалов порнографического характера как способ, выступающий в последующем неотъемлемой частью объективной стороны предполагаемого преступления (в рассматриваемом примере ст. 242 УК РФ), стоит иметь ввиду, что его совершение посредством использования дипфейка повышает общественную опасность данного деяния, а значит в обязательном порядке будет учитываться судом при назначении меры наказания.
В-третьих, следует определить потенциальные пределы использования технологии дипфейк в преступных целях: клевета (ст. 1281 УК РФ), вымогательство (ст. 163 УК РФ), мошенничество (ст. 159 и 1591 УК РФ), незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банков-
12 В Индии дипфейк использовали для «позитивной» избирательной кампании // habr.com // URL: https:// habr.com/ru/news/t/489006/ (дата обращения: 04.07.2022).
13 Восход дипфейка в 2020: как маргинальная технология стала медианормой [Электронный ресурс] // Теплица социальных технологий URL: https://te-st.ru/2020/12/25/2020-deepfake-era/ (дата обращения: 04.07.2022).
OF LEGAL RESEARCH
скую тайну (ст. 183 УК РФ), заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК РФ), публичное распространение заведомо ложной информации (ст. 2071 и ст. 2072 УК РФ), незаконное изготовление и оборот порнографических материалов (ст. 242 и ст. 2421 УК РФ) и другие преступления, предусмотренные Особенной частью УК РФ14. В данном контексте интересным представляется вопрос о месте новой нормы, предусматривающей ответственность за создание и распространение дипфейков в тексте уголовного закона. Как известно, система Особенной части УК РФ включает в себя шесть разделов, содержащих девятнадцать глав. Учитывая, что в основу деления на главы положен видовой объект преступления, открытым является вопрос о том, в какую именно главу нужно будет поместить новый состав преступления [2, с. 24]. При этом, формулировка однозначного ответа не представляется возможной. Прежде всего это обусловлено тем, что с учетом достаточно обширных пределов использования технологии дипфейк проблематично определить основной объект уголовно-правовой охраны. Именно поэтому уместным будет вывод о невозможности этого.
Однако в случае введения самостоятельной уголовной ответственности за создание и распространение дипфейков практические работники могут столкнуться с дополнительными проблемами в виде необходимостью квалификации преступления по совокупности с указанными выше преступлениями, что не только будет создавать трудности для практических работников и обесценивать значимость существования данного состава преступления как самостоятельного, но и вести к двойному учету одного и того же деяния. В качестве примера можно привести ситуацию, когда с помощью технологии дипфейк лицо изготовит материалы порнографического характера. В этом случае обвиняемый будет подлежать ответственности не только за изготовление данных материалов по ст. 242 УК РФ, но и по идеальной совокупности за использование технологии дип-фейк без согласия изображаемого лица.
В-четвертых, если обратиться к Уголовному кодексу штата Калифорния, то можно увидеть, что он не содержит самостоятельного состава преступления, предусматривающего ответственность за использование технологий и рассматривается исключительно в качестве квалифицированного состава преступления, т.е. в качестве способа совершения преступного деяния, что является очередным аргументом в пользу выбора второй модели15. Это реализуется посредством того, что, например, закон AB № 730 о запрете подделки изображений кандидатов на государственные должности в течение 60 дней перед выборами, вносит соответствующие изменения лишь в гражданско-процессуальный и избирательный кодексы16. В контексте уголовного законодательства данные деяния не рассматриваются в качестве самостоятельных и являются способом совершения соответствующего преступления против порядка проведения выборов (§ 595 Кодекса США).
Исходя из приведённых аргументов, не возникает никаких сомнений относительно конечной модели уголовно-правовой оценки использования технологии дипфейк: использование дипфейков при совершении преступления должно рассматриваться в качестве квалифицирующего признака состава преступления, а в случае если он уже содержит признак, указывающий на совершение престу-
14 Уголовный кодекс Российской Федерации: федер. закон РФ от 13.06.1996 № 63-Ф3 (с изм. и доп. от 30.12.2020, № 22-ФЗ) // СЗ РФ.1996. № 25, ст. 2954; 2020. № 31, ст. 4330.
15 California Penal Code // law.justia.com // URL: https://law.justia.com/codes/california/2009/pen.html (дата обращения: 04.07.2022).
16 AB-730 Elections: deceptive audio or visual media// openstates.org // URL: https://openstates.org/ca/ bills/20192020/AB730/ (дата обращения: 04.07.2022).
ОР ЬЕСАЬ РЕБЕАПСН
пления с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, то в этом случае использование дипфейка должно рассматриваться в качестве особо квалифицирующего признака, т.е. как средство его совершения, которое является неотъемлемой частью объективной стороны предполагаемого преступления, повышая степень общественной опасности совершаемого преступного деяния.
С точки зрения уголовно-правовой охраны следует также иметь в виду, что действия, направленные на призыв к рассматриваемой деятельности посредством использования технологии дипфейка, следует считать оконченным преступлением с момента публичного провозглашения (распространения) хотя бы одного обращения независимо от того, удалось побудить других граждан к осуществлению экстремистской/террористической деятельности или нет. Такое толкование вытекает из п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности»17.
При признании аудиовизуального произведения, сгенерированного посредством использования технологии дипфейка, способом осуществления публичных призывов к экстремистской либо террористической деятельности должны быть обязательно установлены признаки соответствующего состава преступления.
Во-первых, деяние должно быть направлено на побуждение лиц к совершению соответствующих преступлений (субъективная сторона преступления). В преступлениях, совершаемых с использованием технологии дипфейка, умыслом должно охватываться и само создание фальшивого аудиовизуального произведения, а также использование уже имеющегося.
Во-вторых, должна быть соблюдена публичность, которая заключается в неограниченном количестве лиц, способных ознакомиться с дипфейком, который, например, распространен в сети Интернет (объективная сторона преступления).
В-третьих, наличие непосредственно призыва к активным действиям, причем как в открытой, так и в скрытой форме, адресованного неопределенному кругу лиц (объективная сторона преступления).
Вместе с тем в случае изготовления дипфейка, содержащего призыв к осуществлению экстремистской либо террористической деятельности, необходимо будет разрешить вопрос о его квалификации. Представляется, что использование дипфейков при совершении преступления должно рассматриваться в качестве квалифицирующего признака состава преступления, а в случае если последний уже содержит признак, указывающий на совершение преступления с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, то тогда использование дипфейка должно признаваться особо квалифицирующим обстоятельством, т.е. как способ и одновременно средство его совершения, которое является неотъемлемой частью объективной стороны предполагаемого преступления и повышает степень его общественной опасности [3, с. 247].
Кроме того, как справедливо отмечает М.А. Желудков, «в России необходимо создание особой системы цифровых и правовых форм защиты от дипфейков. Подобная трансформация потребует не только внесения изменений в уголовно-процессуальное законодательство, но и полноценной ревизии всех нормативных актов, регулирующих использование биометрических данных человека. Изменения должны проходить не после создания объекта защиты, а в процессе
17 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.02.2012 № 1 (с изм. и доп. от 03.11.2016) «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 4.
OF LEGAL RESEARCH
его создания, где в защищаемый объект уже закладываются правовые процессы защищенности от дипфейков» [4, с. 270]. И это неудивительно, поскольку в настоящее время нет готовых технологий и механизмов, не находящихся на стадии разработки, которые с наибольшей достоверностью способны изобличить дипфейк, не говоря уже о проблемах предупреждения и снижения уровня ла-тентности данных преступлений. Данные факты позволяют утверждать об объективной необходимости законодательной регламентации данного явления, в том числе с использованием имеющегося зарубежного опыта.
В контексте уголовного законодательства необходимо уже сейчас предусмотреть квалифицированные составы преступлений, позволяющие установить уголовную ответственность за совершение преступления посредством использования дипфейков. В связи с этим предлагаем предельно полно и точно определить потенциальные пределы применения технологии дипфейк в преступных целях и дополнить соответствующие статьи Уголовного кодекса Российской Федерации квалифицирующими признаками преступления. Например, ч.2 ст. 128.1 УК РФ после слов «с использованием своего служебного положения» дополнить словами «а также посредством использования информационных технологий и (или) ресурсов», ст. 242 УК РФ следует дополнить ч. 4 следующего содержания: «Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи совершенные с использованием информационных технологий и (или) ресурсов».
Таким образом, в результате проведенного исследования было выявлено, что динамически развивающееся информационное общество заставляет серьезно озаботиться перспективами уголовно-правовой оценки и регламентации ки-берпреступлений, к которым, бесспорно, в недалеком будущем будут отнесены преступления, совершенные с использованием технологии дипфейк. Необходимо понимать: с каждым днем дипфейки и иные информационные технологии становятся дешевле, доступнее и качественнее, что напрямую создает потенциальную угрозу для совершения противоправных действий. Законодателю стоит иметь ввиду, что, озаботившись проблемой дипфейков сейчас, удастся избежать вызванные ими неблагоприятные последствия в будущем.
Библиографический список:
1. Пономаренко Е. В. Уголовное законодательство Российской Федерации в условиях распространения новой коронавирусной инфекции (Covid-19) // Развитие наук антикриминального цикла в свете глобальных вызовов обществу: сб. тр. по матер. всерос. заоч. науч.-практ. конф. с междунар. уч. Саратов: Изд-во СГЮА, 2021. С. 150-155.
2. Рожавский З.Д. Общественная опасность преступлений, совершаемых с использованием фирм-однодневок // Научный поиск. 2014. № 3(1). С. 68-72.
3. Винокуров В.Н. Структура общественных отношений как объект преступлений и система Особенной части УК РФ // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2011. № 1. С. 20-26.
4. Ситник В. Н. Использование технологии дип-фейка в преступных целях: криминалистические аспекты противодействия расследованию // Актуальные проблемы и инновации в обеспечении безопасности: Сборник матери-
References:
1. Ponomarenko E. V. (2021). Criminal legislation of the Russian Federation in the conditions of the spread of a new coronavirus infection (Covid-19). Development of the sciences of the anti-criminal cycle in the light of global challenges to society. Saratov: Publishing House of the SSLA. P. 150-155.
2. Rozhavsky Z.D. (2014). Public danger of crimes committed using one-day firms. Scientific search. 3.1. P. 68-72.
3. Vinokurov V.N. (2011). The structure of public relations as an object of crimes and the system of a special part of the Criminal Code of the Russian Federation. Criminological Journal of the Baikal State University of Economics and Law. 1. P. 20-26.
4. Sitnik V N. (2021). The use of deepfake technology for criminal purposes: criminalistic aspects of countering investigation. Actual problems and innovations in security: Collection of materials of the Days of Science with international participation, Yekaterinburg, December 06-10, 2021. Ekaterinburg: Ural Institute of State Fire Service of EMERCOM of Russia. P. 245-248.
5. Zheludkov M.A. (2021). Studying the influence
OF LEGAL RESEARCH
алов Дней науки с международным участием, Екатеринбург, 06-10 декабря 2021 года // Уральский институт ГПС МЧС России. Екатеринбург: Уральский институт Государственной противопожарной службы МЧС России, 2022. С. 245-248.
5. Желудков М.А. Изучение влияние новых цифровых технологий на детерминацию мошеннических действий (технология Deepfake) // Развитие наук антикриминального цикла в свете глобальных вызовов обществу: сб. тр. по матер. всерос. заоч. науч.-практ. конф. с междунар. уч. Саратов: Изд-во СГЮА, 2021. С. 262-271.
of new digital technologies on the determination of fraudulent actions (Deepfake technology). Development of the sciences of the anti-criminal cycle in the light of global challenges to society. Saratov: Publishing House of the SSLA. P. 262-271.
