CC BY
39
УГОЛОВНОЕ И УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЕ ПРАВО
DOI 10.24412/2227-7315-2022-5-182-189
УДК 340, 343.3/.7
H.A. Грешнова, В.Н. Ситник
ОБЕСПЕЧЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННОГО ИНТЕРЕСА В УСЛОВИЯХ ЦИФРОВИЗАЦИИ: ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В РОССИИ (НА ПРИМЕРЕ ТЕХНОЛОГИИ ДИПФЕЙК (DEEPFAKE))
Введение: цифровизация общественных отношений затрагивает абсолютно все сферы жизнедеятельности. На примере технологии дипфейка авторы рассматривают вопросы, связанные с необходимостью обеспечения общественного интереса, поддержкой дальнейшего научно-технического прогресса, а также обеспечения достаточной уголовно-правовой регламентацией использования цифровых технологий в преступных целях. Торжество достаточности законодательных изменений с осознанием и защитой широкого круга интересов является основным условием возможности социального прогресса общества. Цель: поиск оптимального законодательного решения, позволяющего осуществить защиту объектов уголовно-правовой охраны от посягательств, совершенных с использованием цифровых технологий, обеспечив общественный интерес в дальнейшем безопасном научно-техническом прогрессе. Методологическая основа: общетеоретические, частнонаучные, а также эмпирические методы исследования. Результаты: авторы статьи полагают, что значимым направлением совершенствования российского уголовного права в условиях развития цифровых технологий является установление нового обстоятельства, отягчающего наказание — «использование цифровых технологий». Выводы: аргументами в пользу установления нового обстоятельства, отягчающего наказание служат социально-экономические причины, положительный опыт зарубежных государств, нравственно-этические аспекты, потребность в эффективных мерах защиты интересов личности, общества и государства, вектор движения закона в ногу со временем.
Ключевые слова: дипфейк (deepfak), общественный интерес, баланс интересов, способ совершения преступления, обстоятельства, отягчающие наказание, циф-ровизация, информатизация, уголовное право.
^ © Грешнова Наталья Алексеевна, 2022
1 Кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории государства и права (Саратовская госу-
i дарственная юридическая академия); е-mail: itsovon001@gmail.com
© Ситник Владислав Николаевич, 2022
Студент Института прокуратуры (Саратовская государственная юридическая академия); е-mail: vladdsitvl@mail.ru
© Greshnova Natalya Alekseevna, 2022
Candidate of Law, Associate Professor, Associate Professor Department of Theory of State and Law (Saratov State Law Academy)
© Sitnik Vladislav Nikolaevich, 2022 182 Student of the Institute of Prosecutor's Office (Saratov State Law Academy)
N.A. Greshnova, V.N. Sitnik
ENSURING PUBLIC INTEREST IN THE CONTEXT OF DIGITALIZATION: PROBLEMS OF CRIMINAL LAW IN RUSSIA (ON THE EXAMPLE OF DEEPFAKE TECHNOLOGY)
Background: digitalization of social relations affects absolutely all spheres of life. On the example of deepfake technology the authors consider the issues related to the need to ensure the public interest, to support further scientific and technological progress, as well as to ensure sufficient criminal legal regulation of the use of digital technology for criminal purposes. The triumph of sufficiency of legislative changes with the awareness and protection of a wide range of interests is the main condition for the possibility of social progress of society. Objective: the search for the optimal legislative solution to protect the objects of criminal law protection from encroachments committed with the use of digital technology, ensuring the public interest in the further safe scientific and technological progress. Methodology: general theoretical, private scientific, and empirical research methods. Results: the authors of the article believe that a significant area of improvement of Russian criminal law in the development of digital technology is the establishment of a new circumstance aggravating punishment — "the use of digital technology. Conclusions: the arguments in favor of establishing a new circumstance aggravating punishment are socio-economic reasons, positive experience of foreign countries, moral and ethical aspects, the need for effective measures to protect the interests of the individual, society and the state, the vector of the movement of the law in step with the times.
Key-words: deepfake, public interest, balance of interests, method of committing a crime, circumstances aggravating punishment, digitalization, informatization, criminal law.
XXI век — век информатизации. В современных реалиях трудно представить мир без информационных ресурсов и технологий: ежедневно практически каждый человек использует для общения социальные сети; обращение в государственные и муниципальные органы не требует выхода из дома; служебная и профессиональная деятельность во многом строится на применении инновационных достижений цифровизации. Вышеперечисленные факты имеют огромное значение для обеспечения интересов как отдельных личностей, так и общества в целом.
Ни для кого не секрет, что научно-технический прогресс является основным двигателем общественного развития, а значит — появляющиеся технологические новшества оказывают непосредственное влияние на развитие тех или иных общественных институтов. Развивающиеся информационные технологии не только повышают эффективность тех или иных процессов, снижают издержки производства, улучшают качество расследования и выявления преступлений, но и предоставляют новые возможности для совершения противоправных действий, что приводит к росту количества киберпреступлений, уровень латентности которых достаточно велик.
Вместе с тем принятие радикальных решений, как ответная реакция на что-либо неизвестное, либо же принятие выжидательной позиции, сопряженной с отсутствием каких-либо изменений — стандартные реакции общества. Такой подход представляется неверным, поскольку, с одной стороны, не учитывают-
ся интересы общества, которые заключаются в развитии новых институтов жизнедеятельности и сосуществования людей, с другой — желание обеспечить общественный интерес, посредством внесения каких-либо изменений, сдерживающих пагубное влияние продуктов цифровизации. Однако, как часто это бывает, объективно существующий общественный интерес, в нашем случае — развитие технологических новшеств, не осознан ни одним членом конкретного сообщества в достаточной степени [1, с. 110]. При этом нередки случаи, когда те или иные цифровые технологии, которые изначально создавались в сугубо экономических целях, используются в преступных деяниях, снижая тем самым уровень доверия к новейшим технологиям, а также оставляя большую часть общества в неведении положительных результатов использования продуктов цифровизации.
Оценивая негативные проявления процесса цифровизации общества, следует выделить технологию, манипулируемую искусственным интеллектом, которая осуществляет синтез лица и голоса — Deepfake (дипфейк). Фактически указанная методика позволяет генерировать и распространять недостоверную информацию.
Широкую огласку технологии дипфейка приобрели в последние пару лет благодаря крупным скандалам с участием ведущих американских политиков. Так, в 2018 г. огромный ажиотаж в медиапространстве вызвало видео, где Барак Обама якобы нецензурно выразился в отношении Дональда Трампа, что повлекло большое количество дискуссий по поводу применения данных технологий. Этот скандал, а также огромное количество аналогичных случаев, породили в научных кругах дискуссии по вопросу уголовно-правовой оценки использования дипфейков.
На сегодняшний день во всем мире реализуется значительное число мер, направленных на недопущение распространения личной информации и ложных сведений. Однако учитывая особенности применения дипфейков, становится очевидно, что принятых мер недостаточно. Это вызвано, прежде всего тем, что законодательная регламентация рассматриваемого явления в нашей стране, как и в большинстве зарубежных стран, отсутствует. Исключением в этом плане являются США и КНР. Например, в США в конце декабря 2018 г. сенатор Бен Сасс представил законопроект, предусматривающий уголовную ответственность за злоумышленное создание и распространение дипфейков, а также наказание за данные деяния в виде штрафа или лишения свободы. Не получив должной поддержки, рассматриваемый законопроект не был принят на федеральном уровне1. Несмотря на это, осознавая общественную опасность данной технологии, годом позже законодатели штата Калифорния приняли два закона: АВ № 602, который запретил использование технологий синтеза изображений человека для изготовления порнографического контента без согласия изображаемых, и АВ № 730 о запрете подделки изображений кандидатов на государственные должности в течение 60 дней перед выборами.
К иным мерам прибегло правительство КНР в целях решения проблемы дипфейков. С 1 января 2020 г. все созданные при помощи данной технологии видеоматериалы должны иметь соответствующую пометку. Иначе ответствен-
1 См.: S.3805 — Malicious Deep Fake Prohibition Act of 2018115th Congress (2017-2018) // Congress.gov. URL: https://www.congress.gov/bill/115th-congress/senate-bill/3805 (дата обра-184 щения: 27.07.2022).
ность будет возложена как на того, кто опубликовал дипфейк, так и на интернет-платформу, не уследившую за исполнением законодательства Республики1.
Указанные обстоятельства стали поводом для дискуссий относительно ограничений либо же вовсе запрета использования рассматриваемой технологии среди ученых, правоведов и иных заинтересованных групп. В нашей стране данная проблема пока не получила достаточного резонанса, однако, стоит отметить, что с каждым днем дипфейки становятся дешевле, доступнее и качественнее, что только повышает угрозу их применения в противоправных целях. Именно поэтому необходимо уже сейчас задуматься о перспективах уголовно-правовой оценки данных явлений.
В настоящее время в России активно обсуждаются две возможные модели уголовной ответственности за использование дипфейков. Первая заключается в том, что распространение дипфейков следует признать уголовно-противоправным деянием, предусмотрев в Особенной части Уголовного кодекса РФ отдельную статью за создание и распространение в средствах массовой информации, а также в информационно-телекоммуникационных сетях дипфейка без согласия изображенного лица, создавшее угрозу причинения вреда его жизни или здоровью, порочащее честь и достоинство другого лица или подрывающее его репутацию, либо создавшее угрозу массового нарушения общественного порядка и (или) общественной безопасности. Вторая модель сводится к тому, чтобы предусмотреть использование дипфейка в преступных целях в качестве отягчающего наказание обстоятельства, то есть сам дипфейк рассматривать как средство совершения различных преступлений, а его использование — как способ выполнения преступного деяния.
Сравнивая две представленные модели, следует исходить из того, что от выбора конкретной из них будет зависеть дальнейшее развитие и совершенствование уголовно-правовой оценки дипфейков, а также эффективность ее применения на практике. Вместе с тем не следует забывать и о необходимости обеспечения общественного интереса, направленного на поддержку и развития различных цифровых технологий, к которым можно отнести и дипфейк. Исходя из этих позиций, следует определить наиболее благоприятное решение, способное удовлетворить не только необходимость в достаточном уголовно-правом регулировании рассматриваемой технологии, но и в полной степени обеспечить дальнейшее развитие научно-технического прогресса.
Во-первых, само по себе создание и распространение дипфейков не обладает какой-либо общественной опасностью. Более того, дипфейк может преследовать и благие цели. Например, зимой 2020 г. в Индии набрали популярность два видеоролика, в которых президент Индийской народной партии Маной Тива-ри агитирует голосовать за себя. В одном видео политик говорит на хинди, а в другом, благодаря использованию рассматриваемой технологии, — на языке хариани, которым он не владеет2. Вместе с тем дипфейки активно используются в таких коммерческих сферах, как реклама (в совместной работе Ridley Scott
1 См.: В Китае публикацию дипфейков отнесли к уголовным преступлениям. URL: https:// habrxom/ru/news/t/478362/ (дата обращения: 27.07.2022).
2 См.: Индийский политик сделал дипфейки собственной речи на других языках, чтобы привлечь больше избирателей // Tjournaj. URL: https://tjournal.ru/internet/144420-indiyskiy-politik-sdelal-dipfeyki-sobstvennoy-rechi-na-drugih-yazykah-chtoby-privlech-bolshe-izbirateley
(дата обращения: 27.07.2022). 185
Associates и Synthesia для озвучивания рекламного антималярийного ролика с Дэвидом Бекхэмом на девяти языках была использована технология дипфейка), киноиндустрия (в фильме «Форсаж 7» персонажа погибшего в автокатастрофе Пола Уокера воспроизвели также при помощи технологии дипфейка), индустрия игр, робототехники и других1.
Именно поэтому установление уголовной ответственности за сам факт создания и распространения дипфейка, без учета обстоятельств совершения указанных действий, не будет отвечать требованиям социальной обусловленности и юридической обоснованности.
Во-вторых, в ряде случаев, которых становится все больше, дипфейки, действительно, могут использоваться для совершения преступных деяний, тем самым повышая степень их общественной опасности. Примером таких вредоносных действий, которые могут выполняться с использованием дипфейков, являются преступные посягательства, как публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ) либо к осуществлению террористической деятельности, а равно публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма (ст. 2052 УК РФ). Характерной особенностью технологии дипфейка является возможность использования образов актеров, политиков, лидеров мировых держав и иных известных личностей. Данные обстоятельства способствуют повышению общественной опасности преступлений, предусмотренных ст. 2052 и 280 УК РФ, за счет повышения уровня доверия к содержанию аудиовизуального произведения среди населения.
Подтверждением сказанному может служить видеоролик, созданный несколько лет назад режиссером Джорданом Пилом, в котором 44-й президент США Барак Обама использует нецензурную лексику в отношении Дональда Трампа2. Данный видеоролик был сгенерирован посредством нейросети дипфейк, что обусловило огромный ажиотаж относительно перспектив преступного использования данной технологии. К настоящему моменту можно констатировать, что количество дипфейков не только значительно увеличилось, но и возросло их качество, о чем, например, свидетельствует огромное количество дипфейков с участием президента России В.В. Путина, распространенных в видеохостинге TikTok3.
Следует отметить, что большинство дипфейков с участием политиков и иных известных личностей создается в развлекательных целях. Вместе с тем имеют место случаи использования фейковых материалов в политической сфере. Примером является видеоролик со спикером палаты представителей Конгресса США Нэнси Пелоси, на котором она якобы пьяна и едва выговаривает слова4. Данные обстоятельства стали причиной принятия в штате Калифорния законов, ограничивающих оборот дипфейков5. По заявлению авторов законопроекта
1 1 См.: Конструктивное использование DeepFake технологии // Хабр. URL: https://habr.com/
§ ru/post/503038/ (дата обращения: 27.07.2022).
2 См.: Дипфейки как информационное оружие будущего. URL: https://factcheck.kz/glavnoe/ dipfejki-kak-informacionnoe-oruzhie-budushhego/ (дата обращения: 09.08.2022).
3 См.: Дипфейк, Путин, мировая слава // Pikabu. URL: https://pikabu.ru/story/dipfeyk_ putin_mirovaya_slava_8777219?utm_source=linkshare&utm_medium=sharing (дата обращения: 27.07.2022).
4 См.: Видео с речью политика в США замедлили, чтобы она казалась пьяной. URL: https:// news-burg.ru/doc/dd76ad65-ca02-41c8-9892-c4a0f2b2ef5b (дата обращения: 09.08.2022).
5 См.: Калифорния ввела два закона против дипфейков // Хабр. URL: https://habr.com/ru/ 186 news/t/470652 (дата обращения: 06.02.2022).
видеоролики, созданные с помощью технологии дипфейка, в которых к тому же фигурируют политики, могут обмануть общественность.
С учетом того, что сеть Интернет является основным ресурсом для распространения дипфейков, необходимо изучить уровень доверия к предоставляемой информации среди пользователей. По оценке социологов, с каждым годом во всем мире, в том числе в России, растет уровень доверия к информации, размещенной в сети Интернет [2, с. 138]. В другом исследовании, предметом которого стал непосредственно дипфейк, отмечается, что пользователи склонны доверять видео и не способны без детального изучения определить его как подделку [3, с. 187]. На основании социологического исследования, проведенного нами среди 110 обучающихся Саратовской государственной юридической академии в возрасте от 18 до 22 лет, можно констатировать, что для 97% респондентов Интернет служит основным способом получения информации. Президент РАН А.М. Сергеев в интервью В.В. Познеру отметил, что роль информационного поля в последние годы существенно повысилась, а увеличение масштабов недостоверной информации, усугубляемое неосведомленностью и доверчивостью граждан и, в свою очередь, приводящее к его распространению, выступает одной из наиболее опасных современных угроз для человечества1. Именно поэтому, повышенная общественная опасность преступления, обусловленная использованием технологии дипфейка, в обязательном порядке должна учитываться законодателем и судом при дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности.
В-третьих, следует определить потенциальные пределы использования технологии дипфейка в преступных целях: клевета (ст. 1281 УК РФ), вымогательство (ст. 163 УК РФ), мошенничество (ст. 159 и 1591 УК РФ), незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну (ст. 183 УК РФ), заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК РФ), публичное распространение заведомо ложной информации (ст. 2071 и ст. 2072 УК РФ), незаконное изготовление и оборот порнографических материалов (ст. 242 и ст. 2421 УК РФ) и другие преступления, предусмотренные Особенной частью УК РФ2. В данном контексте уместно затронуть следующий вопрос. Как известно, система Особенной части УК РФ включает в себя шесть разделов, содержащих девятнадцать глав. В основу деления УК РФ на главы положен видовой объект преступления [4, с. 24]. С учетом очерченных пределов преступного использования дипфейков рассматриваемое посягательство может быть совершено в отношении разных объектов уголовно-правовой охраны, а значит поиск наиболее подходящего местоположения единой нормы, предусматривающей ответственность за создание и распространение дипфейков, в системе уголовного закона довольно затруднителен.
Изложенное дополнительно свидетельствует о том, что целесообразно избрать именно вторую модель: рассмотрение использования технологии дипфейка в качестве отягчающего наказание обстоятельства. Помимо приведенных аргументов следует также исходить из того, что полный запрет на использование различных
1 См.: Гость Александр Сергеев. Познер. Выпуск от 7 февраля 2022 г. // Первый канал. URL: https://www.1tv.ru/shows/pozner/vypuski/gost-aleksandr-sergeev-pozner-vypusk-ot-07-02-2022 (дата обращения: 27.07.2022).
2 См.: Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (с изм. и доп. от 14 июля 2022 г., № 345-ФЗ) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25, ст. 2954;
2022. № 28, ст. 4330. 187
цифровых технологий (дипфейк, искусственный интеллект, блокчейн и др.), станет камнем преткновения в развитии экономическая деятельности, основанной на цифровых технологиях, а также научного технического прогресса в стране в целом. Сдерживание указанных процессов окажет негативное влияние как на личные интересы отдельно заинтересованных экономических субъектов, а так и на общественные интересы в целом — миграция квалифицированной рабочей силы, отставание в научно-техническом аспекте на геополитической арене, отсутствие дополнительных финансовых средств в виде налоговых отчислений и т.п. [5, с. 457]
Кроме того, как справедливо отмечает М.А. Желудков, «...в России необходимо создание особой системы цифровых и правовых форм защиты от дипфейков. Подобная трансформация потребует не только внесения изменений в уголовно-процессуальное законодательство, но и полноценной ревизии всех нормативных актов, регулирующих использование биометрических данных человека. Изменения должны проходить не после создания объекта защиты, а в процессе его создания, где в защищаемый объект уже закладываются правовые процессы защищенности от дипфейков» [6, с. 270]. И это неудивительно, поскольку в настоящее время нет готовых технологий и механизмов, не находящихся на стадии разработки, которые с наибольшей достоверностью способны изобличить дипфейк, не говоря уже о проблемах предупреждения и снижения уровня ла-тентности данных преступлений.
Данные факты позволяют констатировать объективную необходимость законодательной регламентации данного явления, в том числе с использованием я имеющегося зарубежного опыта. Динамически развивающееся информационное
0
? общество заставляет серьезно озаботиться перспективами уголовно-правовой
а оценки и регламентации киберпреступлений, к которым, бесспорно, в недалеком
» будущем будут отнесены преступления, совершенные с использованием техноло-
1 гии дипфейка. С каждым днем дипфейки и иные информационные технологии | становятся дешевле, доступнее и качественнее, что напрямую создает потен-I циальную угрозу для совершения противоправных действий. Законодателю
§ необходимо исходить из того, что, озаботившись проблемой дипфейков сейчас,
ф
| удастся избежать обусловленных ими неблагоприятных последствий в будущем. § Вместе с тем принятие законодательных мер реагирования должны быть
направлены на урегулирование вновь возникших общественных отношений | с одной стороны и необходимостью обеспечить интересы личности, общества | и государства, предоставив им максимальные возможности для дальнейшего & развития и совершенствования. Осознавая необходимость обеспечения обще-| ственного интереса, а также законодательного реагирования в качестве приори-¡5 тетного способа разрешения указанных проблем представляется необходимым § наделить правоприменителя возможностью обосновать ужесточение наказания | в каждом конкретном случае, с учетом всех фактических обстоятельств дела. | Таким образом, считаем необходимым дополнить ч. 11 ст. 63 УК РФ после слов «либо других одурманивающих веществ» словами «а также совершение преступления, сопряженного с использованием цифровых технологий».
Рациональное сочетание личных и общественных интересов с законными интересами государства представляется актуальным для отечественной юриспруденции, поскольку подразумевает поиск баланса между субъективным и 188 публичным, который обеспечивает нормальное функционирование общества
в целом. На основании этого видится возможным сделать вывод, что основу правильного взаимодействия государства и личности составляет правовая система. При этом в ее основе должен лежать принцип признания и дальнейшего исполнения взаимности обязанности государства перед личностью и личности перед государством при обеспечении приоритета прав обеих сторон. Этот подход позволит создать механизм, который определит пределы возможного законодательного сдерживания пагубного влияния цифровых технологий относительно общественных отношений.
Библиографический список
1. Сенотрусова Е.М. Понятие общественного интереса и его значение в институте предупреждения причинения вреда // Вестник Владимирского юридического института. 2021. № 2(59). С. 109-116.
2. Веселое В.Ю. Доверие в цифровом обществе // Вестник Санкт-Петербургского ун-та. Социология. 2020. № 2. С. 129-143.
3. Масленкоеа Н.А. Дипфейк: пользовательский контроль визуального контента в интернете // Пользовательский контент в современной коммуникации: сборник материалов I Международной научно-практической конференции. Челябинск, 2021. С. 186-189.
4. Винокуров В.Н. Структура общественных отношений как объект преступлений и система Особенной части УК РФ // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2011. № 1. С. 20-26.
5. Ситник В.Н. К вопросу о целесообразности запрета криптовалюты в России: уголовное-правовой анализ // Вопросы российской юстиции. 2022. № 18. С. 450-461.
6. Желудков М.А. Изучение влияние новых цифровых технологий на детерминацию ш мошеннических действий (технология Deepfake) // Развитие наук антикриминального н цикла в свете глобальных вызовов обществу: сборник трудов по материалам Всерос- С сийской заочной научно-практической конференции с Международным участием (16 а октября 2020 г.). Саратов: Изд-во СГЮА, 2021. С. 262-271. С
к
References у
1. Cenotrusova E.M. The Concept of Public Interest and Its Significance in the Institute р of Harm Prevention // Bulletin of the Vladimir Law Institute. 2021. No. 2(59). Р. 109-116. |
2. Veselov V.Yu. Trust in a Digital Society // Bulletin of St. Petersburg University. о Sociology. 2020. No. 2. Р. 129-143. р
3. Maslenkova N.A. Deepfake: User Control of Visual Content on the Internet // User | Content in Modern Communication: collection of materials. I International scientific and К practical conference. Chelyabinsk, 2021. Р. 186-189. I
а
4. Vinokurov V.N. The Structure of Public Relations as an Object of Crimes and the J System of a Special Part of the Criminal Code of the Russian Federation // Criminologi- | cal Journal of the Baikal State University of Economics and Law. 2011. No. 1. Р. 20-26. |
5. Sitnik V.N. On the Question of the Expediency of Banning Cryptocurrencies in Rus- ( sia: Criminal and Legal Analysis // Issues of Russian Justice. 2022. No. 18. Р. 450-461. 8
6. Zheludkov M.A. Studying the Influence of New Digital Technologies on the Deter- 0 mination of Fraudulent Actions (Deepfake technology) // Development of the Sciences of 2 the Anti-Criminal Cycle in the Light of Global Challenges to Society: collection of materials of All-Russia correspondence scientific and practical conference with international participants (October 16, 2020). Saratov: Publishing House of the SSU, 2021. Р. 262-271.
