CC BY
14которая свяжет между собой префектуру Тоттори, провинцию Кангвон и российское Приморье. На линии будет работать паром вместимостью 600 человек и 160 двадцатифутовых контейнеров.
Осуществление этого проекта осложняется тем, что необходимо предусмотреть сокращение времени при таможенном оформлении, прохождении документов и решить множество проблем, связанных с согласованием внутринационального грузопотока с международным. Большими проблемами остаются недостаток складских помещений и сохранность грузов. Для открытия новой линии необходимо сотрудничество каждого региона, их взаимодействие и взаимопомощь, что позволит открыть еще один канал связи между странами Азиатско-Тихоокеанского региона.
Литература ^
I—
1. Рыжова Н. П. Приграничная торговля и интеграция: ки- s тайский и российский подходы: Доклад / Амурский го- ™ сударственный университет. 5
2. http://www.club-rf.ru. к
3. Российская газета. Федеральный выпуск. 17 августа 2007. ^ № 4443. ш
4. Чжунхуа Жэньминь Гунхэго Гоцзя Тунцзицзюй (Государ- g ственное управление статистики Китайской Народной ^ Республики) // http://www.stats.gov.cn. х
5. Zhonghua renmin gongheguo shangwubu (Министерство ^ торговли КНР) // http://www.mofcom.gov.cn. ^
6. www.noopolis.ru/articles/324.shtml. о
7. Ресурс Интернета: «Эксперт Online». 29.10.2007. н
8. Российская газета. Федеральный выпуск. 22 декабря 2005. ^ № 3957. 2
9. Ишаев В. И. Концепция стратегического развития Дальне- й го Востока и Забайкалья. Хабаровск, 2006. ^
Перспективы экономического взаимодействия Дальнего Востока России и северо-востока Китая в области электроэнергетики
Perspectives of Far East economic interaction with North-East of China in electrical energy industry spheres
УДК 339.9
А. В. Губенко
проректор Санкт-Петербургского государственного университета гражданской авиации, доктор экономических наук, профессор 196210, Санкт-Петербург, ул. Пилотов, д. 38; раб. тел.: (812) 704-15-12
A. V. Gubenko
196210, Saint-Petersburg, ul. Pilotov, 38; office phone: (812) 704-15-12
В статье поставлена и решается задача выявления факторов, определяющих перспективы экспорта электроэнергии в Китай с территории Дальнего Востока России и причины его прекращения в феврале 2007 г.
The article sets and completes the task of perspective-determining factors of electric energy export to China from Russian Far East identification, as well as provides the reasons for export cessation in February, 2007.
Ключевые слова: межгосударственные энергетические объединения, электроэнергетика, экспорт электроэнергии, Китай, региональная экономика, конкурентоспособность региона; загрязнение рек
Keywords: inter-state energy supply unions, electrical energy industry, electric energy export, China, regional economy, regional competitiveness, rivers pollution
Россию и Китай связывает сотрудничество в сфере электроэнергетики. Однако в последнее время в этой сфере возникли определенные проблемы. В частно-
К. В. Татценко
преподаватель Дальневосточного государственного технического университета им. В. В. Куйбышева (г. Владивосток), кандидат экономических наук 690091, г Владивосток, ул. Пушкинская, д. 10; раб. тел.: (4232) 26-02-51
K. V. Tatsenko
690091, Vladivostok, ul. Pushkinskaya, 10; office phone: (4232) 26-02-51
сти, в 2007 г. экспорт электроэнергии из России в КНР был временно прекращен из-за несогласования тарифов. Сложившаяся ситуация обусловлена тем, что не были в полной мере учтены существенные факторы, определяющие устойчивость международного научно-технического и экономического взаимодействия России и Китая в данном проекте.
Напомним, что 3 марта 2005 г. в Пекине в процессе двусторонних консультаций по продвижению проекта российско-китайского делового совета (РКДС) «Энергомост Россия—Китай» был подписан Меморандум о сотрудничестве РАО «ЕЭС России» и Государственной электросетевой корпорации Китая. В документе зафиксировано, что потребности китайской стороны составляют, как минимум, 20 млрд кВтч в год. Эти же организации 1 июля 2005 г. подписали Соглашение о долгосрочном сотрудничестве по привлечению финансовых ресурсов в строительство
^ энергетических объектов и развитие сетевой ин-^ фраструктуры, обеспечивающей увеличение поставок ™ электрической энергии и мощности между двумя
< государствами [1].
к В рамках проекта уже в 2008-2010 гг. Россия должен на была экспортировать в Китай по 3,6-4,3 млрд ^ кВтч, а начиная с 2015 г — до 60 млрд кВтч элек-^ троэнергии ежегодно. Но в июле 2008 г. РАО «ЕЭС ° России» прекратило свое существование. Функции к управления энергетическим комплексом были пере-^ даны Министерству энергетики. Обсуждение условий ° дальнейшего взаимодействия двух стран в области ^ экспорта электроэнергии привело к прекращению
< 1 февраля 2007 г. продажи электроэнергии в Китай ^ с территории Дальневосточного региона.
^ Попытаемся выявить факторы, определившие таз кое развитие событий. Активная проработка вопроса взаимодействия сопредельных территорий в сфере 2 электроэнергетики началась в 1998 г. и проводилась ® под патронатом РАО «ЕЭС России» на базе Института систем электроэнергетики им. Л. А. Мелентьева (ИСЭМ СО РАН, г. Иркутск) в рамках изучения целесообразности создания в Северо-Восточной Азии (СВА) межгосударственных энергетических объединений (МГЭО) с учетом, как было заявлено, наблюдающейся во всем мире устойчивой тенденции к электроэнергетической интеграции отдельных стран [2].
К изучению проблем взаимодействия России и стран СВА в области электроэнергетики были привлечены ИЭиОПП СО РАН (Новосибирск), ИЭИ ДВО РАН (Хабаровск), проектные институты и высшие учебные заведения соответствующей направленности, Минтопэнерго РФ, РАО «ЕЭС России», РАО «Газпром», заинтересованные ОАО-энерго, а также администрации субъектов РФ, сопредельных с Китаем, КНДР, Монголией, Республикой Корея (РК) и Японией. Специалисты перечисленных стран принимали непосредственное участие в обсуждении проектов взаимодействия. Обсуждение результатов исследований проводилось на ежегодных конференциях, финансируемых «Иркутскэнерго», РАО «ЕЭС России», РАО «Газпром», Минтопэнерго РФ, АК «Бритиш петролеум», а их результаты фиксировались в ежегодных официальных сборниках, послуживших одной из информационных баз нашего исследования.
В многочисленных статьях и научных исследованиях о взаимодействии России с КНР, Монголией, КНДР, РК и Японией в области электроэнергетики рассматривалась возможность и целесообразность создания как единой МГЭО для СВА, так и локальных объединений двух стран. В данной работе мы ограничиваемся анализом взаимодействия только России и КНР. Обозначенные в различных проектах мотивы и доводы, доказывающие возможность и необходимость создания МГЭО «Россия—Китай», базировались на ряде факторов.
1. Необходимость повышения надежности энергоснабжения путем объединения энергосистем сопредельных государств.
2. Экономия генерирующих мощностей за счет разнесения пиковых нагрузок при разнице в часовых поясах.
3. Взаимодополняемость экономик России, Китая и стран СВА.
4. Избыток генерирующих мощностей на территории Сибири и Дальнего Востока России.
5. Возможность строительства атомных, тепловых и гидроэлектростанций экспортной направленности на территории России.
I
Сразу отметим, что и постановка вопросов по данной тематике, и обсуждение проблем взаимодействия в области экспорта электроэнергии в КНР стали возможны только в результате падения объемов промышленного и сельскохозяйственного производства на территории России. Ибо если в Восточной Сибири к началу 1990-х гг. и существовали некоторые резервы генерации, то на Дальнем Востоке они отсутствовали. К этому времени предприятия на юге Приморья были вынуждены работать ночью, чтобы использовать ночной спад потребления электроэнергии. Поэтому во всех первоначальных проектах создания МГЭО поставки электроэнергии из России предлагалось осуществлять не с территории ДВР, а из Восточной Сибири. Были предложены различные варианты строительства линий электропередач (ЛЭП), соединяющих российские и китайские энергосистемы. При этом сибирские электроэнергетические резервы (реальные и перспективные) оценивались как гораздо более значительные, чем дальневосточные.
В 1997 г. в условиях спада промышленного производства излишки мощности в ОЭС Сибири оценивались в 7-8 ГВт, электроэнергии — до 25-28 млрд кВт-ч. Объемы экспорта в Китай оценивались соответственно в 2,0-3,0 ГВт и 10-18 млрд кВт-ч в год, возможное расстояние передачи — в 2600-2800 км. Основные источники генерации ОЭС Дальнего Востока России расположены намного ближе к центрам потребления в Китае — в пределах 700-1000 км. Но в отличие от ОЭС Сибири ОЭС Дальнего Востока определялась не как избыточная, а, наоборот, как дефицитная система. Таким образом, реализация идеи экспорта электроэнергии в КНР с территории ДВР стала возможна только в условиях более масштабного, чем в Сибири, падения производства.
К моменту начала научного обсуждения проблемы экспорт электроэнергии в Китай в рамках приграничной торговли осуществлялся уже в течение нескольких лет (с 1992 г.) — с шин стоящей на берегу р. Амур Благовещенской ТЭЦ по высоковольтной линии «Благовещенск—Хэйхэ» протяженностью около 4 км, с рабочим напряжением 110 кВ, а с 1997 г. — еще и по ВЛ-110 кВ «Сиваки—Кузнецово—Шипаджань» протяженностью около 160 км. Суммарный объем экспорта электроэнергии в Китай в 1994-1996 гг. составил 140-150 млн кВт-ч, а в 1997 г. — 60 млн кВт-ч [3, с. 278-279]. Всего с 1992 по 2007 г. в Китай экспортировано от 400 до 500 млн кВт-ч. С учетом этого суммарные возможности и перспективы экспорта электроэнергии из ОЭС Сибири и ОЭС Дальнего Востока в страны СВА оценивались РАО «ЕЭС России» весьма высоко (табл. 1).
При этом средний тариф ОЭС Северного Китая в 2000 г., по оценке российских специалистов, составлял 3,32-4,54 цента за 1 кВт-ч, в то время как возможность экспорта электроэнергии из ОЭС Сибири основывалась на прогнозном уровне тарифов промышленных потребителей в северных провинциях КНР в размере 4,3 цента за 1 кВт-ч и отпускном тарифе менее 2,11,8 цента за 1 кВт-ч. Выполненные к этому времени оценки стоимости транспорта электроэнергии из России в Китай колебались в диапазоне 2,2-2,5 цента за 1 кВт-ч [4, с. 398]. Однако по состоянию на 4 апреля 2008 г. цена 1 кВт-ч для населения КНР, например в г. Харбин (провинция Хэйлунцзян), составляла 0,2 юаня, или 2,8 цента, т. е. была в 2 раза меньше расчетной. Из этого следует, что прогноз РАО «ЕЭС России», на котором базировались предложения о строительстве экспортных ЛЭП и электростанций в ОЭС Сибири,
Таблица 1
Объемы вероятного экспорта из ЕЭС России в 2005-2020 гг., млн кВтч
Страна 1999 г. (отчет) 2005 г. 2010 г. 2020 г.
Монголия 200 400 400 1000
Китай 120 500 1000 10 000
Япония — — — 10 000
т <
<
сг —
О
Источник: [4, с. 396].
не оправдался и затраты на транспортировку 1 кВтч оказались в 2 раза больше реальной стоимости электроэнергии на сопредельной территории КНР.
Затраты на транспортировку и объемы потерь в сетях накладывают объективные ограничения на возможности экспорта электроэнергии из ОЭС Сибири, поэтому ее продажа в Китай из Сибири и Забайкалья, в том числе через территорию Монголии, так и не была организована. К началу 2007 г. реальное взаимодействие свелось к элементарной односторонней продаже электроэнергии из Амурской области на локальные объекты в населенных пунктах Хэйхэ и Шипаджань провинции Хэйлунцзян. Таким образом, несмотря на предварительные данные о наличии резерва генерирующих мощностей в ОЭС Сибири, в частности в «Иркутскэнерго», фактически экспорт электроэнергии производился из энергодефицитной ОЭС Дальнего Востока.
В 2000 г. отмечалось, что этот экспорт осуществлялся в условиях, когда потребление электроэнергии на душу населения в Амурской области (7,4 тыс. кВтч/чел. в год) было значительно выше среднего показателя по Дальневосточному федеральному округу [5, с. 363]. При собственной выработке 5,4 тыс. кВт-ч/чел. в год «часть потребностей области покрывалась за счет поставки из Республики Саха, Хабаровского края и ОЭС Сибири». В это время удельная обеспеченность электрогенерирующих мощностей в области была «самой низкой в Дальневосточном регионе (0,5 кВт/чел.)», а эффективность их использования — самой высокой (10,3 кВтч в год). По мнению авторов цитируемой статьи, это указывало на необходимость ввода дополнительных мощностей, что позволило бы сократить «значительные потери в сетях».
Как следует из упомянутой выше работы [5], экспортные поставки электроэнергии регистрировались как внутриобластное потребление, что искажало реальную статистику и положение дел в промышленности области. Экспорт электроэнергии в СевероВосточный Китай (СВК) осуществлялся с территории, в наименьшей степени обеспеченной генерирующими мощностями, и часть недостающей электроэнергии поставлялась в Амурскую область из соседних краев и областей, причем со значительными потерями в сетях. Все потери и затраты в ходе транспортировки в область недостающей электроэнергии (при ее экспорте в КНР) оплачивал российский потребитель.
Последнее обстоятельство не учитывалось, и формально экспорт электроэнергии из ОЭС Дальнего Востока с шин ТЭЦ г. Благовещенска в китайский г. Хэйхэ, находящийся в 400 м на противоположном берегу р. Амур, осуществлялся с минимальными затратами и потерями для экспортера. Отнесение затрат за дополнительную поставку электроэнергии в Амурскую область на российского потребителя позволило частным экспортным компаниям-посредникам получать высокую прибыль даже при более низких, чем приведенные выше, расчетных экспортных ценах. Первоначально продажа электроэнергии в Китай осуществлялись компанией «ДальМЭС» (Хабаровск)
на условиях приграничной торговли. Взаиморасчеты частично производились посредством бартера и слабо контролировались российской стороной. Это позволило компании организовать сеть магазинов по продаже ввозимых из Китая товаров, что не соответствовало ее профилю [6].
С 2001 по 2007 г. поставка электроэнергии осуществлялась по договорам ИнтерРАО «ЕЭС России» по цене 1,8 цента за 1 кВт ч. В это же время электроэнергия, например, в Амурской области продавалась населению по 1,47 руб. (4,9 цента) за 1 кВт-ч, а юридическим лицам она обходилась еще дороже. Таким образом, в течение всего периода экспорта (с 1992 по 2007 г.) КНР получала электроэнергию по ценам в 3-4 раза ниже, чем потребители на территории российского Дальнего Востока. Последнее обстоятельство не могло не оказать отрицательное влияние на конкурентоспособность российских предприятий по отношению к китайским. В таких условиях ни о какой взаимодополняемости экономик ДВР и СВК (п. 3 обоснования создания МГЭО) говорить не приходится.
Поскольку с 1992 по 2007 г. единая частота с китайской энергосистемой не поддерживалась, поставки электроэнергии по обоим направлениям производились на обособленные объекты — достаточно крупные предприятия, причем на лучших, чем непосредственно внутри Китая, условиях и дешевле (в противном случае такие поставки не имели бы смысла). Наличие посредника в лице дочерней компании Ин-терРАО «ЕЭС России» «Сириус», по мнению авторов, может означать, что предприятиями — потребителями российской электроэнергии в КНР владеют, скорее всего, российские юридические и физические лица. А благорасположение китайских властей позволяет предположить, что производимый этими предприятиями товар вывозился в Россию, а возможно, и в другие страны.
Использование дешевой российской электроэнергии и дешевой китайской рабочей силы, а также «серых» вариантов пересечения госграницы через многочисленные пограничные переходы между ДВР и СВК обрекает на провал любые попытки организации конкурентного производства подобных товаров на сопредельной территории ДВР и в России в целом.
Объемы экспорта электроэнергии в КНР предполагалось увеличить за счет вводимых генерирующих мощностей Бурейской ГЭС. После пуска ее первых агрегатов в 2003 г. энергосистемы Сибири и Дальнего Востока ввиду незначительных, случайных и разнонаправленных перетоков электроэнергии были разъединены с целью улучшения условий эксплуатации обеих энергосистем. При этом отпала необходимость в поддержании единой частоты и сократились потери электроэнергии в сетях. Экспорт электроэнергии в КНР осуществлялся только из энергодефицитной ОЭС Дальнего Востока.
Для увеличения объемов экспорта электроэнергии в КНР было предпринято строительство ВЛ-500 кВ на территории Амурской области. Китайская сторо-
^ на организовала сооружение приемной подстанции ^ с двумя трансформаторами мощностью по 85 МВт ™ каждый, в которой предусмотрена так называемая
< «постоянная вставка» (инвертор), разделяющая энер-к госистемы России и Китая. Наличие инвертора ис-^ ключает необходимость поддержания единой частоты ^ в двух энергосистемах, однако в данном случае он 2 был выполнен в варианте пропуска электроэнергии ° только в одном направлении: из России в Китай. к Следовательно, поставки электроэнергии из Китая 2 технически невозможны и не планируются. А соору-° жение «экспортной» ВЛ-500 не соответствует целям 2 создания МГЭО.
< Партнером российского экспортера (ИнтерРАО) с 2 китайской стороны выступала зарегистрированная в
2 Китае (на острове Тайвань) частная компания «Сири-
3 ус». В 2005 г. в Харбине состоялся контакт дальневосточных энергетиков с сотрудниками этой компании,
2 которые заявили, что являются представителями со® зданной на Тайване дочерней компании РАО «ЕЭС России». Действуя от имени РАО «ЕЭС России», они учредили в КНР компанию «Сириус-энерго», которая якобы заменила государственную компанию КНР в контактах с РАО «ЕЭС России», в том числе по вопросам закупки электроэнергии из Амурской области. Таким образом, продавая в Китай электроэнергию, компания «ИнтерРАО» фактически продавала ее сама себе по цене 1,8 цента за 1 кВтч [7]. Указанные факты свидетельствуют, что эта экспортная цена должна была обеспечить получение прибыли дочерней компании РАО «ЕЭС России» на территории КНР.
Спустя 17 лет после начала поставок электроэнергии в Китай и 10 лет с момента начала активных исследований мы вынуждены констатировать, что заявленные мотивы и доводы в пользу необходимости создания МГЭО «с целью повышения стабильной работы российских энергосистем» (п. 1 условий обоснования МГЭО) не подтверждены практикой. Все действия подразделений РАО «ЕЭС России» свелись к обеспечению поставок дешевой электроэнергии обособленным от энергосистемы КНР предприятиям-потребителям. Подводя общий итог, необходимо выделить ряд важных моментов.
1. Мотивация необходимости объединения сопредельных энергосистем России и Китая путем создания МГЭО не подтверждена. Заявленная необходимость объединения энергосистем двух стран с целью «повышения надежности работы российских энергосистем» (в данном случае ОЭС Дальнего Востока) не обеспечена реальными действиями.
2. Затраты российской стороны на сооружение соединительных линий между российскими и китайскими энергосистемами не соответствуют изначальной мотивации: существующие и создаваемые системы транспортировки предусматривают передачу электроэнергии только из России в Китай. Поставки электроэнергии в обратном направлении в реализуемых проектах не предусмотрены и технически не обеспечены.
3. Поставки российской электроэнергии осуществляются на локальные промышленные объекты на китайской территории, назначение и финансовая принадлежность которых не афишируются.
4. Вместо энергопрофицитной ОЭС Сибири для организации экспорта в Китай используется энергодефицитная ОЭС Дальнего Востока. Но поскольку поставки из нее возможны только до восстановления объемов производства в этом регионе, экспортеры
электроэнергии, вложившие средства в сооружение 16
экспортных линий электропередач, объективно не заинтересованы в быстром росте электропотребления в ДВР (в Якутии и в Приморье в 2007 г. оно уже приблизилось к уровню 1991 г.). Их незаинтересованность объективно проявилась в том, что более 15 лет поставки электроэнергии в Китай осуществлялись по ценам в 3-4 раза ниже тарифов, действовавших на территории ДВР, что — повторим — неизбежно делало предприятия ДВР неконкурентоспособными по отношению к китайским. По состоянию на 1 января 2009 г. тарифы на электроэнергию в Амурской области и Хабаровском крае составляли для населения 2 руб. за 1 кВтч, а для промышленных предприятий и юридических лиц — 4 руб. за 1 кВтч. При этом (в силу структуры баланса бюджета субъектов РФ, расположенных на Дальнем Востоке, где сборы с населения и транспорта составляют более 2/3 общей суммы налогов) основная финансовая нагрузка легла на промышленность и население ДВР, побуждая последнее к выезду в западные районы страны [8, с. 10].
5. Рынка электроэнергии, о создании которого рассуждали руководители РАО «ЕЭС России», на Дальнем Востоке нет. При расчетной (например, в Приморье в 2007 г.) стоимости 1 кВтч тепловых электростанций в 38 коп. администрация дальневосточных субъектов РФ, оказавшись не в состоянии самостоятельно восстановить производство и создать необходимую налогооблагаемую базу, прибегла к пополнению бюджетов субъектов РФ путем сбора дополнительных средств с потребителей тепловой и электрической энергии. Эти нерыночные тарифы с избытком покрывают все потери электроэнергетиков ОЭС Дальнего Востока, чем, вероятно, можно объяснить невыполнение плановых мероприятий по сооружению в Приморском крае ВЛ-500 кВ, потери в которых в 4 раза меньше, чем в существующих ВЛ-220 кВ. (Предполагаем, что предназначенные для этой цели силы и средства израсходованы на сооружение аналогичной по протяженности «экспортной» ВЛ-500 в Амурской области.)
6. Для сохранения возможности экспорта электроэнергии из энергодефицитной ОЭС Дальнего Востока экспортер побуждает правительство России к новым (несоразмерным нуждам региона) затратам на капитальное строительство тепловых и гидроэлектростанций в ДВР.
Фактически при подтвержденной технической нецелесообразности создания МГЭО. Затопив часть своей территории (драгоценные для горного рельефа ДВР долины двух рек) и ликвидировав около 10 располагавшихся на ней населенных пунктов, отравив воду р. Зея, Бурея и Амур на протяжении более 2000 км до такой степени, что потребовалось издать официальный запрет на использование этой воды для питья или купания (более того, в р. Бурея ниже плотины ГЭС не рекомендуется даже входить), инициаторы экспорта электроэнергии в КНР предлагают строить новые ГЭС, т. е. продолжать затопление собственной территории и загрязнение рек. И все это лишь для того, чтобы поставлять в Китай дешевую и экологически чистую электроэнергию ГЭС, используя в ДВР более дорогую, вырабатываемую теплоэлектростанциями (и тем самым делая предприятия промышленности и сельского хозяйство ДВР неконкурентоспособными по отношению к аналогичным объектам СВК), получая взамен загрязнения и аварийные сбросы предприятий СВК из притока Амура реки Сунгари [9, с. 179-180, 188] и способствуя формированию у собственной границы «набухающего слоя китайского перенаселе-
ния», об опасности создания которого для ДВР еще в 1920-1930-х гг. писали русские ученые [10, с. 49].
Дальнейшее ухудшение экологической обстановки на юге Дальнего Востока (в том числе из-за образующихся в водохранилищах ГЭС фенола и сероводорода и отравления ими воды в р. Бурея, Зея и Амур, повлекшего за собой официальный запрет на ее использование для питья, полива растений и купания людей и животных), а также связанные с этим процессом и запретами усиление миграционных настроений и отток населения, традиционно селившегося вдоль основных рек Дальнего Востока, инициаторов строительства новых ГЭС не интересуют.
Завершая анализ, укажем, что в марте 2009 г. продажа электроэнергии в Китай возобновлена по цене 40-41 коп. за 1 кВтч. (с учетом нынешнего курса рубля это составляет 1,3 цента за 1 кВт ч). Таким образом, прежняя экспортная цена уменьшена на 0,5 цента. Нетрудно догадаться, кто в данном случае получит выгоду. Содержание хвалебных статей в адрес ИнтерРАО и «Русгидро» [11], связанных с возобновлением экспорта электроэнергии с территории ДВР в КНР, не соответствует реальной действительности. Авторы не указывают, что затраты на строительство «экспортных» ЛЭП и потери при транспортировке электроэнергии в КНР отнесены на дальневосточных потребителей и что эта же электроэнергия на территории Хабаровского края и Амурской области обходится российским предприятиям в 10 раз дороже, лишая их тем самым каких-либо перспектив в конкуренции с китайскими.
Сложившаяся ситуация заводит в тупик экономическое взаимодействие СВК и ДВР и продолжает наносить вред экономическому развитию Дальнего Востока России. Полагаем, что решение о возобновлении экспорта электроэнергии в КНР (особенно в условиях финансового кризиса) принято в отсутствие необходимой полноты информации по данному вопросу. Поэтому государственным органам (Счетной палате РФ и др.) и научному сообществу следует провести более глубокий анализ всех проблемных вопросов. Допускаемое в информационных материалах и управленческих решениях искажение реальной картины в области экспорта электроэнергии в КНР при продолжающемся загрязнении гидроэнергетиками трех крупнейших рек юга Дальнего Востока
и нарушении интересов российских предприятий и ^
граждан на территории ДВР требует дополнительного ^
научного исследования с целью всесторонней провер- ™
ки обоснований и выявления последствий принятых <
управленческих решений. к
х
Литература 5
I—
1. Информационная справка о деятельности Российской ° части Российско-китайского делового совета в 2004- к 2006 гг. // http://www.rcbc.ru/about. s
2. Беляев Л. С., Воропай Н. И., Кощеев Л. А. Перспективы о развития межгосударственных энергообъединений на ^ евразийском суперконтиненте // Изв. РАН. Энергетика. к
2000. № 2. С. 27-35. 2
3. Кучеров Ю. Н., Ляшенко В. С., Смирнов И. М., Кобец Б. Б. й Развитие межгосударственных электрических связей ^ восточных регионов России со странами АТР // Восточная s энергетическая политика России и проблемы интеграции ° в энергетическое пространство АТР. Иркутск: ИСЭМ СО о РАН, 1998. (Тр. Междунар. конф. (22-26 сент. 1998 г., го Иркутск)).
4. 80лет развития энергетики: От плана ГОЭЛРО к реструктуризации РАО «ЕЭС России» / Под общей. ред. А. Б. Чубайса. М.: АО «Информэнерго», 2000.
5. Рудь В. С., Огнев А. Ю., Гамоля Н. Д., Филатова А. Д. Перспективы развития энергетики Дальнего Востока и создания межгосударственных энергетических связей // Энергетика России в XXI веке: Проблемы и научные основы устойчивого и безопасного развития. Иркутск: ИСЭМ СО РАН, 2001. (Сб. докл. Всерос. конф. (1417 сент. 2000 г., Иркутск)).
6. Татценко К. В. Некоторые вопросы обеспечения электроэнергией Дальнего Востока России. Владивосток,
2001.
7. http://www.sp-china.com/news/powernews/200509220001. htm.
8. Энергия ДВ. 2007. № 9 (21), дек. (Ежемес. ж-л ОАО «Дальневосточная энергетическая компания» (Владивосток)).
9. Татценко К. В. Тенденции экономического взаимодействия Дальнего Востока России и северо-востока Китая. Владивосток: Дальнаука, 2006.
10. Яшнов Е. Е. Китайская колонизация Северной Маньчжурии и ее перспективы. Харбин: Типография КВЖД, 1928.
11. Дзагуто В., Гришковец Е. Китай поддержит российскую энергетику, закупив у «Русгидро» электричество в 27 раз дороже внутренних цен // Коммерсантъ (Хабаровск). 2009. № 41(4096), 7 марта // http://www.kommersant. ru/doc.aspx?fromsearch=2c78c761-b08f-42c6-b578-ad3e 152dbc8f&docsid=1131217.
Новинки издательства СПбАУЭ
Пак Х. С. Новые методологические подходы к управлению ресурсами муниципального образования. — СПб.: Издательство Санкт-Петербургской академии управление и экономики, 2009. — 224 с.
В работе раскрыты теоретико-методологические основы управления ресурсами муниципального образования, представлены концепция оценки результатов управления ими и методические подходы к оценке эффективности использования ресурсов территории.
Издание предназначено для преподавателей, студентов и аспирантов, а также руководителей и работников сферы муниципального управления.
По вопросам приобретения просьба обращаться в издательство САПбАУЭ по телефонам: (812) 313-39-49, 448-82-50, 363-11-69, e-mail: [email protected] 190103, Санкт-Петербург Лермонтовский пр., д. 44
