Персонаж художественного текста как языковая личность Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Лингви стика

Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2010, № 4 (2), с. 774-777

УДК 81-2

ПЕРСОНАЖ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА КАК ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ © 2010 г. Г.Г. Хисамова

Башкирский госуниверситет, Уфа vestnik@unn.ru

Поступила в редакцию 14.04.2010

Выявляется специфика речевого поведения героев рассказов В.М. Шукшина. Речевое поведение выступает как аспект проявления в общении языковой личности. Прагматический анализ речевого поведения героев рассказов В.М. Шукшина позволяет представить разнообразные проявления в речевых реакциях духовного мира языковой личности.

Ключевые слова: языковая личность, персонаж, речевое поведение.

Художественная картина мира составляет существенную грань концептуального образа действительности. При изучении художественного текста представляется вполне правомерным использование термина «языковая личность», так как автор художественного произведения проявляет себя через идиостиль, обусловленный индивидуальным видением мира и определенными мотивационно-прагматическими установками. Не случайно само словосочетание «языковая личность» терминологически зафиксировано В.В. Виноградовым в работе «О художественной прозе» (1930). Им разработаны два пути изучения языковой личности - личность автора и личность персонажа. Опыт описания героев художественного произведения в качестве языковой личности был впервые осуществлен Ю.Н. Карауловым в книге «Русский язык и языковая личность» (1987).

Под языковой личностью понимается, вслед за Ю.Н. Карауловым, особым образом организованная языковая компетенция индивидуума, представляющая структурно упорядоченный набор языковых способностей, умений, готовностей производить и воспринимать речевые произведения.

Языковая личность в условиях общения может рассматриваться как коммуникативная личность, являющаяся носителем культурноязыковых и коммуникативно-деятельностных ценностей, знаний, установок поведенческих реакций. В.И. Карасик выделяет три аспекта изучения коммуникативной личности: ценностный, познавательный, поведенческий [2: 27]. Данные аспекты коммуникативной личности соотносимы с трехуровневой моделью языковой личности (вербально-семантический, когнитивный, мотивационно-прагматический) Ю.Н. Караулова.

Применительно к художественному тексту набор языковых умений может расцениваться «как определенный (лингвистический) коррелят черт духовного облика целостной личности, отражающий в специфической, языковой форме ее социальные, этические составляющие, т.е. опредмечивающий в речевых поступках основные стихии художественного образа» [1: 71]. Как отдельную проблему можно выделить принцип отбора автором языкового материала для моделирования языковой личности литературного героя. Особый интерес в этом плане представляет проза В.М. Шукшина - мастера художественного отображения национального межличностного общения.

Статья посвящена характеристике языковых личностей рассказов В.М. Шукшина в прагматическом аспекте. Мотивационно-прагматический уровень представлен совокупностью языковых средств для выражения интенцио-нальной и иллокутивной сферы личности. Именно данный уровень раскрывает личность в плане его речевого поведения.

Можно выделить два социально-психологических типа героев рассказов Шукшина: конфликтный («энергичные», «крепкие люди») и центрированный («чудики»). «Энергичные люди» - это деревенский делец Баев, «крепкий мужик» Шурыгин, «крепкая нравом» теща Зяблицкого Елизавета Васильевна, Малышиха и др. Персонажи, принадлежащие к «конфликтному» типу языковой личности («энергичные люди»), коммуникативно активны, управляют речевым поведением партнера по диалогу. Конфликт - это столкновение ценностно-смысловых позиций, установок, целей, интересов говорящих, которое получает вербальное воплощение. У «энергичных людей» конфликтность проявляется в виде речевой

агрессии, представляющей собой коммуникативное действие, ориентированное на то, чтобы вызвать негативное эмоциональнопсихологическое состояние у собеседника. В ряду речевых актов воздействия агрессивной языковой личности выделяются категоричные директивы: приказы, запреты. Этот тип отдает предпочтение таким жанрам речевого общения, в основе которых лежит столкновение участников коммуникации, - ссоре, скандалу, перебранке, выяснению отношений, и проявляет себя в тактиках оскорбления, обвинения, упрека, возмущенья, проклятья, злопожелания, демонстрации обиды, угрозы, язвительной насмешки и т.п. Для диалогов агрессивной языковой личности характерна тональность раздражения, грубости, презрения, угрозы. В этом случае диалоги изобилуют лексикой с отрицательной эмоционально-экспрессивной окраской, инвективными вокативами; в рамках конфликтного общения используется бранная лексика. Обилие полных и неполных высказываний императивной семантики, восклицательные и вопросительные предложения, междометные фразы, инверсированные повторы помогают реализовать персонажам наступательную линию речевого поведения.

В рассказе «Мой зять украл машину дров!» теща Вени Зяблицкого Лизавета Васильевна, пытаясь поддержать дочь, проявляет себя как вербальный агрессор, провоцируя Веню на скандал. В начале ссоры она использует тактику колкости, насмешки, намекая на глупость зятя и на недостатки его внешности:

- Если недопонимаешь, то слушай, что говорят! - повысила голос теща. - Красивая, нарядная жена украшает мужа. А уж тебе-то надо об этом подумать - не красавец.

Вербальная агрессия тещи проявляется в использовании тактик угрозы, обвинения:

- Поса-дим, - опять с дрожью в голосе пообещала теща. И ушла писать заявление. Но тотчас опять вернулась и закричала: - Ты машину дров привез? Ты где ее взял?! Где взял?

Интонационные маркеры помогают описать эмоциональное состояние тещи: графически

оформленная фонетическая растяжка гласного звука, дрожь в голосе, указывающая на ее переполненность злобой.

Лизавета Васильевна перебивает зятя, устанавливает запрет на коммуникативные действия с его стороны, используя при этом тактику оскорбления:

- Молчать! - строго сказала Лизавета Васильевна. - А то договоришься у меня!... Молокосос. Сопляк.

Авторитарность тещи подчеркивается с помощью императива, означающего приказ (Молчать!), инвективы (молокосос, сопляк), снижающей статус зятя, уровень его самооценки (указанные бранные слова имеют значение «молодой, неопытный человек», а слово «сопляк» означает «физически слабый, немощный, тщедушный человек»).

Бригадир Шурыгин («Крепкий мужик»), решивший наперекор людям разрушить церковь, навязывает свою линию поведения в диалогах с односельчанами, применяя неприемлемую, враждебную тональность общения. Волюнтаризм Шу-рыгина проявляется также в использовании высказываний императивной семантики, в употреблении бранной лексики: Шурыгин всерьез затрясся, побелел: - Вон отсюдова, пьяная харя!; -Давай, какого!.. - заорал Шурыгин трактористам; - Уйди-и! - заревел Шурыгин. И на шее у него вспухли толстые жилы; - Халява! - тоже обозлился Шурыгин. - Не понимаешь, значит помалкивай. Ярким показателями агрессии становятся паравербальные характеристики общения: затрясся, побелел; заорал; заревел, вспухли толстые жилы; обозлился.

Одним из ключевых открытий В.М. Шукшина явился социально-психологический тип чудика, обычного человека с необычным складом души. Поведение «чудиков» характеризуется эксцентричностью, импульсивностью действий, логической непредсказуемостью. Они совершают логически необъяснимые поступки, которые вызывают удивление и недоумение у окружающих. Так, Монька Квасов («Упорный») мечтает построить вечный двигатель, Андрей Ерин («Микроскоп») занимается изучением микробов для спасения человечества, Василий Евгеньевич Князев («Чудик»), чтобы порадовать сноху, разрисовал детскую коляску, Сергей Духанин («Сапожки») неожиданно купил жене дорогие, красивые, но непрактичные в деревенском быту сапожки, Бронька Пупков («Миль пардон, мадам!) любил рассказывать о покушении на Г итлера. Их речевое поведение не соответствует выбранным тактикам ситуации общения и интенции собеседника и предполагает некоторую отстраненность от мира. Поэтому удел «чудиков» - «вечно быть не понятыми» окружающими людьми. Шукшинские персонажи часто нарушают статусно-ролевые и прагматические стереотипы речевого поведения, что приводит к коммуникативным недоразумениям, неудачам, конфликтам.

«Чудики» нередко оказываются беспомощными в самых простых ситуациях. Определенная часть их коммуникативных неудач связана с

нарушением правил инициации речевого общения. Например, конфликт Андрея Ерина и его жены Зои («Микроскоп») начался с сообщения мужа о потере денег:

- Это... я деньги потерял. - При этом ломаный его нос (кривой, с горбинкой) из желтого стал красным. - Сто двадцать рублей.

У жены отвалилась челюсть, на лице появилось просительное выражение: может, это шутка?.. Она глупо спросила:

- Где?

Тут он невольно хмыкнул.

- Дак если б знал, я б пошел и...

- Ну, не-ет!! - взревела она. - Ухмыляться ты теперь до-олго будешь! - И побежала за сковородником. - Месяцев девять, гад!

Инициация неожидаемого коммуникативного акта послужила причиной агрессивной реакции жены. Покупая микроскоп, шукшинский герой парадоксально формулирует свою «цель», обращаясь к сыну: «Луну будем разглядывать». Коммуникативная и практическая цель Андрея Ерина (приобретение микроскопа) не согласуется с практическими целями жены (покупка шуб для детей).

Моньке Квасову («Упорный») «влетела идея» сделать вечный двигатель. Эта идея не нашла понимания у инженера РТС Андрея Николаевича Г олубева:

- Как ученые думают насчет вечного двигателя? - сразу начал Моня. Сел на бревно, достал папиросы... И смотрел на инженера снизу. - А?

- Что за вечный двигатель?

- Ну, этот - перпетуум-мобиле. Нормальный вечный двигатель, который никак не могли придумать...

- Никак не думают. Делать, что ли, нечего больше, как об этом думать.

- Значит, сняли проблему?

Инженер снова склонился к мотоциклу.

Обреченность коммуникативного акта данного типа на провал очевидна, так как говорящий вступает в конфликт не столько с адресатом, сколько со «здравым смыслом».

Произнося ту или иную реплику, сопровождающую определенные действия, персонаж ожидает реакции от собеседника и пытается ее прогнозировать на базе собственного знания жизни, людей. В случае несоответствия собственных жизненных представлений и реальности происходящего возникает «эффект обманутого ожидания». Подобное случилось с Чудиком во время поездки к брату. Он вместо положительной реакции соседа, читающего газету в самолете, обнаружил его агрессию:

Лысый читатель искал свою искусственную челюсть. Чудик отстегнул ремень и тоже стал искать.

- Эта?! - радостно воскликнул он. И подал.

У читателя даже лысина побагровела.

- Почему надо обязательно руками трогать! - закричал он шепеляво.

Чудик растерялся.

- А чем же?

- Где я ее кипятить буду? Где?!

Этого Чудик тоже не знал.

Негативная реакция персонажа вызвана не только его высказываниями, но и авторскими (лысина побагровела, закричал он шепеляво) и свидетельствует о неудачном начале коммуникативного акта с последующим мгновенным завершением.

Таким образом, с позиции гармоничного / дисгармоничного речевого поведения «чудики»

- «коммуникативные неудачники». Важнейшей особенностью их речевого поведения является то, что иллокуция (намерение говорящего) не совпадает с перлокуцией (воздействием на ситуацию общения). Но именно «чудики» в определенных ситуациях проявляют способность к речевой кооперации. Например, речевое поведение Пашки Холманского («Классный водитель») характеризуется доминированием фати-ческой интенции и тактик согласия, одобрения, похвалы, позитивной эмоциональной оценки. Он стремится погасить конфликт, не обостряя отношений. На уровне поступков Пашка оказывается благородным человеком, готовым к самопожертвованию. Проиграв в любви, он проявляет великодушие, помогая примирению поссорившихся жениха и невесты:

- Жениться хочешь?

Инженер с удивлением глянул на Пашку.

- На ней? Да. А что?

- Ничего. Хорошая девушка. Она любит тебя?

Инженер вконец растерялся.

Барьер в общении шукшинские персонажи стремятся преодолеть с помощью шутки:

- Клуб есть? - спросил Пашка.

- Клуб? Ну как же!

- Сфотографировано.

- Что?

- Согласен, говорю! Пирамидон.

Яркой особенностью речевого поведения данных типов языковых личностей можно считать их «просторечие», которое воздействует на собеседника и создает эффект языковой игры. На лексическом уровне это эмоциональноэкспрессивная лексика, фразеология, афористи-ка. На уровне грамматики это предложения,

выражающие широкий диапазон эмоциональнооценочных, волевых, ментальных реакций, представляющих субъективно-оценочные речевые взаимодействия персонажей в диалоге. Для «чудиков» несомненную ценность имеет такой жанр дружеского общения, как «разговор по душам» (или беседа). Разговор по душам - это разговор о жизненных позициях и ценностях, это «разговор о душе». Стремясь максимально обнаружить драматизм и сложность внутренней жизни человека, писатель симпатизирует людям, у которых «душа болит». Тональность таких диалогов окрашена позитивной эмоцией, которая создает атмосферу дружелюбия, спокойствия и гармонии.

Ориентация на речевое поведение персонажа, представляющая процесс развертывания речевого взаимодействия в условиях его художественной репрезентации, позволяет выйти на анализ литературного героя как языковой личности во всей совокупности представленных в тексте характеристик.

Список литературы

1. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

2. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград, 2002.

LITERARY TEXT CHARACTER AS A LANGUAGE PERSONALITY

G.G. Khisamova

The article considers the peculiarities of speech behavior of V.M. Shukshin’s literary characters, the strategies and tactics of their speech intercourse. The pragmatic aspect of the research into the speech behavior of Shukshin’s literary characters makes it possible to identify various manifestations of the language personality’s spiritual world in the character’s speech reactions.

Keywords: language personality, character, verbal behavior.